Форум
HP-Ficathon07: "Ошибка резидента", СС/ГГ, R, романс+драма, для ДЕМОНИКИ
juliete: Название: Ошибка резидента Автор: Juliete E-mail автора: samanta2000@mail.ru Бета: Муха Рейтинг: R Направленность: гет Пейринг: СС/ГГ Жанр: романс, драма Размер: миди Статус: закончен Отказ: все принадлежит тёте Ро, я только поиграться одолжила. Предупреждение: смерть персонажа Благодарность: моей замечательной бете Мухе за понимание, терпение, поддержку и бриллиантовую шлифовку. Фик написан на HP-Ficathon07 для Демоники, которая хотела ГГ/СС кроме драмы. Прости, дорогая, без драмы не вышло.
Ответов - 10
juliete: Пролог Ночь. Ни малейшего звука не проникает сквозь каменные стены полутемной комнаты. Лишь потрескивают дрова в камине, да в свете затухающего пламени виднеется неподвижная фигура в кресле. Тянутся минуты. Отблески угасающего огня добираются до кресла, и становится ясно, что сидящий – мужчина с резким профилем и темными волосами, непроницаемо-черные одежды, кажется, поглощают свет. Он неподвижен и расслаблен, длинные пальцы небрежно держат волшебную палочку. Вздох. Неожиданное движение – тонкая деревянная палочка, повинуясь руке хозяина, станцевала в воздухе сложный беззвучный танец – и посреди комнаты появился сотканный из мерцающего тумана силуэт очень растрепанной девушки. Иллюзорная фигура, повинуясь воле своего создателя, смеется, забавно сморщив нос, кружится в танце, плачет, и воображаемые слезы катятся по туманным щекам… Часть 1 Наступил невероятно морозный январь, и уроки алхимии превратились в пытку. Школьники старались держаться как можно ближе к своим котлам, но это не спасало их от холода, который, казалось, поселился в подземелье навсегда. На этот раз классу было задано приготовить Заживляющее зелье, его состав и способ приготовления, как обычно, были написаны на доске. Преподаватель алхимии, профессор Снейп, предупредил учеников, что зелье очень сложное и потребуется много усилий, чтобы сварить его. И он оказался прав. Зелье было невероятно капризным, ингредиенты следовало добавлять через точно определенные промежутки времени, а содержимое котла – помешивать сначала семь раз по часовой стрелке, а потом столько же против. Гермиона Грейнджер что-то бормотала, лихорадочно сверяясь то с доской, то с учебником, и выглядела еще более растрепанной, чем обычно. За пятнадцать минут до конца урока, когда учитель приказал погасить огонь под котлами, она подняла голову и оглядела одноклассников. Котлы шипели и плевались искрами, а испарения над ними были самых невообразимых расцветок. Ее собственное зелье почему-то стало прозрачным и не дымилось. - Я же читала, что это значит,– Гермиона со страшной скоростью листала «Продвинутую алхимию».- Ну, где же… Неожиданно раздался тихий свист, котел девочки расплавился, и жидкость выплеснулась, растворив лежащие на столе несколько перьев, пачку пергамента и ингредиенты для зелий. Она взвизгнула и едва успела отпрыгнуть в сторону, когда ее такая неудачная работа стекла на пол. - Так-так-так, мисс Грейнджер, - профессор уже был рядом, его губы кривились в весьма ехидной усмешке. - Я думаю, что наказание пойдет вам на пользу. Сегодня… в восемь… в моем кабинете… Он стремительно вернулся к своему столу. - Домашнее задание для всех – описать правильное приготовление данного зелья и провести подробный разбор собственных ошибок. Все свободны. Пока Гарри помогал Гермионе убрать со стола, Малфой гаденько хихикал. По пути в Большой Зал на обед, Гермиона была подавлена и явно думала о кошмарном количестве домашних заданий, которые надо успеть сделать к завтрашнему дню. Гарри понятия не имел, как ее хоть немного утешить. Он по собственному опыту знал, какие мерзкие наказания придумывал для учеников Снейп. Без двух минут восемь Гермиона подняла руку, чтобы постучать в дверь кабинета, но сделать этого не успела. Тяжелая дверь сама собой медленно отворилась, и ленивый голос из полумрака произнес: - Входите, мисс Грейнджер. Почему-то девочку пробрала дрожь. Она глубоко вздохнула и решительно шагнула внутрь. Она впервые была в кабинете Снейпа, но рассмотреть подробности интерьера мешал полумрак, рассеиваемый только пламенем камина и одинокой свечой на столе. На нем же еще лежало… Что-то склизкое, отвратительно извивающееся, черно-зеленое. Гермиона постаралась поскорее отвести взгляд от этого кошмара и поискала глазами преподавателя. Снейп стоял в дальнем углу и ухмылялся. - Ну, же, мисс Грейнджер, подойдите поближе. Вы, несомненно, догадываетесь, что это и есть ваше наказание. Рассортируйте их. Некоторые испорчены и годятся только на удобрения. А хорошие необходимо очистить и сложить в бочку. Приступайте. И никакой магии. Гермиона подошла к столу и содрогнулась. Личинки рогатых жаб. Брр… Мерзость какая. И ведь липкая вдобавок, потом еще несколько часов проведешь, оттирая их слизь с рук. Ладно, чем раньше приступишь, тем быстрее закончишь. Она засучила длинные рукава мантии и принялась за работу. Личинки извивались, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы разделить их и стереть густую слизь. Девочка слышала, как учитель ходил по подземелью, что-то звякало, что-то потрескивало, потом наступила тишина. Подняв голову, чтобы вытереть лоб, Гермиона натолкнулась на взгляд Снейпа. Он сидел в кресле и водил длинным пальцем по тонким губам. Знала она этот жест, так же как и все ее одноклассники. Обычно он означал, что профессор задумал очередную гадость. Девушка вздохнула и вернулась к работе. Через несколько бесконечных часов Гермиона вздрогнула от раздавшегося рядом голоса: - Думаю, на сегодня достаточно, мисс Грейнджер. Вы закончите работу завтра. В восемь. Идите. Девушка попыталась удалить с рук хотя бы часть слизи, но, как она и предполагала, это было весьма трудно. Попытавшись отскоблить слизь деревянной лопаточкой, она царапнула себе ладонь, и вскрикнула от боли. Ничего не поделать, придется идти в ванную комнату и долго отмачивать руки в горячей воде. Гермиона развернулась, чтобы уйти, и чуть не врезалась в учителя. Оказывается, все это время он стоял неподалеку, на губах блуждала мерзкая ухмылка: - Вы так и пойдете замарашкой, мисс Грейнджер? - Я вымою руки в ванной, сэр. Девушка попыталась обойти Снейпа. Но он слегка сдвинулся в сторону и опять оказался у нее на дороге. - Я разочарован. Это ведь совсем несложное заклинание, мисс Грейнджер, неужели вы его не знаете? Гермиона лихорадочно попыталась вспомнить все прочитанное за годы учебы и понять, какие несложные чары имеет в виду учитель. - Руку, мисс Грейнджер.- мягко прошептал Снейп, его черные глаза почти светились в полумраке.- Дайте мне руку. Девушка неуверенно выполнила приказ, профессор осторожно взял ее за руку, повернул ладонью вверх и провел над ней палочкой медленным замысловатым движением. Присохшая слизь сползла с руки, как перчатка и упала на пол. Рука была абсолютно чистая, даже под ногтями не осталось никаких следов. - Теперь другую. Гермиона, как во сне, протянула другую руку и во все глаза смотрела, пытаясь запомнить движение. Правда, магическую формулу она так и не услышала, а символ без слов абсолютно бесполезен, но она решила все-таки попробовать найти это заклинание в библиотеке. Еще одно витиеватое движение, очистилась вторая рука, и царапина на ладони начала саднить. Скривив губы, учитель провел палочкой над ранкой, которая бесследно затянулась. Гермиона сделала попытку уйти, но Снейп внезапно протянул руку и коснулся ее волос. Девочка вздрогнула. Профессор же с каким-то странным выражением лица нарисовал в воздухе замысловатый символ, и Гермиона только теперь поняла, что ее лоб освободился от противной слизистой корки. Снейп ехидно произнес: - Вы здорово перемазались, мисс Грейнджер. Надо быть аккуратнее, - крутнулся на месте и указал палочкой на дверь. - Идите же. Гермиона почти выбежала из кабинета и услышала, как дверь за ней с шумом захлопнулась. На следующее утро Гермиона спустилась к завтраку с опозданием и почти не разговаривала: при любой попытке произнести хоть слово она принималась неудержимо зевать. Этот день оказался для нее даже более неудачным, чем предыдущий. Она заснула на истории магии, прожгла мантию семенами взрыфасоли и вызвала недовольство МакГонагалл, превратив крысу в пчелиный рой вместо кувшина. Так что когда Рон попытался утешить девочку, напомнив, что завтра – суббота, она только огрызнулась: - У меня еще «сегодня» долго не закончится. И друзья оставили ее в покое. Безукоризненно пунктуальная, в восемь часов Гермиона, печатая шаг, подошла к двери подземелья. Как и накануне, дверь отворилась без малейшего участия с ее стороны. Войдя в кабинет, Гермиона увидела, что Снейп сидит в кресле у камина, всецело погрузившись в большую и даже на вид очень старую книгу. Не взглянув на ученицу, профессор слабо махнул рукой в направлении стола, видимо этот жест означал, что она должна приступить к работе. Что она и сделала, слегка содрогнувшись. Сегодня Гермиона расправилась с личинками гораздо быстрее, и отскоблила от слизи стол, и даже сумела ни разу не коснуться ни волос, ни лица. Но вот руки ее опять были в мерзкой черно-зеленой липкой слизи. Вспомнив, с какой легкостью Снейп вчера избавился от этой гадости, девочка решилась напомнить о себе. - Профессор… - неуверенно позвала она. Учитель, который весь вечер просидел, уткнувшись в фолиант, не пожелал отвлечься, пробормотал только: "Свободна" Гермиона вздохнула. Перспектива провести несколько часов в ванной не вдохновляла. Она робко подвинулась поближе к креслу и, запинаясь, произнесла: - Э..э…ммм… профессор… можно вас спросить… Снейп поднял голову, и Гермиона поразилась торжествующему выражению на его лице. - Так-так.… Значит, маленькая мисс Всезнайка не знает элементарных заклинаний. Гермиона вспыхнула и открыла было рот, чтобы ответить, но внезапно поняв, что расплатой за дерзость станет новое наказание, просто пробормотала: - Я… я… не знакома с такими чарами, сэр. Показалось ли ей в неверном свете пламени, или действительно на лице Снейпа мелькнуло разочарование? Мужчина лениво поднялся и вытянул руку. Гермиона безотчетно сделала то же самое и почувствовала на своем запястье прохладные пальцы. Повторилась вчерашняя процедура, и на ее руках не осталось ни малейшего следа слизи. Учитель отпустил ее руки и вернулся к своему фолианту. Гермиона медленно направилась к выходу. Когда до двери ей оставалось несколько шагов, Снейп язвительно произнес: - А вы невоспитанны, мисс Грейнджер. Хоть бы спасибо сказали. - Спасибо, профессор, - резко ответила Гермиона и ускорила шаг. По пути наверх она остановилась у окна, из которого безбожно дуло, и подставила лицо ледяному ветру. Ее запястья горели, как будто на них только что испытывали Жгучую порчу, но никаких видимых следов не было. Все выходные девочка провела за чтением. Сделала все домашние задания и ушла в библиотеку, где обложилась самыми разнообразными книгами, пытаясь по символу найти то самое заклинание. Себе самой она могла признаться, что ее сильно задели насмешки учителя, но рассказать об этом друзьям почему-то не решилась. Откладывая в сторону просмотренные книги, к вечеру воскресенья она поняла, что без помощи не справится. Наутро сразу после завтрака Гермиона подошла к профессору МакГонагалл, показала символ и спросила, что это за заклинание. МакГонагалл нахмурилась, и ответила, что не уверена, вроде бы когда-то видела эти чары в действии, но вспомнить не может. Гермиона спросила у всех остальных преподавателей в замке, но никто не сумел ей ответить. Что же это за элементарное заклинание такое, которое из десяти взрослых колдунов не знает ни один?! * * * Следующие несколько недель на уроках алхимии Гермиона старалась молчать и не встречаться взглядом с учителем. Все свободное время она проводила в поисках заклинания. Друзья, конечно, не откажутся ей помочь, но как им объяснить? Перед пасхальными каникулами Снейп устроил промежуточную аттестацию, дав ученикам чертовски сложный тест. Объявленные результаты шокировали даже Малфоя и его прихлебателей. - Итак, вы получили общее представление, что вас ждет на экзамене, - в полной тишине класс жадно ловил каждое слово. – Мистер Малфой, мисс Паркинсон, мисс Патил, вы вполне способны получить «сверх ожиданий». Многие, если проявят больше усердия, экзамен все-таки сдадут. Ноль баллов по тесту … - все замерли, казалось, никто даже не дышит. – Поттер, Лонгботтом, Грейнджер. По подземелью прокатился слитный вздох. Даже Малфою понадобилась почти минута, чтобы выдавить из себя смешок. Гермиона Грейнджер сидела, закрыв лицо ладонями. Гарри был уверен, что она плачет. Профессор обвел класс мрачным взглядом: - В ближайшие два месяца все… желающие… могут посещать дополнительные занятия по средам после ужина. Гарри Поттер сидел злой и растерянный. Снейп же не дает дополнительных уроков, это все знают. Он бросил взгляд на Малфоя, бледное вытянутое лицо которого порозовело от сдерживаемого смеха, отвратительное зрелище! Прозвенел звонок с урока, и Гермиона сорвалась с места, так и не открыв лица. Запихивая ее вещи в сумку, Рон сочувственно произнес: - Да, дружище… Но Гарри его прервал: - Посмотри на Невилла. Невилл Лонгботтом по-прежнему сидел на своем месте, не делая никаких попыток покинуть кабинет. В его глазах плескался панический ужас. - Невилл, - Гарри приблизился к однокласснику, - не переживай ты так. - Я не вынесу дополнительный урок, - Лонгботтом жалобно взглянул на Гарри. - Это же не обязательно, - утешил его Рон, стоящий возле двери с двумя сумками. И Гарри с великим облегчением осознал, что на самом деле, «могут посещать» вовсе не означает, что должны. Он положил руку Невиллу на плечо и объяснил: - Посещение добровольное. Я не собираюсь туда ходить, мне вполне достаточно Снейпа и на уроках. Собирайся, Невилл, мы опаздываем на обед. Пока все трое поднимались по лестнице, Гарри напряженно думал, где искать Гермиону, вряд ли она в башне или Большом зале. Рон предложил сначала проверить туалет Мрачной Миртл на третьем этаже. Попросив Невилла занять им места за столом, ребята, таким образом, избавились от товарища и очень осторожно прокрались на третий этаж: совсем некстати, если их сейчас застукают. Они предполагали найти Гермиону в слезах, но их ожидал сюрприз. Девочка металась по туалету, ее глаза сверкали, она яростно что-то бормотала. Гарри не был уверен, что ему не послышалось, но, кажется, самым приличным словом было «мерзкий ублюдок». Поняв, что она не одна, Гермиона остановилась и постаралась успокоиться. Гарри объяснил ей то же самое, что и Невиллу, потом просто предложил плюнуть и забыть. Но Гермиона не была бы собой, если бы так легко отказалась от борьбы. - Нет, вы не понимаете, экзамен по алхимии очень сложный, раз уж Снейп сам предложил факультатив, надо пользоваться. Это действительно может помочь. Я буду ходить, Гарри! И вам с Роном тоже бы не помешало. - Нет уж, спасибо, - огрызнулся Рон, - если тебе мало уроков, ходи. А нас ты туда не затащишь. Мы можем найти занятие поинтереснее, чем общение со Снейпом. Невилл тоже не пойдет. Не сомневаюсь, что факультатив у тебя будет индивидуальный, выучишь много нового, если раньше не замерзнешь! Девочка растерялась. О том, что можно оказаться на занятиях одной, она как-то не подумала. Возможно, на самом деле не стоит туда ходить. Но тест.… Если он написан настолько плохо, надо заниматься более упорно, лучше, если под руководством преподавателя. Ладно, до среды еще есть время подумать. * * * В среду во время ужина близнецы Уизли перебрасывались шуточками, слушавшие их гриффиндорцы хохотали, но Гермиона не смеялась и почти не ела. Бездумно глядя на стол преподавателей, она в который раз решала проблему – идти или не идти. Никто из Гриффиндора не собирался посещать подземелье чаще, чем это предусмотрено расписанием. Может быть, кто-то из слизеринцев.… Через час уже будет известно. Рон и Гарри проводили ее до кабинета Снейпа, пообещав ждать в общей гостиной. Что за противная дверь! Почему еще ни разу эта деревяшка не позволила в себя постучать? Гермиона вошла и сразу поняла – она единственная явилась сюда сегодня. Профессор прошелся по кабинету, поставил что-то на полку и оглянулся на Гермиону. - Мисс Грейнджер, какой… приятный… сюрприз. Проходите же, не стесняйтесь. Полагаю, мы разберем сегодня ваши… ошибки в приготовлении Заживляющего зелья. Вы ведь до сих пор не поняли, как у вас получился Универсальный растворитель, не так ли? Преподаватель говорил так же ехидно, как всегда, но теперь к интонациям добавились странные новые нотки, кажется, ничего хорошего ей это не сулит. Преисполнившись какой-то бесшабашной храбрости, Гермиона спросила про заклинание, которым он удалял слизь с ее рук. - Ну, я же говорил, что это элементарные чары, мисс Грейнджер. Разве вы не разобрались с ними? – девочка покачала головой, ее щеки запунцовели; опять он сумел ее унизить. – Заклинание Скиниум, применяется для ощипывания птицы и снятия шкуры с дичи, упоминается в каждой магической кулинарной книге. Думаю, ваша подруга Уизли прекрасно им владеет. Пусть она вас научит, в жизни может пригодиться. А теперь, начните варить зелье. Постарайтесь воспроизвести как можно точнее все, что вы делали на уроке, и мы вместе поищем ту ошибку, из-за которой результат получился… ммм… не совсем… таким, как нужно. Гермиона принялась за работу. Она собиралась доказать Снейпу, что происшедшее на уроке – всего лишь досадная случайность, поэтому с удвоенным вниманием сверялась с учебником. Ну, вроде бы все правильно. И дым, и цвет зелья полностью совпали с описанием. Теперь добавить пыльцу лотоса и погасить огонь. Но добавить-то как раз она ничего и не успела - ее рука оказалась перехвачена учителем. - Не спешите, мисс Грейнджер, - прошептал Снейп ей в ухо, - смотрите внимательно. Он указал палочкой на котел, произнес: «Конверсиум», и зелье перестало дымиться. Почти мгновенно исчез цвет, жидкость стала прозрачной, а затем… раздался свист, котел подозрительно задрожал.… Да он же сейчас расплавится! Снейп оказался быстрее. - ЭВАНЕСКО! – и содержимое котла бесследно исчезло. – Видите, как все просто, мисс Грейнджер? Я только чуть-чуть "помог", а в итоге… - Так вы это нарочно! Вы… вы… - потрясенная Гермиона не находила слов. - А вы уверены, что хотите высказаться до конца? Спокойный голос преподавателя разозлил девушку даже сильнее, чем его коварство. Она возмущенно фыркнула, сгребла со стола свои вещи, и помчалась к выходу. Дверь оставалась запертой, невзирая на все попытки ее открыть. Гермиона пнула дверь и, развернувшись к Снейпу, прошипела: - Немедленно откройте! - А то … что? – кривая усмешка на лице учителя предвещала стопроцентные неприятности. - Я… расскажу … - девушка поняла, что никому она не пожалуется (кто бы ей поверил?!). – Пожалуйста, профессор, откройте дверь, – теперь ее голос дрожал - Вам до экзамена надо многое выучить, мисс Грейнджер. Возьмите это, - Снейп извлек из воздуха потрепанную книгу, - и к следующей среде прочитайте. Это важно. - Вы думаете, я еще приду?! – Гермиона обрела свой обычный апломб. Внезапно мужчина пришел в движение, и, раньше, чем Гермиона успела понять, что происходит, уже стоял рядом с ней. Вытянув руку, он коснулся пальцами ее щеки и мягко прошептал: - Надеюсь, мисс Грейнджер. Девушка дернулась, как от пощечины, выпустила из рук котел, попробовала его поймать и, пошатнувшись, поняла, что падает сама. Профессор среагировал мгновенно: успел подхватить котел и придержал Гермиону за плечо. Когда равновесие восстановилось, Гермиона остро почувствовала всю неловкость ситуации: Снейп близко-близко, его пальцы на ее плече, стук его сердца наполняет окутавшую подземелье тишину. Девушка осмелилась поднять на учителя глаза. Он смотрел на нее, в его взгляде не было обычного презрительного отвращения. Или ей это только померещилось? В следующее мгновение «скульптурная группа» распалась: Снейп сделал шаг назад, котел и потрепанная книга остались висеть в воздухе перед Гермионой; дверь приоткрылась. Объятая смущением, злостью и еще каким-то непонятным чувством, Гермиона схватила вещи и как можно быстрее сбежала из подземелья. А профессор Снейп еще долго стоял неподвижно, прислушиваясь к затихающим шагам. * * * Гриффиндорская гостиная почти опустела, только два мальчика сидели в креслах возле камина. Дыра за портретом отворилась и в нее протиснулась Гермиона Грейнджер, которая вздрогнула при виде своих друзей, как будто забыла, что они обещали ее ждать. Рон и Гарри переглянулись: они никогда не видели Гермиону такой странной. Усадив ее в кресло, они попытались выяснить, что случилось. Девушка отвечала невпопад, глаза ее блуждали по комнате - лишь бы не встречаться взглядом с друзьями. В конце концов, она протянула им книгу, полученную от Снейпа. Рон присвистнул - книга числилась в списке запрещенных, почти все экземпляры были уничтожены Министерством Магии. Обладание таким предметом могло довести до Азкабана. - И ты действительно собираешься ее читать? – обвиняюще вопрошал Рон. - Там много интересного, что может пригодиться в работе аврора. Вы же хотите стать аврорами? Вам тоже стоит … - Даже и не подумаю! Снейп явно что-то замышляет, а ты ему еще и помогаешь! Отнеси ее МакГонагалл! Не глупи! - Эта книга - не моя. Если я не стану читать, верну ее владельцу, и все. Рон и Гермиона непримиримо сверлили друг друга взглядами несколько секунд. Затем Гермиона сослалась на усталость и удалилась в спальню девочек. * * * Гермионе никогда не удавалось сопротивляться искушению открыть любую книгу, которая попадала к ней в руки, поэтому «Преобразование зелий» она прочитала не к среде, а гораздо раньше. Произведение и в самом деле было жутковатое. В нем приводились примеры зверских убийств, совершенных с помощью незаметного изменения содержимого котлов, включались иллюстрации, показывающие, что происходит с людьми, отведавшими испорченные зелья. На самом деле было совершенно непонятно, зачем ей все это знать. Какую цель преследовал Снейп? * * * Вся неделя прошла в спорах. Друзья уговаривали Гермиону отдать книгу, если уж не декану Гриффиндора, то хотя бы Снейпу, и не ходить больше на дополнительные занятия. Но все было тщетно. В среду, в восемь часов, Гермиона, как обычно, проиграла поединок с дверью. Войдя в подземелье, она увидела, что Снейп сосредоточенно разливает по хрустальным флаконам какую-то жидкость из котла. Стоит он при этом спиной ко входу, а значит дверь открыть не мог. Или все-таки мог? - Здравствуйте, профессор, - задиристо начала Гермиона, - какую отвратительную книгу вы мне подсунули, фи! Неужели ВАМ нравится подобное чтиво? Учитель слегка повернул голову, его губы скривились, длинные пальцы с силой сжали флакон. - Нет в вас тонкости, мисс Грейнджер. Неужели ВАС не взволновала проблема преобразования Веритасерума? Глаза Гермионы расширились, рот приоткрылся. Только через несколько секунд она обрела дар речи: - Но ведь это невозможно… - О… вы в этом уверены? Девушка часто-часто закивала головой, отчего ее не слишком аккуратная прическа совсем разлохматилась. - Я же прочитала эту книгу, там ясно сказано: все попытки преобразовать Веритасерум после добавления в котел кожы бумсланга заканчиваются сильнейшей отдачей, никто из колдунов, пытавшихся сделать это, не выжил. То же самое относится и к готовому зелью. – Гермиона внезапно поняла, что на столе был свежеприготовленный Веритасерум, и по-настоящему испугалась. – Профессор, вы не посмеете.… Это опасно! Лицо учителя внезапно перекосилось от ярости, флакон, который был в его руке, упал на пол и разбился. - Дерзкая девчонка! Ты обвиняешь меня в трусости!? Гермиона совсем перепугалась. - Нет, профессор, я вовсе не то имела в виду, это я… это мне очень страшно… - в ее голосе отчетливо слышалась паника; кажется, она сейчас еще и разревётся. – Можно, я пойду, сэр? Снейп с трудом взял себя в руки, черты его лица разгладились, он приобрел свой обычный невозмутимый вид. - Пойдете?… Не думаю. Не считая меня, вы - единственная, кто способен научиться использовать это заклинание. От ужаса Гермиона едва дышала. В памяти всплывали картинки из книги, единственным желанием было оказаться как можно дальше отсюда, но она не могла двинуться с места. Снейп приблизился к девушке, стекло на полу хрустело в такт его шагам. - Мисс Грейнджер, на самом деле очень полезно уметь применять такое заклятие на практике, тем более что это считается невозможным. И не надо бояться. – Он повернулся к столу, нарисовал в воздухе символ, похожий на незавершенный знак бесконечности и произнес "Трасмутто Аква". Гермиона вся сжалась, но не произошло абсолютно ничего. Она глянула на Снейпа и необычно тонким дрожащим голоском спросила: - Что-то не так? Оно… не сработало? - Сработало. Возьмите необходимые ингредиенты и определите, в каком флаконе Веритасерум стал водой. Постарайтесь побыстрее, если не хотите торчать здесь до полуночи. Поняв, что в ближайшие минуты ничего не взорвется, девушка немного пришла в себя. Но все-таки, пока она шла к шкафу, коленки слегка подгибались. Гермиона проделала все необходимые манипуляции и отставила один из флаконов в сторону. Снейп удовлетворенно кивнул и объяснил ей, как правильно держать палочку, на каком расстоянии находиться, и какое движение делать. Все по отдельности у Гермионы получалось, но при попытке выполнить заклинание целиком, горло перехватывало, а руки начинали дрожать. И вдруг учитель сделал то, чего она ну никак не ожидала: неуловимым крадущимся движением он скользнул ей за спину, одну руку положил на плечо девушки, а другую – на руку, в которой она держала палочку. Гермиона ахнула и инстинктивно попыталась вырваться, однако хватка у профессора оказалась железной. - Успокойтесь,- ровным голосом произнес Снейп, - я помогу правильно вывести символ, а вам останется только отчетливо выговорить формулу. Готовы? Начали. Палочка Гермионы очертила в воздухе знак бесконечности. С отчаянием человека, идущего на казнь, девушка произнесла необходимые слова и ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев – у нее получилось! Спустя два часа во всех флаконах была вода, а Гермиона чувствовала себя полностью вымотанной, но одновременно гордилась своими успехами. Отпуская ее, профессор выглядел вполне довольным. Девушка медленно шла по молчаливому пустынному замку и заново переживала подробности сегодняшнего занятия. Отчетливее всего почему-то вспоминались длинные прохладные пальцы на ее руке. Смутившись от собственных мыслей, Гермиона ускорила шаг. В общую гостиную своего факультета она вошла, слегка запыхавшись. Все посторонние размышления вылетели у нее из головы - ей еще предстояло закончить таблицу по нумерологии. * * * Старшеклассникам разрешалось находиться в коридорах до десяти часов вечера. Гермиона Грейнджер возвращалась из ванной комнаты префектов и очень торопилась, чтобы попасть в башню своего факультета вовремя. Свернув в узкий коридор, она вздрогнула от неожиданности: освещенная луной, у окна стояла неподвижная фигура. В следующий момент девушка узнала циничного и ехидного Северуса Снейпа, учителя алхимии. - Здравствуйте, мисс Грейнджер. Вы знаете, что нельзя бродить по школе ночью? - Мы с вами уже здоровались сегодня, сэр. К тому же еще не ночь, я вполне успеваю в башню к десяти. Стремительное движение, и вот уже профессор рядом с девушкой. - Не будьте столь самонадеянны, мисс Грейнджер. Гермиона сделала шаг назад и почувствовала, что уперлась в стену. Снейп придвинулся ближе, одна его рука скользнула девушке в волосы, другая завладела ее рукой. Он пристально посмотрел ей в глаза, затем коснулся губами запястья. Губы были сухими, прохладными и очень нежными. От этого прикосновения по коже Гермионы побежали мурашки, дыхание перехватило. Рукав ее мантии сполз к локтю, губы преподавателя последовали за ним. Девушка прерывисто задышала. И в этот момент в конце коридора она заметила светящиеся глаза Миссис Норрис, кошки смотрителя Филча. Сейчас он тоже будет здесь и все увидит! Гермиона вырвалась, потеряв при этом почти все шпильки, и изо всех сил побежала в башню. Протиснувшись в дыру за портретом, девушка оказалась в общей гостиной Гриффиндора, где в это время находились почти все ее товарищи по факультету. Кто-то учил уроки, кто-то резался в "подрывного дурака", Джинни Уизли играла с котом Косолапсусом. Она была единственной, кто обратил внимание на Гермиону. Джинни явно собиралась спросить, почему подруга в таком виде. Но Гермиона предостерегающе прижала палец к губам, и как можно незаметнее прокралась в спальню. Она, не раздеваясь, легла на кровать и задернула полог – пусть все думают, что она спит. Мысли беспорядочно скакали, нервы были натянуты как струны, запястье горело огнем. Что происходит? Как ей реагировать? Как поступить? Текли часы, сон не приходил, вопросы оставались без ответа. * * * Приближался июнь, а вместе с ним и экзамены. Гермиона нервничала все сильнее, таскала из библиотеки все больше книг и просиживала за ними ночи напролет, зачастую засыпая прямо за столом. Снейп не делал никаких попыток встретиться с ней, и постепенно девушка перестала вспоминать происшедшее. Однажды за завтраком одна из школьных сов принесла ей странное письмо. На клочке пергамента довольно неразборчиво было накарябано: Галифакс, Тупик Прядильщиков,11. Теряясь в догадках насчет смысла послания, Гермиона перебрала в уме всех знакомых, которые могли бы ей написать, и пришла к выводу, что это все-таки ошибка. Вечером того же дня Гермиона возвращалась из теплиц, настолько погруженная в размышления о предстоящих экзаменах, что не услышала мягких шагов за спиной. Постороннее присутствие она ощутила только когда чья-то ладонь легла ей на плечо. Ну, разумеется, это был Северус Снейп собственной персоной! Несколько мгновений профессор, не произнося ни слова, внимательно смотрел Гермионе в глаза. Затем одна его рука скользнула с плеча девушки выше, на шею, и еще выше, разворошила прическу, так что пушистые каштановые волосы рассыпались по плечам; он нежно перебирал длинные пряди. Другой рукой учитель обнял Гермиону за талию, склонился к ней и поцеловал. Это был умелый поцелуй, нежный, мимолетный, возбуждающий. От него девушка почувствовала легкое головокружение. Так ее еще никто не целовал. Если бы вдруг Снейп сейчас разжал объятия, она бы совершенно точно в изнеможении осела на землю. Но профессор не собирался ее отпускать. Его руки блуждали по девичьему телу, слегка прикасаясь, обнимая, дразня. Поцелуй становился все более властным, даже настойчивым. Дыхание у девушки перехватило. - Гермиона… - жарко прошептал Снейп ей в ухо. Он впервые назвал свою ученицу по имени, и этот звук невероятным образом привел ее в чувство. Она собрала все оставшиеся у нее силы, уперлась ладонями в грудь профессору и попыталась оттолкнуть его. - Нет… сэр… пожалуйста… не надо… - в голосе ее, однако, не слышалось убежденности. Пальцы Снейпа пробежали вдоль ее позвоночника, жаркая истома охватила Гермиону, и остатки здравого смысла покинули ее. Внезапно Снейп отстранился от Гермионы, продолжая, тем не менее, придерживать ее за плечи, глаза у него были… безумные. Девушка хватала ртом воздух, как рыбка на берегу, ноги легонько подкашивались. Грудь профессора вздымалась, Гермиона чувствовала, что его пальцы дрожат. Страдальческая гримаса исказила лицо учителя, он в отчаянии пробормотал: - Нельзя.… Это запрещено.… Простите меня, мисс Грейнджер… - он выпустил девичьи плечи, резко развернулся и стремительно исчез в сумерках, только мелькнули его развевающиеся черные одежды. Гермиона еще долго стояла у каменной стены, пытаясь справиться с волнением. В груди бушевало море самых разнообразных чувств. Ни с чем несравнимый восторг, от которого, казалось, можно взлететь. Смятение – неужели это ее обнимал взрослый мужчина, неужели это она только что осмелилась целоваться с учителем? Как можно было такое допустить, почему она не оттолкнула его, не пресекла, не ушла немедленно?! Ужас – что он подумает, вдруг решит, что она легкомысленная, распущенная. И где-то глубоко, на самом донышке души, крохотной искоркой тлела совсем уж крамольная мысль: пусть Снейп снова коснется ее, она опять хочет раствориться в его объятиях. Умом она понимала: нельзя, чтобы их видели вместе, он абсолютно прав – это запрещено. Если кто-нибудь узнает об их отношениях, дело закончится не банальной потерей баллов, а чем-нибудь посерьезнее. Как минимум, исключением. При мысли о том, что ее могут исключить из Хогвардса, девушка совсем пришла в себя, вспомнила, что экзамены на носу, а она совсем не готова, ей еще столько предстоит выучить. В неверном свете появившегося полумесяца она поискала на земле свои шпильки, с иронией подумав, что частенько их теряет в последнее время, и, собрав волосы в некое подобие прически, медленно побрела в замок. * * * И вот, наконец, все экзамены сданы, результаты им пришлют через месяц, совами. А до тех пор, пока Хогвардс-Экспресс не развезет их по домам, можно наслаждаться заслуженной свободой. Гермиона в эти дни была непривычно тихой и молчаливой. Как ни пытались друзья выведать истинную причину ее состояния, девушка отделывалась ничего не значащими фразами или довольно неловко пыталась убедить ребят, что переживает из-за оценок. Как во сне она бродила по замку и его окрестностям, и сама не могла понять, хочет встретить Снейпа, или нет. Как бы то ни было, а встреча все-таки произошла. Преподаватель алхимии выглянул из учительской в тот самый момент, когда Гермиона проходила мимо, и пригласил ее зайти. Не ожидая подвоха (все-таки учительская!), девушка вошла и вежливо поздоровалась. Но оказалось, что зря – кроме нее и Снейпа там не было ни души. Профессор стоял около окна и нервно крутил в руках волшебную палочку. Молчание угнетало, и Гермиона первая решилась его нарушить. - Да, сэр? – произнесла она, постаравшись, чтобы ее голос звучал спокойно. Холодный взгляд учителя остановился на ней, уголок рта дернулся, палочка заискрила. - Я хотел спросить, мисс Грейнджер, вы поедете летом в Галифакс? После этого вопроса Гермиону осенило. Внезапно поняв, от кого была та записка с адресом, она вспыхнула до корней волос и довольно резко ответила: - Ну, разумеется, нет! Глаза Снейпа опасно сощурились, он прошипел: - Я пока еще ваш учитель, мисс Грейнджер, так что называйте меня "профессор" или "сэр". - Нет, профессор, спасибо. Мне есть, где провести каникулы, - отчеканила Гермиона, постаравшись вложить побольше яда в слово "профессор", - я не приеду к вам, сэр. Она открыла дверь и, выходя, услышала позади тихий шепот: - Двери моего дома всегда открыты для вас, Гермиона…
juliete: Часть 2 В суматохе приезда незаметно пролетела первая неделя каникул. А потом Гермионе Грейнджер стало скучно. В борьбе с ненужными мыслями скука – плохой помощник, гораздо лучше действует усталость, и девушка трудилась по хозяйству, как домовой эльф. К счастью, несовершеннолетним волшебникам не разрешалось колдовать на каникулах. Безо всякой магии была прополота и подстрижена лужайка, начищено столовое серебро, перемыта парадная посуда, избавлен от старого хлама чердак.… Да мало ли дел в доме. Родители просто не могли нарадоваться. Но они не знали, что ночами их ребенок сидит на подоконнике и смотрит на звёзды. Как не знали они и мыслей своей дочери – девушка никогда особо не откровенничала с матерью. А если вспомнить, какая именно персона занимала её воображение, то становится ясно, что в целом мире не существовало человека, с которым можно было бы поделиться своими переживаниями. И от этого у неё на душе делалось еще тяжелее. Адрес, который Гермиона видела написанным всего однажды, огненными буквами пылал перед её глазами. Тихий шёпот преследовал её, как навязчивая галлюцинация. Куда бы она ни шла, за спиной мерещились мягкие шаги. Не выдержав всего этого, Гермиона попросила у родителей обычный чемодан вместо своего сундука и взяла билет на поезд до Галифакса. Услугами "Ночного рыцаря" она на всякий случай решила не пользоваться. * * * В кухне с низким закопчённым потолком высокий худой мужчина с длинными темными волосами готовил обед. Или, возможно, только делал вид, что готовит. Еда в кастрюльке кипела, под ней уже давно пора было убавить огонь. Нож, не остановленный вовремя, все кромсал и кромсал лук, который уже был изрезан в кашу. А на сковородке превращалось в угольки то, что должно было стать сочным бифштексом. Виновник всего этого кулинарного безобразия стоял посреди кухни, засунув руки глубоко в карманы черной мантии, и что-то бормотал себе под нос. Если прислушаться, то можно было уловить обрывки его слов: "… испугал… зря, наверно… она не приедет… но не оттолкнула же ….", правда, разбирать его слова было некому – в доме он был один. * * * Такси привезло Гермиону по нужному адресу. Она взяла свой чемодан и поднялась на крыльцо. Стучаться ей не пришлось – как и в подземельях Хогвардса дверь медленно отворилась сама. Так вот, значит, что имел в виду Снейп, говоря, что его дом всегда открыт для неё! Девушка нерешительно шагнула внутрь и очутилась в мрачной темноватой прихожей. В дальнем её конце находилась лестница наверх, в боковых стенах – двери. Сквозь одну из них тянулся чад. Гермиона поставила чемодан на пол и вошла в эту дверь, которая привела её в кухню, полную дыма. Учитель алхимии стоял, глубоко задумавшись, и невидяще глядел куда-то в угол. - Что тут у вас происходит, сэр? - тихонько спросила Гермиона. От внезапно раздавшегося рядом девичьего голоса мужчина вздрогнул и резко обернулся. Несколько мгновений остолбеневший от изумления Снейп молча смотрел на невесть откуда взявшуюся студентку, а затем в несколько широких шагов пересек кухню, коснулся её руки и хрипло выдохнул: - Вы?... Здесь?... Впервые девушка видела преподавателя не ехидным, не раздражённым, без привычной саркастической усмешки. Совсем наоборот, лицо его стало мягче, каким-то более … человечным, что ли. А в глазах появилась несвойственная ему прежде теплота, складывалось такое впечатление, что он действительно рад её приезду. - Профессор, - повторила Гермиона, - что здесь творится? Снейп оглядел свою кухню, как будто никогда раньше её не видел, и, пожав плечами, пробормотал: - А… я… это… обед готовлю… Откуда в Гермионе взялась эта легкомысленная весёлость, неизвестно, но она прошлась по кухне, посмотрела на сковородку и насмешливо спросила: - И это вы собираетесь есть? Снейп тоже глянул на угольки, в которые превратился его бифштекс, и, запинаясь на каждом слове, произнес: - Ну, в общем-то,… на такой результат я не рассчитывал, мисс Грейнджер. Они переглянулись и внезапно начали хохотать. От заливистого смеха девушки даже витавший в воздухе чёрный дым, казалось, рассеялся. А за вид смеющегося преподавателя алхимии студенты Хогвардса наверняка отдали бы все свои карманные деньги. Гермиона деловито выбросила содержимое сковороды в ведро и сунула её в раковину. Проверив кастрюлю, она решила, что суп, кажется, есть можно, хотя он, конечно, и был далек от совершенства. Затем эта нахалка развернулась к хозяину дома и поинтересовалась, есть ли ещё продукты, из которых можно приготовить что-нибудь на второе. Снейп, как заворожённый, покачал головой, пожал плечами, кивнул, и, наконец, справившись с собой, показал ледник и ящик для овощей. Судя по набору продуктов в них, профессор, видимо, умел варить не только зелья. Там было всё, что может потребоваться для изысканного ужина, включая потрясающий набор специй со всего света. Глубоко задумавшись, Гермиона наклонилась, чтобы взять утку. От звука втянутого сквозь зубы воздуха она резко выпрямилась и обернулась. Глаза учителя были широко открыты, на лице было написано потрясение, он крепко сжимал руками спинку стула, возле которого стоял. И тут девушка вспомнила, что путешествовала она магловским способом, а значит, и одета была соответственно – в модное в этом сезоне летнее платьице длиной на ладонь выше колена. Залившись румянцем Гермиона, тем не менее, заставила свой голос звучать ровно: - Приготовить утку с яблоками, профессор? Снейп с трудом вышел из ступора, разжал побелевшие от напряжения пальцы и попятился прочь из кухни. - Хозяйничайте, мисс Грейнджер. Я позабочусь о вашем багаже. * * * В общем-то, в свои шестнадцать лет Гермиона не была асом в кулинарии, но кое-что всё же умела. Особенно ей удавалась запёченная птица. Спустя пару часов утка, в золотистой хрустящей корочке, наполнила весь дом потрясающим ароматом. На сладкое девушка приготовила молочное суфле. Довольная результатами своего труда, Гермиона решила пойти поискать Снейпа и обнаружила его задумчиво сидящим в той комнате, куда вела вторая дверь из прихожей. Это была маленькая комната, меблировка которой состояла из шаткого стола, потертого дивана и старого кресла. Стены были полностью закрыты книгами в кожаных переплётах. Ощутив её присутствие, профессор поднял взгляд и смущенно сказал: - У меня в доме нет столовой, мисс Грейнджер. Нам придётся обедать в кухне. - Ничего страшного, сэр, там вполне уютно. Куда вы отнесли мой чемодан? Почему-то в собственном доме учитель чувствовал себя гораздо менее уверенным, чем в школе. Возможно, из-за того, что он остро ощущал неухоженность своего жилища, его запущенность, бедность обстановки, мрачность. Вот и сейчас он, хотя и отнес вещи Гермионы в самую лучшую комнату в доме, медлил показывать дорогу - он страшился её реакции. Снейп все-таки нашел в себе силы проводить гостью в отведенную ей комнату. Открыв перед Гермионой, дверь учитель жестом пригласил её войти, но сам остался за порогом, пробормотав, что не будет беспокоить её до обеда. Ещё он добавил, что вода согрета, и если она хочет, может принять ванну. При этих словах на его желтоватом лице появился лёгкий румянец смущения. Она тоже покраснела и натянуто поблагодарила. Оставшись одна, девушка разобрала чемодан и развесила вещи в гардеробе. А потом всё-таки решила принять ванну. Лёжа в горячей воде Гермиона размышляла. Над водой поднимался пар, и так же плавно и неторопливо текли её мысли. Не сделала ли она ошибку, приехав сюда? Не стоит ли ей собраться и уехать, пока не поздно? * * * С царственным видом Гермиона спускалась по лестнице. Она надела мантию, а волосы постаралась собрать в тугой узел на затылке. Снейп уже успел накрыть стол к обеду. По весьма неуклюжей сервировке было видно, что гости в этом доме бывали чрезвычайно редко. Они сидели на противоположных концах кухонного стола и вели светскую беседу о погоде, которая была чудесной, о вине, в котором Гермиона совершенно не разбиралась, и о приправах, половину из которых девушка даже не знала. Оба они прекрасно владели собой и демонстрировали прямо-таки аристократическую выдержку. Коснувшись в разговоре школы (ну, куда же без неё!), Снейп с кривой улыбкой спросил, применяла ли Гермиона заклятие Скиниум, когда готовила сегодня обед. - Что вы, сэр, мне пока нельзя колдовать вне школы, вы же знаете. Я ощипала птицу сама. В глазах Снейпа запрыгали чёртики, но голос, напротив, был весьма ехидным: - Неужели вы ещё не разузнали, что министерство может отследить только факт применения магии, но не его автора? Так что в домах волшебников, где постоянно и законно пользуются волшебной палочкой, несовершеннолетние могут колдовать, не опасаясь министерских санкций. Если бы вы использовали магию в доме своих родителей, вам бы моментально прислали предупреждение, а здесь – колдуйте на здоровье. Кстати, а как вы объяснили свой отъезд родителям? - Они уже привыкли, сэр. Я редко бываю дома на каникулах. После обеда они перешли пить кофе в гостиную. Гермиона уютно устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги, Снейп сидел в единственном кресле. Доносившийся с реки лёгкий ветерок колыхал занавески. Висевшая под потолком лампа на двенадцать свечей не горела. Кофе был чёрный, как ночь, горячий, как ад, сладкий, как любовь, каким и должен быть настоящий кофе. Притворившись, что смотрит на кофейник, учитель искоса поглядывал на гостью. Сидит, хулиганка, как у себя дома, сверкает глазищами. Только руку протяни – и можно коснуться, обнять, распустить эту строгую прическу, зарыться лицом в душистые волосы.… Но – нет, еще рано, испугается. А какая у девчонки кожа…. Как шелк… Лучше не думать об этом, можно выдать себя. Тогда она просто убежит. Но хороша, чертовка… - Умоляю вас, профессор, не сверлите меня таким взглядом, мне не по себе. Нежный голосок раздался в тишине комнаты, как раскат грома, и Снейп понял, что разоблачён. Оказывается, пока он наблюдал за Гермионой, девушка, в свою очередь, наблюдала за ним. Но если учителя все это привело в неописуемое смущение, то Гермиону – нет. Как будто, покинув школу, они поменялись ролями, и язвительный профессор снова стал неловким подростком. Девушка одарила его озорной улыбкой и грациозно прошлась по комнате. Она чувствовала, что нравится мужчине, и её это волновало. Снейп не сводил с неё глаз, всё крепче сжимая руки на чашке с совершенно остывшим кофе. Внезапно он вспомнил тот наряд, в котором она приехала, и, не успев подумать, надо ли, отвесил ей неуклюжий комплимент: - Вы чудесно выглядели в платье, мисс Грейнджер. Зачем вы переоделись? И тут же оба залились смущённым румянцем. Неловкость не проходила, и как-то не сговариваясь, они разошлись по спальням, хотя было ещё не так поздно. Сон не шел ни к Снейпу, ни к девушке. Оба они остро переживали ситуацию, в какой раньше никто из них не оказывался. Гермиона сидела на подоконнике в своей излюбленной позе, положив щёку на колено, и разглядывала пустынную улицу, грязную реку и полуразрушенную трубу старой мельницы. Не слишком весёлый пейзаж, ничего удивительного, что Снейп всегда такой мрачный. Никак профессор не желает покидать ее мысли. О чем бы девушка ни думала, все равно в голову лезет этот противный Снейп. Она слегка улыбнулась – ну, не такой уж и противный, пожалуй. Как он забавно смущается, прямо как мальчишка. В другой комнате точно так же мучился бессонницей Снейп. Где-то глубоко внутри все нервы сжались в тугой комок, и от этого всё его тело сотрясала крупная дрожь. В таком состоянии не то, что спать – просто спокойно сидеть невозможно. И поэтому мужчина бесшумно ходил из угла в угол, как тигр в клетке. Он кусал губы и хватал тонкими пальцами воздух, представляя Гермиону в своих объятиях, покорно тающую в его руках, с трудом сдерживая желание пересечь коридор и ворваться к ней в комнату. Но ещё не время… не время… Постепенно ночь вступала в свои права, и обитатели дома заснули. * * * Домохозяйственные заклинания – совсем особенные, в школе их, в принципе, не проходят, за исключением ознакомительного триместра на последнем, седьмом году обучения, поэтому следующие несколько дней не имевшая о них никакого понятия Гермиона развлекалась тем, что училась вести дом волшебным способом. При всех снейповых знаниях и умениях было удивительно, что его жилище в таком состоянии. Но холостяк есть холостяк, тем более, если он по десять месяцев в году дома не живет. Гораздо больше, чем состояние родных стен, его привлекали ингредиенты для зелий, книги, рукописи. А библиотека у учителя была потрясающая! Разглядывая древние фолианты, Гермиона ахала от восторга и ужаса. Конечно, школьная библиотека была гораздо более полной, но одно дело – школа, и совсем другое – личная коллекция. Несколько раз Снейп и Гермиона, одевшись, как магглы, выбирались в город. Но подобные экскурсии быстро заканчивались, потому что профессор, хоть и старался держаться в рамках приличия, но непроизвольно бросал на свою спутницу такие взгляды, что это привлекало к ним ненужное внимание прохожих. Учитель и его студентка проводили вместе почти все время в эти дни, но по-прежнему называли друг друга официально. А если случайно касались друг друга, то оба стремительно краснели и некоторое время избегали поднимать глаза. С тайной надеждой девушка ждала, что профессор её снова поцелует; крамольная мысль, однажды мимолётно посетившая её, становилась все навязчивее. И каждый вечер, расставаясь со Снейпом у дверей своей спальни, она думала, что вот сейчас… наверняка…. И сердечко сладко замирало. Но безукоризненно невозмутимый профессор безукоризненно вежливо желал ей спокойной ночи и склонял голову в прощальном жесте, распахивая перед ней дверь. Гермиона Грейнджер тоже умела держать лицо. Поэтому столь же невозмутимо, правда, с легким намеком на ехидство, она возвращала ему пожелания сладких снов и закрывалась в комнате. Теперь, когда он уже не мог её видеть, девушка сползала по стенке на пол, снова и снова пытаясь ответить самой себе на вопрос – чего в её чувствах было больше, обиды, облегчения или разочарования. Не знала она, что каждый раз, как за ней закрывалась дверь, Снейп некоторое время стоял, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из комнаты. В очередной раз услышав шорох мантии по обоям, он кривил губы в удовлетворённой усмешке. А потом бесшумно удалялся к себе и погружался в пучину безумных фантазий. В тот вечер все шло по уже привычному сценарию: чаепитие, обсуждение книг и новостей, переглядывания украдкой, путь наверх. Но в момент прощания, когда дверь комнаты уже была распахнута, светившая в окно полная луна так обрисовала девушку, что ледяное спокойствие профессора рухнуло. Снейп намотал длинные волосы на руку и заставил Гермиону запрокинуть голову. Он стал целовать эту нежную шею, эти мягкие губы, уже не заботясь, что может напугать. Кровь пульсировала в ушах. Ладонь ощутила тепло девичьей груди сквозь мантию, Гермиона издала слабый стон.… И в этот момент в комнате от сквозняка хлопнуло окно. Профессор резко отшатнулся от студентки, и ей ничего другого не оставалось, как привалиться к стене – ноги не держали её совершенно. Как же она соблазнительна, растрёпанная, губы полуоткрыты, глаза в туманной поволоке… Сама Гермиона с трудом осознала, что мужчина её больше не целует, а просто стоит рядом. И тогда она, почти не понимая, что делает, вытянула руку и коснулась его пальцев. - Продолжайте… пожалуйста… От этого слабого прикосновения учитель вздрогнул и сделал шаг назад. Тонкая рука безвольно упала. Невозможно представить, каких усилий стоило Снейпу говорить ровно. - Нет. Не сейчас, мисс Грейнджер… Я не тороплю вас… Я подожду… - голос его становился всё тише, и на последних словах это был уже шёпот, - пока вы… придёте… сами… Короткий кивок, резкий поворот на месте, и вот уже дверь его спальни с грохотом захлопнулась за ним. Гермиона осталась одна в освещённом луной коридоре. Спустя целую вечность, ну, или минут пятнадцать, девушка настолько пришла в себя, что сумела добраться до кровати. Упав на постель, она попыталась привести в порядок свою голову. Что там говорил этот безумец? Сама? Ему мало, что она приехала к нему? Он издевается над ней? Гермиона разделась и улеглась основательно, пытаясь уснуть, но сон не шёл. Она металась, как в лихорадке, ощущая во всем теле непонятное томление. Полоса лунного света медленно перемещалась по комнате, тикали часы. Как в бреду, Гермиона встала с постели, набросила на плечи мантию и на цыпочках пересекла коридор. Открыв дверь, прокралась в комнату. Чуть помедлила в нерешительности. Прошептала: - С-северус … Тишина. Молчание. И лишь звук дыхания спящего человека. - Северус, - как будто снова пробуя на вкус его имя, - Северус, п-п-оцелуй меня… Миг - и профессор стоит рядом с ней, осторожно приподнимая её подбородок, заглядывая в глаза. - Гермиона… - бархатистый шёпот обволакивает, ему невозможно сопротивляться, - ты уверена?… Вместо ответа девушка прильнула к нему всем телом, прижавшись щекой к его груди. Северус разжал руки, которыми Гермиона придерживала мантию; накинутая наспех, она сползла с обнажённых плеч, открывая мужскому взору восхитительное юное тело. От увиденного перехватило дыхание, некоторое время Снейп стоял, замерев от восторга и любовался девушкой; потом, осторожно, как бесценную хрустальную вазу, подняв Гермиону, перенёс ее к кровати и уложил на чёрные шёлковые простыни. Длинные каштановые волосы разметались по подушке, грудь волнующе вздымалась. Пристально посмотрев в её широко открытые глаза, Снейп увидел в них одновременно исступленное желание и страх перед неведомым. Под этим взглядом девушку охватила дрожь. Он не хотел, чтобы она боялась, поэтому стал целовать её сначала нежно, легко, осторожно, затем всё более напористо, страстно. С одной стороны Северус ликовал, понимая, что первым касается этой кожи, этой груди, с другой – чувствовал свою ответственность, ведь он должен показать этой юной невинной девушке, что любовь – это чудо, которое люди дарят друг другу, и нет в ней ни пошлости, ни грязи. Чуткие длинные пальцы начали ласкать шею, грудь, живот, скользнули ниже…. Гермиона, будто не ожидавшая такого поворота событий, сначала сжалась в комок, потом вскинулась в испуге, попытавшись оттолкнуть его, и отчаянно зашептала: "Нет,… нет, не надо…". Вместо того, чтобы внять её мольбам, профессор, понимая, что сейчас её устами говорит страх, что на самом деле она не простит, если он остановится, властно прижал её руки к подушке за головой и закрыл её рот своим в нежном поцелуе. Он целовал её умело, то легко касаясь девичьих губ, то глубоко исследуя её рот своим языком. Под этими губами девушка почувствовала, что страх исчез, и осталось только всепоглощающее желание; и она, забыв про стыд и стеснение, отдала своё тело в полное распоряжение мужчины, растворяясь в сладкой истоме, позволяя ему ласкать её все более смело. Воспользовавшись этим негласным позволением, он стал целовать всю её, начиная от кончиков пальцев на ногах, заканчивая восхитительными прядями каштановых волос. Снейп хотел попробовать на вкус каждый сантиметр её тела, запомнить все ароматы и изгибы, как будто боясь, что следующего раза может и не быть… Вот девичье тело внезапно выгнулось, Гермиона издала низкий горловой стон…. Обмякла, расслабилась. Ею овладело неизвестное доселе чувство, было впечатление, что она парит где-то между небом и землей, что её тело и мысли ей больше не принадлежат, она познала абсолютное блаженство… Но этим сладкая пытка не ограничилась. Снейп продолжил ласкать девушку. Робко, несмело она начала отвечать на его прикосновения, стала гладить ладонями его спину, его грудь, запустила руку в длинные темные волосы мужчины. Для него это стало своеобразным сигналом, говорящим о том, что девушка уже готова полностью раскрыться перед ним. И он перестал сдерживаться и вошел в неё… * * * Гермиона сквозь сон недовольно поморщилась – солнечный свет падал ей прямо на лицо, попыталась отодвинуться. Стоп. По утрам в ее комнате не бывает солнца. Она распахнула глаза, осмотрелась – ну, точно, она не у себя. Воспоминания о прошедшей ночи обрушились на нее лавиной жаркого стыда. Спрятав лицо в ладонях, девушка застонала. Мерлинова борода! Что она натворила?! Да что же теперь будет-то?! Как ей смотреть в глаза учителю? Бежать. Бежать отсюда немедленно! Все тело ломило, движения давались с трудом. Замотавшись в одеяло так, что открытыми оставались только глаза, Гермиона слезла с кровати и хотела выйти из комнаты. Но оказалось, что на пороге стоит ее… любовник. Странно, правда, у нее – и вдруг есть любовник! Пытаясь не показать растерянности и смущения, Гермиона требует: - Уйди…те, - язык не поворачивается говорить "ты" стоящему в дверях мужчине, несмотря на прошедшую ночь, - Я бы желала побыть одна. - Я просто хотел сказать, что приготовил ванну, - Снейп тоже старался избежать прямого обращения; почему при свете дня между ними появилась глухая стена неловкости? Увидев, что девушка кивнула, заботливый хозяин дома тихо удалился. Та некоторое время стояла, отвернувшись, потом бросила мимолетный взгляд через плечо – никого. Ванну она, пожалуй, примет. Профессор позаботился и о халате, и о полотенце, и о воде, которая была не только горячая, но и странно зеленоватая, и пахла она чем-то непонятным, наверно, зельем каким-нибудь. Погрузившись в воду, девушка сразу почувствовала облегчение – пропала куда-то ломота, исчезло навязчивое желание сбежать, мысли успокоились, появилась возможность мыслить трезво. Итак, Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Хогвардса и староста факультета, считавшаяся в глазах окружающих девушкой Рона Уизли, совершенно бессовестно позволила соблазнить себя собственному учителю. Хоть с собой надо быть честной – она ведь совершенно не сопротивлялась, а если бы не приехала сюда (обратите внимание – по доброй воле), ничего бы и не случилось. И что теперь с этим фактом делать? Уехать. Сразу после завтрака – на вокзал и… Куда? К родителям? Начнутся расспросы, ведь она не собиралась возвращаться до августа. В гости к семье Уизли? Очень, очень цинично. В Лондон, в штаб-квартиру Ордена Феникса? Ну, вообще-то этим летом ее туда не приглашали. Вывод: ехать ей некуда. Значит, придется остаться. Ладно, будем исходить из этого. Какую модель поведения выбрать? Очень долго Гермиона притворялась русалкой, воду ей пришлось подогревать еще дважды, но, в конце концов, решение было принято. Она будет вести себя, как будто ничего не произошло, обращаться к Снейпу по-прежнему на "вы", и не допустит повторения ночных… забав. Будем считать, что это просто был эксперимент со включением. Мнение профессора по этому поводу ее не интересовало. * * * Все рациональные размышления и логические заключения оказались забыты спустя всего лишь час, когда мисс Грейнджер спустилась к завтраку и у подножия лестницы встретила того, кто… Ох! Мгновенно заалели щеки, предательская слабость в ногах заставила схватиться за перила, ибо Северус Снейп ждал ее, и в его руках был роскошный букет бледно-розовых лилий с капельками росы на полураспустившихся бутонах. И он совершенно точно не собирался ничего забывать. Профессор рассыпал по полу охапку цветов так, что образовался ковер от лестницы до кухни, и Гермиона со смешанным чувством удовольствия и неловкости прошествовала по этому благоухающему покрывалу. Завтрак был сервирован не без изящества, определенно кое-чему Снейп научился. Он ухаживал за гостьей, предугадывая каждое ее желание, и помимо воли девушка улыбалась, хотя и старательно подавляла свою идиотскую (по собственному же определению) улыбку. А вообще-то ситуация выглядела чертовски странно: солнечный свет сквозь легкие занавески, запах лилий, изысканные блюда и – полная, абсолютная тишина. За время трапезы не было произнесено ни единого слова. * * * Примерно в таком же молчании – как ни странно, оно не тяготило – прошло несколько дней. Нет, конечно, Снейп и Гермиона разговаривали, но никогда – о чувствах, ни разу – о своих отношениях, ни единого словечка – о будущем. Им было просто хорошо вместе. Просто так. Без слов. И дни пролетали незаметно, а ночи принадлежали только им двоим. Идиллия закончилась внезапно. Однажды утром Гермиона нашла Северуса полностью готовым выйти из дома, зловещим, мрачным, и очень серьезным. Девушка хотела спросить, куда это любимый собрался, но Снейп ее опередил. Он легонько тряхнул левой рукой так, что рукав мантии сполз до локтя, обнажив на предплечье пылающий ярко-черным цветом череп. Знак Мрака. Знак, что Темный Лорд призвал своего слугу. - Гермиона, ты должна как можно скорее уехать к Уизли, - голос его был сух и не дрожал; и он не сделал попытки поцеловать ее на прощание. Она все поняла. И не видя смысла протестовать или напрашиваться на поцелуй, просто кивнула: - Я покину дом через час. Пристальный – глаза в глаза – взгляд, ни следа сожаления, ни намека на любовь, только беспросветная чернота ВЫСШЕЙ ЦЕЛИ. А затем с легким хлопком профессор дезаппарировал. * * * Остаток каникул Гермиона провела в Норе, притворяясь, что все по-прежнему, что это лето ничем не отличается от других. И в основном ей удавалось казаться беззаботной. Но время от времени девушка погружалась в какое-то подобие грез наяву и при этом бессознательно начинала водить пальцем по губам. Несколько раз очнуться ее заставлял чей-то внимательный взгляд – Гарри Поттер определенно что-то подозревал, и лишь полнейшая абсурдность собственных подозрений заставляла его держать язык за зубами.
juliete: Часть 3 Начало семестра ознаменовалось потрясающей новостью – Снейп больше не преподает алхимию! Он наконец-то добился вожделенной должности учителя по Защите от Темных Искусств! Первое, о чем задумалась Гермиона при этом известии – теперь Северусу, наверно, придется переехать из своих подземелий, которые понадобятся новому зельевару. Интересно, в верхние апартаменты легче пробраться незамеченной, чем в подземные? Поняв, в каком направлении она размышляет, девушка моментально покраснела и сосредоточенно уткнулась в тарелку, надеясь, что до нее никому нет дела. Но напрасно. За ней наблюдали сразу два человека. Один, естественно, Снейп – Гермиона чувствовала его взгляд, и ей даже не надо было поднимать глаза на преподавательский стол, чтобы в этом убедиться, слишком уж знакомы ей эти ощущения: разом и напряженность, и расслабленность. Второй же человек сидел рядом и, удостоверившись, что никто его не услышит, тихонько прошептал: "Гермиона, ты ни о чем не хочешь мне рассказать?" Призвав на помощь все имеющееся хладнокровие, Гермиона открыто встретилась глазами с Гарри и ответила, с легким удивлением – какая бы из нее получилась актриса! – в голосе: "… о чем?" Мальчишка коротко кивнул и отвернулся, но ясно было, что он ей не поверил. * * * Постепенно школьная жизнь вошла в обычную колею. Профессор Снейп не покинул своих мрачных подземелий, на что втайне надеялась Гермиона, и, к ее большому разочарованию, вел себя так, как будто между ними никогда ничего не было. Только посматривал на нее чуть чаще, чем в прошлом году. В такие моменты девушка отвечала ему напряженным взглядом, страстно мечтая о том, чтобы Северус подал ей хоть какой-нибудь знак, что ей не приснился тот маленький домик в Галифаксе и улыбка, озарявшая это мрачное лицо. Но казалось, что воспоминаний о прошедшем лете у профессора не осталось, и вскоре девушка заметила, что стала раздражительной и нервной, начала чаще ссориться с друзьями и с садистским удовольствием принялась патрулировать коридоры по вечерам, вылавливая нарушителей. Ее характер стремительно портился. * * * - Гермиона, подожди! Можно с тобой поговорить? Гермиона Грейнджер, в очередной раз выведенная из себя глупой перепалкой с Роном, быстро шагала на обед. Когда ее кто-то окликнул, она огромным усилием воли сдержалась, чтобы не рявкнуть: "Пошел вон, дурак!" или что-нибудь еще более грубое. Наклеив на лицо неестественную улыбку, девушка обернулась и процедила сквозь зубы: - Ну, говори… Высокий симпатичный семикурсник из Равенкло, с которым она познакомилась в клубе у нового учителя алхимии, профессора Слагхорна, молчал, очевидно, встревоженный столь неласковым обращением - вообще-то, Гермиона в течение предыдущих лет была образцом спокойствия и рассудительности. - Я… ты… Слушай, в это воскресенье поход в Хогсмед. Составишь мне компанию? Роджер Дэвис был светловолосым и голубоглазым, приветливым и милым, короче – полная противоположность Снейпу. И в отличие от Северуса, он хотел провести время в ее обществе. Какого Мерлина она раздумывает?! Пусть Снейп сидит в одиночестве в своем склепе, а она молода, ей хочется, чтобы за ней ухаживали, чтобы ею восхищались, пусть не Северус, так кто-нибудь другой. И уже гораздо более сердечно Гермиона ответила: - Конечно, Роджер, с удовольствием. * * * С того похода в Хогсмед минуло две недели, и никто уже не обращал внимания, когда видел Гермиону с Дэвисом в библиотеке, у озера, в школьных коридорах. Парень был довольно недурен, как поклонник – внимательный, романтичный, интересный, Единственный заслуживающий внимания недостаток – он не был Северусом. * * * Снейп брел по пустынному коридору, засунув руки в карманы. Ему нравилось прогуливаться по школе ночью, когда и студенты, и преподаватели находились в своих комнатах, и никто не нарушал его уединения. Но только не в этот раз. Откуда-то из-за поворота слышались приглушенные голоса и смех. Вот маленькие паршивцы! Может, Филч и прав, настаивая на порке?! Учитель бесшумно подкрался к обнимающейся у окна парочке; так, значит, парень из Равенкло. А с кем это он? Взаимное положение целующихся пока не позволяло рассмотреть девчонку. - Дэвис! Двадцать баллов с Равенкло! Не ожидавшая появления преподавателя парочка подскочила, и стало видно, с кем целовался этот… - Грейнджер… – на этот раз Снейп не рычал, а шипел, и в его голосе звучало такое бешенство, что равенкловец испугался. – Двадцать баллов с Гриффиндора и наказание до конца недели. Гермиона стояла, сжав зубы, даже не пытаясь возражать. Снейп выглядел настолько страшно в своей ярости, что перечить ему было попросту опасно. - Сэр… - Дэвис попытался что-то сказать, но был жестко оборван учителем. - Молчать! - впервые за очень долгое время Северусу хотелось самым банальным образом ударить кого-то, безо всякого колдовства, кулаком. И только многолетняя привычка контролировать свои порывы удержала его от позорной драки с учеником, – вам обоим следует немедленно вернуться в свои комнаты. Снейп отправился провожать студента, Гермиона в свою башню пошла одна, да это, пожалуй, и к лучшему. Поговорить со Снейпом, конечно, надо, но только не когда он в таком состоянии. И постепенно замок погрузился в сонную тишину. * * * На этот раз наказанием стала чрезвычайно муторная работа по тиражированию карточек с заданиями к уроку. Написав в тридцать восьмой раз один и тот же текст, Гермиона с облегчением вздохнула - сегодня ее уже вряд ли заставят делать что-нибудь еще. Она мельком глянула на профессора. Тот тоже что-то писал, время от времени сверяясь с большой звездной картой, которая висела в воздухе перед ним, и не выглядел особо сердитым. Может, попытаться поговорить? И что она скажет? "Северус, ты сам во всем виноват"? Ехидный внутренний голосок тоненько захихикал – а меньше надо на свидания по ночам бегать, голубушка. Пока Гермиона пыталась подобрать фразу, которая могла бы послужить началом разговора, Снейп закончил свои расчеты и поднял голову. И, разумеется, встретился взглядом со студенткой, которая, задумавшись, так и смотрела на него. Профессор тяжело вздохнул и заговорил, тихо, с затаенной болью в голосе: - Гермиона, ну, ты же не можешь не понимать – нам нельзя встречаться в школе. Ты - несовершеннолетняя, а я - учитель, нам обоим не нужны неприятности. Я изо всех сил стараюсь соблюдать правила, а ты, кажется, ищешь проблем. Да, признаю, я погорячился, когда увидел тебя с этим сопляком… Тем временем Гермиона успела приблизиться к его креслу и присесть рядом. - Северус, я уже два месяца, как совершеннолетняя, у меня день рождения в сентябре был, - мысли девушки метались между желанием быть рядом с любимым и остатками гордости, – мы ведь будем осторожны, никто ничего не узнает. Неужели ты не скучаешь по мне… Мужчина промолчал, и тогда ее характер властно напомнил о себе – да гори оно все синим пламенем! Не будет она больше навязываться! И так уже накуролесила выше крыши! Хватит. И девушка, вернувшись к столу, навела на нем порядок, затем посмотрела на учителя, с мрачной решимостью в глазах. - Сэр, вам сегодня еще что-нибудь нужно? Или мне можно идти? – голос Гермионы был холоден, и чувствовалось, что решение принято и изменению не подлежит. Снейп по-прежнему молчал и не шевелился. Приняв его молчание за позволение удалиться, Гермиона быстро пошла к выходу. У самых дверей ее догнал полный тоски шепот Северуса: - Гермиона, останься.… Ты нужна мне… Уже взявшись за дверную ручку, девушка, тем не менее, помедлила, оглянулась. Снейп стоял около кресла, закусив губу. - Останься… пожалуйста… И настолько он выглядел несчастным, такая надежда светилась в его глазах, что девичье сердце дрогнуло, а обладательница данного сердца захлопнула приоткрытую было дверь и улыбнулась. Как они очутились в спальне, никто из них впоследствии так и не сумел вспомнить. * * * Рассеянность, задумчивость, блуждающая по лицу счастливая улыбка вкупе со снижением успеваемости – явные признаки влюбленности, да не простой, а взаимной. И гриффиндорцы перешептывались, пытаясь догадаться, с кем же роман у их старосты. Равенкловец Роджер Дэвис, который ухаживал за Гермионой одно время, ныне был похож на привидение и сторонился людей. Рон Уизли, нисколько не скрываясь, по всем углам обнимался с Лавандой. Другие возможные кандидатуры при ближайшем рассмотрении тоже казались нереальными. Перебрав всех парней, начиная с четвертого курса, студенты Гриффиндора решили, что ненависть и взаимные оскорбления – всего лишь игра на публику, а на самом деле Грейнджер встречается с Малфоем. К счастью, хотя бы сам Малфой не был в курсе этих слухов. А Гермиона просто загадочно улыбалась, позволяя товарищам думать, как им нравится. Сама она по три-четыре раза в неделю не ночевала в башне, возвращаясь туда только на рассвете, и потом на занятиях с трудом писала конспекты. Сил, чтобы вникать, что именно она пишет, уже не оставалось. Как-то внезапно и учителя, и книги стали врагами – они отвлекали девушку от воспоминаний о прошедшем и планов на будущее; будущее рисовалось ей во всех подробностях, вплоть до цвета занавесок в их общем с Северусом доме. Гермиона Грейнджер втрескалась не на шутку… * * * В спальне Северуса Снейпа, в самом дальнем и темном углу, стоял котел, под которым все время горел тихий огонь. Зелье в этом котле постоянно находилось на незримой грани между "вот-вот закипит" и "уже почти закипело". Оно не имело запаха и выглядело совершенно обычно. Примерно раз в неделю Гермиона пыталась разговорить любимого и выведать у него, что же это такое он варит вот уже несколько месяцев. Снейп от расспросов уходил просто виртуозно, с легкостью изобретая все новые возможности ускользнуть от темы, при этом в его непроницаемо черных глазах плясали смешинки – мужчине определенно нравилась эта игра. Временами казалось, что девушке почти удалось сломить его сопротивление. Но так было только на первый взгляд - ни название зелья, ни его свойства все-таки не были раскрыты. Просто однажды Северус лениво спросил: - Не хочешь помочь мне с этим зельем? В надежде удовлетворить свое любопытство девушка была согласна даже на путешествие в Запретный Лес темной ночью в одиночку. Она подбежала к котлу и, дрожа от нетерпения, спросила, что ей надо делать. - Ничего особенно сложного не потребуется, всего лишь добавь в котел один свой волос и скажи: "Suum dominatem et animum per tuum libertatis"[1], а потом чуть-чуть прибавь огонь, так чтобы оно закипело. Выполнив все в точности, Гермиона посмотрела в котел – его содержимое начало кипеть и стало непрозрачно-сиреневым. - И что это за зелье, ты мне скажешь когда-нибудь? - мужчина при этих словах с насмешливой улыбкой отрицательно покачал головой. - Ну, Северус… Я же умру от любопытства! Ну, где хоть про него почитать можно? Это в той книге, которую ты от меня прячешь? Доберусь я до нее как-нибудь… Способ прекратить подобные расспросы был незатейливым, но очень, очень приятным. * * * Природа наконец-то вспомнила, что по календарю уже наступила весна, поэтому после пасхальных каникул школьникам стало невероятно трудно сосредоточиться на занятиях – заоконный мир манил обещанием солнца и тепла. Дисциплину на уроках поддерживать стало почти невозможно. На студентов не действовало ничего – ни объяснения учителей, ни их мрачные предсказания насчет результатов экзаменов. Пока профессор МакГонагалл бушевала, предрекая классу совершенно провальные отметки, Гарри Поттер притворялся, что внимательно ее слушает, а сам, покусывая кончик пера, напряженно размышлял: каким бы образом вызвать Гермиону на откровенность. Поговорить с подругой он пытался на протяжении последних нескольких месяцев, но все попытки заканчивались провалом – девушка в полном недоумении сообщала, что у нее все хорошо и она совершенно не понимает, что он имеет в виду. А ведь будь Гермиона прежней, она бы знала, что уж кто-кто, а Гарри точно в курсе ее отношений со Снейпом. Для этого вполне достаточно пару раз свериться с Картой Мародеров, и сразу станет ясно, где и с кем бывает гриффиндорская староста, когда никто не может ее найти. Когда урок закончился, Гарри сумел выйти из кабинета последним и задержать девушку, которая настолько задумалась, что даже не заметила маневра друга. Он схватил ее за руку и выволок во двор. Когда они оказались возле озера, под защитой нескольких уже начавших зеленеть деревьев, легкий плеск волн вырвал Гермиону из мира грез и заставил повнимательнее присмотреться к упрямому и решительному лицу товарища. Да, уж, разговора, кажется, не избежать. Гарри несколько раз прошелся по берегу, потом швырнул свою ни в чем не повинную сумку на камни и жестко, гораздо жестче, чем собирался, произнес: - Ну, и зачем ты связалась с этим мерзавцем?! Он же старше тебя на 20 лет! Ты что, действительно веришь, что он влюблен? Или, может, он тебя зачаровал? Или… шантажирует? - Не ищи проблем там, где их нет, Гарри. Мы с Северусом… Подожди… а откуда… Ты шпионил?! - Да, уж, деградация налицо, - Поттер позволил себе грустную усмешку, - карта моего отца. Карта Мародеров, вспоминаешь? - А, точно, я совсем забыла, - Гермиона тоже слегка улыбнулась, - мы не говорили ни о какой любви, и нет в наших отношениях ни чар, ни шантажа. Нам просто хорошо вместе. Не переживай за меня, пожалуйста. Экзамены я сдам, может, не так хорошо, как хотелось бы, но сдам. А моя личная жизнь… Извини, но это действительно личное… - Вот-вот, Поттер. И почему же вы всегда лезете не в свое дело, - холодный язвительный голос ворвался в их беседу. – Вам не кажется, что Гермиона прекрасно обойдется без ваших нравоучений, вы, наглый заносчивый мальчишка… Напряжение почти физически ощущалось в воздухе, Гермиона настороженно переводила взгляд с друга на возлюбленного – кого из них ей придется защищать? Но Гарри, слишком хорошо знавший манеру Снейпа выводить его из себя, не собирался в этот раз поддаваться на провокации. - Возможно, сэр, я действительно наглый и заносчивый мальчишка, такой же, каким был и мой отец, - при этих словах профессор удивленно моргнул, Гарри выбил у него из рук главное оружие против себя, - но зато вы – старый похотливый развратник, а это куда хуже, знаете ли… Ни друзья, ни враги, ни учителя еще никогда не слышали, чтобы эмоциональный и порывистый Гарри Поттер говорил с таким невозмутимым сарказмом, столь похожим на язвительность стоящего перед ним человека. Снейп с большим трудом справился с сильным желанием проклясь маленького нахала. Но поскольку слишком многое в жизни профессора было поставлено на карту, глупостей ему нельзя было делать ни в коем случае. Так что Снейп презрительно изогнув бровь, процедил: - Пятьдесят баллов с Гриффиндора, Поттер, - и, повернувшись к девушке, с загадочной улыбкой спросил: - Пора проверить мое зелье. Ты со мной, милая? Гермиона вложила свою ладошку в протянутую к ней руку мужчины. Чуть помедлила. Оглянулась. Молодые люди скрестили взгляды, но безмолвная дуэль длилась всего несколько секунд: "Не ходи, Герм, не надо" – умоляли зеленые глаза. " Ты еще не понял – я не могу без него" – отвечали светло-карие. И через несколько мгновений юноша остался на берегу в одиночестве, с тоской глядя вслед скрывшейся за углом паре. * * * В тишине подземелья Снейп за столом делал какие-то расчеты. Гермиона сидела в кресле, очень задумчивая, так что даже не было ясно, видит она мужчину, на которого устремлен ее взгляд, или нет. Профессор, видимо, придя в своих вычислениях к какому-то результату, удовлетворенно потянулся. Это движение заставило девушку вынырнуть из своих мыслей, внимательнее посмотреть на освещенного факелом мужчину. Черная мантия, черные волосы, черные глаза – ненавидимый студентами профессор, Ужас Замка Хогвардс. Ум, сила, мягкая ирония – все то, что скрыто от посторонних глаз – ее Северус, ее любимый, такой нежный, такой желанный… Снейп ответил девушке таким же внимательным взглядом. - Тебя все еще интересует мое загадочное зелье, дорогая? Гермиона, подавшись вперед, кивнула. - Ну, тогда иди и добавь в котел струну своей души, - при этих словах глаза девушки расширились от изумления, а Северус мягко рассмеялся, - ты не знаешь, как это сделать? - Я знаю, что при производстве волшебных палочек используют струны души дракона, но никогда не задумывалась, как их добывают. А про человеческие никогда и не слышала. - Это не слишком сложно, просто применяются они очень редко. В моем зелье нужна струна, но будь осторожна – возможные последствия довольно неприятны. А теперь подробности. Если ты меня любишь, сконцентрируйся на этом чувстве, лучше всего представить его в виде шарика. Потом прочитаешь вот это заклинание, - Северус пролевитировал в сторону Гермионы лист пергамента со словами на незнакомом девушке языке и подстрочником на латыни, - если чувство искреннее, то струна окажется на кончике твоей палочки, и ты сможешь бросить ее в котёл. Было весьма странно выполнять такие туманные указания, но поскольку крошечный огненный шарик растворился в зелье безо всяких последствий, стало ясно, что Гермиона справилась. Снейп, напряженно следивший за действиями девушки, чуть-чуть расслабился и, достав из недр стола две шкатулки, сделал приглашающий жест. Гермиона повиновалась. Ее все сильнее затягивало в омут непреодолимого любопытства. Очевидно, это зелье было чрезвычайно важным для Снейпа, но почему? Что в нем такого, что могло бы оправдать подчеркнутую таинственность манипуляций, заклинания на странном языке, настойчивую скрытность мужчины? Тем временем шкатулки были открыты, в одной покоился свернутый колечком очень длинный седой волос, в другой лежал крошечный кусочек чего-то, что напоминало ужасно бледную кожу. И, разумеется, очередное написанное на пергаменте заклинание, которое из-за полнейшей своей бессмыслицы довольно сложно правильно прочитать. А читать надо дважды – ведь добавляется два компонента. Когда все было сделано, последовали улыбки, и благодарность, и восхищение способностями Гермионы, но, разумеется, никаких объяснений. Как ни пыталась девушка узнать хоть что-нибудь, профессор хранил загадочное молчание, обмолвившись только, что зелью еще надо немного потомиться на тихом огне, но в ближайшее полнолуние оно будет готово. В этот вечер Гермиона, обидевшись, не осталась в подземельях, а ушла в гриффиндорскую башню и долго еще лежала без сна. Неудовлетворенное любопытство – страшная штука! Ради решения этой загадки девушка была готова пойти даже на кражу. Но никак не могла придумать способа проникнуть в тайник зельевара. * * * Экзамены приближались, всю школу постепенно охватывало волнение. В стенах школы и на прилегающей территории повсюду можно было увидеть студентов - читающих конспекты и учебники, заучивающих заклинания, практикующихся. Некоторые уже побывали в заботливых руках школьной медиведьмы. Переутомления, нервные срывы, обмороки - больничное крыло не пустовало. Гермиона в предэкзаменационной лихорадке не участвовала. Конечно, не стоило бы заниматься этим накануне экзаменов, но сосредоточиться на подготовке к ним было настолько сложно, что меньшим злом в подобной ситуации стал поиск возможности раздобыть загадочный фолиант. И в этом, как ни странно, девушке здорово помогли магловские книги. Гермиона выписала по почте несколько произведений про шпионов и добросовестно их проштудировала. Обогатившись знаниями насчет всевозможных тайников и добавив к ним опыт почти взрослой ведьмы, девушка составила детальный план. Для воплощения своего замысла в жизнь Гермиона с самым невинным видом навестила в Хогсмиде магазин шуток близнецов Уизли, где купила Мигреневый Мармелад. Новейшая разработка Фреда и Джорджа обеспечивала жесточайшую головную боль, которая проходила только от входящего в комплект противоядия. И вот настал день икс. Однажды Гермиона не покинула спальню Снейпа на рассвете, как делала всегда. И утром, отговорившись плохим самочувствием (в чем ей как раз и помог Мигреневый Мармелад), не встала с постели. Обеспокоенный Снейп порывался проявить заботу и остаться с ней, но Гермиона сумела слабым голоском убедить мужчину, что преподавателю прогуливать уроки не совсем этично. Выждав с полчаса, девушка приняла продававшее в комплекте с мармеладом противоядие и, моментально избавившись от головной боли, принялась методично обыскивать каждый дюйм спальни. Интуиция ее не подвела – искомое обнаружилось именно там. А вот вскрыть найденный тайник было почти невозможно – знаний девушки вполне хватило, чтобы определить, из каких чар состоит каждый из трех уровней защиты, и даже снять некоторые из них. Но этого оказалось недостаточно - некоторые охранные заклинания являлись изобретением ее любимого, авторство которого и в зельях, и в чарах девушка уже умела определять безошибочно. Что, впрочем, не могло ей помочь обнаружить контрзаклятия для них. Пытаясь все-таки распутать охранные чары, Гермиона настолько задумалась, что совершенно потеряла счет времени. Так что когда профессор, решив осведомиться о ее здоровье, спустился в подземелье, то застал девушку возле полуоткрытого сейфа. Вопреки ожиданиям, Северус даже не рассердился. Просто окатил девушку такой волной сарказма на тему "чему-же-я-тебя-учил-если-ты-даже-сейф-вскрыть-неспособна", что Гермиона немедленно захотела провалиться сквозь землю. Ядовитая речь Снейпа закончилась неожиданно: он просто снял оставшиеся чары с тайника и достал оттуда книгу, которую торжественно вручил не верящей своему счастью студентке. Многозначительная ухмылка - и профессор удалился. Смысл той усмешки Гермиона поняла только когда принялась листать фолиант. Он содержал около двухсот рецептов, неразборчиво написанных выцветшими чернилами, так что чтение больше напоминало расшифровку. А еще приходилось постоянно сопоставлять очередной рецепт с ее знаниями о почти готовом снейповом зелье. Но ведь не зря Гермиона Грейнджер имела репутацию лучшей ученицы Хогвардса! Потребовалось много сил и времени, но она своего добилась – рецепт зелья под названием «Mysticus Vacatio»[2] подошел идеально. Одиннадцать месяцев для приготовления, сто одиннадцать компонентов… Струна любящей души… Добровольно принесенная в жертву в полнолуние невинность.… Все совпало… Горячие слезы потекли по щекам Гермионы. Сначала она пыталась их остановить, но поток слез оказался таким обильным, что девушка сдалась и дала волю рыданиям. Хорошо еще, что по причине довольно позднего времени, в гостиной Гриффиндора Гермиона находилась одна, так что никто не пытался ее жалеть и допекать идиотскими вопросами, на которые не существует ответов. Долго еще раздавались тихие всхлипывания в пустой комнате в ту ночь, пока, наконец-то, совершенно обессилевшая Гермиона не погрузилась в беспокойный сон возле потухшего камина. Следующие недели были, как затянувшийся кошмар. Хуже всего девушке, естественно, приходилось на уроках ЗОТИ. Голос преподавателя завораживал, его жесты бросали в дрожь, воспоминания о счастливых днях возникали перед глазами к месту и не к месту, и непрошенные слезы подкатывали к глазам. Все симптомчики присутствовали и на других уроках, но в меньшей степени. Мир разваливался на куски, в треске разрушенных иллюзий, в дыму уничтоженной мечты... В огненной топке разбитой любви сгорали занавески в цветочек, прикрывавшие мрачноватый пейзаж Галифакса, оставляя только пепел… пепел и золу… серые хлопья золы, пеленой разделявшие жизнь на две части – мир, в котором был Северус, и мир, где он стал чужим… Нет, не стал! Он всегда БЫЛ чужим, и только притворялся внимательным и любящим. О, как он хорошо играл, годы шпионажа не прошли даром, ни разу не было прокола, всегда – маска, безупречная, глянцевая… И снова, и снова пылали шторы… И медленно падало в грязь белоснежное свадебное платье… Так в созерцании попранных надежд тянулись бесконечно-мутные дни Гермионы Грейнджер. Девушке приходилось очень тяжело. Совсем недавно она плавилась от счастья и раздражала окружающих сияющим и несколько рассеянным видом. Теперь же дала сокурсникам новую пищу для размышлений – её ли бросили, сама ли она рассталась со своим кавалером. Ну, и по-прежнему всех волновал вопрос, кем был этот загадочный поклонник? Гермиона же не отвечала на вопросы, не реагировала на подначки и только крепче сжимала зубы, изо всех сил стараясь не проклясть никого из доброхотов, которые пытались её утешить, а заодно и что-нибудь выведать. К тому же, кроме волнения насчёт приближающихся экзаменов и вполне естественной обиды на коварного любовника к состоянию девушки добавилось не слишком хорошее самочувствие - частенько кружилась голова, тошнило, ломило поясницу. Дурой Гермиона не была и прекрасно понимала, о чём сигнализирует ей организм. Но от понимания происходящего не легче. И всё реальнее становилось грядущее исключение из школы. Беременную студентку в Хогвардсе явно не оставят, а как ухитриться скрыть своё состояние в начале следующего учебного года, она придумать не смогла, хоть и перечитала по этой теме всё, что сумела найти в школьной библиотеке. А ещё на горизонте маячило объяснение с родителями. Мистер и миссис Грейнджер были людьми современными и терпимыми, но их реакцию на интересное положение дочери-школьницы предсказать было сложно. Усугублялось положение и тем, что любому человеку необходимо иногда выплакаться, рассказать о своих проблемах, получить если уж не помощь, то хотя бы сочувствие. А Гермионе было совсем не с кем поделиться – у неё не было ни близкой подруги, ни сестры, которой можно поплакать в жилетку, и знать, что не последует ни сплетен, ни любопытствующих расспросов. А верные друзья Гарри и Рон наверняка обижены на неё за пренебрежение в последний год. К тому же – ну не с мальчишками же такие темы обсуждать! Вот эти-то глобальные жизненные проблемы и привели к взрыву, когда студенты возвращались домой на Хогвардс-экспрессе…
juliete: Часть 4 Дружная троица заняла купе, и долговязый рыжий парень наложил на дверь несколько заклинаний – от несанкционированного проникновения, от постороннего зачарования, от подслушивания и подсматривания. Потом внимательно посмотрел на друзей и спросил: - Говори, Гарри! Как ты собираешься искать Снейпа? Поттер задумчиво взъерошил волосы, которые и так выглядели, как воронье гнездо, и, вздохнув, выдавил: - Да не собираюсь я его искать… Рон Уизли аж просто остолбенел от подобного заявления. - Да как... Гарри… он же… Ты это несерьёзно, правда?! - Рон, успокойся. У нас есть более важная проблема. Ты же знаешь, нам хоркруксы надо искать, и быстро. А Снейп… Если я его встречу – убью. Честно. А специально искать - не стоит он того. - Он - подонок! Он недостоин жить!!! При этих словах Гермиона, до поры до времени молча сидевшая в уголке и старавшаяся не встревать в «мужской разговор», не выдержала. - Нельзя же так! Ты ничего не понимаешь!!! Сопляк!!! Вы оба… вы… вы просто не имеете права!!! Молчите лучше!!! - в голосе девушки зазвучали истерические нотки. Вполне могла случиться нешуточная ссора, и Рон вообще-то уже открыл рот, чтобы отстаивать своё мнение, но Поттер его опередил. Он успокаивающим жестом приобнял подругу за плечи и мягко произнёс: - Всё мы понимаем, Гермиона. Тебе тяжело и больно, ты чего-то боишься… но если ты поделишься с нами своими заботами, то мы постараемся помочь. Мы же друзья. Неожиданное участие смело последние барьеры, и истерика наконец-то нашла выход. Девушка разрыдалась, уткнувшись другу в плечо, и уже не видела, как донельзя удивлённый Уизли выскользнул из купе. По возвращении он выставил на стол батарею бутылок с соком и усладэлем. Тем временем рыдания немного стихли и сменились сдавленными всхлипами, сквозь которые намертво вцепившаяся в мантию Гарри девушка пыталась высказать то, что так долго отравляло ей жизнь, правда, выходило у неё не очень: - Я.. ему… а он… я думала, любит… о свадьбе мечтала… а он…а он… ритуааааал… Мальчишки даже не старались что-то понять из этих бессвязных «речей», просто честно сидели рядом, гладили по плечу и по голове, и бормотали что-то столь же невразумительное, но, безусловно, утешающее. В какой-то момент Гарри попытался предложить девушке усладэля, чтобы хоть немного отвлечь ее от переживаний, но Гермиона только судорожно помотала головой и, отчаянно краснея, прошептала: «Нельзя мне». От рыданий горло саднило, поэтому девушка согласилась выпить тыквенного сока. Боясь спровоцировать еще одну истерику, мальчишки молчали; молчала и Гермиона, жалея о вырвавшихся словах. Она и сама не понимала, почему, но ей было стыдно. И всё, чего она сейчас хотела – забыть то, что минуту назад наговорила друзьям, и чтобы они тоже это не вспоминали. Собравшись с силами, девушка предложила сыграть в карты, и остаток пути прошёл без эксцессов. На лондонском перроне друзья расстались – Гарри поехал к Дурслям, надеясь, что это в последний раз, Рон с сестрой – в Нору, а Гермиона – к своим родителям, которые, к счастью, были достаточно заняты на работе, чтобы не встречать почти взрослую дочь на вокзале. Так что девушка получила ещё немного времени для размышлений. Она по-прежнему не имела чёткого плана. Но поскольку впервые в жизни Гермиона боялась собственных родителей, то решила пойти по пути наименьшего сопротивления, и скрыть всё, что только можно. До возвращения родителей с работы оставалось еще пара часов. Создав в кратчайшие сроки «эффект присутствия», а точнее, разбросав вещи так, чтобы с порога было ясно – любимая доченька благополучно приехала и уже куда-то умчалась, Гермиона вызвала такси и поехала обновлять гардероб. В магазинах разыгрывались страшные сцены. Миловидная растрёпанная девушка категорически требовала предъявить ей для примерки самые балахонистые наряды самых диких расцветок и полностью игнорировала советы замороченных продавцов. Затем Гермиона совершила набег на магазин бижутерии, где купила с большой скидкой украшения, которые очень долго не могли найти своего покупателя по причине фантастического, с лёгким шизофреническим налётом, дизайна. В небольшом городке не нашлось никого настолько смелого, чтобы нацепить на себя заколку для волос в виде умирающей летучей мыши, ожерелье из разноцветной спутанной проволоки, при взгляде на которое кружилась голова, и браслеты в виде крысиных голов и хвостов, выполненные с большим реализмом. Под занавес Гермиона решительно сменила всю косметику, выбрав более подходящий её новому имиджу вариант. В результате мистер и миссис Грейнджер, вернувшись с работы, узрели свою ненаглядную единственную дочь в таком виде, что надолго потеряли дар речи. Оживший кошмар - нечто среднее между сбежавшим из могилы мертвецом и агрессивным панк-рокером - был абсолютно не похож на их умницу-Гермиону, но, к ужасу родителей именно ею и являлся. Как только речь к ним вернулась, они попытались объяснить, почему ей необходимо немедленно снять наряд в стиле театра абсурда, и что именно молодая девушка должна носить. Но, ведомая тщательно взлелеянным вдохновением, Гермиона пламенно прочитала родителям целую лекцию о новейших тенденциях магической моды и её интеграции в мир обычных людей путём переноса колдовских атрибутов в качестве аксессуаров повседневной и праздничной одежды. Принять это родителям оказалось тяжело, но дочурка с детства отличалась упрямством. К тому же они понятия не имели, что носит современная колдовская молодёжь, поэтому им не оставалось ничего другого, как смириться, и только в глубине души надеяться, что долго подобная разновидность родительских мучений не продлится. В свою очередь донельзя уставшая Гермиона наконец-то закрылась в своей комнате и рухнула на кровать. Сил не осталось даже на то, что раздеться. Длинный, напряжённый, утомительный день подходил к логическому завершению. Отгорал закат, летний ветерок колыхал лёгкую тюль на окне, издалека доносились детские голоса… В этот момент Гермиона полностью осознала, что возврата к прошлому нет, что Северус потерян для неё навсегда, что надо думать о будущем. Слёз давно уже не осталось, они все были выплаканы ещё в Хогвардсе, в ванной комнате старост. И теперь девушка просто грустила о несбывшемся и пыталась понять, что она чувствовала к Снейпу. Была ли это любовь? Или по неопытности она принимала за любовь что-то другое? Так и не придя ни к какому выводу, Гермиона заснула. * * * Лето шло своим чередом. Гермиона писала письма друзьям, тайком от родителей готовила для будущего ребёнка приданое и штудировала медицинские книги, желая разобраться, всё ли с ней в порядке. Надо было посетить врача, но подобное безрассудство исключалось – слухи бы расползлись по городку и обязательно дошли до родителей. А пока что Гермиона жила по принципу «не будите спящего дракона» и старательно маскировала изменения в фигуре идиотскими нарядами. Гарри и Рон сначала по отдельности, а потом и вместе зазывали её в Нору, в Лондон, в Годрикову лощину… Девушка писала, что никак не может приехать, врала напропалую, а потом мучилась угрызениями совести. Но найти в себе силы признаться хоть кому-нибудь в своём положении не могла. А тут ещё родители собрались провести отпуск у моря, и, естественно, хотели, чтобы дочка поехала с ними. В конце концов Гермиона предъявила расстроенным родителям письмо от друзей, выбрав самое трогательное, с припиской от Молли. * * * - Мам, ну ты же видишь, ребята по мне скучают. А миссис Уизли нужна помощь, там свадьба намечается. Я не могу это пропустить. Мамочка, ведь правда, мужчинам в таком тонком вопросе доверять нельзя? Один Мерлин знает, что они сотворят, если их попросить украсить дом. Я уже видела однажды взбесившуюся ёлку на Рождество, никому такого не пожелаю!.. * * * - Папа, помнишь, ты рассказывал, как вы с мамой медовый месяц проводили в Греции? Это так романтично… А хочешь, я с вами не поеду, и у тебя будет шанс снова признаться маме в любви? Представляешь, море, луна, миртовые деревья и вы вдвоём, и больше никого…. Как будто вы снова молодые. * * * - Дорогие родители! Как вы наверняка знаете, я – ведьма. По закону магического мира, я уже совершеннолетняя, имею право колдовать и самой решать, что делать. Вы можете ехать к морю или в горы, или ещё куда-нибудь, а я еду к своим друзьям! Желаю хорошо отдохнуть! * * * В самом маленьком и дешевом номере гостиницы на окраине Лондона уже неделю жила странная постоялица. Хозяин гостиницы не обращал внимания на чудачества своих клиентов до тех пор, пока они вели себя пристойно и не доставляли неприятностей. В своих ненормальных нарядах девица выглядела, как настоящая сумасшедшая, и хотя платила исправно, старик подозревал, что проблемы не замедлят появиться. Гермиона же настолько привыкла скрывать своё состояние, что даже вдали от родителей и родного городка не могла перестать. К тому же её абсурдные наряды оказались неожиданно весьма удобными, и девушка просто решила, что от добра добра не ищут. Её дни проходили в размышлениях, а это было достаточно скучно. К угрызениям совести из-за её отношения к друзьям добавилась вина перед родителями. Она подозревала, что папа с мамой серьёзно на неё обиделись, но извиняться, не объясняя, было бессмысленно, а рассказывать о своей глупости ей по-прежнему не хотелось. Тем более, что Гермиона наконец-то осознала всю глубину своего падения и свой грандиозный идиотизм! Как могла она пойти на поводу у… невозможно было даже подобрать название тем чувствам, которыми она руководствовалась, вляпываясь (иначе и не скажешь!) в эту историю. А теперь все. Поздно. И ничего нельзя исправить. А уж каковы будут последствия…. Девушка трезво оценивала свои силы и не видела выхода. Как ни крути, школой, скорее всего, придётся пожертвовать. И это за год до выпуска! В подобной ситуации думать о поиске хоркруксов, и опасностях, подстерегающих её друзей, было тяжело, а не думать – невозможно. Совы к ней прилетали как минимум раз в день. Чаще всего это была полярная сова, принадлежащая Гарри, но время от времени появлялся и ронов Свинристель, и разномастные почтовые птицы. Письма были полны беспокойства – еще ни разу за шесть лет Гермиона не расставалась с друзьями так надолго. Конечно, они волновались. Это было… приятно, но, с другой стороны, добавляло лишнюю тяжесть к её раскаянию. Примерно через неделю после расставания с отчим домом Гермиона смирилась и с чувством вины, и с отсутствием чётких планов на будущее, и с беспросветностью настоящего. А также смогла более или менее организовать распорядок дня с максимальными затратами времени и сил, и минимальными – денег. Финансовый вопрос пока еще остро не стоял, но вдалеке уже маячил. Умная и начитанная, Гермиона с помощью книг и популярных журналов разработала себе комплекс гимнастики, училась правильно дышать, много гуляла в близлежащем парке и занималась рукоделием, отвечала на письма друзей и старательно отгоняла от себя смутные предчувствия. Вроде бы у беременных лёгкий психоз по поводу какой-нибудь вполне невинной темы – не такое уж редкое явление, не опасное и быстро проходит. Но Гермиона Грейнджер всё-таки ведьма. Пусть предсказания – не её стезя, пусть при взгляде в стеклянный шар она видит не картины будущего, а собственное отражение, но есть ведь и обыкновенная интуиция. А шестое чувство как раз девушке и подсказывало, что не всё ладно в окрестностях её временного жилища, а вот конкретики от интуиции не дождёшься. Поэтому молодая колдунья решила прояснить ситуацию с помощью арифмантики и обрадовалась наступившему новолунию, как родному. Как и везде в волшебном мире, лунные фазы имели огромное значение для проведения расчётов. Например, в новолуние лучше всего просчитывалось настоящее, а в полнолуние – вычислялись те события, которые на это настоящее влияют, а также качественные и количественные характеристики этого влияния и их сила. Знание подобных нюансов не только позволяло старосте Гриффиндора быть любимицей профессора Вектор, но и доставляло истинное удовольствие. Будь Гермиона обычной магглой, стала бы она математиком или физиком, точно! А в мире волшебном с будущей профессией девушка ещё не определилась. Впрочем, в свете последних событий этот вопрос уже не актуален. Какая там будущая профессия – с настоящим бы разобраться! Чем ещё хороша арифмантика - в отличие от многих других наук - она не требует никаких специальных приспособлений. Не нужно ни карт, ни шаров, ни котлов и даже волшебная палочка не требуется – только пергамент (или в данном случае бумага) и что-нибудь пишущее, а при отсутствии необходимых сведений в памяти – справочник основных формул и их значений. На память Гермиона не жаловалась, но книгу приготовила. Итак, все происходило довольно буднично. На рассвете сидя за столом Гермиона проводила расчёты, записывая их ход в обычной тетрадке в клеточку. В центре вышла перевёрнутая семерка – серьёзное затруднение в личной жизни, это и так было ясно, без науки. В ближнем радиусе легли две двойки – жизненная сила, удвоенная, это хорошо. Они нейтрализуются нулём (большое количество недружелюбно настроенных людей), это уже хуже, и вообще странно. А вот дальний радиус… знаний не хватало, и девушка полезла в справочник. Безмятежное очарование раннего летнего утра, когда мир вокруг только начинает просыпаться и с лёгкой улыбкой оглядывается вокруг – что хорошего принесет новый день – оказалось разрушено в мгновение ока. Гермиона вскочила, с грохотом уронив стул и отшвырнув книгу, как будто она превратилась в ядовитую змею. Страница, на которой нашлась расшифровка нужной комбинации, врала! Врала! Это не могло быть правдой!!! Так не бывает! Только услышав стук в одну стену и брань из-за другой, Гермиона поняла, что кричала. Она постаралась взять себя в руки, подняла стул, и, вырвав из тетрадки исписанные листы, снова принялась за вычисления. Четырежды девушка меняла исходные параметры, четыре раза получала результаты, которые хоть и различались в мелочах, но в главном совпадали. Столь естественно свои эмоции она, правда, больше не выражала, но только теперь в полном мере поняла своего друга Гарри, которому на каждом уроке преподаватель прорицаний предсказывала жуткую гибель. Девушка, молча и обессилено, смотрела на разложенные листы. Когда-то арифмантика была её любимым предметом. Всего за одно утро Гермиона Грейнджер её возненавидела. Только к вечеру она сумела… нет, не успокоиться, вряд ли бы это удалось хоть кому-нибудь, скорее, принять эту ситуацию, и убедить себя, что будущее не предопределено, что всё еще можно изменить. Тем не менее, просто на всякий случай, Гермиона написала два длиннющих письма – одно родителям, второе друзьям - в которых рассказала всё, что успела натворить и по какой, собственно, причине так долго играла в молчанку... * * * Рыжий парень, до такой степени чумазый, что цвет его шевелюры почти полностью затерялся под толстым слоем пыли и известки, устало выпрямился, когда услышал над ухом звук хлопающих крыльев. На пару со своим лучшим другом он работал на раскопках развалин, бывших когда-то домом его родителей. Гарри Поттер с изрядной долей чёрного юмора называл эти развалины «моё фамильное гнездо» и рылся там, как ошалевший крот. По весьма приблизительной версии, в доме Поттеров в Годриковой Лощине мог быть спрятан один из хоркруксов Темного Лорда. Рон считал, что версия эта туманна, как взгляд профессора Трелани, но честно помогал другу в его нелёгком труде. Отлынивать специально ему было бы стыдно, но сейчас появился повод для небольшого отдыха – сова принесла письмо. «… но я так просто не отступлю, и буду бороться. Гриффиндорцы не сдаются! Ваша Гермиона.» Дочитав письмо, мальчишки ошеломлённо переглянулись и, не сговариваясь, синхронно аппарировали, благо их подруге хватило ума указать координаты своего временного жилища. * * * Попали они прямо в разгар битвы, кипевшей на узкой улочке. Впрочем, битва – это громко сказано. Четверо Пожирателей Смерти окружили Гермиону и, гогоча, по очереди швыряли в неё оскорбления и проклятия. Девушка пока держалась, но силы явно были на исходе. Она даже не услышала лёгкого хлопка, всегда сопровождавшего аппарацию. К счастью, всецело поглощённые «развлечением», бандиты на это тоже не обратили внимания. Поэтому Рон и Гарри рассредоточились и со всей силы приложили троих Оглушающими заклятиями, а вот четвёртый успел сообразить, что дело пахнет мольфеином, и смылся. Ребята бросились к подруге, которая тяжело дышала и бледнела на глазах. - Вы – в Мунго, быстро! А я – за аврорами, - рявкнул Рон, но жизнь внесла свои коррективы. Сбежавший Пожиратель привёл подкрепление, и ребята с трудом отразили несколько заклинаний. В критической ситуации человек на многое способен, и Гарри выкинул трюк, на который нипочём бы не решился в обычных условиях - он схватил в охапку обоих друзей и аппарировал в Сент-Мунго. * * * Огневиски обожгло гортань и пролилось в желудок жидким огнем, но пьющий даже не поморщился; просто со стуком поставил кубок на стол и, обхватив голову руками, бессмысленным взглядом уставился в стену напротив. - Делать-то теперь что? – мрачно спросил он у закопченных камней. - Делай, что должно, и будь, что будет, - получил он не менее угрюмый ответ. - А поподробнее? – Поттер перевёл взгляд на собеседника. - Что бы я ни сказал, ты всё равно сделаешь по-своему. Так зачем воздух сотрясать? – депрессия Рона Уизли уже переливалась через край, а верный друг Гарри помочь ничем не мог – он и сам находился в таком же состоянии. Парни сидели в самом дальнем и тёмном углу бара «Дырявый котёл», а за их спинами посетители ели, пили, хохотали и проливали пьяные слёзы. Гарри Поттер и Рон Уизли не могли уже ни смеяться, ни плакать – события последних дней вымотали их морально и физически; в таком состоянии на парней даже алкоголь не действовал. Они на двоих вылакали полпинты огневиски, но у них даже языки заплетаться не начали. - Неправильно это, - задумчиво продолжил разговор Поттер. - Тогда поступай правильно… - Но ведь… она попросила… - Гарри вспомнил казавшиеся бесконечными часы, проведённые в вестибюле клиники Сент-Мунго, и бледную Гермиону, которая лихорадочно стискивала его руку, и её умоляющий взгляд. - Выполни… просьбу, - Рона тоже преследовали воспоминания, мешая нормально говорить. - Но тогда… ты же сам говорил… ты ведь так хотел его убить… - Хотел, - эхом отозвался Рон. Замолчав, они ещё выпили; принять какое-то решение, казалось, совершенно невозможно. - Правосудие должно свершиться, преступник заслужил смерть! – Поттер стукнул по столу, словно ставя точку в бессмысленном диалоге. Рон Уизли тяжело вздохнул, пытаясь хотя бы для себя осознать, что важнее – просьба друга или жажда мести, и, в конце концов, прошептал: - Ради Гермионы… Но, глядя на упрямо сжатые губы и стиснутые кулаки сидящего рядом Поттера, понял, что от его слов уже ничего не зависит; и если он не хочет ссоры, то должен смириться. Бармен Том скрипучим голосом сообщил немногочисленным припозднившимся клиентам, что бар закрывается, и друзья, не попрощавшись, аппарировали по домам. * * * В полной тишине, нарушаемой только шелестом дождя за приоткрытым окном, по полутемной гостиной прохаживался высокий мужчина с длинными темными волосами. Он удовлетворенно кривил губы в привычной язвительной усмешке, хотя сейчас был совершенно один и никто не мог оценить его фирменную гримасу. Это был Северус Снейп - бывший учитель школы колдовства и ведьминских искусств Хогвардс, бывший Пожиратель смерти, бывший шпион светлой стороны в лагере Вольдеморта. Сваренное им чрезвычайно сложное зелье позволило ему освободиться от власти Темного Лорда, а заодно и от Знака Мрака на предплечье, который, хоть и не исчез еще полностью, но был уже почти незаметен, а самое главное – больше не действовал. Это зелье освободило бы Снейпа и от моральной зависимости от Альбуса Дамбдора, но старика пришлось убить. Нерушимая Клятва, будь она неладна! Как все отвратительно сложилось в тот отвратительный день! Но теперь уже все равно... Кстати, когда Гермиона узнала истинную подоплеку их запретного романа, она, разумеется, гордо ушла. Ну, как же – она-то думала любовь до гроба, а оказалось – просто изящная стратегическая комбинация. Хотя девчонка и доставила ему немало приятных минут, но начала слишком уж привязывать его к себе. Нет, никаких привязанностей! Только одиночество! Только свобода! Вкус у свободы, надо признать, восхитительный! И вот в такие приятные мысли вдруг ворвался стук в парадную дверь. Это было совсем, совсем некстати. Стук повторился, более настойчиво. Кажется, меньшим злом будет открыть и побыстрее отделаться от навязчивого посетителя. - Поттер, - в голосе хозяина дома звучало откровенное отвращение, - мало мне вас было в школе, так вы еще решили преследовать меня и дома? - Сэр, - вопреки ожиданиям, Поттер не собирался скандалить, хоть сейчас и имел уже возможность высказать все, что наболело за шесть лет, - здесь довольно неуютно. Вы позволите войти? Странная вежливость, странный вид - в руках сверок, на плече довольно большая сумка. Пожалуй, от всяких странностей лучше держаться подальше. - Нет, Поттер, говорите, что хотели, и убирайтесь. Посетитель очень осторожно перехватил сверток поудобнее, стараясь защитить его от дождя, и не произнес в ответ ни слова. Снейп начал терять терпение. - Да что за игры, Поттер?! Вы посланец от мисс Грейнджер? – мужчина допустил паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха для весьма нелицеприятной отповеди, и это была его ошибка. Чертов гриффиндорец заговорил раньше. - Гермиона умерла. Приготовленный воздух застрял в груди черным булыжником, гневные слова разбежались в разные стороны, как мыши от кошки, Снейп привалился к косяку. Гость тяжело вздохнул и протиснулся мимо потрясенного хозяина в дом. Моментально придя в себя от подобной наглости, Снейп прошипел: - Ты что себе позволяешь, маленький мерзавец?! Я тебя не приглашал! И услышал совершенно спокойный ответ: - На улице холодно и мокро, не самая лучшая погода для прогулок с ребенком. Очередное потрясение заставило Северуса заикаться: - Ка-ка-ким еще ребенком? В других обстоятельствах Гарри бы вдоволь насладился зрелищем ошарашенного профессора, но сейчас ему было не до смеха. Поэтому он просто приподнял уголок одеяла, открывая крошечное детское личико. Поскольку при виде младенца в собственном доме Снейп вконец остолбенел, то Гарри, в очередной раз слегка вздохнув, решил все-таки самостоятельно поискать комнату. У него было мало опыта в обращении с детьми, и, кроме того, очень хотелось освободить руки. Комната нашлась за первой же дверью, а там имелся диван, на который и был со всеми предосторожностями уложен драгоценный свёрток. Со вздохом облегчения Поттер скинул с плеча сумку. В этот миг хозяин дома наконец-то переварил новости и, влетев в комнату, раздраженно рявкнул: - Поттер!!! Забирайте все, что принесли с собой, и убирайтесь отсюда!!! Ребенок испуганно заплакал, и парень, полностью игнорируя бывшего учителя, начал его укачивать. Через несколько минут в комнате воцарилась тишина, которую нарушил молодой человек: - Не надо так громко кричать, профессор, ваша дочь не любит резких звуков, привыкайте. - Я. Не собираюсь. Привыкать. – Снейп говорил слишком спокойно и медленно; будь это в Хогвардсе, Гриффиндор уже не досчитался бы как минимум сотни баллов. - Я не планировал подобный поворот в своей жизни. Я к нему не готов. Мне эта семейная идиллия совершенно не нужна. В конце концов, я просто не умею обращаться с детьми. Не обращая внимания на гневную тираду мужчины, Гарри нежно поцеловал заснувшую девочку, снова уложил ее на диван, и, сунув руки в карманы мантии, очень тихо и очень спокойно произнес: - Ты жив, пока нужен своей дочери, Снейп. Молодой человек не доставал палочку и не делал провоцирующих жестов; он не угрожал, но его голос звучал так, что Северус Снейп понял – Поттер убьет его без раздумий, это был приговор – или ты отец, или труп. Нет никакой возможности что-то сказать, горло перехватило так, что еле проходит воздух, а мальчишка… нет, уже не мальчишка - мужчина - с болью, глубоко запрятанной на дне души, чуть ссутулившись, идет к дверям. Перед тем, как окончательно покинуть дом, он оглядывается на своего бывшего учителя и коротко кивает на прощание. - Я буду навещать Медею так часто, как смогу. В случае каких-то затруднений обращайся к миссис Уизли, она поможет. Входная дверь закрылась.
juliete: Эпилог Ночь. Ни малейшего звука не проникает сквозь каменные стены полутемной комнаты. Лишь потрескивают дрова в камине, да в свете затухающего пламени виднеется неподвижная фигура в кресле. Тянутся минуты. Отблески угасающего огня добираются до кресла, и становится ясно, что сидящий – мужчина с резким профилем и темными волосами, непроницаемо-черные одежды, кажется, поглощают свет. Он неподвижен и расслаблен, длинные пальцы небрежно держат волшебную палочку. Вздох. Неожиданное движение – тонкая деревянная палочка, повинуясь руке хозяина, станцевала в воздухе сложный беззвучный танец – и посреди комнаты появился сотканный из мерцающего тумана силуэт очень растрепанной девушки. Иллюзорная фигура, повинуясь воле своего создателя, смеется, забавно сморщив нос, кружится в танце, плачет, и воображаемые слезы катятся по туманным щекам… Из другого угла комнаты донеслась какая-то возня, и мужчина, стремительно и бесшумно покинув свое кресло, подошел к детской кроватке с кисейным пологом. Спящий ребенок скуксился, будто собирался заплакать, но мужчина провел над ним рукой и что-то прошептал. Девочка затихла, темные кудри разметались по подушке, личико разгладилось, маленькие ручки покрепче сжали смешного плюшевого кролика, и безмятежный сон снова окутал кроватку. Мужчина с нежностью смотрит на дочь, все еще не в силах оторваться от этого зрелища… и, кусая губы, переводит взгляд на дымчато-туманную девушку. Они очень похожи – серебристая фигура и спящий ребенок, и у мужчины защемило сердце. Еле шевеля губами, он очень тихо произносит: «Гермиона», и опускается на пол. Чуть запрокинув голову, смотрит на призрачную Гермиону, и, качая головой, шепчет: «А может, я был неправ? А может, все зря? Вдруг я был бы счастлив?..» Туманная Гермиона, почти невидимая в золотистых бликах огня, качает головой и не делает никакой попытки вытереть струящиеся по щекам слезы. Примечания: [1] Suum dominatem et animum per tuum libertatis – Власть и волю свою ради свободы твоей (искаж.лат.) [2] Mysticus Vacatio – Тайное Освобождение (искаж.лат.)
Масяня85: juliete Я плачу..... Ты специально, да? Ты зачем Гермиону убила? А? Давай ты проду накатаешь.... Где она оживет или вовсе не умрет, а просто Снейпа проучит таким способом..... А вообще мне понравилось. В начале заинтриговала и зельем и тем, на кой черт Снейп все это затеял. Влюбился ли он или преследовал какие-то свои цели.... Одно мне понравилось стопудово! Живой Снейп.... Хорошо что ты его не убила.
juliete: Спасибо за отзыв, Масяня! Увы, я тебя разочарую - проды не будет. Оттуда не возвращаются. А вот что-нибудь другое авось и наваяю. Еще раз спасибо!
Framboise: Мне очень понравилось. И то что Снейп жив - не то что в седьмом фике Ро, и то что так эмоционально, динамично написано. В самом конце я плакала. Уже просто не смогла сдержать слез. Особенно над эпилогом. Очень жалко и Северуса и его дочку маленькую. Есть и интрига, и эмоции, и развитие сюжета - все есть. juliete пишет: «А может, я был неправ? А может, все зря? Вдруг я был бы счастлив?..» Вот одной этой фразой наповал. Хоть и поздно, но все же он осознал, что могло бы все быть по-другому. Вроде и не канон, но за душу берет. Хотелось бы чтобы было побольше таких фиков. Спасибо большое, Юль, за то что пишешь такие пусть и драматические произведения!
Талина: juliete, Очень впечатлена. Спасибо.
juliete: Талина спасибо на добром слове!
полная версия страницы