Форум

HP-Ficathon07: "День, когда я плакала в метро", черная трагикомедия, для Nastasja_82

Цыца-дрица-ум-цаца: Название: «День, когда я плакала в метро» Автор: Цыца Жанр: драма/романс, POV Лили Поттер Пейринг: много чего замешано Диклеймер: все принадлежит Роулинг Предупреждение: есть несколько крепких словечек, одна сцена педофилии, чернуха, местами несоотвествие новому канону и ещё Люпина я оставила в живых. Примечание: Дорогой заказчик, прежде всего я хочу попросить у тебя прощения. Я не пишу фиков уже довольно давно, а новый канон просто выбил меня из колеи. Я толком-то и не прочла книгу, поэтому к тому же наляпала кучу несоответствий новому канону, да вдобавок и воскресила Люпина. От меня требовался высокорейтинговый эмоциональный снарри или снупин, там, но Роулинг отбила у меня веру в Снейпа совершенно. К тому же внушила истинное отвращение к последней главе с этими тошнотворными семейными сценами, так что единственное, что я могла после этого написать – это ещё одну семейную сцену страниц эдак на двадцать. С Мэри-Сью в роли Лили Поттер. Я честно пыталась сделать из этого снарри!! чесссна...

Ответов - 52, стр: 1 2 All

Цыца-дрица-ум-цаца: ДЕНЬ, КОГДА Я ПЛАКАЛА В МЕТРО Ночи становятся длиннее. В четыре часа сон, говорят, самый крепкий. В доме не слышно ни шороха, ни звука, хотя я точно знаю, что по крайней мере трое из нас не спят. Тихо ступая босыми ногами, я прохожу по стылому коридору, вдоль ряда призрачных, запотевших окон; волей неволей мой взгляд снова натыкается на черную дыру забитого окна дома напротив. Я толкаю дверь и выхожу на лестничную клетку; затолкав в трусы мятую майку, я сажусь на корточки и вталкиваю в непослушный рот сигарету. И в этой мерзлой, тухлой тишине рождается первое осмысленное соображение за эту ночь: «Тедди – зараза». Я перерыла сегодня всю свою комнату, в поисках записки, которую Тед мог бы заткнуть за зеркало или пульнуть под кровать – конечно, мне хотелось бы найти там адрес, хотя бы номер какого-нибудь магглского телефона, хоть что-нибудь. Но нет, размечталась: так и представляю себе смеющееся лицо Теда, который треплет меня за щеку и ухмыляется во весь свой беззубый рот: «Да не парься, сестренка, все будет путем». Потом достает свой блестящий мобильник и начинается «О, детка, все окей, все как мы договаривались». И уходит, по привычке ущипнув меня за плечо и, разумеется, забыв свой мобильник на кровати, он же все забывает. Я сижу потом весь день и бессмысленно тыкаю в кнопки, не понимая ровным счетом ничего в магглской технике: сижу, как его личный секретарь и отвечаю: да, мисс Смит, его пока нет, он будет позже мисс Питт, или мисс Оуен, или мисс Большие Сиськи, честное слово, я не знаю, где он, он сам мне ничего не сказал. Скорее всего, он смылся к очередной своей девушке, но обычно он возвращается через пару дней, а так его нет уже неделю. Я выдыхаю дым в пустоту чернеющего лестничного пролета, и прошу одними губами «успокой меня, что ли». Прекрасно знаю, что он ничего не ответит. Сижу. Курю. Заколоченное окно напротив как бы подмигивает мне черными глазом: не плачь, бейби. И я верю, что так бы сказал и Тед. Как только я докуриваю, мысли кончаются. Так происходит всегда, каждую ночь. Стоит мне остаться одной, я не могу думать практически ни о чем: я чувствую мерзкую, тянущую скуку. Гермиона пришла вчера вечером, бухнула мне на стол два тяжеленных тома «Новейшей истории Хогвартса» и сказала, что это интересно. Он сидела на моей кровати, аккуратно причесанная, в форменной отглаженной мантии «Мэджик Инкорпорейшнс», сложив на коленях руки. Она смотрела на меня спокойно и терпеливо: - Будешь читать? – с вежливой улыбкой. - Буду, - почти обреченно. Гермиона делает маленькую осторожную паузу и наклоняется чуть ниже, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Я знаю эти штуки, этому учат в крупных солидных компаниях вроде той, что платит крестной большие бабки, это курс «психология жестов» или что-то в этом роде. - Поверь мне, это интересно, - ободряющая улыбка. Я сижу на кровати, поджав под себя ноги, и изучаю узор на одеяле. Мне, в принципе, все равно. Стоит Гермионе покинуть комнату, эта книга отправится в самый дальний ящик. «Психология жестов» на какое-то мгновение изменяет крестной, и она смотрит на меня почти с жалостью: совершенно безмозглая эта Лили Поттер. Во всяком случае, мне кажется, что быть глупой не так уж плохо, если бы не одно заключение: мне не о чем поговорить с собой. Когда у нас постоянно ошивался Тед, это было не так мучительно: он не оставлял меня в четыре утра с сигаретой в зубах на лестничной площадке. Но сейчас он куда-то пропал. Он никогда не уходил так надолго. Я стараюсь, чтобы не скрипнула дверь, когда я пробираюсь обратно в свою комнату. Заколдованные часы поблескивают в темноте коридора. Стрелка «Гарри Поттер» указывает на министерство. Они ведь там создают музей. Му-зей. Это то, куда меня за ухо не затащишь. Нас, новое и свободное поколение, учат уважать историю. Девчонки с курса хвастались другим девчонкам, что у нас преподают ветераны. А я сижу и молчу в таких случаях, даже если в коридоре кто-то подбегает ко мне, услышав мою фамилию. «Как тебе живется в семье ветеранов?» - спрашивают они с трепетом. Но я прохожу мимо, стараясь держать рот закрытым, поскольку, во-первых, все ждут от меня гордости, а сказать, что жить в семье Поттеров – рай земной, а это вовсе не так. А во-вторых, отец частенько советует мне молчать, потому что мне лучше рот заклеить скотчем, чтобы не сказала глупости, и пустить дефилировать так, на шпильках и с заклеенным ртом. Профессор Лонгботтом – старый друг моих родителей… Тут ведь все ветераны, а он и не приходит к нам. Как-то раз он постучался на Сочельник с моим провальным табелем, и принес домашнего пунша из каких-то диковинных растений, но у мамы случился очередной нервный срыв, она была раздражена в тот день, и наорала на него. Это было так неприятно, что что-то щелкнуло в моей голове, и я ушла в свою комнату, ведь дети не должны видеть, как орут на их учителей. Я сидела и слышала, как Лонгботтом что-то неуверенно лепечет в ответ и заикается, а на уроках он ведь совсем другой. Вдумчивый и спокойный. Но когда мама выходит из себя – я – я ни в чем не виню его и не собираюсь его за это презирать. Это надо знать мою маму. И я не хотела ничего никому рассказывать, и не расскажу. Я боялась, что теперь на уроках он бросит в мою сторону смущенный или обиженный взгляд, тогда я бы просто провалилась под землю со всеми своими оценками и табелем. Но этого не происходило; профессор будто и не замечал меня. Это потом только я поняла, что когда хочешь чего-то забыть, притворяешься, что ты этого не замечаешь. К нам с утра постучался человек из Магической академии культуры. Отец заперся с ним в кабинете, прихватив с собой Альбуса, а я не хотела подслушивать, но так уж получилось. Я даже скажу почему: в моей голове пронеслась безумная мысль о том, что группу Тедди заметили. Последние полгода он говорил о ней не переставая, а я хоть и не большой любитель музыки, приходила на их выступления. Это, наверное, дурость и пустое тщеславие, но мне отчаянно хотелось, чтобы однажды Тед написал песню про меня. И выступая с ней со сцены, небрежно махнул бы рукой в зал: тебе, сестренка. Я бы сама ему написала, но едва ли что-то из этого получится. Я говорю не с вами, кто, возможно, слышит меня, и не с самой собой, потому что с самой собой я не умею. Я говорю с клочком мглы в ночном тумане – заколоченным окном соседнего дома, что виднеется с открытой лестничной площадки нашего дома. Я делаю это так, воображая себе собеседника, потому что я не умею быть одна. Сегодняшним днем я впервые услышала имя «Снейп». Это надо было видеть перекошенное лицо Альбуса. Он ненавидит свое имя, правда. Оно идиотское! И мы все об этом знаем. Одному отцу втемяшилось в голову назвать ребенка неуклюжим и неловко рифмующимся «альбуссеверус», а с отцом сложно спорить. Особенно, когда ты находишься в колыбели. Они там делают музей, музей магии. Я всегда сбиваюсь, потому что мои мысли опережают друг друга. Так вот, как только отец услышал это имя, они с Альбусом так и вылетели из комнаты. Отец шарахнул дверью так, что окна зазвенели, и бросился к камину. Мать вошла, растрепанная и бледная: Снейпа хотят восстановить. Как это – восстановить? Для экспозиции. Альбус заканючил, потребовал своих карамельных котелков, и мать только рукой махнула. Даже если я понимала, как можно «восстановить» для музея человека, чьи останки принесли в сложенной напополам картонке, я не хотела об этом думать. У меня в голове разложены гитары и барабанные установки Тедди. Я могла бы спросить, как «восстанавливают» у Ремуса, он же был там. Возможно, его тоже восстановили: он, правда, не любит говорить, как лежал в коме два с лишним года. Нас с Джеймсом и Альбусом тогда ещё не было. Тедди был. А когда-то я одевалась в черное и думала о суициде. Детская призвездь, это я сейчас понимаю. Одна девочка притащила на травологию диск какой-то новой группы: на обложке по-вампирски бледный солист касался окровавленными губами микрофона и шептал «умри со мной, умри со мной, умрисомной…» Их главный хит прогремел в Рождество, когда уже десять из двенадцати девочек нашего курса красили ногти в черный цвет и говорили о смерти: вместе мы прыгали под гром школьной дискотеки и орали до хрипоты припев: «ПОХОРОНИ МЕНЯ!!». И это, как говорит Тедди, было круто. Я очень люблю музыку, хотя, как я уже говорила, я ничего в ней не понимаю. Теперь я одеваюсь очень обычно. Глядя на мальчиков вроде Скорпиуса Малфоя, я жалею о том, что у меня нет таких роскошных мантий, как у него – новая осенняя коллекция мадам Малкин «Серебристый шелк». Отец, я знаю, презирает Малфоев за то, что они вечно выделываются перед другими. Мне, Джейми и Альбусу выделяют на карманные расходы по два галлеона в месяц, это совсем немного, но хватает на сладости. Альбус тратит их на какие-то странные авантюры. Джеймс, я знаю, скупает в начале каждой недели пол Сладкого Королевства. Я трачу все на сигареты… С утра на завтрак постучался Ремус. Он приходит почти каждый день, потому что у него нет жены, и ему одиноко. А ещё у него никогда нет денег, но мы об этом не говорим. Он делает вид, что пришел забирать Тедди, хотя теперь, когда Тедди уже совсем взрослый, это выглядит нелепо. А ещё теперь Тедди не сидит сутками в моей комнате, и искать его у меня почти бесполезно. У него всегда было много девушек, с тех самых пор, когда Рон и Ремус увидели его в день моего поступления на платформе Кингс Кросс, целующегося с кузиной Вик. Солнечный свет заливает нашу кухню. У каждого – чашка своего цвета. У меня – нежно-голубая. У Джейми зеленая. У Люпина – желтая, хотя он ненавидит желтый цвет, потому что он напоминает ему о луне. Но Люпин не имеет права голоса, и его мнение тут ничего не значит. Он - приживала. Я вижу это осуждение в глазах матери, когда она глядит на него, и знаю, отчего она так раздражена. Люпн сидит у нас каждый день, он стал членом семьи, ведь он беден и одинок. Иногда мне кажется, что если бы не отец, мать бы его убила. Но с отцом они старые друзья, и мать улыбается Люпину сквозь стиснутые губы уже лет двадцать, не меньше. Я хочу сказать, что к утру из Министерства явился отец, рявкнул, чтобы мы все не трогали его, а потом с этим человеком из Министерства долго переносил что-то из коридора в свою комнату. Мать сидела над своей чашкой и не поднимала глаз, Альбус, конечно, бросился к отцу, но тот как заорал на него. Мы все обалдели. Альбус – единственный, кто никогда не получал от отца по шапке. Альбус – любимец отца. Отец частенько выходит из себя, но в таких случаях весь его гнев обрушивается только на нас с Джейми и иногда – на мать. Сейчас же досталось Альбусу. Мне стыдно говорить об этом, но я почувствовала смутное удовлетворение, глядя, как обиженная и непонимающая гримаса разливается по его лицу. А потом он кривит губы, но в коридоре что-то громыхает, и жадный интерес побеждает обиду: Альбус глотает слезы и приставляет ухо к двери, прислушиваясь. Мать вылетает в коридор поглядеть, что там происходит, а мы с Ремусом остаемся сидеть, смирившиеся и спокойные. Ремус бездумно улыбается и поворачивает лицо к льющему из окна солнцу. Яркие лучи утреннего света проходят сквозь его поседевшие волосы, и это очень красиво. Он улыбается мне своей сонной, обаятельной улыбкой и похлопывает меня по руке. - Доброе утро, красотка, - здоровается он, - знаешь, я и не замечаю, как мы растешь, но иногда это очень видно… Знаю, знаю, взрослые много занудствуют и обожают пускаться в воспоминания, но я помню тебя вот такой вот, честное слово. - Он разводит ладони, изображая небольшой сверток. В это утро Люпин такой же милый и обаятельный, как всегда. Только с позапрошлого года все изменилось, и я больше не собираюсь таять, услышав от него комплименты. Я, можно сказать, его ненавижу. Мне не требуется никакой деловой психологии, чтобы уяснить: Мы ненавидим тех, с кем мы – мы сами! – выглядели глупо. Мы ненавидим свидетелей своего позора. К тому же, у меня есть особые причины, ведь я была в него влюблена. И ничего смешного, многие западают на учителей и старших. Он всегда был само обаяние: его мятые рубашки и небрежно взлохмаченные волосы, его умный взгляд, в котором застыла многолетняя печаль, наконец, всего жизненные несчастья. Я желала и отчаянно любила его. К тому же он первым заметил, что я больше не сопливый младенец. В те выходные мы поехали на пикник всей семьей. С крестными Роном и Гермионой, с Люпином и Тедди. На Пасху взрослые спрятали под всеми кустами заколдованных пушистых зайцев и шоколадные яйца по всем кустам на обочине школьного леса, который раньше назывался Запретным, и мы с Джейми, Тедди и Альбусом и малышами Уизли шныряли по лесу в поисках подарков. А весна была теплая, солнечная, безумная – не то, что это холодное и злое лето. На мне была детская панамка и коротенькая юбка, и белые гольфы, я точно помню. Я бегала за Тедом, громко хохоча, пока он не увел меня в густой кустарник. Мы упали на коленки и поползли в разные стороны. В сладкой, пахучей зеленой глубине мелькнула блестящая обертка, и я полезла сквозь сплетения ветвей, пачкаясь в земле и вдыхая острый и свежий аромат леса. Пробиралась вперед, яйцо было уже перед моим носом, и стоило мне протянуть к нему ручку, как кто-то сильный перехватил её и вытянул меня из кустов на поляну. Обнял за талию, усадил на коленку. - Ну, крошка Лили, как твоя охота? – засмеялся Ремус, и я радостно уцепилась за его руки – теплые, сильные. - Пока ничего, - гордо сообщила я и, конечно, нажаловалась на Теда: он стащил мою добычу. - Ах, поганец, - Люпин улыбнулся и покачал головой, - дома он у меня получит, поверь мне, принцесса. И как по мановению волшебной палочки перед моим носом возникло шоколадное яйцо в ярко-голубой обертке с кроликами. Люпин осторожно развернул его и отломил кусочек. - Шоколад – он очень полезен. Кусочек молочного шоколада коснулся моих губ и мягко разомкнул их; я послушно проглотила кусочек. - Как тебе? - Сладко… Ещё один. - А ты знаешь, ты очень изменилась, - сказал он, пока я ела шоколад с его рук, - ты становишься настоящей красавицей, не правда ли, Лили? Посмотри только, какая ты гибкая, стройная, высокая… - он словно невзначай коснулся моих рук, бедер, коленей. Последний кусочек шоколада он уронил на мою юбку, и я задрала её, чтобы не перепачкаться ещё больше: солнышко припекало, и шоколадка таяла, а мать убила бы меня, испорть я ту юбку. Кусочек шоколада растаял на моей ноге, на внутренней стороне бедра. Люпин осторожно отряхнул мою маечку от крошек, поправил гольфы. А потом быстро наклонился и слизнул тот кусочек. Альбус завопил в кустах неподалеку, отыскав свой приз, и Люпин вздрогнул. - Слезай, красотка, - мягко сказал он, - пора домой. Мать косо смотрела на него и на меня весь вечер. Возможно, Альбус с его неуемным любопытством что-то увидел и что-то рассказал. Альбус из всех нас больше похож на отца, потому его так любят. У нас в семье культ отца, потому что мой отец – Гарри Поттер. Джейми – всего лишь толстый и глупый ребенок, он начал разговаривать позже всех и, по-моему, до сих пор читает по слогам. Я – странная девочка, из тех, что вечно дичится родителей, ничего никому не рассказывает, рано взрослеет и рано начинает нравиться мальчикам. А Альбус – любимец родителей, неугомонный, склонный, как отец, к бесконечным авантюрам, храбрый до безумия и совершенно неспособный держать язык за зубами. С ним бесполезно спорить – только злишься. Просить его держать что-то в секрете – совершенно бесполезно. Как-то раз я ударила его за то, что он разболтал маме, когда увидел меня и Марка - мы были раздетыми и целовались. Марк убежал, испугавшись отца, а я сидела, ревела и колотила этого маленького подонка, и ненавидела себя за это, но ничего сделать не могла. В ту Пасху мне было двенадцать лет, и с тех пор я больше не играла в шоколадные яйца на Пасху и ненавижу голубой цвет. У нас всех чашки нелюбимых цветов. Мама тоже не любит свою лиловую, а отцу досталась серебряная – вообще слизеринская. Мы все ненавидим свои чашки, но исправно пьем из них каждое утро. Люпин делал вид, что ничего и не было, будто он не придавал тому, что случилось на Пасху, никакого значения. Я ужасно боялась, что мать вызовет меня на какой-нибудь «серьезный разговор», но она этого не делала. Нелогично, но – меня почему-то это задевало: что никто нас не подозревал и не пускал грязные сплетни или ещё что-нибудь в этом духе. Люпин все так же приходил каждое утро к завтраку и каждый полдень – к обеду, мать все так же тихо его ненавидела, он все так же называл меня красоткой и хлопал по руке. Я же жила со страшным и сладким ощущением Тайны. Он любит меня! Он любил меня все это время… с детства… нет, он любил меня как дочку своего друга, а потом я выросла, и он был поражен тем, какая я стала, и полюбил меня как девушку… как женщину. Я часто замечаю, как старые отцовские друзья смотрят на меня с восхищением и почти что с завистью. Люди часто говорят мне, что я красивая. С одной стороны мне приятно, конечно. Но с другой стороны верный способ позлить меня и заставить обратить на себя мое внимание – пойти мимо, небрежно бросив «А, Лили, здравствуй», или как Тед – «все путем, сестренка». Я смущаюсь, когда мне говорят, что я красивая и злюсь, когда мне этого не говорят. Я не знаю, красивая я или нет. Уже потом, когда я в первый раз в жизни напилась с Тедом на его день рожденье, я рассказала ему про его отца – зачем, сама не пойму, потом, конечно, жалела. Я ожидала чего угодно, но Тедди только хмыкнул и махнул рукой: «ну, не насиловал же он тебя, в самом деле». А у меня не было этого… то, что произошло тогда, само по себе было для меня Событием. Я жила больше года, полагая, что страстно и мучительно влюблена. На Рождество я узнала, что Люпин уезжает с Тедом в Прагу и внезапно – остро и неотвратимо – поняла, что не выдержу разлуки, бесконечного зимнего утра и вечеров без «спокойной ночи, красотка». Мне стыдно говорить об этом, но я написала письмо… «ПОЖАЛУЙСТА, ВОЗЬМИТЕ МЕНЯ С СОБОЙ. РОДИТЕЛИ НИ О ЧЕМ НЕ УЗНАЮТ. ВЫ БУДЕТЕ СЧАСТЛИВЫ СО МНОЙ. Я СДЕЛАЮ ВАС СЧАСТЛИВЫМ. Я ЛЮБЛЮ ВАС. ПОДСУНЬТЕ МНЕ ОТВЕТНУЮ ЗАПИСКУ ПОД ДВЕРЬ. НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЕ МАМЕ. ВАША ЛИЛИ». С утра не нашла ни Теда, ни Люпина, ни записки. Мой день рождения в феврале. Мне исполнялось четырнадцать лет. Мы сидели в ресторанчике, и папа заказал кучу всяких вкусностей. Только мне кусок не шел в рот. Ещё пришла Гермиона, и Рон, и их рыжие шумные дети. Как раз в этот день возвращался Люпин, расслабленный и отдохнувший, без денег, без любовных проблем и без подарка. Когда праздник закончился, мы стояли с ним на лестничной площадке, я рыдала, размазывая по щекам слезы, а он растерянно и удивленно похлопывал меня по спине: - Хммм… ну же… красавица ты моя… ну, перестань. Кто же мог подумать, что ты себе напридумала… ты это… только родителей не беспокой лишний раз… ну, поплачь, поплачь, что ли… Прошло время, и я научилась смотреть ему в глаза. Никто из нас больше не вспоминал о прошлом. Мне было, понятное дело, стыдно, а Люпин для этого слишком мягкий и деликатный. Конечно, он и не подумал отказываться от завтраков в тесном семейном кругу. Каждый день он приходил улыбчивый и сонный, называл меня красоткой, Теда – поганцем, Джейми – карапузом, а маму – «Джинни, милая». Альбуса он время от времени путал и называл «Гарри». И в эти минуты в его глаза мелькало что-то, похожее на эмоции и чувства. Больше, чем просто его обычное благостное умиротворение и его обычная доброта. Он добр, Люпин. Конечно, добр. И сейчас мы сидим с ним за столом и смотрим друг на друга. За стеной мать говорит все громче, отец рычит что-то в ответ, явно назревает драка. Министерский товарищ пытается их разнять, но, кажется, бесполезно. А я сижу и боюсь того момента, когда Люпин спросит меня про Тедди. Ну-ка, скажет он, красавица, выкладывай все как на духу: где этот поганец пропадает на этот раз? Или: он же был твоим лучшим другом! Он – мой сын! Он мне родной, понимаешь? Немедленно рассказывай, где мне его искать?! Я думала, он накричит на меня и прижмет к стене, и будет трясти меня за плечи: рассказывай! Я боялась, потому что не знала, что мне отвечать. С другой стороны, конечно, меня пробирало до нутра осознание собственной важности. ТЫ ОДНА можешь знать, где он находится, конечно, закричит Люпин, он же все тебе рассказывает, тебе и больше никому. И ничего, что в этот раз Тед мне и словом не обмолвился об очередном своем путешествии. То, что я буду молчать в ответ, будет выглядеть зловеще и таинственно, и Ремус решит, что я как лучший друг Теда храню его жуткую тайну. Я, дуреха, все так себе и представляла. Но знаете, что Ремус сказал? Он ничего не сказал! Он и словом не обмолвился про Теда, вообще. И, конечно – очередная нелогичность! – мне тут же захотелось как-то намекнуть ему на то, что я знаю, где его сын. Хотя это совершенно не так, но я с таинственным и глупым (глупым!) видом произнесла что-то вроде: «как, Тед не сказал вам, что уехал?» Вроде как наиграно – мол, надо же, не сказал, да и я ничего не знаю! Люпин должен был заинтересоваться. Но вместо этого он поглядел на меня со своей обаятельной сонной улыбкой: - Ах, Тед… да уж, где-то пропадает, поганец… вот я ему покажу. Не переживай, красотка! Так! Теперь это выглядело так, будто я за его сына переживаю! Я не понимала этого. У меня просто слов не было. Тедди отсутствует вторую неделю. Я ушла к себе в комнату, обойдя коридор, чтобы не натыкаться на родителей, села на кровать, попыталась закурить и впервые поняла, что мне совсем не хочется. Я сидела, прижав пальцы к вискам и пыталась понять, что все это мне напоминает, а потом поняла, что. То, как Тедди уходил, потрепав меня по плечу: «Да не переживай ты, красотка». В этот пасмурный и серый летний день, в это холодное лето, в пятнадцать с лишним лет я впервые поняла, как же они похожи и что именно их объединяет. Беспечность. Безответственность. Инфантильность. С другой стороны, как как-то раз в сердцах сказала мама, в этой семье всем плевать друг на друга. У каждого есть он сам.

Цыца-дрица-ум-цаца: В обед отец, аккуратно причесанный и побритый, открыл двери гостиной: - Разрешите вам кое-кого представить! Пока все собирались и звали друг друга по разным комнатам, я вошла в гостиную первая и увидела труп. Я никогда раньше не видела мертвых людей, даже на обложке того диска с песней «Похорони меня», я не видела их никогда и потому была поражена. Знаете, даже когда человек сидит не шевелясь, или в обмороке, или спит, или просто смотрит в одну точку, все равно как-то чувствуется, что он живой. Этот же человек был неподвижен АБСОЛЮТНО. И дело не в том, что он, там не дышал или был синего цвета, он был неподвижен как комод. Как стул. Как картина. В нем не было жизни. Это очень странно объяснять, что чувствуешь, когда смотришь на трупы, но это действительно так. Это совершенно поразительно. Глаза его были закрыты, волосы – кусок свалявшейся пакли, крупный горбатый нос, синюшные губы. И длинный зашитый шрам, спускавшийся с щеки по горлу вниз, уползающий змеей под накрахмаленный воротник рубашки. Я стояла и смотрела на него как завороженная. Мать поймала в дверях Джейми и быстро закрыла ему глаза. Альбус, естественно извернулся и проскользнул в комнату, встал на пороге и с восторгом переводил глаза с мертвеца на отца. Дурная рифма. Неважно. - Ты с ума сошел, ребенку… - начала мать, но отец как треснул кулаком по столу, что мы все дружно заткнулись. - Это не абы кто, - проревел он, - это самый храбрый человек на свете, герой Ордена Мерлина первой степени посмертно, и я, черт подери, хочу, чтобы вы все сейчас поклонились этому человеку. Этот герой на диване так и лежал, неподвижный, как безмозглая деревяха, а в глазах у отца просто-таки сверкал гражданский пафос. У него снова был такой вид, будто он вещает с трибуны, а он частенько после войны выступал со всякими там речами. Люпин стоял у двери, и я зачем-то обернулась и просмотрела на него, слово ища поддержку, но тот только непонятно улыбнулся и, встретив взгляд отца, опустил глаза. Ну, конечно. Мать стояла, явно не задумываясь над словами отца – её, я думаю, куда больше задело то, что он позволил себе поднять на неё голос. В последнее время это происходило все чаще и чаще. В последние годы, те есть, сколько я её помню, она стала все больше походить на бабушку Молли. Её крупная фигура всем своим видом излучала враждебность, мать легко раздражалась, и с её тяжелым характером мог что-то сделать только не менее упертый и скандальный отец. Мать совершенно не волновал этот труп, она глядела, прищурившись, на папу. - Джинни, отпусти Джеймса, - потребовал он. - Ты совсем спятил с этим своим Снейпом, - проговорила мать так, - и сына своего в честь этого… - Я называл сына в честь храбрейшего человека на свете! Тут уж замолчала мать, замолчала, но не отступала. В конце концов мне пришлось выйти вперед и сделать что-то вроде неуклюжего реверанса перед этим трупаком, боже мой, думала я, Тед бы умер со смеха. За мной, не отрывая пристального взгляда от отца, подошла мать и быстро наклонила голову. За ней с тупой покорностью – Джейми. Альбус разве что не понюхал этого Снейпа. Ну да, наверное, ему интересно, в честь кого он получил свое идиотское имя. Отец им явно гордился. «Я был таким же любознательным в твои годы и вечно попадал во всякие приключения!» Словно теперь искать проблем на свою задницу – почетное занятие. На Люпина я не смотрела, сразу же ушла. Хотя он, я уверена, не спорил. У него легкий, хороший характер, не то, что у всех нас. Он никогда не спорит. Я ждала Теда весь день, валялась в кровати и слушала его пластинки. Тед писал заводную, танцевальную музыку с дурацкими текстами, но, к его чести будет сказано, он сам понимал, что они дурацкие. «Это же стеб, сестренка», - говорил он мне. Я переключала с песни на песню и зевала во весь рот. В тот день я предавалась своему любимому занятию – мечтать о том, что когда-нибудь Тед будет выступать в клубе и со сцены объявит «А эту песню я написал для своей лучшей подруги Лили Поттер». И все группиз будут мне завидовать! Помаши, помаши нам, Лили! Давай, красотка! Ах, да не смотрите вы на меня, вы на него смотрите… Когда у меня затекли обе ноги, я решила покурить. Я вышла на лестничную площадку и затем – на улицу. Мы живем на обычной магглской улице, вдоль дороги стоят всякие там «Фольксвагены» и «Пежо», на противоположном доме – граффити, которое Тед нарисовал тысячу лет назад, а его до сих пор не смыло дождями. Когда я шла, запихнув себе в рот сигарету, я думала о том, что думают обо мне прохожие. Я часто замечаю, как на меня смотрят даже когда я вышла за молоком в спортивных штанах Теда и поношенной маминой кофте. Прохожие находят меня красивой? Я тщеславна? Да, я очень тщеславна. Как любая девушка. Но позволительно ли быть тщеславной, пока ты честна с собой и доброжелательна? Я доброжелательна? Не всегда. Я часто завидую людям и часто на них злюсь. Моя подруга Корин сказала мне, что характер меняется после того, как первый раз займешься сексом. Я думаю, что это враки, хотя мне сложно судить, ведь у меня ещё ничего не было. Это позорно? Один раз мы почти дошли до этого с Марком, но помешал брат. И как-то раз я видела… этот… прибор Теда. Он вышел из душа, и я, хохоча, сдернула с него полотенце. Я думала, он засмущается или бросится от меня наутек, но он повел себя так по-взрослому. «Ну и что пялишься? – спросил он, - у меня что-то не на том месте?». Тут уж покраснела я. Как-то вяло отшутилась. Я так и ходила по улице, размышляя о всякой ерунде, пока не стемнело. Когда я вернулась домой, я увидела, как мама и Люпин о чем-то разговаривают на кухне. Я редко вижу их беседующими друг с другом. - У него совсем с головой плохо, - проговорила мать, а я стояла за дверью (а дверь у нас стеклянная) и незаметно так выглядывала, чтобы увидеть её лицо, - опять Снейп появился в его жизни. Сейчас снова все пойдет наперекосяк. Люпин сочувствующе покачал головой, но промолчал. Он вообще-то хороший слушатель. - Он ведь день говорит, Снейп то, Снейп это, вспоминает все его чертовы подвиги. Гермиона называет это синдромом… какое-то умное слово… в общем, сейчас Гарри пытается высказать Снейпу все, что не сказал тогда. Это больше, чем чувство вины. Оно никогда его не отпустит. - Он забрал из Министерства восстановленное тело? - Они делали это для музея. Скроили его по кусочкам. Это даже не тело… - я слышу, как она громко всхлипнула. Люпин посмотрел на нее с успокаивающей улыбкой. - Джинни, милая… может, тебе пойти поработать? Отвлечься от всего этого? Может… сходить в парикмахерскую, или там, устроить себе шоппинг-терапию? – он воодушевлялся все больше, - Тонкс это всегда помогало! Ты будешь независимой женщиной, будешь шикарно выглядеть, и Гарри будет смотреть только на тебя. Мутным сумраком накрыло кухню. По стенам скользили длинные тени. Люпин сидел перед расплывшейся от возраста, грузной и обреченной фигурой матери, держал её за руку, что-то шептал виновато. Мать плакала. * * * Я все ещё девственница. Тед так и не вернулся. Папа, кажется, сходит с ума. Он утащил Альбуса в гостиную, преобразованную под наш домашний мавзолей, достал все свои ордена. Они сидят там втроем, папа втирает Альбусу про заслуги этого упыря горбоносого. Дверь открыта, я прохожу мимо и вижу, как дрожат папины пальцы, когда он прикрепляет награду к снейповой рубашке. Альбус наблюдает за этим, затаив дыхание. - Папа, это же твои Ордена! Отец укалывает палец, громко чертыхается и оборачивается в ярости: - А ну заткнись! Дура! Идиотка! Что ты понимаешь? Да ты хоть знаешь, кто… Мать плачет с утра, закрывшись в своей комнате. Через камин соединяется со всеми своими школьными подругами. Сегодня ночью у нас будет в гостях столько ветеранш, что мои школьные подруги лопнут от зависти. А мне как-то все равно. Первый раз за весь год Люпин не пришел на завтрак. Видно, у мамы кончились на него всякие нервы, и она вытолкала его взашей. В общем, семейная идиллия в самом цвету. Альбус ходит теперь с важным видом, любимчик отца, и все рассказывает про то, каким славным чуваком был этот Снейп. Я думаю о сексе, месячных, пластинках, подружках и всей девичьей ерунде. Я так и не прикоснулась к книге, что мне оставила Гермиона. Спустя все эти годы (правда, звучит так, будто я уже старая?) я думаю о том, что если бы у меня хватило мужества напиться в дрова, одеть тот розовый лифчик, влететь голой в комнату Люпина и закричать «Ты же хотел меня! Так возьми меня!!» - сделает он это или нет? С возрастом, я заметила, растет пофигистичность и усталость. Думаю, ему драйва даже на это не хватит. К тому же мечтать, чтобы твоим первым мужчиной стал этот инфантильный старый извращенец – просто глупо. Зато сегодня к нам заглянула великая и ужасная миссис Лонгботтом. Она частенько заходит повидать маму, потому что, мол, когда умирала бабушка Молли, она попросила эту жуткую дракониху приглядывать за нашим дурдомом. Я с самого детства помню уродливую шляпу с чучелом грифа, поеденную молью бархатную мантию и потертые атласные башмаки, которым точно лет двести. Я ужасно её боюсь. Когда к нам приходит ревизор, вся семья должна немедленно собраться за столом, оставив ей самое почетное место, сложить руки и ВНИКАТЬ. И проникаться. А я с утра по дури закурила в комнате, и зазвенела магглская пожарная сигнализация, подняв на ноги пол-дома. Я не помню, что я плела электрикам, но у нас поднялся дикий кавардак. Рабочие носились с этажа на этаж, мама рыдала, отец ругался, Альбус важничал, Джеймс тупил. В разгар этой вакханалии заявилась миссис Лонгботтом. Она – дама старой закалки и никогда не стесняется в выражениях, и никогда не подбирает слова. - Вы все – говно, - объявляет она, построив нас в круг и тыча в каждого кривым костлявым пальцем, - каждый по-своему. Ты, Джинни, хотя я и люблю тебя – старая клуша, не желающая быть счастливой. В наше время просто глупость – во всем доверяться своему придурошному мужу. Ты посмотри на него, у него же сейчас пена изо рта пойдет. Тебе никто не говорил, что наша жизнь – борьба? Как только перестаешь бороться и расслабляешься, твоя жизнь, считай, закончена! Мать глотает слезы, но глаза её поблескивают грозно, как у бабушки. - Дальше ты, младшая, - палец-пистолет упирается мне в грудь, - ты та ещё штучка, верно? Глупая, самовлюбленная, тщеславная девчонка! Тебе никто не интересен, кто себя самой, и тебе вечно скучно, и ты категорически не умеешь оставаться наедине с собой, потому что книг ты не читаешь, ничем, кроме своих глаз ты не интересуешься. Думаешь, ты тут самая неотразимая? Думаешь, всем нравится иметь с тобой дело? Я смотрю спокойно и зло, жду вердикта. - Книги, книги и ещё раз книги. Никаких глупых мыслей о мальчиках. Тебе надо учиться быть одной. Джинни, запри-ка её в комнате денька на три, да без телевизора… Теперь ты. Безвольный толстяк. Спорт, желательно борьба. Воспитывайте в нем спортивный дух, слышите? Теперь ты… Ах, да! Где Сам-то? Герой наш? Где твой муж, Джинни? Она поворачивается стремительно, всем телом, как раскрученная палица. Если женщин можно сравнить с цветами, или с животными, то миссис Лонгботтом сравнивают исключительно с оружием. - Он идет, - орет отец из коридора, - одну минутку, дорогая мадам! Вы кое-кого забыли! Семья, так сказать, не в полном сборе! Я боюсь представить себе, что сейчас может выкинуть скандальный характер моего отца, но дверь распахивается с грохотом, и Сам Гарри Поттер появляется на пороге, таща с собой что-то огромное и явно тяжелое. Дальше следует совершенно неописуемая сцена, которую можно назвать апофеозом абсурдного и чернушного спектакля под названием «Моя жизнь в семье Поттеров». В отблесках мигающего (электрики все ещё тут) света отец стоит на пороге, обоими руками поддерживая в вертикальном положении труп Снейпа с открытыми закатившимися глазами. - Профессор Снейп достоин того, чтобы ЖИТЬ С НАМИ! Джеймс выглядит так, будто его сейчас стошнит. Мама без всяких сил приваливается к стене, Люпин кудахчет над ней, как старая бесполезная курица. Ноги сами собой несут меня вон из этого дома, на улицу. Я бегу какое-то время по улице по направлению к станции метро, и холодный ветер бьет меня в лицо. Я бегу, пока не останавливаюсь, опускаюсь на корточки, прислонившись к граффити Теда, достаю сигарету и начинаю истерически хохотать. Черт возьми! Это стоило того! Мне безумно интересно, что сказала миссис Лонгботтом насчет Люпина и какие советы она дала ему. Вообще говоря, я могу домыслить: «Никчемный старый козел! Утопить. Без вариантов!» А мне – никаких мальчиков! Никакой музыки! Никакого секса! Я так много задаю себе разных вопросов, а есть ли вообще смысл во всем этом? Ну вот, очередной бессмысленный вопрос. Хотя, нет, у меня накопилось ещё несколько. Специально для миссис Лонгботтом. Я иду в метро и спускаюсь на станцию, решив купить билет куда угодно, а сама размышляю над своим списком. 1. Можно ли поменяться местами с Корин, чтобы она, вместо того, чтобы постоянно спрашивать, сама пожила в настоящей семье ветеранов и поняла, наконец, КАК ЭТО КЛЕВО? 2. Куда делся Тед и почему Люпину на него плевать? 3. Я правда останусь девственницей до конца своей жизни? 4. Скорпиус Малфой согласится отдать мне свою мантию, чтобы я сшила из нее себе трусы и гордилась, что часть Малфоев всегда будет со мной? 5. Можно ли загнать Теду, который вечно ходит в обносках, мантию Скорпиуса Малфоя – и попросить в обмен на это что-то вроде дружеского петтинга? 6. Я дура? 7. Я красивая? Если да, то как стать ещё красивше? 8. Снейп бессмертен? 9. Мы будем каждое утро ему поклоняться? 10. Если он останется жить с нами, можно я каждую ночь буду одевать ему на уши плеер и ставить «Похорони меня» на повтор? И, наконец, несколько особенно важных: - Кто живет за тем заколоченным окошком? - Почему в нашей семье все через такую жопу, что папа больше интересуется мертвыми, чем живыми? И - Если никому не нравится своя чашка, а нравится чашка другого, почему мы ещё ни разу не придумали обменяться чашками? Или никто здесь не пойдет на обмен из боязни упустить свое и остаться в проигрыше? * * * Да, и ещё один, важный: - Это все подростковая дурь? С возрастом же я понимаю, что редко так случается, что на вопросы можно ответить однозначно. Даже если отвечать будет миссис Лонгботтом. Но мне запрещено интересоваться музыкой и мальчиками, а все же в последний момент перед тем, как зареветь, я думала именно о музыке и именно о мальчике. Просто сунула наушник в ухо, включила радио (у нас открытая станция метро). Села в вагон, чтобы уехать непоймикуда. А там… Там та первая дебютная песня Тедди, про которую я не знала ничего. «Новый летний хит от восходящей звезды… «Не плачь, сестренка!» Встречайте!!» Я все боялась, что он посвящен какой-нибудь Дженис или Келли. Ведь вдохновение – это острые эмоции, а острые эмоции – это неожиданная влюбленность, никак не затянувшая с детства дружба и сорванные полотенца. И, конечно, он ничего не кричал там со сцены. Но сестренкой он называет только меня – меня, глупую, полуголую, мокрую, злую, девственную, тщеславную, зеленоглазую, красивую, не-читающую и крайне нелюбознательную. Не плачь, сестренка. И голос Теда, который сын Люпина и который далеко. Поезд тронулся. Я, естественно, заревела... Конец

Aizhan: Боже, голова разболелась... Цыца, вы слишком хорошо пишете, чтобы это не цепляло от старших Поттеров и Люпина меня тошнит


glorydale: Wow.

Цыца-дрица-ум-цаца: Ну что вы, я долго не практиковалась

Ножкина: Обожемой! В моей голове один из вариантов что будет после того эпилога, вот примерно такой. Великолепно!!! опечатки заметила И все группиз будут мне завидовать! об очередном воем путешествии. Люпин очень органичен. А образ Джеймса дал мне повод позлорадствовать :)

Цыца-дрица-ум-цаца: Ножкина спасибо!! эээ, в первом случае не вижу опечатки. Группиз - фанатки... исправлю все. спасибо!!

Ножкина: Цыца-дрица-ум-цаца аа, я прочла как "все из группЫ будут мне завидовать"

Мышь : Цыца-дрица-ум-цаца Мне безумно интересно, что сказала миссис Лонгботтом насчет Люпина и какие советы она дала ему. Вообще говоря, я могу домыслить: «Никчемный старый козел! Утопить. Без вариантов!» Фик очень понравился. За трупак Снейпа - отдельное спасибо. Однако не могла отделаться от мысли, что радуюсь, что это только фик. Не хотела бы, чтобы у семьи Поттеров на самом деле всё так сложилось. Кстати, больше всех понравилась старуха Лонгботтом. Самый разумный персонаж здесь, на мой взгляд =)

Tasha911: Цыца-дрица-ум-цаца Как всегда потрясающе образно. Получила огромное удовольствие от настроений, и эмоций. Ощущение свежего немного беспутного дождика в каменном перегревшимся на солнце мегаполисе. Немного грустно, но тепла все же больше. Спасибо.

vzmisha4: Это было великолепно. Просто потрясающе. Читала, не торываясь. Спасибо, тысячу раз.

Sieglinde: Обалденно... хотя и неприятно. Не хочу я, чтобы у них все так вышло... Не должны герои взрослеть и рожать детей. Какой-бы приторно-сладкий не был эпилог, все равно ажется, что за ширмой така вот гадость - склоки, усталость и неприятные характеры... Все равно - спасибо.

Solli: Какая-то коллекция уродцев, которые при ближайшем рассмотрении оказываются просто несчастными, одинокими людьми. Хорошо, что у Гарри по крайней мере есть маленький Альбуссеверус. А остальные вызывают только жалость. Написано сильно, жесть. Про чашки нелюбимых цветов - офигенная деталь. Спасибо.

Мика: Спасибо...

Лаик: Потрясающая история! Рыдала бог знает сколько, вообще когда читала, не могла избавиться от ощущения, насколько сильно это подходит к моей сегодняшней жизненной ситуации (у меня конечно семья не до такой степени сдвинутая, но что-то общее имеется). Спасибо что помогли выплеснуть отрицательные эмоции, стало легче, правда огромное спасибо! Solli пишет: Хорошо, что у Гарри по крайней мере есть маленький Альбуссеверус А мне кажется что у него его нет, он как и все в нем видит только себя, поэтому бедного ребенка мне жалко даже больше

Мышь : Лаик пишет: А мне кажется что у него его нет, он как и все в нем видит только себя, поэтому бедного ребенка мне жалко даже больше Вот кстати да. Он же в итоге скорее всего не оправдает надежд папаши. И даже страшно в этом случае представить реакцию Поттера страшего. М-мм! Поняла наконец, что мне напоминает этот рассказ. "Замок Броуди" Кронина. Цыца-дрица-ум-цаца, а вы ориджи(е? ы??)налы пишете? Хочу почитать!

sever_snape: Цыца-дрица-ум-цаца Прочитал с каким-то просто сладострастным злорадством. Хотел бы я после 7 книги именно такое написать че-нить) *завидует* Цыца, какой же все-таки потрясающий стиль у тебя. Легкость, и сколько воздуха. а название это я помню)))

Llyd: О. Цыца, вы по обыкновению лишаете меня дара речи. Спасибо вам.

Вейзе: Какая прелесть! Спасибо большое. И это лучше, чем то тупое разнообразие милых детишек в эпилоге, когда не поймёшь, где чьи

Kamoshi: Цыца-дрица-ум-цаца о, я просто обалдела! дивно. мой любимый жанр кстати)))))) п.с. и оч надеюсь что фандом себя узнал в психе поттере зацикленном на возрождении снейпа

Ножкина: Kamoshi совсем разные ситуации, для какойто части фандома смерти не случилось, трупа нет.

rakugan: Браво!!! это потрясающе написано. И стиль, и характеры, и психология, и легкий флер безумия... Это просто прекрасно. А что с каноном не совпадает - да кому после такой вещи нужен какой-то канон? Честно. Плевать. Это настоящая литература. В отличие от канона.

Lilly: Изумительно. И безумно, безумно талантливо, впрочем, как всегда Очень запоминающаяся, яркая Лили Поттер, эти переживания, эти мысли, этот мир... Нет слов)

Леночок: Здорово написано, но я не согласна))))

neftyanik: Кстати, Вы в реале очень похожи на описанную опасность - мужчины вполне серьезного возраста шеи выворачивают, и речь идет не о ножках или там "груди-талии-бедрах", а о том, что я Вам при встрече у одной нашей знакомой смог только прошамкать "да-а-аа уж, Вы на свой ник и под эту песенку умца-дрица-дрица-ца уж больно идеально подходите..." помнится, Вы повели бровью и слегка ухмыльнулись или что-то типа того (не хотелось бы здесь открывать инкогнито, но думаю, из сцены способны вспомнить) т.е. несет этой энергетикой умца-дрица-дрица-ца которая в этом рассказе отлично обрисована в списке заготовляемых вопросов удачи Вам и безопасности в жизни (реальной)! Отличный рассказ, качественный ориджинал и читабельный даже для великовозрастных мужчин

Сехмет: Жизненно, со вкусом. Очень хорошие характеры, убедительные детали. Большое спасибо за такую прекрасную вещь.

Лисицца: Обалденно и правдиво... Лучшее из написанного после канона.

broker: Мышь пишет: М-мм! Поняла наконец, что мне напоминает этот рассказ. "Замок Броуди" Кронина. А мне "Время и семья Конвей" Пристли. Тяжелейшая давящая атмосфера. Какая-то иная реальность, где нет места сказке, чуду. Да и любви, которая всех спасёт, тоже нет. Лишь до одури серый засасывающий быт и состояние удушающего всеобщего одиночества... Но как потрясающе написано!

Цыца-дрица-ум-цаца: Лисицца спасибо огромное вам. это очень серьзеная похвала. Сехмет спасибо. как приятно услышать от вас хорошие слова) neftyanik спасибо!! пожелание безопастности, конечно, повеселило))) а я помню этот момент... верю, что именно ухмыльнулась. Как же приятно, что вы прочитали и отозвались. спасибо Леночок возможно. это всего лишь версия)) Lilly спасибо огромное тебе!! rakugan Спасибо тебе ещё раз! литература - это слишком громко. но то, что, кажется, написать получилось - очень ценно для меня. спасибо! Kamoshi ещё бы! тебя там мнооого - это же чисто твое безумие, я все вспоминалиа тот олимпиадный "кроень зла" с плясками на лодке. и все равно, так как ты, безумства не напишет никто Вейзе спасибо. меня тупой эпилог просто ввел в транс Llyd спасибо. тут уж вы лишаете дара речи меня... sever_snape спасибо... ох... как же хорошо и приятно. а название... да, застряло у меня в голове с того самого дня, грех было не использовать. Мышь спасибо!! ориджиналы почти не пишу Лаик спасибо огромное. я думаю, что альбуссеверус есть у него до поры до времени. Мика вам спасибо Solli "коллекция уродцев" - очень точно. спасибо большое вам. Sieglinde спасибо... а у меня эпилог вызвал отврващение, вот и вышло так( vzmisha4 спасибо огромное! Tasha911 спасибо!! поверить не могу, что ты читаешь мои фики! Мышь спасибище!!

4арли: отличная девочка получилась, трогательная очень. такой живой фик. безумный - самое то в наше холодное и злое лето=)

Herbst: Как всегда, бесподобно! Честное слово, я после седьмой книги в жутком депресняке была, а тут на сцене с трупаком Снейпа хохотала до слез! Гарри напомнил мне моего 90-летнего дедушку, который все время про Вторую мировую рассказывал... У меня даже стих сочинился... Не совсем то, наверное, но сочинился... Не плачь сестренка. Положи на полку Все слова. От них все равно никакого толку, Так пусть пылятся рядом с книжками, Которые никогда не прочтешь. Слышишь меня?.. Сестренка, как это – быть ангелом с сигаретой в руке И с пальцем, застывшим на спусковом курке? Как это – каждый день ненавидеть свою семью И заучивать фразу : «Мам, пап, я вас очень люблю», Чтобы при случае не запнуться и не забыть, С какой интонацией это следует говорить. Так что улыбайся, сестренка, все будет путем. Все, что мы ищем, мы скоро найдем. Так что вытри слезы, сестренка, не надо плакать В этой жизни и так много бед и страха, А ведь тебе так идет улыбка.

Цыца-дрица-ум-цаца: Herbst офигеть!! стих просто потрясающий! оооо, спасибо огромное вам, просто слов нет, как понравился. Особенно последняя строчка... и ещё - каждое слово... спасибо. необыкновеннейше. если разрешите, я запощу у себя в дневнике.

Herbst: Цыца-дрица-ум-цаца вам спасибо))) за впечатления, благодаря которым и родился стих.

Einsicht: Цыца-дрица-ум-цаца Меня трясёт. Персонажи – человечные, они живут свои ошибки, для них нет хэппи эндинга, у них проблемы, которые не всегда решаемы. И лучик надежды в самом конце, может быть, не всё так плохо, можёт, ещё хоть что-то сможет быть хорошо. Ощущения – смешанные, с одной стороны на душе хреново, потому что да, сказки и «жили-долго-и-счастливо» удел печатных изданий, с другой стороны – эмоциональный подъём, потому что несмотря ни на что, жизнь стоит того, чтобы её жили. И какими бы не были, мы заслуживаем счастья, и редко ли, часто ли и для нас светит солнце. Спасибо вам огромное.

Kamoshi: Цыца-дрица-ум-цаца нет, тут я тебе твою розу возвращаю))) ты огромный талант. буду эту вещь твою перечитывать. а я знаешь вообще ничьи фики почти никогда не перечитываю, чаще - не дочитываю

somebody: Цыца-дрица-ум-цаца я вот всё думаю, что бы мне сделать, чтобы ты, когда однажды забьешь на фэндом и начнешь просто писать, высылала мне свои тексты, ну или хотя бы рассказывала, где они лежат.... Хош, я те поклоняться буду, а? Констант фэн Хренеси не нужон? Потому что... а ну нафих, у меня состояние ноу комментс. Я лежу лужецей от восторгов около монитора. Это просто...!!!! Правда. цыц, это круто. Я в шоке. И восторге.

somebody: з.ы. такое чувство, что всё, что ты пишешь вызывает у меня, кста, такие чувства.... нда. пиши еще, а?

Rom-Cola: Вы просто потрясающе пишете. Я ненавижу слэш, но в Вашем исполнении его просто невозможно ненавидеть. Творческих успехов! С уважением, Rom-Cola.

nastasja_82: Цыца-дрица-ум-цаца Не верю своим глазам!!! Для меня написал один из самых любимых мною авторов!!!!! Моя в шоке... Жутко извиняюсь, что читаю фик намного позже, но я только сейчас вернулась в город и добралась до компа. Как только прочитаю, обязательно напишу свой отзыв!

Цыца-дрица-ум-цаца: nastasja_82 спасибо... надеюсь, вам не слишком не понра Rom-Cola спасибо! это не слеш, но ваши слова вселяют надежду))) somebody я готова писать только ваших прекрасных глаз. спасибо, дорогая, это безумно приятно - видеть и читать тебя здесь

nastasja_82: Цыца-дрица-ум-цаца да ну что вы! как вы могли подумать, что мне не понравится?!? этого просто не может быть! да, это не совсем то, что я заказывала, но все-равно потрясающе!!! эмоционально, живо и невероятно интересно...этот налет легкого сумасшествия, подростковые гормоны и сомнения...картинка так и стоит перед глазами... Джинни никогда не любила, и вы описали ее в будущем именно такой, как я и представляла...ну, а Поттер с такой женушкой и сам с катушек съехал... Кстати, присоединяюсь к благодарности за "трупак Снейпа"...мням!!! В общем, низкий поклон за такую вкуснятину!!!!!

somebody: Цыца-дрица-ум-цаца :kiss: *не найдя указанного смайла*

Цыца-дрица-ум-цаца: nastasja_82 ыыыыы, спасибо большое!!! это счастье и большое облегчение)))

ragazza: Прочитала, а потом еще раз прочитала, а теперь еще и распечатаю и буду смаковать. Нужно видимо ощущения чего-то материального, например, той же бумаги в руках, чтобы удержать в себе все те эмоции, которые вызвал Ваш рассказ. Это чудо, какой текст!!! Спасибо огромное. PS В глубине души тот же вопрос, что задала sombody. Я тоже поклоняться готова.... А глаза, сейчас пойду рассмотрю....

Цыца-дрица-ум-цаца: ragazza ах. спасибо огромное... *слов нет просто*

ragazza: Цыца-дрица-ум-цаца Это у меня слов нет))))))))))))) А Вы ими просто чудеса творите)))))))))))))))

Lumus Re: Сударыня, я в восторге и преклоняюсь перед Вашим талантом. Четвертый раз читаю, а сейчас, чего со мной не случалось вообще никгда, распечатал, пусть будет под рукой.

Цыца-дрица-ум-цаца: Lumus Re спасибо... правда приятно

Galadriel: Цыца-дрица-ум-цаца может быть, у меня проблемы с восприятияем, или это 7 канон так сказался на моей хрупкой психике. Потому что, судя по остальным отзывам, народ прочитал совсем не так. Наверное, оно и писалось совсем не так... Но весь текст я тихонечно подхихикивала, а вот над этой фразой: Цыца-дрица-ум-цаца пишет: - Профессор Снейп достоин того, чтобы ЖИТЬ С НАМИ! уже сползла пацтол и начала ржать. Спасибо, что у меня на работе ковролин, а то больно было бы. Ассоциация только одна - помните, в Симпсонах в кино, когда мушш притащил домой эту аццкую свинью и сказал тоже, "он будет жить с нами". И вообще все семейка - сплошные симпсоны. С ежедневными трагикомедиями такого же уровня. Девица эта готишная прелестна)) Неми и Элли нервно курят в сторонке. Короче, прекрасное стебалово)

Цыца-дрица-ум-цаца: Galadriel спасибо! на самом деле, оно такое и есть. чернуху ведь каждый воспринимает по-разному, а для меня это такой тяжкий стеб. естественная, по-моему, реакция на эпилог седьмой книги)

Daida: Подписываюсь под всеми восторженными высказываниями!!!! Это так ....вдохновенно, открыто, легко, и в то же время бесподобно тяжело!

Nimfa: Ого! Вот это даа... а я только сейчас почему-то прочитала! И как только такое мимо могло пройти! Ваша Лили - просто прелесть. Самый настоящий такой подросток, ну прямо собственная ранняя юность вспоминается))) Полфика готова на цитаты разодрать. У вас, Цыца, талантище, пробирать до костей. Я сражена, я ваша поклонница навеки А еще вы со своими читателями общаетесь очень приятно. В вас реальной, наверное, очень много нежности. Потому что она так и льется из ваших героев)) Спасибо!



полная версия страницы