Форум
"HP-Ficathon-2008":"Побеждает любовь"-ГП,СБ и др.,джен,R,миди,для Morfy,окончание от 30.11.
juliete: Название: Побеждает любовь! Автор: Juliete E-mail автора: samanta2000@mail.ru Бета: КП Рейтинг: R Направленность: джен Герои: ГП присутствует постоянно, СБ – изредка, остальные – по необходимости Жанр: приключения, триллер Размер: миди Статус: закончен Отказ: все принадлежит тёте Ро, я только поиграться одолжила. Фик написан на HP-Ficathon08 для Morfy по заявке: «авторский фик или перевод с пейрингом Гарри/Сириус (АУ с вытаскиванием Блэка... Или вообще не ронять его в Арку), рейтинг: R или NC-17, жанр - главное, что не драма. Хэппи-энд в обязательном порядке.» От автора: Дорогой заказчик, пожелания учтены не все, но я старалась. Самое главное – ХЭ будет!
Ответов - 84, стр:
1 2 3 All
juliete: Воскресный день клонится к вечеру, кусты и деревья поникли от жары, раскалённый воздух выгнал с улиц даже самых стойких: жители маленького городка Литл-Уингинг попрятались по домам, включили кондиционеры и вентиляторы, спасаясь от зноя, и наслаждаются прохладой. Только лохматый черноволосый подросток в слишком большой для него одежде шлепает по асфальту растоптанными кроссовками. Это Гарри Поттер из дома номер четыре по Прайвет-драйв. Ему сегодня несказанно повезло – сразу после завтрака он сумел улизнуть от тётки и теперь в одиночестве шляется по улицам, пытаясь разобраться, что с ним происходит. С тех пор, как начались каникулы, у него несколько раз появлялось чувство, будто следом кто-то идёт – слышался то отчетливый стук когтей - или каблуков? - по асфальту, то мягкие шаги, то чьё-то дыхание. По прошлому лету он помнил, что за ним могут следить… «охранять» - так это называют взрослые; но ничего подобного тогда не случалось. Ну, вот, опять! Гарри быстро шагнул в сторону и резко обернулся. Никого. Лишь смутная тень метнулась за ближайшее дерево. Или просто мерещится в зыбком раскалённом мареве? Пожав плечами, Гарри Поттер подошёл к дереву, заглянул за него, обошёл роскошный куст шиповника… ни малейших следов. И только давит чужой взгляд, очень неприятное чувство, бр-р-р. На этот раз парень не стал делать резких движений, а, притворившись, будто разглядывает в шиповнике что-то безумно интересное, скосил глаза. Уф-ф! Это всего лишь сосед, грозит кулаком, ругается, хотя сам же и закрыл окно, надеясь сохранить драгоценный кондиционированный воздух, так что Гарри не слышит ни слова. Поттер выбрался из кустов и побрёл дальше, а в голове крутилось: «Неужели я схожу с ума? Я что, уже сумасшедший? У меня галлюцинации?». В задумчивости он не следил, куда идёт, и ноги сами принесли его домой. Щелчок входной двери, поток прохлады из гостиной, визгливый голос тёти Петунии: – Ты где шлялся, негодный мальчишка?! Я с утра его… Гарри не пытался отвечать или оправдываться – бесполезно, за столько лет он выучил это крепко, просто стоял, опустив голову, и делал вид, что слушает. И вдруг… Цок. – …ищу, а он, видите ли, гуляет! И это когда в доме… Цок-цок. – …столько дел! Ну-ка, быстро на… Цок-цок-цок. Гарри, пригнувшись, стремительно крутнулся на месте. Окинув взглядом прихожую, метнулся в кухню. Со страшным треском распахнул дверь чулана. И в эту секунду его ухо попало в тиски пальцев Вернона Дурсля. – Ты что это творишь, негодник?! Гарри, болезненно скривившись, переступал с ноги на ногу: – Тётя… ой! Вы ничего не… Ай! Дядя, больно же! …ничего не слышали? Хватка на ухе чуть ослабла, Гарри, воспользовавшись случаем, отскочил в сторону. Высокая худая тётя Петуния и толстый красномордый дядя Вернон, такие разные, смотрели на него с удивительно похожим выражением на лицах, и заговорили тоже одновременно: – Что я должна была услышать? – Ты слышишь голоса? Совсем уже свихнулся в этой своей школе? Глядя на них, Поттер понял – зря он вообще затеял этот разговор, гораздо умнее было бы промолчать. Но слово уже вылетело, и теперь опекуны ждут ответа. – Ну, это… – промямлил он, – шаги… – Ах, шаги! – дядя, тяжело отдуваясь, заглянул в кухню, протопал к входной двери и, оглядев совершенно пустую улицу, щёлкнул замком. – Не было никаких шагов. Ни-ка-ких! – он погрозил похожим на сардельку пальцем. Через минуту из гостиной донёсся скрип дивана – Вернон Дурсль вернулся к телевизору. На втором этаже открылась дверь, послышался приглушённый звук электронной войны и капризный голос Дадли: – Ма-ам, ужин ско-о-оро? Я есть хочу! Петуния мгновенно позабыла о шагах, которых, как сказал её муж, к тому же и вовсе не было, и приказала племяннику: – Иди и пожарь бекон, Дадличек проголодался. И салат сделай. Да поторапливайся! – Да, тётя, – обречённо выдавил Гарри и, уходя в кухню, успел услышать, как диван в гостиной скрипнул снова – Петуния присоединилась к мужу.
juliete: Бекон скворчит на сковородке, плюясь раскалённым жиром, чайник готовится закипеть и мелодично посвистывает, плита пышет жаром. В кухне, разумеется, есть кондиционер, но Гарри его включать не разрешают – «ты и так слишком дорого нам обходишься, Поттер» – так что и чувствует он себя, и выглядит точь-в-точь как подрумянивающийся бекон. Руки машинально режут листья салата, из лимона капает сок, а мысли подростка крутятся вокруг происходящих с ним странностей. Звуки, чьё-то незримое присутствие, ощущение, словно невидимка дышит ему в затылок, раздувая волосы на макушке – всё это так необычно, так пугает, что почти затмило самое ужасное событие его недолгой жизни. Смерть Сириуса отдавалась болью в груди, а ещё время от времени Гарри ловит себя на том, что продолжает относиться к крёстному, как к живому: «Надо бы спросить у Сириуса» – и рука тянется к пергаменту, а перо выводит: «Привет, Бродяга!». И, зачёркивая в самодельном календаре ещё один прошедший день, Гарри считает оставшиеся и представляет, как его заберут от Дурслей и привезут в Лондон, на Гриммаулд-плейс, двенадцать. А там – Сириус, и от него слегка пахнет сигаретным дымом и виски, он улыбнётся и стиснет крестника так, что захрустят кости, и взъерошит ему волосы… Но потом – воспоминание о битве в Министерстве, и красный луч заклинания, как наяву, и выгнувшаяся дугой фигура исчезает в Арке. И хочется заскулить, зарыдать, завыть; разодрать грудь, чтобы гнездящаяся там боль вылетела через дыру; забыть – и не помнить ничего, не видеть эту застывшую картину… Ночами Гарри кружил по комнате, кусая губы, стискивая кулаки, стараясь, чтобы ни один звук не сорвался с его губ. А вконец устав, проваливался в глухой сон без сновидений, но почему-то по утрам подушка частенько была мокрой от слёз. Проклятая Арка! Проклятая Беллатрикс! Чёртов ублюдок Снейп‼ И… – Ой! – из глубокого пореза на пальце капала кровь, и хорошо ещё, что не в салат. Боль отрезвила Поттера – как вовремя соскользнул нож! Гарри снял с огня сковородку, бекон в самый раз прожарился, и салат готов, так что можно накрывать на стол. Тем более, кузен уже протопал в столовую. Мешкать не стоит, а то Гарри не поздоровится. Прислушиваться было некогда; шаги или стук когтей - не до того сейчас. Но, бегая из кухни в комнату и обратно, Гарри иногда обходил пустоту: ему казалось, там кто-то стоит. * * *
juliete: Наступившая ночь не принесла облегчения – по-прежнему жарко, душно, безветренно. Гарри стоит у окна в своей комнате в надежде уловить хоть малейшее колебание воздуха, слушает, как из спальни опекунов доносятся раскатистые рулады храпящего дяди Вернона, и вспоминает прошедший вечер. После ужина он чуть не слетел с лестницы – мчался на зов тётки через две ступеньки, а, почувствовав незнакомое присутствие, попытался резко затормозить. Лестницы, даже если они не зачарованы, как в Хогвартсе, таких финтов не любят, и Гарри наделал грохоту, хоть шею, к великому сожалению родственников, и не свернул. Разумеется, получил очередную выволочку от дяди. Пара синяков от падения и порция ругани – ничего особенного, страшнее другое. Позже, принимая душ, Гарри явно ощутил, что в ванной комнате не один. Горит яркий свет, шумит вода, в запотевшем зеркале отражаются чёрные вихры – даже намокнув, они не желают лежать ровно. А позади стоит зверь. Клыки оскалены, шерсть вздыблена, из разверстой пасти вырывается горячее смрадное дыхание. Страшно оглянуться, но продолжать мыться нет сил. Гарри спиной чувствует чужое зловещее присутствие, и медленно поворачивает голову, боясь встретиться взглядом с чудовищем. Вот сейчас он увидит горящие злобой глаза… Никого. Но Гарри знал, точно знал – зверь никуда не делся, он здесь, и ждёт только удобного момента, чтобы напасть. На миг мальчишке показалось, что они смотрят друг на друга, а потом сквозь шум душа послышалось хлюпанье и чавканье – чудовище, очевидно, решило попить… Нервы не выдержали, и, заорав от ужаса, Поттер выскочил из ванной, чуть не снеся дверь с петель. Даже сейчас, спустя несколько часов, волоски на теле встали дыбом, а кожа покрылась мурашками при одном воспоминании об этом. Гарри вздохнул – ничего не соображая от испуга, он тогда пытался забаррикадироваться у себя в комнате, голый и мокрый, придвигал к двери кровать, а потом и жутко старое кресло. Дряхлая мебель не выдержала такого обращения и развалилась. И тогда начался скандал. Досталось Поттеру и за сломанное кресло, и за не выключенную воду, и за мокрые следы, и за дикие вопли. Ну, и как обычно, напоследок – вообще за факт его существования. И теперь он заперт. Хедвиг сочувственно ухает в клетке: она, как никто другой, понимает хозяина, ей так редко удаётся полетать – опекуны не разрешают Гарри её выпускать. Нет, не только! Гарри замер, почувствовав холодное мокрое прикосновение к лодыжке. Имейся в доме собака, можно было бы предположить, что она тычется холодным мокрым носом хозяину в ногу, приглашая поиграть или напрашиваясь на ласку. Но в этом доме никогда не было собак, как, впрочем, и любых других животных тоже. От них грязь, шерсть и сплошное беспокойство – вот точка зрения Петунии Дурсль, и даже жгучее желание обожаемого сыночка, когда ему было девять, получить в подарок хомячка не смогло её поколебать. Так что – нет здесь собак, и никто не может приглашать Поттера к игре. Гарри опустил глаза – точно, возле ноги никого. В слабом свете уличных фонарей, проникавшем внутрь, подросток осмотрел все углы. Никого нет, да и быть не может – прежде чем запереть дверь снаружи, Вернон Дурсль обошёл всю комнату, издевательски посмеиваясь над племянником. Ощущение чужого присутствия исчезло. Гарри облегчённо вздохнул и растянулся на кровати, закинув руки за голову. * * * Сквозь сон почудилось – что-то не так… Гарри Поттер заворочался, покрывало укутало его с головой, сквозь истончившуюся от времени ткань послышались звуки. Шаг. Ещё шаг. Скрип половицы. Вздох. Давящее ощущение, будто кто-то недобрый стоит рядом и смотрит. Сон улетел окончательно и бесповоротно, Гарри отбросил покрывало и распахнул глаза. Между ним и окном стоял человек. Чуть темнее лунного света, льющегося в окно, матовый, но прозрачный. «Не может быть, мне мерещится, сейчас я моргну – и он исчезнет», - убеждал себя Поттер. Он закрыл глаза – это было так трудно, но он справился. Открыл глаза. Фигура на том же месте. Гарри секунду смотрит на неё, а потом срывается с места. Поймать! Схватить! Узнать! Не встретив препятствий, Гарри сшибает стул и растягивается на полу. В глазах темнеет от боли, а в дверь уже ломятся Дурсли – когда деревянная мебель падает на деревянный пол, это всегда немного шумно. И снова Гарри Поттеру достаётся от опекунов. – Ещё одна такая выходка, племянничек, и ты отправишься прямиком в Бедлам. Ненормальным там самое место! – хрипит чертовски злой Вернон, а его жена согласно кивает, но в глазах – испуг и неуверенность. Дядя хлопает дверью с такой силой, что, кажется, весь дом ходит ходуном, и поворачивает в замке ключ. Оставшись один, Гарри решительно достаёт пергамент, перо с чернильницей и шпильку, обычную маггловскую шпильку… * * * – О, смотрите – Хедвиг! – симпатичная девушка с длинными рыжими волосами пытается отвязать свиток пергамента от лапки белой полярной совы, но та не даётся. На возглас Джинни прибежали её брат Рон и Гермиона Грейнджер, гостившая в «Норе». Молли Уизли крутилась на кухне и слов дочери не услышала. Сова послушно отдала корреспонденцию Гермионе, получила угощение и уселась на шкаф – хозяин велел ей без ответа не возвращаться. А трое подростков проскользнули мимо кухни и заперлись наверху, в спальне девочек. Грейнджер развернула письмо, глаза расширились от удивления, Рон и Джинни тут же подскочили к ней. Не в силах вымолвить ни слова, Гермиона показала им пергамент. Он выглядел просто кошмарно – исписан вкривь и вкось, да ещё весь в каких-то пятнах. Некоторые, после внимательного рассмотрения, были опознаны как вода, а другие… – Кровь, ¬– выдохнули ребята в унисон и переглянулись. Гермиона склонилась над письмом и постаралась разобрать каракули друга. Почерк у Гарри Поттера и в спокойном-то состоянии был корявым, но сейчас мальчишка превзошёл сам себя. – Шаги, – пыталась добраться до смысла Гермиона, – тут совсем непонятно… когти… дышит… – она повернула лист, чтобы прочитать длинное предложение, накарябанное по диагонали: – Так, здесь пятно, ничего не видно, а дальше – не обращайте внимания, порезался. Загадка кровавых пятен, таким образом, благополучно разрешилась. Ещё не вызывала сомнений фраза «заперли и сказали, не будут кормить». Остальной текст расшифровке не поддавался, но выводы ребята сделали правильные – у Гарри Поттера опять неприятности. Друга надо спасать, это святое! Но как? Все трое знали и адрес Поттера, и номер телефона, но ещё им было известно, как родственники Гарри относятся ко всему, что связано с волшебством. Письмо лежало на столе, подростки задумчиво переглядывались. Их размышления нарушил стук в дверь: – Рон, Джинни, Гермиона, – раздался голос Молли Уизли, – вы не знаете, откуда здесь сова Гарри? Все трое вздрогнули – показывать миссис Уизли письмо Поттера с пятнами крови нельзя ни в коем случае, но и соврать невозможно – слишком приметная у него птица. – Дети, ну-ка откройте! Что вы там притихли? Гермиона медленно пошла к двери: – Сейчас, миссис Уизли, открываем… Молли ворвалась в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как её дочь деловито сворачивает пергамент: – Гарри прислал письмо. Мам, они опять морят его голодом! – Бедный мальчик, – вздохнула миссис Уизли, – сейчас я ему соберу поесть, а Хедвиг со Свинристелем отнесут. А что ещё он пишет? Дай, я почитаю. Девчонка мотнула головой, рыжие волосы взметнулись над плечами, руки спрятали пергамент за спину. – Там… личное… Молли снова вздохнула – совсем выросла дочка, вот уже и личные письма от мальчиков получает. – Ну, ладно. Будешь ответ писать, скажи, пусть едет к нам, как только Альбус разрешит, мы его ждём. – Хорошо, мамочка. Молли пожала плечами и ушла в кухню, а в комнате ребята давились смехом. – Молодец! Классно придумала! – Гермиона показала подруге большой палец. – Врёт и не краснеет, – хохотал Рон. – У кого научилась, сестрёнка? – Было у кого, – Джинни показала ему язык и подвела итог: – Ладно, голодная смерть ему не грозит, мама уж позаботится, а с остальным как? Глаза Гермионы заблестели, а на лице появилось отрешённо-задумчивое выражение: – Я правильно помню, Дурсли всем говорят, что Гарри учится в школе святого Брутуса для неисправимо преступных типов? * * *
Morfy: juliete, ох-как-классно! Непередаваемо хочется продолжения. Оно уже очень атмосферно, такое... напряженное... *смотрит на рейтинг и на жанр, вздыхает* Автор, раз вы обещаете ХЭ, то я почти не боюсь за Гарри. Спасибо)
Нюрочка: juliete пишет: – Я правильно помню, Дурсли всем говорят, что Гарри учится в школе святого Брутуса для неисправимо преступных типов? Ой что будет... Предстовляю какое шоу устроют ребята на Тисовой улице
juliete: Morfy, спасибо! *лукаво ухмыляясь" а почему это вы за Гарри не боитесь? А вдруг ХЭ - исключительно для Сириуса? Ладно, ладно, шучу. Раз уж хэппи, значит хэппи... Нюрочка, скоро узнаете...
Morfy: juliete, за хэппи для Сириуса я смогу простить, наверно, все что угодно)
juliete: Morfy, это хорошо, потому что прощать придётся многое...
toma--kan: juliete пишет: прощать придётся многое... Уже страшно. Страшно интересно.
juliete: Солнце расплескало свой свет по домам и деревьям, сделав всё окружающее праздничным и ярким, только одна молодая девушка не поддаётся ему. Очень серьёзная, в тёмно-коричневом платье, с туго заплетённой косой, она шествует по чётной стороне Прайвет-драйв, изредка поглядывая на номера домов. В руке покачивается строгий чёрный портфель. Достигнув цели, она стучится и в ожидании хозяев достаёт из портфеля несколько листков разного формата. Дверь распахивается, высокая худая женщина с лошадиным лицом окидывает посетительницу недружелюбным взглядом: – Пожертвований не делаем! – и пытается захлопнуть дверь. Однако девушка с косой успевает помешать ей, удивительно ловко поставив ногу на порог. – Миссис Петуния Дурсль, я полагаю? – на лице ни следа улыбки, голос уверенный и громкий. Петуния кивает. – Я – Гермиона Грейнджер, староста шестого курса школы святого Брутуса… При этих словах соседка из дома номер два подбирается поближе к изгороди, чтобы не упустить ни слова, а соседка из дома номер одиннадцать останавливается поправить одеяльце в детской коляске как раз напротив входа в дом Дурслей. Миссис Дурсль вздрагивает – уже к вечеру весь город будет знать, что к её непутёвому племяннику приезжали из школы, и снова начнутся сочувственные вздохи. Петуния обожала перемывать косточки соседям, но сама становиться объектом для сплетен очень не любила. – Пожалуйста, потише, – прошептала она, однако на привыкшую командовать школьную старосту мольба не произвела никакого впечатления. – У нас в школе проводится проверка поведения учащихся во время каникул, поэтому мне необходимо увидеться с Гарри Поттером, – голос Гермионы по-прежнему звучал громко. Меньше всего Петуния Дурсль хотела, чтобы сын её чокнутой сестры встретился с этой девицей, несомненно, такой же ненормальной, этой в… этой ве… – Ведьма, – с ненавистью прошипела она. – Вы совершенно правы, миссис Дурсль, – лучезарно улыбнулась Гермиона. – Так вы позовёте Гарри Поттера? Или мне придётся проверять его поведение, опрашивая соседей? В окне дома напротив колыхнулась занавеска, на миг явив миру лицо с гримасой жадного любопытства. Отставной полковник с улицы Полумесяц Магнолий, прогуливавший толстого бульдога, остановился раскурить сигару. Соседка из дома номер два подобралась ещё ближе, даже не пытаясь притворяться, будто подстригает живую изгородь. Глянув по сторонам, Петуния капитулировала: – Входите, мисс, – недовольно пригласила она. – Грейнджер, – любезно напомнила девушка, – Гермиона Грейнджер. Петуния Дурсль, поджав губы, провела незваную гостью в комнату. Как жаль, что день будний! Вернон на работе, Дадличек пошёл гулять с друзьями, и, если не считать Поттера, в доме она одна. Никто не придёт ей на выручку… Гермиона села возле стола и, разложив бумаги, напомнила: – Я жду, миссис Дурсль. – ГАРРИ‼! ИДИ СЮДА‼! На лестнице послышался топот, и в гостиную влетел Гарри Поттер: – Да, тётя? – тут он увидел подругу: – Гермиона? Ты? Девушка с достоинством кивнула и обратилась к Петунии: – Вы желаете присутствовать при беседе? – её тон яснее ясного говорил, что Петунии гораздо лучше «не желать». – Нет-нет, дорогая, разумеется, я оставлю вас одних, – не вызывало сомнений, что миссис Дурсль очень быстро найдёт способ подслушать разговор. Дверь закрылась, в гостиной остались только подростки. Гермиона улыбнулась: – Привет, Гарри. Из твоего письма ничего не понять, поэтому я приехала. Ты не очень сердишься? Однако вместо того, чтобы ответить или хотя бы просто поздороваться с подругой, Гарри подозрительно прищурился, старательно отводя глаза: – Скажи – когда ты выдираешь страницы из библиотечных книг, какое слово ты на них пишешь? Гермиона недоумённо моргнула: – Я не… При чём тут книги?.. – и вдруг поняла: – Гарри! Я написала слово «трубы»! и вообще, это всего один раз случилось, на втором курсе. Мальчишка расслабился и оседлал стул. – Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Это невыносимо! Это постоянные шаги… а вчера… – Не части! По порядку, обстоятельно – когда впервые заметил? При каких условиях слышишь, а когда – нет? Кто в этот момент рядом?.. * * *
toma--kan: О, пришла Гермиона и во всём разберётся. И читателю всё объяснит. Ура! У вас в первой части Прайвет-драйв, а во второй - Прайвит-драйв.
Нюрочка: Чесно говаря несколько разочерована я уже предстовляла как Рон, Гермиона, и Джини появятся на Тисовой улице в оброзе учинеков школы святого Брутуса и оторвутся по полной програме
juliete: toma--kan, ну вот видите, уже пора начинать прощать... Все, поправила Нюрочка, похоже я вас разочаровала? Но я и не обещала юмора, я его писать не умею...
Нюрочка: juliete пишет: Но я и не обещала юмора, я его писать не умею... Ну зато жизнено. Всёравно с нетерпением жду продолжения
Morfy: juliete, у меня зависимость начинается от вашего стиля Я все жду, что же еще обрушится на голову бедного Гарри... Ваша Гермиона - такая настоящая, ага.
КП: juliete, Гермиона в роли ученицы святого Брутуса - это нечто! Соседи великолепны. Просто прекрасны. Такие детальки делают текст. С интересом жду продолжения! Спасибо
juliete: Нюрочка Morfy КП Благодарю, благодарю. Лучший стимул работать дальше - это читательская похвала. *скромно ковыряя носком тапочки линолеум* я, конечно, не напрашиваюсь... но все равно - так приятно! Нюрочка пишет: Ну зато жизнено Надеюсь... А продолжение вот-вот будет. Morfy пишет: у меня зависимость начинается от вашего стиля Morfy, думаю, тогда вас обрадует новость - я перевалила за 50 тысяч знаков, а это означает, что, похоже, миди плавно перетекает в макси. КП пишет: Соседи великолепны. Просто прекрасны здорово, что вы заметили! Я тоже ими горжусь, чуть-чуть.
juliete: Гарри Поттер сидит на корточках возле клумбы, руки машинально дёргают сорняки и рыхлят землю меж цветов, а перед глазами клубятся воспоминания… Он за столом, Гермиона напротив, его крепко сжатые кулаки лежат на скатерти. Он пытается рассказать подруге обо всем, что его мучает и тревожит, а голос дрожит. И под внимательным взглядом неравнодушного к Гарри человека в глубине души нарастает паника. Стол дрожит в такт словам. На самом деле это, конечно, не стол – трясутся руки Гарри, и он не в силах сдержать дрожь. – Эти звуки, Гермиона, – в речи проскальзывают истерические нотки, – они сведут меня с ума!.. Они меня пугают… Гарри прижал испачканные в земле ладони к пылающим щекам. Ему стыдно, по-настоящему стыдно, из-за того, что раскис, он ведь чуть не плакал тогда, перед Гермионой. – Не волнуйся, Гарри, если ты сойдёшь с ума, мы обязательно будем навещать тебя в больнице, – как наяву послышался её иронично-спокойный голос. – А пока веди дневник, и всё-всё-всё записывай. Её ехидная поддержка каким-то чудом вернула Поттеру присутствие духа. И Гарри знал, абсолютно точно знал – Гермиона Грейнджер никогда в жизни никому не проболтается, и не напомнит об этом позорном эпизоде ему самому. А ещё радовало, что его друзьям хватило ума не спрашивать, почему он не написал Дамблдору. Прозвучи этот вопрос, ответить Гарри бы не смог – как объяснить, почему он вдруг перестал доверять директору Хогвартса? Ответ так прост, а вот произнести его вслух так сложно… Сириус. Он приходил к Гарри в снах, а наяву остались лишь письма и фотографии, и щем в сердце, и всепоглощающее чувство вины. Когда позволяло время, Гарри листал альбом с фотографиями и перечитывал короткие письма, каждое из которых помнил наизусть. Каждая минута, проведенная с крёстным, запечатлелась в его памяти намертво, никакой мыслеслив не нужен. Грязный, худой, оборванный, с безумным блеском в глазах – при первом знакомстве. Заговорщицки подмигивающий из зелёного пламени камина – когда обсуждали создание Дамблдоровой Армии. Счастливый, весёлый, распевающий рождественские гимны собственного сочинения – когда Гарри приезжал на каникулы в его дом. Ссутулившийся, мрачный, с лёгким запахом виски – когда школьные каникулы подходили к концу. Быстрый, как ртуть, опасный, как хищный зверь, в упоении битвы – в Ми… Нет. Не надо. В носу защипало. Усилием воли Гарри отогнал воспоминания и постарался сосредоточиться на том, что он делает. Сразу после ухода Гермионы тётя Петуния отправила его пропалывать клумбу, и уже два раза подходила проверить, как идут дела. Хотя Гарри мог бы поклясться, что её мысли заняты совершенно другим. Когда же подошла в третий раз, Гарри не выдержал: – Тётя, может, скажете, наконец, что вы хотите? Ведь не сорняки же пересчитывать вы приходите? – Ах, ты! – взбеленилась она, но внезапно с неожиданной кротостью прошептала: – Я бы хотела… может, ты… Вернон… – Вы хотите, чтобы я не рассказывал дяде, что приезжала Гермиона? – догадался Гарри. А когда Петуния кивнула, вздохнул: – Кто-нибудь из соседей всё равно ему скажет. Лучше уж сами… Сказал – и сам себе удивился. Он что… сочувствует ей? «Вот теперь я точно сошёл с ума, – мрачно констатировал Гарри. – Если всякая дрянь мерещится – это ничего, нормально, а вот с тёткой впервые в жизни по-человечески поговорил… Точно, рехнулся. Кстати, галлюцинации что-то давненько меня не посещали. И с Гермионой позволили поговорить без помех, и сорняки уже почти все повыдергал, а мой персональный глюк где-то бродит…» И, словно чья-то злая воля только и ждала приглашения, у Гарри за спиной послышалось хриплое дыхание. «Ну, вот, накаркал», – обречённо вздохнул Поттер. Чтобы не рассыпать сорняки, предназначенные для мусорного бака, Гарри присел на корточки и сложил их аккуратной кучкой. Он знал, что никого не увидит, если обернётся, но удержаться не мог. Очень медленно Гарри начал вставать, одновременно поворачиваясь и чувствуя, как ощущение чужого присутствия так же медленно смещается ему за спину. Когда он оказался задом к аккуратной прополотой клумбе, то понял – загадочный невидимка теперь должен стоять как раз в цветах. Сознавая всю глупость своих слов, Гарри произнёс: – Уйди с клумбы. Помнёшь что, а мне потом влетит. Миг напряжения, холод по спине, будто за шиворот сыпанули горсть льда, – и галлюцинация исчезла. Пятна солнечного света на зелени живой изгороди, яркие цветы, дорожка меж кустов, и – никаких неприятных ощущений. – Спасибо. Да, идиотизм, и вообще, разговаривать с пустотой – первый признак надвигающейся шизофрении, но Гарри решил, раз его просьбу исполнили – надо поблагодарить. * * *
КП: Не верю, что Петуния, которая так всю жизнь пеклась о мнении соседей, сама не подумает, что они расскажут всё Вернону. Не верю, и всё тут, ей эта мысль должна сразу в голову придти. А кусочек хороший. Только Гермиона злая, это не та шутка, которая ему сейчас нужна. juliete пишет: Он что… сочувствует тётке? «Вот теперь я точно сошёл с ума, – мрачно констатировал Гарри. – Если всякая дрянь мерещится – это ничего, нормально, а вот с тёткой впервые в жизни по-человечески поговорил… Тётки слишком близко друг к дружке, надо бы одну заменить. Концовка хороша.
juliete: КП, иногда бывает так, что удержать человека здесь можно только такими вот злыми чёрствыми словами. Не знаю психологическую подоплеку этого эффекта, но зато пару раз с ним сталкивалась в жизни. Это что-то вроде пощечины человеку, впавшему в истерику. Тоже ведь не очень-то гуманно, согласитесь? Зато помогает. А насчёт "тёток" - такие вот языковые баги как раз то, за что (очень надеюсь) заказчик меня простит. Бета ещё не вернулась, текст - исключительно в авторской редакции. Все тапочки автор смиренно собирает, принимает к сведению, и обещает исправить. КП пишет: Не верю, что Петуния, которая так всю жизнь пеклась о мнении соседей, сама не подумает, что они расскажут всё Вернону. Кстати, не факт. Петуния - домохозяйка, весь день дома, и с соседями в основном общается она. А вот Вернон целыми днями на работе. И, вполне возможно, что болтовня соседей может и не достичь его ушей. А Петуния просто подстраховаться хотела.
toma--kan: «Не волнуйся, Гарри, если ты сойдёшь с ума, мы обязательно будем навещать тебя в больнице, – сказала на прощание Гермиона. У меня смех сквозь слёзы. И не только на этом моменте, но и почти всю последнюю главку. Грязный, худой, оборванный, с безумным блеском в глазах – при первом знакомстве. Заговорщицки подмигивающий из зелёного пламени камина – когда обсуждали создание Дамблдоровой Армии. Счастливый, весёлый, распевающий рождественские гимны собственного сочинения – когда Гарри приезжал на каникулы в его дом. Ссутулившийся, мрачный, с лёгким запахом виски – когда школьные каникулы подходили к концу. Быстрый, как ртуть, опасный, как хищный зверь, в упоении битвы – в Ми… Да, Сириус именно таким и был. Воспоминания замечательно подобраны. Почему-то мне предыдущие части фика показались, прежде всего, захватывающими, интригующими. А эта для меня - щемящая (ага-ага, тот же самый щем в сердце, как и у Гарри), трогательная, с грустной улыбкой. Всё здесь, даже общение Гарри с Петуньей и невидимкой, оставляет такое ощущение. Какие-то из ваших слов - раз, и задели струнку.
Morfy: juliete, заказчик, кажется, уже готов все простить... за новую главку, ага. От разговора Гарри с "персональным глюком"... тьфу, даже словами передать не могу... осталось именно то ощущение, "будто за шиворот сыпанули горсть льда". Впрочем, меня это ощущение преследует, кажется, с самого начала. А от воспоминаний о Сириусе мороз продрал по коже...
КП: juliete пишет: иногда бывает так, что удержать человека здесь можно только такими вот злыми чёрствыми словами. Ага, вы правы. Но я бы - для вящего понимания читателем - не просто упомянула эту фразу, а расписала ситуацию, в которой она сказана, чтобы эффект, который вы описываете, был виден. Впрочем, это мои личные придирки, разумеется juliete пишет: Бета ещё не вернулась Давайте попробуем сами? Можно убрать первую тётку, например, так: "Он что, сочувствует ей, что ли? Петунии Дурсль?" Первое "что" можно убрать, но в принципе повтор тут на усиление...
juliete: КП Я постаралась поубирать некоторые баги и полностью обновила все свои посты. Поскольку вы постепенно и добровольно становитесь для меня бетой, предлагаю вам глянуть на них более придирчивым взглядом и покритиковать посильнее. Без беты тяжело, поэтому я с благодарностью принимаю вашу помощь. Мои контакты: аська 398-601-034, почта samanta2000@mail.ru Про разговор Гермионы с Гарри, который вас так цепляет, я клятвенно обещаю подумать. Возможно сумею родить что-нибудь более расписанно=эффектное. toma--kan, Morfy очень радует, что при чтении моего опуса у вас возникают такие ощущения - значит, я сумела найти именно те слова, которые выразили чувства героев. Спасибо вам!
exellent:
juliete: exellent продолжение обязательно будет! его не может не быть!
juliete: Жутковатое чувство, что рядом находится кто-то невидимый, появлялось у Гарри всё чаще. И каждый раз Поттер пытался пообщаться с невидимкой, но ни одна попытка не увенчалась успехом. Ощущение чужого присутствия просто внезапно улетучивалось. До следующего появления. Иногда было очень страшно, иногда – терпимо. Верный слову, Гарри каждый случай заносил в дневник, который оставила Гермиона, подробно описывая, кто где стоял, что делал, кем или чем казалась ему галлюцинация. Мерещился ему то человек, то зверь, а однажды – ни то, ни другое, просто облако бесформенного тумана. Как ни странно, именно эта аморфная дымка вызвала наибольшую панику, такой приступ неконтролируемого ужаса, что Гарри даже не помнил, как бился о запертую дверь, а потом скулил и выл, скрючившись в углу, – родственники рассказали. Дядя Вернон сообщил, что буйных сумасшедших в своём доме не потерпит, что Бедлам – очень хорошая больница, и что Поттера там обязательно вылечат. «А может, – добавил он с нескрываемым удовлетворением, – и эту твою дурь из тебя выбьют». – Не надо, – устало попросил Гарри. – Я Дамблдору написал, меня сегодня заберут. Дурсли обрадовались, как будто это была самая лучшая новость на свете, и Гарри опять вспомнил крёстного – вот уж кто всегда грустил, когда приходилось разлучаться! А теперь они расстались навечно, и никогда уже Сириус не обнимет его, не проведёт горячей твёрдой ладонью по спине, не превратится в собаку и не положит морду на колени крестнику, умильно заглядывая ему в глаза… Колено Гарри ощутило тёплую тяжесть, как будто снова вернулись те времена, когда крёстный был жив и баловался, прикидываясь комнатной собачкой. Иррациональная надежда охватила мальчишку, глаза засветились в предвкушении… он приподнял скатерть, заглянул под стол. Да, глупо было надеяться... Как и следовало ожидать, пустота. Только чувство, что собачья морда лежит на коленке, не исчезло. Тяжёлый вздох вырвался из груди, скатерть вернулась на место, Поттер мрачно пробормотал: – Уйди, ради Мерлина. И без тебя тошно. Ледяное крошево по спине – и чужое присутствие исчезает. Донельзя удивлённый Поттер даже не стал доедать – сбежал к себе в комнату, и очередная страница в дневнике заполнилась убористыми корявыми строчками. Дневник – единственное, что Гарри не убрал, остальные вещи он покидал в сундук ещё рано утром, когда незнакомая сова принесла ему ответ от Дамблдора. Директор Хогвартса был краток: «Гарри, будь готов. Я зайду за тобой в шесть». И Гарри был готов. Вообще-то, если честно, он мог бы уехать уже через час после получения письма, но приходилось ждать. И он метался по дому, не обращая внимания на родственников, которые, к счастью, не делали попытки с ним заговорить. В страшном напряжении все обитатели дома номер четыре ждали одного и того же… * * * Альбус Дамблдор рассказал Гарри, что всё свое имущество Сириус завещал крестнику, в том числе и дом на Гриммаулд-плейс, и домового эльфа по имени Кричер. Увидев Кричера, Гарри немедленно вспомнил, что именно из-за этой мерзкой твари он помчался в Министерство, и руки сами потянулись его придушить. Правда, Дамблдор не разрешил, сказал, что эльф ещё пригодится. И вообще – убивать нехорошо. Как будто Гарри сам не знает! Знает он всё прекрасно! Но ещё он уверен, что иногда убивать не просто «хорошо», а прямо-таки необходимо! Гарри дал разрешение главе Ордена Феникса по-прежнему использовать теперь уже свой дом в качестве штаб-квартиры, после чего, прихватив вещи, они отправились на Гриммаулд-плейс. – Ты зря не рассказал мне об этом призраке, – мягко попенял Дамблдор Гарри, когда они приехали в штаб-квартиру Ордена. – А разве это призрак? – удивился Поттер. – Я всё-таки пять лет в Хогвартсе проучился, мы их проходили. – В школе изучают не всё. Мы должны как можно скорее разобраться, что с тобой происходит. Это может быть опасным для тебя. Поттер пожал плечами: – Я уже привык, сэр. В основном – терпимо, только изредка… – Это-то и страшно, Гарри. Сначала привыкаешь, а потом… Если я прав – а, как ты знаешь, я редко ошибаюсь – призрак скоро начнёт поглощать твою личность. Ты исчезнешь, Гарри, он займёт твоё место. И это хуже, чем смерть, поверь мне. Гарри передёрнуло – перспектива не радовала. – Я дневник вёл, профессор. Я там всё очень подробно описал с самого начала. – Это хорошо. Ты мне его отдашь? – Не насовсем, сэр, только чтобы копию снять. Он мне самому нужен. Альбус Дамблдор посмотрел на мальчишку поверх очков и хитро подмигнул: – Наверно, не тебе, Гарри, а мисс Грейнджер? Поттер развёл руками – ну, да, разумеется, Гермионе. – Твои друзья развили бурную деятельность, пытаясь найти выход, но, думаю, моя помощь тоже лишней не будет. Из холла послышался шорох и шаги, Гарри напрягся, но это оказался всего лишь высокий темнокожий колдун с золотой серьгой в ухе. «Кингсли Шеклболт, аврор», – вспомнил Гарри мага, который год назад вместе с остальными забирал его от Дурслей. – Здравствуйте, мистер Шеклболт. – Просто Кингсли, пожалуйста, – аврор кивнул Дамблдору: – Тонкс меня сменила, и я ей не завидую. Магические возмущения по-прежнему нарастают, Альбус. Невыразимые почти в панике, они думают, эпицентр – в Камере Смерти… Долгий предостерегающий взгляд седобородого колдуна заставил Шеклболта замолчать. – Извини, – буркнул он и с хрустом потянулся. Поттер насторожился – опять тайна, и опять придётся из взрослых любые крохи информации вырывать силой… ну, или хитростью. – Профессор Дамблдор, я один буду здесь жить? Нет? А кто ещё будет? Уизли приедут? А что это за магические возмущения? Вы не знаете, Гермиона приедет? А в газетах я ничего не видел, там не писали, да? – засыпал он вопросами Дамблдора. – Мне, к сожалению, пора, но Кингсли ответит на все твои вопросы, – у Поттера засветились глаза, но Дамблдор вернул его с небес на землю: – В разумных пределах, конечно. – А разумные пределы устанавливаете вы, – не сдержался мальчишка. – Профессор, пожалуйста, объясните хоть что-нибудь! – Не могу, Гарри, ты слишком молод и не член Ордена. Тебе лучше пока сидеть тихо и не искать неприятностей. – Да не ищу я их, сэр! Они меня сами находят! – Всё, Гарри, мне пора. Из дома – ни шагу! Поттер уныло кивнул и поплёлся разбирать вещи. * * *
juliete: Внимание! Уменя появилась бета! Последний пост - беченый, первые пока выложены в авторской редакции. Когда заменю на отредактированные - сделаю объявление.
toma--kan: juliete пишет: Гарри даже не помнил, как бился о запертую дверь, а потом скулил и выл, скрючившись в углу, – родственники рассказали. Бедные Дурсли. Магические возмущения по-прежнему нарастают, Альбус. Невыразимые почти в панике, они думают, эпицентр – в Камере Смерти… Ага-а. Не только с Гарри происходят всякие странности. Всё жутче и жутче.
juliete: toma--kan пишет: Бедные Дурсли. Дурслей вам, значит, жалко, а Гаррика - нет? Хотя им тоже можно посочувствовать, но от них племянник съедет - и всё наладится, а Гарри - еще неизвестно. Сами же видите: toma--kan пишет: Всё жутче и жутче. :)
полная версия страницы