«Да» и «Нет» не говорить», БУ/СС, PG-13, миди

Форум

«Да» и «Нет» не говорить», БУ/СС, PG-13, миди

reader: Название: «Да» и «Нет» не говорить» Автор: reader Бета: algine Пейринг: Билл Уизли/Северус Снейп Рейтинг: PG-13 Дисклеймер: Все принадлежит Дж. К. Роулинг Предупреждение: AU, OOC; чуточка гета Саммари: Северус Снейп разучился говорить «нет», и все обращаются к нему за помощью – в том числе и Билл Уизли

Ответов - 32, стр: 1 2 All

reader: 1 Неизвестно, какой яд содержался в зубах Нагини, – но она, укусив Северуса Снейпа в ночь на второе мая, не только сделала его инвалидом, но и сумела превратить профессора в самое безотказное существо на свете. Мадам Помфри, которой выпала честь стать первым свидетелем непостижимого профессорского преображения, не перенесла шока и слегла на шесть недель с серьезнейшей неврастенией. Зам главного врача больницы св. Мунго был вынужден написать заявление по собственному желанию после того, как безобразно накричал на главврача, пытаясь доказать тому, что бывший пожиратель смерти Снейп строит из себя душевнобольного с никому не известной, но, несомненно, темной целью и не заслуживает внимания целителей. Профессор Флитвик и Минерва Макгонагалл, которые в знак признательности за заслуги Снейпа перед отчизной вообще и Хогвартсом в частности организовали торжественные проводы профессора на пенсию по инвалидности и легкомысленно попросили на прощальном вечере «не забывать их», с тех пор были вынуждены каждый день получать от Снейпа сову с новостями его частной жизни и дежурными расспросами светского толка, а в праздничные дни – и по две совы, потому что профессор теперь помимо писем писал и открытки, исправно поздравляя бывших коллег с любой мало-мальски заслуживающей упоминания датой. Сварить настойку от головной боли? Пожалуйста. Пополнить запасы анти-дезиллюминационного спрея для Хотланд-Ярда? Никаких вопросов. Сотворить Примочку Оптимистичного настроения? Конечно, завтра будет готово, когда вам занести? Полноте, какое беспокойство! Да-да, разумеется, заодно и сову вашу к лекарю Борнхольму отправлю, и не стоит благодарности. Вот так бесславно закончилась карьера бича хогвартских студентов и того, кого две дюжины взрослых граждан магической Британии в лицо звали enfant terrible и зловредным поганцем, а за глаза – бывало, что и просто непечатно. А что, никто не был против. Ни, само собой разумеется, те, кто пожинал плоды невиданного снейпового дружелюбия, ни - что поначалу всех сбивало с толку и сводило с ума, а впоследствии весьма всем понравилось – вроде бы и сам профессор Снейп. Конечно, вполне осмыслить этого нового Снейпа было нелегко. От него ждали подвоха; ему несли самодельные снадобья, великодушно призванные вернуть Снейпа в его нормальное склочное состояние; одни перестали с ним общаться, не вынеся обезоруживающего шквала альтруизма, а другие, напротив, с удовольствием злоупотребляли безотказностью профессора. Что касается Джорджа Уизли, тот попросту считал, что Снейп замыслил и приводит в исполнение некую шалость, финал которой весьма повеселит всех, как только профессору прискучит шалить. Однако время шло, а профессору шалить не надоедало. Снейп по-прежнему на все обращенные к нему предложения, даже ненароком облеченные в форму просьбы, отвечал мгновенным и безоговорочным согласием – и не раз несчастному профессору приходилось пить кофе вместо чая только потому, что хозяева, не подумав, говорили ему императивно «Кофе, Северус?» и по вине своей ненаблюдательности не успевали заметить еле приметное, похожее на тик, нервное сокращение мышц в левом уголке рта гостя. Наконец Снейп сумел установить компромисс с внешним миром, что гарантировало ему существование если не совсем простое, то хотя бы не слишком отравленное нелюбимым кофе и противоречащими его характеру занятиями – то есть начав вести полузатворнический образ жизни. Слово «Да» по-прежнему было самым популярным в его словаре, однако ситуации, в которых он, согласно безличной воле яда Нагини, был вынужден соглашаться невесть на что противу своей натуры, желания и обычая, были сколь возможно сведены к минимуму.

reader: 2 Плохо только, что благотворного яда Нагини не хватило на Флер, сожалел Билл Уизли. Флер, как будто сохраняя некий неведомый и нелогичный баланс с новым Снейпом, сразу после рождения Виктуар одним махом утратила почти все свое дружелюбие и радушие, посвятив все, что осталось, ребенку и не оставив Биллу ни грана расположения – не говоря о его семье. Профессор Снейп, успевший уже через месяц после своего чудесного спасения от зубов змеи и не менее чудесного преображения стать притчей во языцех и идиоматическим примером безотказности, в течение суток не раз и не два был в качестве образца поминаем в коттедже «Ракушка»: по утрам его имя звучало на кухне, по вечерам – в гостиной, а по ночам, увы, – в спальне. Новая ли роль матери стала тому причиной или же что-то иное, но Флер решительно утратила интерес как к своим супружеским обязанностям, так и к Биллу в целом. Просил ли ее Билл приготовить ему жареную треску с картошкой, уговаривал ли перестать пичкать трехмесячную малышку французскими неправильными глаголами, убеждал ли отдать визит вежливости его родителям, приглашал ли пройтись перед сном по берегу моря – в ответ он слышал одно неизменное и вызывающее в своей решительности «Нет». И несмотря на то, что заковыристое английское произношение по-прежнему не давалось Флер, слово «Нет» она произносила безо всякого акцента. В один особенно несчастливый день Биллу привелось услышать целую дюжину «Нет», и тринадцатый по счету отказ, прозвучавший, когда в целомудренной темноте супружеской спальни он попытался привлечь Флер в законное объятие, переполнил его обычно глубокую - если не бездонную - чашу терпения. Он наспех оделся и умчался в кабак «Три с половиной гиппогрифа»: а куда еще идти отвергнутому мужу, который ни родных, ни друзей не хочет посвящать в превратности своей семейной жизни, а апарировать далеко и надолго не может из-за того, что рано утром ему необходимо быть в банке, на работе по снятию заклятий? Вскоре после появления в кабаке, втянувшись в разговор со словоохотливым выпивохой, Билл сначала окольными путями, а потом и напрямик пожаловался своему собутыльнику на жену с ее любимым словом «Нет». - Да, дружок, - ответил выпивоха, со скепсисом разглядывая перепаханное шрамами лицо Билла, которое чем дальше, тем больше утрачивало человеческие черты, взамен приобретая нечто от зверя, с зубами которого он повстречался два года назад. – Трудненько же тебе будет найти кого-нибудь вместо жены, кто тебе не откажет! Хлопнул по плечу в знак поддержки и отбыл к другому концу барной стойки, откуда ему уже пять минут строила глазки хорошенькая рыжеватая девочка. Билл сначала вскипел, а потом стиснул зубы и решил, что он точно знает того, кто ему не откажет. А то, что он воспользуется человеком, который страдает неизвестным и неподдавшимся светилам из св. Мунго заболеванием, будет на совести Флер. Пусть знает, как говорить мужу «Нет». С этой приятной мыслью Билл апарировал домой, тихонько пробрался в спальню и мирно лег на своей половине кровати, даже не совершив попытки призвать Флер ни к ответу, ни к объятию. На следующее утро Билл, улыбнувшись пускающей пузыри Виктуар и свежей, против материнского обыкновения выспавшейся Флер, только подивился, какие чудные мысли пришли ему в нетрезвую голову накануне в «Трех с половиной гиппогрифах», поцеловал жену и отправился в банк. Однако в обед, когда он сел перекусить с двумя своими напарниками - у одного из них копоть покрывала всю левую половину лица, заодно ложась на бледную шею и вялую шевелюру, а у другого красовался свежий, заполученный утром ожог на предплечье - и взял слегка дрожавшими после сложной первой половины дня руками приготовленный Флер сэндвич, мысль о давешнем намерении обратиться к безотказному Снейпу с недюжинной просьбой внезапно всплыла в его утомленной от сражения со зловредными заклятиями голове. Усмехнувшись своей вчерашней фантазии, несомненно вызванной обидным, но тем не менее справедливым замечанием собутыльника-выпивохи, он спросил у коренастого напарника, тыльной стороной ладони размазывающего копоть по щеке: - Мэв, вы со своей Хельгой после рождения Люси… того… а? Напарник ухмыльнулся и, продемонстрировав, насколько работа в команде учит понимать товарищей с полуслова, ответил: - А то! Она у меня до этого дела… да… Это, ага. Ну, бывает, устанет вставать к Люси по пять раз за ночь, так я это… ну да. Ну или она сама… это… ну, ты понял, да? Билл, подавив досаду, ухмыльнулся в ответ, а к ним присоединился и долговязый Брент – который по молодости еще не остепенился и ночевал то у одной, то у другой своей подружки, дежурно тающей от его рассказов о героической борьбе не на жизнь, а на смерть с особо каверзными банковскими заклятиями – так что и спрашивать его было особо не о чем. Вечером Билл, осторожно присоседившись к пышущей во сне жаром Флер, размышлял над тем, что сказал ему Мэв – и что не сказал Брент. Поворочался немного и, уткнувшись жене в плечо, заснул. На следующий день за завтраком, когда Флер ни с того ни с сего отказалась передать ему соль, Билл привычно укорил ее Снейпом как человеком-который-никогда-не-говорит-нет и аж взвыл от крайней неприличности той картинки, которая материализовалась у него в голове. В банк он ворвался злой и раздраженный, оборвал Мэва, начавшего было трепаться об ужении на докси, грозно зыркнул на Брента и сунулся в самое пекло – к забастовавшему сейфу №414, заклятие которого заставляло невинную ячейку хранения плеваться мгновенно леденеющей и леденящей водой и слегка искажать время в радиусе пятнадцати футов вокруг. Отмывая себя от налета тяжелого дня кружечкой эля все в тех же «Трех с половиной гиппогрифах» и не вступая в беседы с гораздыми на правду-матку посетителями, способными поселить панику там, где ее никогда не было - то есть в ветеране войны, члене Ордена Феникса и просто храбром парне, - Билл трезво размышлял о своих перспективах. Обратиться к проститутке он не мог просто потому, что не мог: питомцу семьи Артура и Молли Уизли такое могло прийти в голову разве что под заклинанием Конфундус. Подружек, не опутанных родственными связями и знакомствами с кем бы то ни было из его ближнего и дальнего круга общения и тем самым лишенных возможности пустить сплетню, нанеся непоправимый урон безусловно виновной, но все же незаслуживающей такого пакостного обращения Флер, у Билла не было: все известные ему девушки, женщины и дамы имели этот несомненный изъян. Впрочем, не будь его, порядочность Билла, благодаря проведенному в окружении пяти младших братьев детству выраставшая из трепетного знания о том, что у каждого есть свои «слабые места», и гремевшая неуязвимыми доспехами великодушия, надежно стояла у него поперек дороги к тому, чтобы завести банальную интрижку с женщиной: ведь известно, что ничто не способно уязвить жену так, как адюльтер, пусть даже и не ставший достоянием гласности. И то ли память о школьных днях в Хогвартсе, где рассортированные по признаку пола ученики были полностью предоставлены самим себе после отбоя и где в тиши общих спален или под шум воды не менее общих душевых оказывались примерно те же услуги, о которых Билл был намерен просить безотказного Снейпа; то ли невесть откуда взявшееся представление об обязывающей не отказывать друг другу в выручке тайной связи между всякими мужчинами, которых некогда объединяло общее дело; то ли лишняя кружка эля была тому виной, – но внезапно Биллу, доведенному четырьмя месяцами воздержания до слабых галлюцинаций (в бесформенных глыбах камней в подземельях Гринготтса ему по нескольку раз на день мерещились волнующие человеческие формы разной степени похабства), снова показалось вполне естественным обратиться к Снейпу с такого рода просьбой. И не беда, что профессора он мог посчитать товарищем по общему делу лишь с натяжкой, а дело, которое он до него имел, вряд ли можно было бы назвать легкомысленным словом «услуга». Совсем по правде говоря, Билл, памятуя давние школьные слухи о том, что преподаватель зельеварения конкретно поглядывает на него, Билла (эти слухи под скабрезное хихиканье приятелей на четвертом курсе распускал его ублюдочный однокурсник Пит Тревор), после четырех вселяющих оптимизм кружек пива начал питать надежду, что сможет устроить дело к взаимному согласию и даже более того – обоюдному удовольствию обеих сторон.

reader: 3 Северусу Снейпу доводилось попадать в разного рода передряги, но та ловушка, в которой он очутился после спасения от змеиного укуса, по степени издевательства над оказавшимся в ее эпицентре участником превосходила, пожалуй, все предыдущие. Обнаружив, что он не в состоянии измыслить зелье против проклятия услужливости и безотказности, которое заставляло его денно и нощно нести свет и помощь людям, Снейп с тех пор жил как под дамокловым мечом. Ежедневно, ежечасно опасаясь такой просьбы, выполнить которую он не сможет по моральным ли, физическим или другим весомым причинам, он ждал того, что рано или поздно змеиноядное проклятие, возмутившись отказом безотказного, все-таки угробит свою жертву - упрямо цепляющуюся вопреки логике за жизнь и пока что берущую вверх. Очнувшись в людном больничном крыле Хогвартса на следующий день после приснопамятного, вошедшего в анналы второмайского сражения, Снейп обнаружил, что каким бы малоэффективным для его сложного случая он устаревшее зелье Фрагмус ни считал – но отказать Поппи в просьбе исправно пить эту бормотуху и «не дурить, потому что у нее одних тяжелых целая палата, а других и не счесть» он не может. Поппи, сама мало рассчитывавшая на силу своего убеждения, только подивилась такому согласию и, сочтя его проявлением временной слабости больного, за беготней забыла об этом казусе. А больной, с трудом сглатывая приторность Фрагмуса, лежал, не шевелясь, вовсе не из-за того, что опасался нарушить сложную систему бинтов, опутывавших его искусанное горло – а потому, что просто не верил самому себе, всегда занимавшему такую твердую и нелестную в отношении зелья Фрагмус позицию. Впрочем, это было только начало, и уже на следующий день Поппи выбыла из строя, после того как Снейп трижды ответил согласием на предложенный ею курс лечения. Став причиной скандала в св. Мунго, где целители, находившиеся на грани нервного срыва из-за разнообразных капризов переполнявших больницу раненых, посчитали умильные «Спасибо» и «Как вам будет угодно» обитателя палаты номер 60 за несвоевременный плевок черного юмора в их уставшие биться за жизнь и здоровье пациентов души, Снейп сразу после выписки принялся сеять переполох в магическом мире, первым откликнувшись на опубликованный в «Пророке» призыв сдавать кровь для раненых и по мере сил работать на благо их лечения, некстати озаглавленный «Всем! Всем! Всем!». Целители, у которых при виде вернувшегося Снейпа начало синхронно дергаться левое веко (что превратило в издевку полученную ими накануне от министерства благодарность «За слаженную работу и командный дух»), выпроводили добровольца, который на следующий день принял весьма бесцеремонно составленное приглашение министерского отдела рекламаций провести срочный ликбез среди новонабранных на место выбывших в ходе войны сотрудников о методах распознавания лекарственных и прочих бытовых подделок, наводнивших рынок. Через месяц Снейп числился как внештатный сотрудник пяти из семи департаментов министерства, а в свободное время занимался частной практикой, облагодетельствуя соседей, знакомых и друзей – коих почему-то появилось немало с тех пор, как он превратился в настоящую палочку-выручалочку, по надежности не уступающую креатурам ни Олливандера, ни Грегоровича. Как только Снейп пытался перешибить своей несгибаемой волей чуждый и анонимный, безгласно поселившийся в нем благодаря монструозной змее императив, – этот вирус тотчас же тихой сапой, схожей с природой проклятия Империус, неуловимо менял химию самого его существа. И некогда несговорчивый профессор кивал, вопреки себе произносил «Да», соглашался и поддерживал, не спорил и сдавался, плыл по течению и незаметно для самого себя делал ровно противоположное тому, что намеревался сделать. Попервоначалу он питал надежду нащупать зыбкий момент смены его воли на чуждую – но после бесплодных попыток, схожих с теми усилиями, которые предпринимает близорукий, напрасно щурясь и ловя момент превращения расплывчатого пятна в стройные контуры знакомого предмета, Снейп оставил надежду хотя бы еще раз в жизни произнести твердое «Нет» в ответ на ту просьбу, на которую он иначе отвечать не хотел, – но тем не менее отвечал иначе: то есть полной капитуляцией. Становиться фаталистом было не в его характере, однако Снейп все чаще ловил себя на том, что адресуется к фатуму с одним и тем же риторическим вопросом. Судьба, которая постучалась к нему в дверь поздним вечером, имела вид смущенный и развязный одновременно, обладала рыжим волосом и искаженным шрамами лицом, ощутимо пахла огденским виски, держала бутылку виски же в руках и носила имя Билла Уизли. - Чем обязан? – машинально спросил Снейп, стоя в дверях. - Впустите меня, пожалуйста, профессор, - придуманными загодя словами сказал Билл. Снейп вопреки желанию молча посторонился, а Билл прошел в гостиную, где на одном из двух кресел лежала раскрытая на середине книга о специфике применения экстракта болиголова в суспензии для омутов памяти, и принялся открывать бутылку, которую он прихватил с собой, справедливо рассудив, что алкоголь не только поможет хозяину почувствовать себя свободно, но и самому ему развяжет язык, позволив обратиться к Снейпу с не дающей ему покоя просьбой. - Так чем обязан? – повторил Снейп, с некоторой тревогой глядящий на своего бывшего ученика и эпизодического товарища по Ордену Феникса. - Выпейте со мной, профессор? – с места в карьер попросил Билл. Снейп, выругавшись про себя, но при этом почувствовав некоторое облегчение, немедля двинулся на кухню за посудой и содовой. Там, проверяя стаканы на предмет чистоты, чтобы отобрать пару наиболее приличных, позволяющих с честью выполнить долг хозяина, он задумался над тем, что Уизли понадобилось от него. - Я выпью с тобой, - пообещал Снейп, вернувшись в гостиную и с неудовольствием наблюдая, как Билл забрался в его кресло и разглядывает его книгу, держа ее вверх ногами, - только больше ни о чем меня не проси. Билл посмотрел на него честными глазами цвета погожего сентябрьского неба и кивнул. - И следи за своей речью, - быстро добавил Снейп. – Этим ты меня крайне обяжешь. Билл снова кивнул, сказал про себя «А и Мерлин с ним» и решил, что по крайней мере крепко выпить ему сегодня никто не помешает. Они со Снейпом всухую прикончили бутылку Огдена – все в том же осторожном молчании, которое для Снейпа служило зыбким обещанием того, что из уст Билла не вырвется никакая просьба, способная поставить его в тупиковое или крайне неудобное положение, а для Билла - гарантией, что он не брякнет ненароком то, ради чего он сюда явился и что с каждой минутой, проведенной в обыденной компании теплого камина, стакана с виски и пусть не совсем привычного, но уютного собутыльника, скорчившегося в кресле напротив, начинало казаться все более и более дикой затеей. Молчать им обоим было, как ни странно, удобно. Снейп брал кочергу и ворошил догорающие угли в камине, хотя мог бы для этого воспользоваться всем известным заклинанием Вегеус, но то ли желая занять руки из-за напряженности, которая плыла по гостиной, мешаясь с жаром от камина, то ли вовсе по своей хозяйской и незнакомой пришлому Биллу привычке желая расшевелить огонь вручную, он о палочке, торчавшей из обшлага левого рукава домашней мантии, и не вспоминал. Билл время от времени, поворачиваясь в хозяйском кресле, которое он занял не подумавши, но впоследствии по непонятным ему самому причинам отказался освобождать, тянулся к стоявшим на столике бутылкам, освежал оба стакана, поднимал свой, одним глазом глядя из-за него на напряженного хозяина, который, преодолевая свою въевшуюся в составы тела скованность, также тянулся к своему виски с содовой и перед тем как выпить бросал быстрый взгляд на поплывшие в алкоголе веснушки Билла, бормоча что-то себе под нос, а потом лил мизерные четыре унции себе в инвалидное горло – осторожно, с усилием сглатывая. Выпивание это походило на чьи-то поминки – поминки того, о котором было нечего сказать, раз не находилось сказать что-то доброе. Наконец Билл, так же не произнеся ни слова, поставил свой окончательно пустой стакан на столик, прихватил мантию, которую повесил на спинку хозяйского кресла, и прошел в прихожую, пробормотав походя «Спасибо». Снейп, не шевелясь, продолжал сидеть, и только стук двери и сухой щелчок апарации позволили ему медленно осесть в кресле, пожалев о том, что принесенное гостем спиртное выпито до капли, а у него самого нет ни единого алкогольного грамма. Во втором часу ночи Билл косым движением нетвердо зажатой в руке палочки смахнул оградительные заклинания с «Ракушки», как можно тише разделся и рухнул в кровать к недавно забывшейся сном Флер. Рядом в люльке посапывала Виктуар, и Флер, в полусне определив источник шума как исходящий не от ребенка, мгновенно заснула опять.

reader: 4 Билл Уизли потерял девственность в 14 лет со старшей сестрой студента пятого курса из Гриффиндора, явившейся в Хогвартс вместе с семьей подбодрить брата перед СОВ. Крупная девица с крутыми бедрами, выдающая фиоритуры в моменты волнения, зачем-то немедленно передала подробности свидания брату, из-за чего Билл отмечал окончание учебного года под крылом мадам Помфри, хлопотавшей над розовыми концентрическими ссадинами, покрывавшими тыльную сторону его ляжек. После этого случая Билл раз и навсегда утвердился во мнении о женщинах как особах, не поддающихся пониманию, а о мужчинах – напротив, как о людях весьма предсказуемых, исправно выполняющих свой долг и поэтому надежных. Так никогда и не осмысленная любовь к нему Флер и не сравнимое ни с чем волнительное чувство локтя в преимущественно мужском коллективе Ордена Феникса впоследствии только подтвердили то, что он понял на четвертом курсе. Позже, когда Билл стал работать и по долгу службы начал в разных уголках земного шара сталкиваться с необходимостью на сон грядущий расплескать вовне накопившийся за день трудовой адреналин, он имел возможность не раз и не два пуститься в поиски границ женской щедрости - и не обнаружить их. Однако Билл, впитав порядочность семьи Уизли с молоком матери, любые выходящие за установленные рамки отношения с женщинами полагал делом недостойным и чреватым неприятными последствиями, а обращение к проституткам – и того паче: бесчестящими его и его семью. Поэтому измерение границ закончилось по истечении второго года его самостоятельной взрослой жизни, что лишний раз доказало, что свобода от семьи – штука лукавая. Вместе с тем, более тесные и интимные, нежели общепринятые, контакты с мужчинами таких сомнений и укоров совести у него не вызывали: они не были в свое время переведены в разряд недолжных просто потому, что отец с матерью не потрудились предупредить об этом старшего сына, не подозревая в нем ни чрезмерного любопытства, толкающего на сомнительные эксперименты, ни сбоя в уизли-программе, испокон веков производящей на свет исключительно гетеросексуальных отпрысков. Билл действительно не страдал усложняющим жизнь любопытством и мерное функционирование программы рода под угрозу никак не ставил, однако допущенный родителями пробел в его воспитании сделал свое дело. Тем более что те самые услуги школьных и египетских времен, память о которых он выудил из закромов памяти в момент доведения до крайности отказами Флер, ограничивались, по мнению Билла, пустяками – то есть тем самым ручным трудом, который разве что подкрепляет-де братскую дружбу между участниками такой услуги, но ни в коей мере не налагает обязательств и не предполагает перспектив. Невольно, как бы вопреки себе, Билл посматривал в минуты условного обеденного перерыва на своих напарников Мэва и Брента. Чертыхался, отплевывался, гадая – что бы произошло, если бы товарищи в совершенстве владели искусством легилименции. Приходя в облюбованные «Три с половиной гиппогрифа», он, сам того не понимая, с пристрастием оглядывал случавшихся в тот вечер алкогольных сопричастников – и не находил в себе ни достаточно извиняемого опьянения, ни нетрезвой решимости приступить к одному из них с дурацкой просьбой вывести его из теснящего его мысли физиологического тупика. Впрочем, решись он кому бы то ни было из его случайных собутыльников признаться в том, что ему не дает его жена, – он в лучшем случае получил бы либо записанные на захватанном клочке пергамента имена и адреса известного свойства, либо совет быть мужиком и вести себя с женой сообразно своему мужскому званию. По известным адресам Билл не ходил категорически. А что такое быть мужиком, Билл и так знал – он каждый день помогал клиентам банка получить доступ к их состоянию, иногда немалому, несмотря на плюющихся огнем и в другом роде спятивших драконов; невзирая на проделки с искажением пространства и времени, которые то и дело предпринимали охранные заклинания на том или ином сейфе, а также обеспечивая временно не работающую Флер и их маленькую Виктуар всем тем необходимым, что им требовалось. Билл в очередной раз лакировал свою тревогу усыпляющим оптимизмом алкоголя и, меряя пустынную Диагон-Аллею широким и нетвердым шагом, думал о том, что воспользоваться пусть даже руками Снейпа было бы изящным выходом из дурацкого положения хотя бы потому, что его бывший профессор зельеварения к сплетням был мало склонен, а руками работать умел. Решившись повторить попытку и уж на этот-то раз не струсить и не дать маху, он попросил записать потребленную полудюжину стаканов скотча на его счет и отбыл в «Ракушку», где Флер привычно посапывала, чувствительная ко всякому звуку, производимому Виктуар, и по-прежнему была равнодушна к тому шуму, который, сам того не желая, сеял вокруг себя Билл, намереваясь тихо-мирно лечь спать в кругу своей семьи.

reader: 5 Бурно текла вода, омывая его босые ноги и ноющие лодыжки; с водопадным шумом низвергалась с плеч; завихрялась щекотными струйками вокруг паховых волос, кроющих в своей тени дремлющий до поры до времени член; ниспадала двумя симметричными потоками с рельефных пекторальных мышц. Рука – не его, другая рука, бледная и тощая – схватила нежно, но уверенно, провела двумя пальцами, осторожно захватывая и слегка прижав, вниз и вверх, коснулась легонько крайней плоти, уступила место губам, которые взяли в оборот опасливо показавшуюся головку. Кем он был? Соленым, горьким, едким или кислым? Чаемой живой твердью или вынужденным инородным телом? Чужой неизвестный рот потянулся к нему – Билл машинально отпрянул, потом подался вперед и на языке ощутил незнакомую, но свою собственную соленую кислость. Член обнаружился посреди кудрявых жестких волосков, искал в пустоте ту или того, кто его примет, на языке плавала и текла его соленость и его кислость, рука метнулась к уже твердому члену, схватила его в горсть – Билл еле слышно и коротенько простонал и проснулся. Пустая кровать, рядом – на кухне – Флер беседует на понятном только ей и Виктуар наречии, времени уже полседьмого, и пора на работу. Днем вчерашняя эйфория, подпитанная скотчем, не исчезла, но заметно поблекла, посторонившись перед охватившим Билла беспокойством, - но потеряла краски только затем, чтобы вечером смениться новым приступом отваги. Умонастроение Билла, подчинявшееся весьма банальной логике алкогольных приливов и трезвых отливов, привело его в состояние решимости, которую он не преминул поймать, дабы не упустить так же, как накануне - хотя времени на это понадобилось столько, что из «Трех с половиной гиппогрифов» он ушел последним посетителем. Пьяный на грани вменяемости, он толкнулся поздно ночью к Снейпу. Снейп открыл ему на его настойчивое «Откройте, пожалуйста!» – и застыл в дверях, обездвиженный предчувствием той просьбы, которая постучалась у его порога. - Прфесор Снейп, - сказал Билл. – Вы нас учили всяким зельиям, всякой, – тут он проглотил обидное слово «мешанина», – учили всякму. Но не научили, чтоделать, если жена тебе откзывает, а у тебя, - тут он кивнул на объемистую ширинку, - вот тут ткое. Снейп невольно скосил глаза на штаны Билла и поднял глаза, задохнувшись от гнева. - Я не мгу пойти к пррститутке, - сказал честный Билл. – Птому что мне это противн. И я не мгу обртиться к знкомой, птому что чрез сутки об этом станет звестно Флер. А она ни в чем не вновата. Внезапным рывком, пытаясь сыграть на опережение, пока Билл не успел продолжить с необратимыми последствиями свою речь, Снейп схватил гостя за шиворот и развернул его, намереваясь дать пинка под зад. Однако Билл, словно превратившись в ходячий параграф из школьного учебника, гласящий, что слово быстрее дела, с неожиданной быстротой вывернулся и, вцепившись в Снейпа, скороговоркой выдал: - Выслшайте мня, пжалста. Снейп обмяк, отпустил Билла и уставился в выщербленный косяк двери, два лакированных дюйма которого преодолевал, посекундно срываясь и снова вскарабкиваясь, маленький блестящий жук. - Мне как пятнадцтлетнему кждый день снятся эртическийе сны, - голосом, невыразительным из-за усилия не сорваться в пьяную истерику, снова начал Билл, - мне снится мой член и как ктото берет его в руки, а птом в рот… Снейп медленно развернулся и двинулся прочь от застрявшего у притолоки в прихожей гостя. - …и кждое утро я прсыпаюсь, слвно я школьник хогвртский, - продолжал Билл, двинувшись вслед за бредущим не пойми куда хозяином, - мечтая тлько о том чтоб меня кто-нбудь взял – или взяло хть что-нибудь кроме моей првой руки. И левой, если чстно. Он дышал в затылок Снейпу, уткнувшемуся в свои полки с бесконечными справочниками о применении белладонны, и подорожника, и индиго, и сафлоры, и альфредии, которая ему была бы не лишней, и зверобоя, который был бы не лишним Биллу, и Снейп в приступе надежды уцепился за мысль, что Билл пришел к нему за зельем. Указательный палец Билла медленно и очень нежно скользнул по затылку Снейпа и, осторожно миновав его загривок, утвердился на седьмом позвонке. Снейп пошатнулся и, вырвавшись, прошел на кухню. - Я перпробовал все те успокоитлные, которые мне могла продать лавка Марвина, - доверительно сообщил Билл. – И ее хозяин, мистр Паролл, посоветвал обртиться к вам. Снейп, не имея более пространства уйти, просто уперся носом в кухонный шкаф. Шумела кровь, но недостаточно для того, чтобы заглушить слова гостя. - Они скзлали, что у вас есть целая колекцыя седативных, тоесть подавлящих либидо средств. Я пдумал, что вам они и вправду могли пригодиться – ведь вы… Снейп гневно и беспомощно стукнул лбом в дверцу кухонного шкафа и повернулся к маленькому, занавешенному порыжевшими кружевами окну. - Чстно говря, - продолжал Билл, - мне уже похрен на седативные средства. Я их перебрал, знаете ли. Мне бы тлько чтобы… чтобы ктонибудь другой… другая рука, не моя правая и не моя левая… - он запнулся. – Не моя левая и не моя првая.. Снейп стоял, застывши и замерев, как жук под гигантской подошвой проходящего мимо человека. Тряхнув головой и выйдя наконец из оцепенения, он резко вдохнул. - Я тебя выслушал, - скороговоркой сообщил он Биллу. – А теперь, будь любезен, убирайся из… - Не моя левая и не моя првая – ччерт, ты их как ни отсиди, а это все равно твои руки, – пожаловался Билл, не слушая Снейпа. – И поэтому все думаю: что, если кто-нибудь, ну, это… - Он сдержанно икнул, распространив по маленькой кухне пары алкоголя. – Ктнибудь взял меня. В руку. В рот, может быть. Но – хтя бы в руку. Билл, вцепившись в снейпово предплечье, заметил, что оно дрожит той же мелкой тряской дрожью, что и его рука. Молчание. - Хотя бы в правую... Молчание. Снейп стоял, боясь обернуться. - Сдлайте это, пжалуста… Северус. Снейп медленно, очень медленно развернулся, глянув прямо в плохо сфокусированные глаза Билла. Скользнув взглядом по его шее, где дрожало адамово яблоко в тщетной попытке рождения внятных слов. Ниже, по грудине, еще ниже, на утвердившийся заботами Флер живот. Еще ниже, на ширинку, которая круглилась своим содержимым. На ноги, целомудренно облеченные в просторные брюки. Затем снова посмотрел Биллу в лицо. - Пожалуйста, Северус, - сказало лицо. Снейп вдохнул, задержал дыхание и сжался. - Не хочу, - прошелестел он. - Северус? – машинально повторил Билл и решил, что недослышал. - Я – не – могу, - раздельно просипел Снейп и вдруг дернулся в сторону полок, где у него стояли овсяные хлопья, басмати, сорго, ячмень и кукурузные чипсы, которые по утрам он запивал холодным молоком. Раздался шум, и со всей дури висок Снейпа повстречался с ручкой шкафа, который от такого удара открылся и обнажил вольготно посыпавшиеся наружу крупы. Снейп, потеряв опору, с неожиданным стуком свалился боком на пол, орошаемый сероватыми беззвучными хлопьями и шуршащим, как снежная крупа в мороз, рисом. - Пошел нах, - нежно прошептало из-под хлопьев. Снейп лежал, поверженный, на полу своей малогабаритной кухни, его волосы и лицо, обращенное к потолку, были усеяны овсяными хлопьями, а несколько рисинок покоилось в складке верхнего века, и Билл машинально подумал, что брови у Снейпа похожи на два крыла летящей над водой чайки. - Я просто не могу к проститутке, потому что мне противно, - цепляясь за резоны, чтобы не дать себе упасть в катастрофу, прошептал Билл. - А ко мне – не противно?.. – донеслось из-под овсяных хлопьев. В конечном пункте своего ежедневного назначения, то есть в супружеской постели, Билл, не сумев подавить свежих воспоминаний о том, что произошло полчаса назад, заскрежетал зубами. От мысли, что муть свободно плавающих в пространстве его ума фантазий вырвалась на поверхность в доме у Снейпа - и что ему отказал-таки безотказный, Билл хватил подушку кулаком. В ответ Флер во сне накрыла его рукой – и он, ворвавшись к ней в жаркую и пахучую подмышку, моментально, раз посопев, заснул мертвым уютным сном. Еще засветло сон был прерван по инициативе Флер, и Билл, чуть позже восстанавливая дыхание, вспоминал об осени семьдесят пятого года, когда после четырех месяцев упорной засухи окаменевшую почву наконец окропил дождь, который лил после того еще три недели и двенадцать часов.

reader: 6 На следующее утро после визита Билла старушка мисс Фоссет, чей дом по Спиннерс Энд соседствовал с домом Снейпа, как обычно попросила его сварить для ее кота мятную расслабляющую настойку. Снейп любезно посоветовал ей обратиться за препаратом в лавку «Животные о трех и более ногах»; в ответ не успевшая сориентироваться в изменившихся обстоятельствах мисс Фоссет заныла и начала канючить, на что Снейп уже далеко не так любезно напомнил ей, что лучшим залогом мирного соседского сосуществования является тактика своевременного затыкания и светской незаметности. Мисс Фоссет, осмысляя совет, осталась стоять посреди своего садика с бесполезно зажатым в руке фонарем от гномов, а Снейп отправился дальше сеять сумятицу и разлад в умах. Отдел рекламаций остановил свою работу на сутки, после того как Снейп на записку «Ждем немедленно, срочное дело, поторапливайтесь» ответил «Посмешишь – людей насмешишь, а ежели вам то угодно, отправляйтесь веселить публику в шапито Кокса». Отдел магических происшествий и катастроф в качестве первого инцидента дня зарегистрировал отсутствие мистера Снейпа на добровольческом испытании новой модели ковров-самолетов – к тому времени сей факт уже десять минут как оплакивал отдел магического транспорта. Отдел обеспечения магического правопорядка в полном составе отправился бездельничать и пить пиво после того, как к ним не явился все тот же мистер Снейп с объяснением «Засранцы фальсифицируют Веритасерум? Отлично – вам не придется услышать всю правду о своих ленивых задницах». А руководитель штаб-квартиры Британско-ирландской лиги квиддича закатил истерику, узнав, что запланированная проверка участников регионального матча на допинг не состоится под тем предлогом, что ответственный за ее проведение Северус Снейп попросил «Не маяться дурью и заняться чем-то более серьезным вместо погони за тремя мячиками и одним шариком». Трудно поверить, но, как выяснилось, заметная доля экономики магической Британии строилась на альтруистичной помощи Снейпа, которую тот волей-неволей оказывал и частным, и юридическим лицам, и даже – страшно представить – министерству, Хотланд-Ярду и прочим правительственным организациям. В федеральную прессу вроде «Пророка» эти сведения усилиями отдела магической цензуры не просочились – а то как было бы объяснять подписчикам тот скандальный факт, что немало весьма ответственных дел и процессов было завязано на лице с сомнительной репутацией, причем таковое решение было принято не только из-за компетентности упомянутого лица, но и по причине безвозмездности его услуг и всегдашней готовности оказать требуемую помощь? Единственным сообщением, из которого общественность могла хотя бы обиняками узнать о том, что произошло, стала небольшая заметка в общинной газетенке округа Spinners Circuit о том, что владельцы лавки «Животные о трех и более ногах», клиники «Волшебное здоровье» и магазинчика «Трава у дома» готовы в непростых и форс-мажорных обстоятельствах взять на себя обязательства мистера С. (от которых тот полностью отказался) при условии стопроцентной предоплаты по повышенному из-за срочности тарифу. Эту новость и спустя неделю обсуждало немало семей по всей Британии за завтраком; не стала исключением и семья Билла и Флер Уизли. - Я думаю, приступ безотказности и альтруизма у Снейпа был вызван тем, что ему сразу после окончания войны было необходимо реабилитировать свою никудышную репутацию, - невозмутимо сказала Флер, намазывая Биллу на булку хуммус, до которого он был весьма охоч. – Просто бедняга не рассчитал свои силы. - Его альтруизм, - стараясь казаться и быть незаинтересованным собеседником, отвечал Билл, - его альтруизм, как известно, был формой интоксикации ядом Нагини. - Насколько я знаю, серьезных анализов больница св. Мунго не делала, - возразила Флер, с каждым днем разговаривавшая по-английски все чище и чище. - И все-таки это совсем не объясняет твоей странной и подозрительной связи со Снейпом, - сказал Билл. – Почему как только мистер «Да» снова превратился в мистера «Нет», ты вылечилась от своего духа противоречия и вновь стала той женщиной, на которой я женился? - О чем ты, mon cher? Я, увы, не понимаю, - ответила Флер. В «Ракушке» было непривычно тихо – маленькую Виктуар выгуливала у берега воркочущего моря няня, которую удалось найти благодаря хлопотам Молли и которая приступила к своим обязанностям семь дней назад. Стоял одуряюще жаркий сентябрь. Флориан Фортескью превращал подручное сырье в ледяные шарики мороженого не покладая рук, лавка Сесилии Бутс по продаже миниатюрных охладителей пространства сделала трехлетнюю выручку, а Джордж Уизли серьезно заявил о себе изобретением покорно плывущих над головой зонтиков от солнца. Косяки всех дверей в магическом Лондоне по малоизученному старинному обычаю, восходящему к засушливому 1232 году, тлели, курясь запахами вереска, и дым застилал Диагон-Аллею. Где-то посередине улицы поравнялись двое – грязноволосый в черном мужчина с таким выражением лица, будто белесая дымка пахла не вереском, а драконьими экскрементами, и молодой человек с огненно-рыжими волосами и изуродованным шрамами лицом. Вначале разойдясь, как незнакомые, они все же почти синхронно повернулись, посмотрев друг на друга и приветственно кивнув – один скованно, другой почти любезно. Почти любезный, выпростав руку из-под широкого рукава черной мантии, сделал приглашающий жест, указав глазами в сторону заведения Бестии Бойлс; скованный, нервно пригладив рыжую шевелюру, сначала запнулся, но потом присоединился к знакомцу. Они сидели друг напротив друга на нагретых солнцем лавках, изучая заляпанную чаем столешницу между ними, пока рыжий не сказал: - Приношу свои извинения… Северус. Северус сверлил глазами своего визави, и Бестия, выскочившая было из дверей, чтобы обслужить посетителей, одним махом оценила непростую обстановку и юркнула обратно в прохладную тень своего comptoir. - Не стоит извинений, Билл, - ответил черный. Билл поднял на Снейпа глаза, цветом вторившие раскаленному небу над ними; Снейп хмыкнул и продолжил: - Четыре с лишним месяца я, как гребаная фея, выполнял пожелания и просьбы всех, кто оказывался рядом со мной, - тут он сморщился и дернул левым уголком рта. – Я думал, что эта дрянь неизлечима. Меня просили разное, просили многое… Но с такой просьбой, как ты, Мерлин твою мать за ногу! – прости, конечно, Молли… ко мне никто не догадался обратиться. И я благодарен тебе за это. Видимо, что было не под силу противоядиям, получилось благодаря самой идиотской просьбе, которую мне довелось выслушать. - Почему? – беззвучно, одними губами спросил Билл, не веря тому, что получил отпущение грехов. Снейп с некоторым раздражением глянул на него. - Да потому, что ты загнал в угол того, кого, - тут он самодовольно хмыкнул, - в угол загнать невозможно. Билл с полминуты смотрел на Снейпа, осмысляя услышанное. - Значит, делать зелье от кошачьих прыщей было не так критично для вашего эго? – зачем-то спросил он. - При чем здесь мое или чье бы то ни было эго? – сощурился Снейп. – Видимо, мало тебя в детстве пороли, только и всего. И чему только тебя учили в Хогвартсе? - Этому и учили, - пробормотал Билл, ощутив внезапное желание рассказать о том, как давным-давно, под шум воды в хогвартсовском душе он впервые ощутил, как невидимые в мареве пара губы ищут и находят ту его часть, которая с тех пор норовила жить самостоятельной жизнью, требуя, уводя в тупик, сбивая с толку и с панталыку. Но Снейп, уже поднявшись и расправив полы своей мантии, похожий на чайку с почерневшими от копоти и гари крыльями в плавном полете над дымящей свалкой, шел прочь с Диагон-Аллеи. fin

netttle: Reader, спасибо за пиршество! И смех, и слезы. Ну просто вижу, как Вы тащите СС за руку к Биллу, а СС упирается, кривится и бранится. Да уж, он скорее поборет влияние яда, чем поддастся авторскому произволу! Чудно выписанные метаморфозы сознания измученного воздержанием Билла вызывают у меня не сочувствие, а ехидный смешок... Хотя, в результате, его-таки отблагодарила великодушная судьба... Снейп просто великолепен... И снейп-да, и снейп-нет - оба незабываемы... А сколько вкусного - россыпью по тексту (россыпью сорго, басмати и ячменя ))))... Билл в очередной раз лакировал свою тревогу усыпляющим оптимизмом алкоголя и, меряя пустынную Диагон-Аллею широким и нетвердым шагом, думал о том, что воспользоваться пусть даже руками Снейпа было бы изящным выходом из дурацкого положения хотя бы потому, что его бывший профессор зельеварения к сплетням был мало склонен, а руками работать умел. Какой язык, какая логика, какие детали... Однако Билл, словно превратившись в ходячий параграф из школьного учебника, гласящий, что слово быстрее дела, с неожиданной быстротой вывернулся и, вцепившись в Снейпа, скороговоркой выдал: - Выслшайте мня, пжалста. Снейп обмяк, отпустил Билла и уставился в выщербленный косяк двери, два лакированных дюйма которого преодолевал, посекундно срываясь и снова вскарабкиваясь, маленький блестящий жук. Ну а эта картина - просто достойнейшая, так и стоит перед глазами, сразив меня наповал: - Я – не – могу, - раздельно просипел Снейп и вдруг дернулся в сторону полок, где у него стояли овсяные хлопья, басмати, сорго, ячмень и кукурузные чипсы, которые по утрам он запивал холодным молоком. Раздался шум, и со всей дури висок Снейпа повстречался с ручкой шкафа, который от такого удара открылся и обнажил вольготно посыпавшиеся наружу крупы. Снейп, потеряв опору, с неожиданным стуком свалился боком на пол, орошаемый сероватыми беззвучными хлопьями и шуршащим, как снежная крупа в мороз, рисом. - Пошел нах, - нежно прошептало из-под хлопьев. Снейп лежал, поверженный, на полу своей малогабаритной кухни, его волосы и лицо, обращенное к потолку, были усеяны овсяными хлопьями, а несколько рисинок покоилось в складке верхнего века, и Билл машинально подумал, что брови у Снейпа похожи на два крыла летящей над водой чайки. Ваш Снейп-чайка уже посеял сумятицу и разлад в одном уме... Спасибо за Опус абсурда, насыщенный и живой, трепещущий, остроязыкий и чуть грустный. Автор, я Вас люблю!

Lady Annabelle: reader Это замечательный фик! Как было уже сказано выше: и смех, и слезы, и любовь. И парочка нестандартная. Мне нравится, как переданы эмоции. Спасибо за приятные минуты, пока я читала.

Black Adder: здорово!

sculd:

reader: netttle Спасибо! Очень приятно. Lady Annabelle Спасибо! Рада, что стала источником приятных минут. Black Adder sculd

Levian N: Прелесть какая! Один из моих любимых стилей написания. И задумка нестандартная. Браво! Спасибо, reader!

reader: Levian N Вам спасибо! Автору приятно найти читателя с таким любимым стилем написания:-)))))))))

mummi: Отличная вещь! Такое сочетание прекрасного юмора и романтики! И за Снейпа-чайку спасибо, очень волнующий образ :)

reader: mummi, вам спасибо! Очень приятно услышать от вас комплимент:-) А я была уверена, что с романтикой у меня очень плохо...:-)))))

netttle: Не выдержала. Перечитала. Очередное спасибо автору... Подозреваю, перечитывать буду еще и еще. )))

reader: netttle, спасибо, очень приятно! Мне, право, уже неловко:-))

Джордано: reader Какая у вас прелесть получилась! Стиль дивный, ровный такой, ироничный, так красиво все одно на другое накручивается и одно за другое цепляется, сплошное удовольствие. :) И "Уизли-программа" было здорово. :))) Бедный настоящий-мужчина-Билл. :)

Rassda: reader, спасибо за рассказ. Читается удивительно легко и интересно.

reader: Джордано Спасибо, очень рада. Бедный настоящий-мужчина-Билл. :) Настоящим мужчиной быть очень тяжело, поэтому они так редки Rassda Спасибо, очень приятно! Отдельное спасибо за "легко", верно, что "удивительно":-))

netttle: reader А почему не отправили это чудо на РСЯ?

kasmunaut: reader Зашла с подачи Netttle, и жалею только о том, что она не поделилась со мной раньше! Сколько изящной выдумки, щедрых деталей и ярких картинок!

La_nuit: reader Спасибо большое за этот фик. Мне понравилось. И хорошо, что все закончилось именно так, и Снейпу не пришлось отвечать "да" на такую просьбу против воли.

Rebecca: Замечательный, восхитительно ироничный текст. Очень приятно было прочитать. reader, спасибо!

reader: netttle Это слэш-конкурс, да? Так у меня слэша нет:-)) kasmunaut Спасибо, очень приятно. Детали - да, на деталях я помешана:-) La_nuit Спасибо, очень приятно. А я вот рада, что Биллу удалось жене не изменить:-) Rebecca Вам спасибо за отзыв.

Ливень: reader отличны фик, а безотказней Снеп это нечто, но есть одна фраза, которая вбила меня в ступор... Однако Билл, впитав порядочность семьи Уизли то ли с молоком матери, то ли со спермой отца, - ????????????????

reader: Ливень Слушайте, это и правда ужасно Инцест, тем более вертикальный, выносит меня на раз, поэтому пойду уничтожу следы преступления... спасибо за бдительность:-))

Gvedis: reader, ой-ой, как же я чуть не пропустила этот фик?! ммм, какой пейринг!... и reader пишет: ...сумела превратить профессора в самое безотказное существо на свете. ого. многообещающе.)) *утащила читать*

reader: Gvedis Ээээ... я думала, ты это читала:-)

yisandra: Прекрасная история, очень красиво написано. Спасибо.

полная версия страницы