Форум
Седьмой круг, драма, боевик, макси. NC-17. мультипейринг. новое от 1 августа
http: Название: Седьмой круг Автор: http Бета: Menthol_Blond Пейринг: ЛМ/СС, ДМ/СС, АД/?, МФ/ДМ Рейтинг: R Жанр: драма, боевик Дисклеймер: Ну, вы знаете Саммари: Седьмой канон глазами той стороны. Их война, победа и поражение. приквел к "После Седьмой" ( http://hp-fiction.fastbb.ru/?1-20-1320-00001564-000-10001-0 http://hp-fiction.fastbb.ru/?1-2-0-00000942-000-0-0-1198457638 http://hp-fiction.fastbb.ru/?1-2-0-00000967-000-0-0 ) Начало здесь: http://hp-fiction.fastbb.ru/?1-2-0-00001116-000-10001-0 Дальше: http://hp-fiction.fastbb.ru/?1-2-0-00001122-000-10001-0-1214941152
Ответов - 56, стр:
1 2 All
Sunny: а еще нет второго июня! вот такая я наблюдательная! Большое спасибо за продолжение! Потрясающе! Замечательный кусочек! Извините, что сюда первой влезла, но это нечаянно получилось. Вроде я в старой теме отзыв писала, а потом обнаружила его здесь. Или это у меня уже совсем галлюцинации.
http: Sunny Это так форум делает, когда объем темы зашкаливает за какой-то максимально допустимый уровень. Нас не спрашивает.
http: Драко Честно говоря, у Драко была надежда застать в Ставке Флинта, но дом оказался неожиданно, гулко как-то, пуст. Мама, не вылезающий из грифятни отец, да еще тетя Белла заехала ненадолго, повидать племянника и о чем-то переговорить с Петтигрю, изнывавшим от скуки наедине с Нагини в кабинете Милорда. В подвалах имелась пара пленных – Олливандер, какой-то гоблин и никому не нужная Лавгуд. Даже дежурства в Ставке были отменены – Долохов с Эйвери гнали большие маневры где-то в Шотландии, со всем наличным составом, а Повелитель в любом случае уже две недели не появлялся у себя, так что в охране Мэнор особенно не нуждался. Свечи горели лишь в нескольких помещениях, прежняя деловая колготня в коридорах сменилась почти пугающей тишиной. Нежная зелень в парке, хлопанье крыльев птенцов-подростков, чай с родителями у камина. Мама расспрашивала об учебе, а Драко краем глаза следил в окно за своей белянкой, уверенно порхавшей в воздухе выше всех, и только того и ждал, чтобы отец поднялся из кресла, и можно было бы увязаться за ним туда, к конюшням, и опробовать уже, наконец, своего нового грифа под седлом.читать дальше Сигнализация звякнула – никакой тревоги, свои - и Нарцисса поднялась, подхватила палочку. - Я проверю, - легкие каблучки простучали прочь. - Как твое здоровье, отец? – Драко, чуть ли не впервые за полгода, обратился к главе семьи напрямую. Люциус поднял светлые глаза от чашки с чаем и улыбнулся. Почти как до ареста, до всего. - Превосходно, Драко, - ответил он, - Через день-другой моя палочка, наконец, будет готова, и тогда я сразу стану очень занят. Но сегодня и завтра мы с тобой можем полетать вволю. Пора приучать к тебе твою Снежинку. В сердце Драко вдруг тепло кольнуло. Все было почти как в детстве, знакомые чайные чашки с золотыми лилиями, отсвет камина, отец, уверенный и энергичный, совместные полеты, когда-то составлявшие чуть ли не главное каникулярное счастье… - У нас всегда теперь так пусто? - спросил Драко, чтобы сказать хоть что-нибудь. - Последние пару недель, с начала маневров, - отец чуть сдвинул брови, - повелитель отсутствует, бойцы…, - он осекся и медленно поднялся с места навстречу донельях взволнованной Нарциссе. Драко вскочил тоже. Мама вошла и, сжимая руки, остановилась у стенки, а за ней четверо оборотней ввели нескольких пленных. - Они говорят, что поймали Поттера, - с трудом принуждая свой голос звучать ровно и надменно в присутствии низших, сообщила мама. Фернир Грейбек – его Драко узнал по неестественно широким плечам и зубам, даже в человеческом облике напоминавшим клыки – вытолкнул на свет одного из задержанных. Лицо того было изуродовано каким-то проклятием, все в синяках, опухшее, глаза больше напоминали узкие щелочки. Драко отвел глаза – зрелище было не из приятных. Рядом были, бесспорно, Уизли и Грейнджер. Юный Малфой заколебался. Выдать на пытки и верную смерть своего школьного врага – кого-то, с кем, как-никак, шесть лет сидел на соседних партах, ругался, спорил, обменивался колкостями, дрался, подглядывал друг за другом… Это вдруг оказалось не так уж просто. Куда сложнее, чем круциатить незнакомых пленников, или расшвыривать авады в бою. Тем более, что теперь Драко знал, знал очень хорошо, что именно ждет Поттера и Уизли – судьба магглокровки его не интересовала – в подвалах Мэнора. И еще с опаской подумал, что осуществлять все это придется, возможно, именно ему. - Драко, посмотри внимательно, - отец был очень возбужден и очень энергичен. Сейчас он смотрел на Драко с надеждой, и почти просил его подтвердить, что перед ними именно Поттер, - если именно мы передадим Повелителю Поттера, все будет прощено. «Все будет прощено…» - выходит, бодрый вид отца оказался блефом. Ничего еще не было прощено. Драко все медлил. Медлил, пока отец препирался с Ферниром, пока осматривал опухшее лицо пленника, и именно отец, а не сам Драко, заметил шрам – или что-то похожее – на лбу у того. Теперь Драко уже пришлось подойти и взглянуть. - Я не знаю, - пробормотал он, - Я не уверен. Он действительно не был уверен – хотя кто, как не Поттер, мог путешествовать в обществе Уизли и Грейнджер? Почему-то ему хотелось, чтобы решительное слово произнес кто-нибудь другой. Поттеру, если это был он, между тем явственно было дурно, он морщился, как от сильной боли, шатался, и, кажется, не особо понимал, где находится. Он был очень жалок и совсем не похож на того бойкого и дерзкого, в чем-то привлекательного, мальчишку, с которым Драко связывала та глупая детская вражда. - Мы должны быть уверены, Люциус, - произнесла Нарцисса, с тревогой вглядываясь в глаза сына; мама всегда, всегда понимала его с полувздоха, и всегда же была на его стороне. В ее голосе скользнули предостерегающие нотки, но отец был так взволнован, что, кажется, не услышал. Не только этого голоса, но и аргументов матери, дело совершенно немыслимое для него прежнего, - Если мы совершим ошибку и вызовем Тёмного Лорда… Ты помнишь, что он сделал с Роулом и Долоховым? Драко задохнулся от воспоминания. Он почти забыл, ему почти удалось вытеснить это из головы. То, что произошло тогда в кабинете Лорда на самом деле, то, что чуть не свело его с ума прошлой осенью. Он резко отвернулся, пряча лицо. Судьба Поттера потеряла для него в эту минуту всякое значение, и, когда мама опознала Грейнджер, а отец предположил, что в таком случае ее рыжий спутник – Уизли, то он подтвердил, даже не обернувшись. Голос Беллы, вошедшей, чтобы тут же перехватить инициативу, споры взрослых, протестующий рык Грейбека – все это прозвучало для него как сквозь вату. Он очнулся и собрался лишь в ту минуту, когда Белла командным – как на поле боя – голосом выкрикнула «Остановись!» Отец замер с пальцем у метки. Грейбек попытался протестовать, когда Белла выхватила у одного из его людей старинный меч определенно гоблинской работы, но смолк, когда трое его подчиненных оказались вырублены, а сам он обездвижен. Драко успел только выхватить палочку, чтобы при надобности поддержать тетку против четверых волков, но Белла уже завладела мечом. Теперь Драко был очень внимателен. Он был единственным, кроме Беллы, боеспособным членом семьи, и тетка, кажется, знала, что говорит, утверждая, что они в опасности. Когда Беллатрикс приказала ему убрать из комнаты обездвиженных оборотней, он даже не повел ухом на возражения мамы. Какая разница, каким тоном отдан приказ? Он левитировал массивные тела, одного за другим, и вернулся в комнату как раз к тому моменту, когда укрощенный Грейбек выводил пленных в направлении подвалов, а Белла крепко держала за волосы грязнокровку Грейнджер. Люциус молча внимательно смотрел на Беллу, которая не торопилась ничего объяснять, а та намотала на руку волосы грязнокровки и легонько полоснула ее кинжалом по шее. Темный Лорд в такой ситуации приказал бы приблизиться Драко. Беллатрикс предпочитала все делать сама. Сама и без магии. Она медленно вела серебряным клинком по коже Грейнджер и спрашивала об одном и том же – как и когда вы его украли, и что взяли еще. Драко с ужасом увидел, что Белл увлекается. Она забывала залечивать раны грязнокровки и все глубже погружала кинжал в плоть. - Круцио, Белла, - негромко подсказал отец, не подходя ближе, - Иначе она истечет у тебя кровью, раньше, чем ты что-либо выяснишь. Белл досадливо тряхнула головой, но послушалась. Грязнокровка закричала под круциатусом. - Как вы зашли в мое хранилище? - в голосе Беллы слышалось удовольствие, и Драко поморщился. Им были нужны не крики, а сведения, а Белла давала слишком интенсивную нагрузку и слишком быстро, чтобы у жертвы были силы собраться с мыслями и по-настоящему испугаться. И, ради великого Мерлина, ей даже в голову не пришло применить легилеменцию. Она просто наслаждалась чужой болью. Грязнокровка лепетала что-то про копию… При слове «хранилище» отец шагнул вперед, видимо, окончательно уяснив себе ситуацию – Драко немедленно переместился чуть к нему поближе, готовый поддержать в случае надобности. Люциус воспользовался случаем взять инициативу на себя. - Если меч – копия, то мы легко можем это узнать, - спокойно, даже преувеличенно спокойно произнес он, заставляя Беллу прийти в себя, - Драко, приведи гоблина из подвала, он скажет, настоящий меч или нет. Приказ был нелепый. Приказ человека, не представляющего себе даже отдаленно основ боевого дела. Войти в одиночку в темный просторный подвал, где в камере было шесть человек – трое из них боеспособных, причем один из них обладает, как знал Драко, отменной реакцией и инициативностью. Взять одного на палочку, лишая себя маневра, и выйти, и только потом заблокировать дверь, оставив пленного без присмотра. Для такого непременно нужны двое, но спорить было не время. Это был приказ отца, тот, кажется, разобрался в происходящем, а перехватить инициативу у вошедшей в раж Беллы было решительно необходимо. Драко спустился в подвал, остановился перед дверью, чуть подумал. - Назад. Выстройтесь в линию лицом к задней стене. Не вздумайте что-нибудь вытворить, или я вас убью! – холодно и очень спокойно скомандовал он, изо всех сил форсируя голос, но стараясь не сбиться на крик. Дал пленникам время выполнить приказ, рывком распахнул дверь, посветил палочкой, держа дверной проем под прицелом, но не входя, убедился, что все шестеро действительно стоят у стены, высмотрел гоблина. Одним молниеносным движением пересек камеру, схватил гоблина за шкирку, и, не отворачиваясь, мгновенно попятился прочь. Захлопнул дверь пинком ноги, с силой швырнул гоблина к стене, наложил нужные заклятия, взял того на прицел и перевел дух. Как на картинке отработал. Ну, то есть, это Флинт так сказал бы. Он потащил гоблина наверх. Внешняя дверь подвалов осталась незапертой; за спиной послышался какой-то шум. Отец, видимо, услышал возню тоже. - Драко – нет, позови Хвоста. Пусть он пойдёт и проверит, - распорядился он. «Может, мы вдвоем?» - хотел предложить Драко, но отец глянул так, что он не стал спорить. Беллатрикс уже не о чем не спрашивая, просто задумчиво, почти нежно, улыбаясь, водила лезвием по коже грязнокровки, оставляя красные полосы, и Драко и самому резко расхотелось оставлять безоружного отца и хрупкую мать наедине с этой безумной валькирией, явственно терявшей самоконтроль при виде крови. Он пересек коридор, коротко передал приказ Петтигрю, и поспешно вернулся в гостиную. Грейнджер валялась на полу в полубеспамятстве. Узнав, что меч действительно оказался подделкой, Белла торжествующе засмеялась, и активировала метку. В этот же миг палочка вылетела из ее руки и оказалась в руках вбежавшего вслед за Уизли Поттера. Ступефай Гарри полетел в отца, тот отлетел. Драко швырнул заклятие, и краем глаза увидел, что то же самое сделала мама и вбежавший Грейбек; но Поттер прыгнул, перекатился за диван, уходя. Беллатрикс, однако, даже без палочки стоила двоих бойцов. - Остановитесь, - рявкнула она, заслоняясь грязнокровкой и поднося нож к ее шее, - остановитесь, или она умрет! – и, дождавшись, пока пленники осознают ситуацию, добавила, - Палочки на землю. Драко, подобрал палочки и подошел к Белле, намереваясь вернуть ей одну из них. И в этот момент его оглушило. С потолка с грохотом рухнула люстра, накрывая Белл и грязнокровку, рассыпаясь брызгами… Драко закрыл лицо руками – на миг ему показалось, что он ослеп, потом он понял, что глаза целы, лишь залиты кровью, а лицо посечено осколками. Боль, шок, испуг – он почти не почувствывал рывок – и все три палочки, включая его собственную, оказались в чужих руках. Мама уже была рядом, помогала ему выбраться из-под осколков, осторожно вытаскивая острые кусочки хрусталя из ран. Сквозь заливавшую глаза кровь Драко еле видел их старого домового эльфа, то, как мамина палочка отлетела прочь под ударом эльфийской магии, летящий через всю комнату нож Беллатрикс… и медленно осел на пол, теряя сознание, как раз в тот момент, когда Темный Лорд появился посреди комнаты. Темный Лорд способен был аппарировать прямо сквозь родовые защиты, в самый Мэнор. Домовые эльфы, увы, были способны на это тоже. Драко очнулся от боли, еще большей боли, чем та, что отправила его в глубокий обморок. Не круциатус. Хуже. Темный Лорд ничего не делал – не направлял палочку, не произносил темных заклятий. Он просто стоял посреди комнаты, прерывисто дыша, его красные глаза ярче пламени горели от бешенства, а все, кто находился в комнате, корчились от невыразимых мук, как будто сам Лорд был воплощенным страданием, мучительной и бесконечно долгой смертью, явившейся к ним. Лорд заговорил, и Драко с ужасом заметил, что голос того дрожит от бешенства. Не гремит, не клеймит, а именно дрожит, как будто Лорд пытается, но не может справиться с собой. Темный Лорд подошел и остановился над Люциусом, все еще лежавшим на полу, почти что головой в камине, остановился, вглядываясь. Драко со стыдом почувствовал жалкое облегчение – боль уменьшилась, когда Лорд оказался в другом конце зала. Он осторожно оглянулся, выискивая глазами маму. Та сидела на полу в двух метрах от него; губа ее была прокушена до крови и она, не отрываясь, смотрела на мужа. - Ты упустил моих пленников, Малфой, - проговорил Лорд тихо и бешено, - ты упустил Поттера. В своем доме. - Без палочки, мой Лорд, - еле шевеля губами проговорил тот; он по прежнему был без движения. - Ты смеешь намекать, что твоя нерадивость – моя вина? – Лорд вдруг – и это было очень страшно – сорвался на крик. Волна его ярости плетью хлестнула по нервам. Драко услышал, как застонала Белла. Лорд небрежно повел рукой, снимая поттеровский ступефай, и вдруг наклонился, схватил Малфоя за мантию на груди, и рывком поднял на ноги. Люциус пошатнулся и сделал попытку опуститься на колени. - Нет, Малфой, не на коленях, - прошипел Лорд, - Смотри мне в глаза. Вблизи. Совсем вблизи. Он всматривался, не обращая внимания на стоны Люциуса, ярость его все сгущалась, от нее, кажется, уже дрожали стены в замке, и Драко на миг показалось, что Повелитель собирается отнять у отца не жизнь, а разум. Малфой, со спутанными волосами, с кровоподтеком около виска и несколькими царапинами на впалых щеках – ему тоже досталось от осколков – стоял, пошатываясь, и только со раз за разом закидывал голову, бессознательно пытаясь уйти от взгляда, когда боль, вероятно, становилась совсем невыносимой. Лорд отпустил отца внезапно, как кучу ненужного хлама, и тот осел на пол, откинул голову. В полуприкрытых глазах его плескалось безумие. Драко сжался в комок, пытаясь уйти от взгляда Повелителя, но тот лишь прошел мимо, задев краем мантии, мимоходом хлестнув волной боли, и склонился над коленопреклоненной Беллой. Несколько секунд он вглядывался ей в глаза, придерживая пальцами подбородок. Та не отвела глаз и ни разу не застонала. - Белла, Белла, - покачал головой Темный Лорд, - Твоя преданность иногда приносит мне больше хлопот, чем предательство иных. Ты так боялась моего гнева, что была готова обмануть меня? Почему этот меч вообще оказался у тебя? По просьбе Снейпа? Без моего ведома? - Он попросил, мой Лорд, - еле произнесла Беллатрикс, - он сказал, что в Хогвартсе небезопасно. Что это важный артефакт, и что он нужен вам. - Меч Гриффиндора? – Лорд усмехнулся, - Что бы я стал делать с наследством Годрика? У Северуса бывают странные идеи. Ну хорошо. Зачем ты обездвижила оборотней? Тебе следовало взять их под свою команду и поручить им охрану подвала. Ах да, ты боялась, что я узнаю, что ты не уберегла артефакт. Артефакт, которого я не поручал тебе и который, как видим, оказался поддельным. - Я виновата, мой Лорд, - Белла не отвела глаз; она смотрела так, как будто единственным, что ее волновало сейчас, было – насмотреться, возможно, в последний раз, в лицо повелителя. Боль ее не смущала. - Ты позволила Малфою подвергнуть опасности сначала мальчика, а после Питера, - продолжил Лорд, - ты дала Уизли вырвать у тебя палочку, и ты даже не смогла убить домового эльфа достаточно быстро. Что это еще за «убей его, Цисси»? Разве ты не знаешь, что твоя сестра не мастерица убивать? Почему ты сразу не применила нож? - Я была оглушена, - пролепетала Белла; по лицу ее стекали капли крови из глубокого пореза на голове, - и ослеплена кровью. - Ослеплена кровью это еще одна проблема, - холодно заметил Лорд, - Я навсегда запрещаю тебе допрашивать пленников без помощи магии. Навсегда, ты меня слышишь, Белла? Хочешь развлекаться – налови себе магглов и упражняйся в свое удовольствие. - Да, мой Лорд, - лицо Беллы осветилось надеждой, каким-то неистовым счастьем, - Да. Драко осторожно повернулся и с тревогой взглянул на отца. Тот был в сознании. Лежал, глядя в потолок. Кажется, у него было что-то повреждено внутри – дышал он с хрипом. Собственные раны на лице постепенно перестали кровоточить – в шестом классе у Снейпа, а в седьмом у Поппи Драко нахватался достаточно заговоров, работающих без всякой палочки. - Посмотри на меня, Драко, - ясный голос Лорда прозвучал совсем рядом; яростью от него уже не фонило – Драко ощущал не боль и не эмоции Лорда, а самый обыкновенный собственный животный страх, - Теперь подробно, внятно и по порядку. Как легилемент легилементу. Не заставляй меня тебя ломать, ты этим никого не спасешь. Ощущение ледяного холода в висках. Красные глаза, ввинчивающиеся в самое нутро. Лорд переворачивал его мозги с хладнокровием мясника, разделывающего свинью. Закончив, кивнул. - Нарцисса, - обернулся он к маме – она все еще сидела на полу и сжимала ладонями щеки, как будто хотела, но не смела, закрыть лицо руками, - ты можешь поднять свою палочку и помочь сыну, - Нарцисса послушно перешла к камину и нашла свое оружие там, куда оно отлетело от импульса магии эльфа; осторожно поправила голову Люциуса, так и лежавшего там, как упал, в какой-то неестественной позе, - Я сказал, что ты можешь помочь сыну, - холодно повторил Лорд. Он крепко взял Драко за левое запястье, задрал рукав и коснулся метки. Легкий укол – ничто по сравнению с тем, что было раньше. Просто кому-то был отправлен вызов. Нарцисса опустилась рядом, наколдовала яркий светильник и стала осторожно выбирать осколки и залечивать раны сына. В глазах ее стояли слезы, и она все стирала их – неаристократично, рукавом у плеча, чтобы продолжать видеть и делать свое дело. Лорд подошел и остановился над Люциусом. - Ты исчерпал мое снисхождение, Люциус, - прошипел он; теперь в его голосе был не безудержный гнев, а рассчитанная угроза, - Я не знаю, чем еще ты можешь мне пригодиться. Ты бесполезней павлиньего помета. - Я был без палочки, - еле слышно, бумажным каким-то голосом, повторил Люциус. У Драко, несмотря на боль, причиняемую манипуляциями Нарциссы, все внутри сжалось от ужаса – отец, всегда предельно осторожный, сейчас все еще осмеливался возражать Лорду. Зачем? - Это у вас теперь семейное, - усмехнулся Лорд, - Белла тоже отличилась. И твой сын. Твой сын теперь безоружен тоже, и, следовательно, тоже бесполезен. Но ты не просто бесполезен. Ты лезешь не в свои дела и подставляешь других. - Так убей меня, грязнокровка, - вдруг еле слышно прошелестел Люциус. Драко подумал, что ослышался. Лорд… нет, он не замер, он как-то просто подался на дюйм назад и вытащил палочку. И остановился, разглядывая ее, как будто видит впервые. И очень спокойно сказал: - Нет. Люциус бессильно прикрыл глаза. Этот выпад отнял у него последние силы. - Хорошая попытка, Люциус, - насмешливо проговорил Темный Лорд, - но так у тебя ничего не выйдет. Тебе придется попросить меня об этом. Как следует попросить. Звякнула сигнализация. Ввалились сразу человек десять – все ребята Флинта, Долохов и Сельвин. - В подвале труп Петтигрю, пленные бежали, - коротко сообщил Лорд всем сразу, - сюда доставили Поттера, но господа Малфои его упустили. Фернира в его комнату; в саду три оборотня – привести в чувство, оказать всю возможную помощь, приготовить к допросу. Всех этих в подземелье, проверить все, и, Антонин, когда вы закончите с осмотром места событий, я жду тебя в кабинете, - он развернулся на каблуках, отходя, и бросил через плечо, - Нарцисса, ты можешь оставить себе палочку. Никому, кроме тебя, сейчас будет не до возни с ранами твоих родных. - Флинт, возьми двоих, осмотри периметр, - услышал Драко голос Долохова; тот уже шел вдоль комнаты, внимательно осматривая стены, - Блетчли, - штатный колдомедик Базы, не дожидаясь команды, поспешно вышел, - Монтегю, тебе Фернир. Остальные со мной. Долохов покосился на лежащего без сознания Люциуса и остановился над Драко. - Идти можешь? – поинтересовался он. Молодой Малфой поднялся. Идти он мог, но Долохов зачем-то поддержал его за талию. - Вперед, - скомандовал Долохов своим, - аккуратно там. Сельвин, иди первый, мало ли что, смотри в оба. Двое повели Беллу и Нарциссу, еще двое подняли Люциуса, Долохов пропустил своих вперед и, с палочкой наизготовку, медленно пошел следом, так и не выпустив Драко. Когда те скрылись за поворотом коридора – резким движением прижал к стене. - Что случилось, быстро? – потребовал он таким голосом, что Драко даже в голову не пришло спорить. - Я лучше…, - он одной рукой обвил шею любовника отца, и, почти вплотную приближая глаза к глазам, фиксируя контакт, в бешеном темпе одну за другой начал транслировать картинки. - Понял, - коротко сообщил Долохов, - Пошли. Внизу арестованных уже заводили в темницу. - Куда? – окрикнул подчиненных Долохов, - здесь сейчас осматривать будем. Он снова толкнул Драко к стене, пробрался вперед и разблокировал дверь той комнаты, где обычно проводились допросы. Драко вошел за старшими, оглядывая знакомый незамысловатый интерьер. Три конвоира стояли за дверью, держа их под прицелом, один еще был внутри. Долохов огляделся, забрал со стола футляр с принципарным пером и вышел, ни на кого не глядя. Дверь с грохотом затворилась. Драко почти выхватил у матери палочку, прислушался к шагам за дверью – там переговаривались и звучали команды, и, дождавшись момента, когда загремела, заскрипела протяжно железная дверь главной темницы, легким подобием бомбарды, не задумываясь, вынес дверцу небольшого шкафчика с зельями. И только потом склонился над отцом, нащупывая пульс, пытаясь с ходу определить хотя бы главные повреждения.
how: Вот этот эпизод, объясняющий дибильное поведение героев Ро, я просто обажаю (несмотря на всю его мрачность и жестокость).
http: how Спасибо. Я очень старался все объяснить, не отходя от канона.
sculd: http кстати, и во многом даже благодаря романтическому демаршу с Долоховым, но даже если снизить в этих сценах рейтинг - все равно эффект, у Вас здесь вышел один из самых ярких, блестящих и страшных томов риддлов фандома
http: Долохов - Что скажешь, Тони? – картинки, извлеченные Лордом из мозгов участников происшествия прокрутились в серебристом облаке над камином. Долохов задумчиво хмурился. - Хотел бы я понять, что они делают в лесах, - заметил он, - по картинке выходит, что просто прячутся. Диверсий таких, чтобы было похоже на эту группу, с сентября нет. С другой стороны… для таких, чтобы просто прятаться, сыграны больно хорошо. Чем-то они заняты. И грязнокровная что-то скрывает. Напрасно Белл так быстро вывела ее из строя. - Да, грязнокровка не сказала того, что знает, - кивнул Темный Лорд, - что ж, Поттеру снова удалось уйти. - Прикажете прочесать леса? – предложил Долохов, - самый удачный момент, весна, зеленка еще прозрачная. Ребята все в лагере, поднять по тревоге… Гиппогрифов взять. - Не стоит, - холодно произнес Лорд, - он протянул руку и взял со стола одну из палочек, отобранных оборотнями у пленников еще в лесу. Надолго задумался, - Поттер пользовался этой, - произнес он, выбрав одну, - а теперь у него есть на выбор палочки Драко, Беллатрикс и Питера. Причем, по крайней мере та, что принадлежала Драко, будет слушаться его как собственная. Не будем менять планов. Мне нужно еще кое-что прояснить перед штурмом. Продолжай подготовку, Антонин. Лорд задумчиво крутил в руках палочку Поттера и не обращал больше на Тони никакого внимания. Долохов поднялся. - Есть продолжать подготовку штурма, - ответил он, - И я бы вообще запретил охотникам таскать пленных в Ставку. У нас теперь есть надежные камеры с нормальной охраной в авроратах и Азкабан. Или возобновить здесь полноценные караулы. - Караулы понадобятся, - холодно подтвердил Лорд, - Мои исследования практически завершены. Я остаюсь здесь, и с завтрашнего дня здесь будет многолюдно. К тому же, в подвале арестанты. Ты можешь идти. Пришли мне старшего смены. Долохов повернулся к выходу, но Лорд окликнул его от самой двери. - Что ты думаешь о поведении благородного семейства, Антонин? – так же холодно спросил он, - Всех четверых. Тони помедлил. - Белла увлеклась с грязнокровкой и потеряла контроль над ситуацией, - искренне сказал он, - Малфой в десятый раз продемонстрировал, что он никакой командир в боевой ситуации, ну, так это и так было понятно; ответственность на Белле, она должна была вмешаться, как только он полез командовать. К парню претензий нет. От Нарциссы никто военных доблестей и не ожидал, да и нет приема против эльфийской магии. Только ножом, как Белл, ну, так это Беллой надо быть, чтобы сообразить так быстро. По мне, так Белле мозги вправить не помешало бы, Милорд, чтобы больше не увлекалась, а с остальных какой спрос? - Белла мне нужна, - задумчиво проговорил Лорд, - Так что… пусть посидит, подумает несколько дней. Потом я ее отправлю к тебе, в лагерь, а ты, Антонин, пристрой ее к какому-нибудь боевому делу. Достанет себе палочку – вернется в Ставку. Нечего ей делать с чужой непослушной деревяшкой, пусть возьмет в бою. Долохов кивнул. Лорд, как всегда, подумал обо всем. Белл так и самой проще будет, вернуть себе честь в бою. Она и без палочки троих стоит, для нее такая возможность отличиться и смыть вину – честь и милость. - Что до Малфоев, они меня разочаровали, - тем же спокойным тоном продолжал Темный Лорд, - не в первый раз, и я не намерен больше прощать. Ответственность за пленников в Ставке была на них. И на этот раз я последую твоему совету, Тони. Малфой умрет, а мальчик получит возможность стать достойным главой семьи. Долохов почувствовал, что бледнеет. Повелитель был в своем праве, и возразить было нечего. Только просить за сына старого друга. Но Милорд не оставил ему и этой возможности. - Уж не собираешься ли ты снова просить меня за Малфоя, Тони? – нахмурился Лорд, - Он исчерпал мою милость. И ты – по крайней мере в этом вопросе – тоже. Я не склонен создавать впечатление, что меня можно безнаказанно подводить снова и снова. Заметь, я не заставил тебя просить и получить отказ, и даже объяснил тебе свои резоны. Это больше, чем ты мог ожидать после своей прошлой выходки с Люциусом. Долохов опустил голову. - Да, мой Лорд, - почти прошептал он. - Но в одном ты меня тогда убедил, Тони, - милостиво продолжил Темный Лорд, подходя ближе, - Я должен был больше думать о сохранении волшебной крови. Род Малфоев не должен угаснуть из-за ошибок всего лишь одного его представителя. Значит, к молодому Малфою у тебя претензий нет? - Парень отработал лучше, чем я бы от него ожидал, - подтвердил Долохов, - почти как полноценный боец отработал. Пока его люстрой не оглушило – все как по нотам. Отца только зря послушался, надо ему было только от Белл команды брать, ну, это дело такое... Да и спорить со старшими в такой обстановочке тоже… - Вот и хорошо, - прервал его Лорд, - раз у тебя к нему претензий нет, то забирай и его тоже вместе с Беллой. Те же условия. Добудет себе палочку, и я навсегда забуду о том, что он участник сегодняшнего провала. Потом нужно будет ему что-нибудь серьезное поручить. Дать отличиться. Вернется в Ставку с заслугами. Займет место в моем Совете. В двадцать один год – Уизенгамот, этой семье пора иметь там своего представителя, а на Беллу у меня другие виды. Пусть возвращает роду былую славу, от Люциуса этого ожидать не приходится. - Милорд…, - тихо произнес Долохов, - У парня два месяца учебки за плечами в общей сложности. Куда ему в огонь без палочки? - Что ж, дадим немного времени, - кивнул Лорд, - забирай его в лагерь прямо сейчас. Потом… по окончании маневров ты вольешь его в одну из оперативных групп. Одна из Баз, или один из мобильных отрядов Тима, куда сочтешь более пригодным. В штурме Хогвартса мальчик должен участвовать уже с палочкой. Это приказ. Долохов наклонил голову. - Да, мой Лорд. - Впрочем, ты прав, опасность есть, - Лорд усмехнулся, - Наказание Люциуса вполне может подождать до тех пор, пока мы будем уверены, что мальчик жив и достоин своей будущей роли. Если Люциус окажется последним в роду, что ж... мне придется его пощадить. В знак сочувствия его горю, и из уважения к роли Старых семей. Оставить на племя – так, кажется, вы это называете? Над долоховской страстью к благородным животным Том не подтрунивал со школы. А тогда дразнил, да… обоих их с Абракасом. И говорил еще, что разводить людей – куда более веселое занятие для тех, кто понимает. Эйби как-то раз тихо подтолкнул младшего друга под локоть, отвел в сторону, и спросил тихонько: - Слушай, он где вырос, твой друг, а? - Примерно там же, где и я, - с полоборота взвился Долохов, очень не любивший наездов на манеры Риддла. - Ты ему намекни, - рослый шестнадцатилетний Эйби присел на скамейку, чтобы не смотреть на второклашку свысока, - Что благородный маг из древнего рода может так думать. Даже обязан так думать, в некотором роде. Но никогда в жизни не станет говорить этого вслух. Я бы сам ему сказал, только он обидится и не поймет ни хрена. Тони намекнул. Вернее, пересказал весь разговор просто. И потом сильно об этом пожалел – в ближайшие недели, вместо веселых эскапад и полетов с Абракасом и его компанией, вместо тренировок в заклятиях и разговоров с Томом, ему пришлось уныло таскаться по парку Хога за двумя своими лучшими друзьями, намертво сцепившимися языками на скучные и непонятные ему темы. Томми усвоил урок. Подошел к полузнакомому пятикласснику в тот же день, вежливо сказал спасибо за совет, а потом пристал к Абракасу, как репей, , и выспросил все, что мог, о жизни родового поместья, о высшем свете, о тонкостях этикета и кодексах чести – живых, не тех, что в старинных книжках. И больше уже Томми никто никогда за плебея не принимал. Долохов вышел из кабинета Лорда, повинуясь прощальному кивку, и остановился у портрета Эйби. Постоял. Провел ладонью по темной полированной раме со сдержанными золотистыми узорами, вдруг показавшейся теплой, как рука друга. И – что делать? – тихо пересказал все, что знал. Абракас молчал. Так долго, что Тони уже усомнился, все ли с портретом в порядке. - Пригляди за мальчиком, Тони, - тяжело уронил он, наконец. Долохов судорожно вдохнул. - Пригляди за мальчиком, Антонин, - повторил портрет, - Прошу тебя. Он надежда рода. Я знаю, что ты привязан к обоим, но…, - старший Малфой тяжело вздохнул, рука коснулась поверхности холста с той стороны, как будто надеясь встретить руку, - Люци я здесь встречу. Долохов все понимал. Он сам выбрал бы так же на месте друга. Он просто понурил голову, почти касаясь лбом холста, и ответил почти неслышно: - Я постараюсь, Эйби. Снова провел рукой по раме, и пошел вниз, за гремящие двери, туда, где по опустевшей темнице все еще ползали с люмосами ребята, пытаясь по мелочам восстановить картину произошедшего – кроме двоих флинтовских тут были еще и двое мальчиков Эйвери, и Тони некстати подумал, что его бывший любовник сейчас, возможно, здесь, и видит, как он идет, сутулясь, почти раздавленный тем, что должно было произойти. Не слишком заботясь о соблюдении уставных правил – некому там было нападать и пытаться бежать – Долохов разблокировал нужную дверь и вошел. Драко Малфой поил стонущего отца костеростом, а Нарцисса, похоже, держала того под легким империо для скорости процесса. Она подняла запавшие глаза и на лице ее явственно отразился страх. - Милорд сказал, что я могу заняться ранами своих близких, - произнесла она, не отрывая взгляда от лица вошедшего. - Я слышал, - буркнул Долохов. Ему было неловко. - Здесь совсем нет обезболивающих, - проговорила Нарцисса, - У него поврежден позвоночник и сломана ключица. Это тройная доза костероста… Долохов подошел ближе. Люциус лежал на скамье, слишком узкой для широкоплечего мужчины, его голова моталась из стороны в сторону и Драко с трудом заставлял его сделать каждый новый глоток. Вся жизнь как будто вытекла из него за последние часы. Снова запавшие щеки, снова безжизненные глаза, спутанные волосы, влажная кожа. Долохов осторожно положил руку ему на лоб, зафиксировал челюсть, помогая Драко. - Я могу наложить сонные чары, когда вы закончите, - предложил он, - Сильные, на пару дней хватит. Заканчивайте, мистер Малфой, вы идете со мной. - Куда? – Нарцисса метнулась, схватила Долохова за рукав, чуть не заставив его руку, придерживающую голову Малфоя, дрогнуть. А вот у Драко рука дрогнула. Он пролил костерост и выпрямился. Тони отпустил больного и осторожно оторвал ладонь Нарциссы от своей мантии. - К вашим действиям нет никаких претензий, мистер Малфой, - мягко сказал он, обращаясь к Драко, - Вы действовали как боец. Если хотите знать мое личное мнение – как отменный боец. Тем не менее, вы оказались участником серьезного провала и потеряли палочку. Поэтому Лорд дает вам возможность смыть позор. Вы отправляетесь со мной в тренировочный лагерь, а потом вам будет дана возможность добыть себе новую палочку в бою. Надеюсь, вы знаете, что только взятая с бою палочка станет слушать нового хозяина? Вы ведь не хотите всю жизнь проходить с чужой деревяшкой, способной лишь на тусклый люмос? А мастера в нашем распоряжении с сегодняшнего дня нет. Когда вы вернете себе палочку, все будет прощено, и, более того, Милорд заранее пообещал, что вы получите шанс отличиться. Вернуть себе место при Повелителе, подобающее Малфою. - Вы отпустите его в бой без палочки, Антонин? – в голосе Нарциссы вдруг скользнули прежние надменные нотки, - Вы отпустите необстрелянного ребенка в бой без палочки? Вы – лично вы – решитесь отдать такой приказ? Долохов хотел было уже ответить, но резкий голос Беллы его опередил. - Ты ничего не понимаешь, Цисси, - с легкой истерикой в голосе заявила она, - Повелитель оказывает Драко честь. Позволяет полностью искупить вину и вернуться к нему победителем. Заранее предлагает прощение. Я завидую тебе, Драко. Не знаю, чем ты заслужил такую милость. И почему не я. Долохов прищурился. Белла сидела с ногами на такой же узкой скамье у противоположной стены. Ее волосы слиплись от крови, но порез на голове уже не кровил, видимо, залеченный Нарциссой. Ее глаза горели фанатичным блеском. - Что Повелитель сказал обо мне, Антонин? – спросила она. - Это ты узнаешь от него, - отрезал Долохов; облегчать ситуацию Белле, целиком виновной в провале, ему вовсе не хотелось. Тем более, что для нее приговор был мягким. Предельно мягким. - Помолчи, Белла, - холодно и властно, как никогда прежде в присутствии Тони, приказала Нарцисса, - Речь идет о моем сыне. Вы не ответили на мой вопрос, мистер Долохов. - Я делаю все, что могу, для безопасности своих людей, - ответил он, и сам понял, как беспомощно это прозвучало, - Все, что могу, поверьте, в рамках приказа и существующих обстоятельств. Нарцисса опустила голову. - Ваш ответ понятен…, - тихо прошептала она, - моего сына посылают на смерть. - Вашему сыну дают шанс, - веско заметил Долохов, - И то, что заняться этим поручено именно мне, свидетельствует о том, насколько сильно Господин желает, чтобы он смог воспользоваться этим шансом. Я был другом вашей семьи еще тогда, когда вы в нее не входили, Нарцисса. Меня приняли здесь как сына люди, которых вы вряд ли застали в живых. Я буду последним, кто позволит этому роду угаснуть. Он задохнулся, подумав о том, какой будет цена. И обернулся к Драко. Тот стоял бледный, глаза его горели ужасом перед предстоящим. - Сколько времени вам нужно, чтобы закончить, мистер Малфой? – спросил он спокойно, - и нужна ли помощь? Юный Малфой провел рукой по влажному лбу. - Десять минут, - прошептал он, - и кто-нибудь с империо посильней, чем у матушки… она просто не в состоянии приказать отцу. - Хорошо, - Долохов нацелил палочку ровно в лоб Люциусу и без колебаний наложил переводное империо, - Сейчас вы можете приказывать ему впрямую, он слушается вас, а не меня. Драко загремел склянками, смешивая, вливая в рот больному зелья. Долохов наблюдал. Перепуганный, дрожащий, сам раненный – парень определенно знал, что делает. Ему бы не в огонь, да и не в Уизенгамот, по чести-то, а сейчас в санчасть, к целителям, а после войны – в Академию Высшей Колдомедицины. Но высокое рождение диктовало иную судьбу. Драко закончил. - Я готов, - пролепетал он, - его щеки, и так бледные, лишились последних капель цвета, и порезы выделялись на этом фоне как черные штрихи на листе бумаги. - Еще прикажите ему выздоравливать, - посоветовал Долохов, - я знаю, что целители считают это предрассудком, но мы, штурмовики, знаем. В полевых условиях, когда укрепляющие кончаются… иногда помогает. Не знаю, почему, но помогает. Драко повел глазом, подумал, и послушно прошептал отцу на ухо несколько слов. Тони снял империо, наложил сонное заклятие, и положил руку юноше на плечо. - Идемте. Нарцисса метнулась за ними. Уже у самой двери – сунула свою палочку сыну в руки. Поцеловала в лоб. Перекрестила – Долохов никогда не видел, чтобы волшебники следовали глупому маггловскому ритуалу. Никогда… ну, никогда с тех пор, когда перестал жить в отцовском доме и близко наблюдать русскую эмигрантскую колонию. Долохов окаменел. Он понимал гнев Лорда. Он понимал выбор Абракаса. Но решение женщины, забывшей о супружеском долге, он понять не мог. У Драко и так был шанс. У Люциуса, погруженного сейчас в глубокий магический сон, изломанного и изможденного, без палочки жены шанса не было. Он покосился на Люциуса – тот спал, неподвижный и больше уже похожий на мертвеца, чем на больного. И медленно перевел взгляд на Нарциссу. - Вы понимаете, какое решение сейчас приняли? – спросил он очень тихо, с трудом борясь с желанием просто ударить женщину по лицу – не в наказание за предательство, а так, как бьют истеричек, чтобы опомнилась. - Это мое решение, - так же тихо и так же твердо ответила Нарцисса Малфой, - И помните, что вы только что пообещали мне сделать все, чтобы мой род не угас. Именем дорогих вам людей пообещали. Долохов промолчал. Просто повел юношу к выходу.
http: Драко Драко не чувствовал и не слышал сейчас ничего. Только то, что в руке оказалась деревянная рукоятка, отполированная мамиными пальцами, хранящая их тепло. Он инстинктивно вцепился в свое спасение – так же инстинктивно, как парой часов раньше обнял ненавистного любовника отца, и начал лихорадочно, картинка за картинкой, транслировать ему ход предыдущих событий. И просто позволил вывести себя за дверь. И дверь камеры, где остались все его старшие, захлопнулась за его спиной. Долохов довел его до коридора, отделявшего прихожую от большой залы, и заглянул в лицо – с каким-то непонятным выражением. - Глупости делать не склонен? – спросил командир боевки чуть угрожающим тоном, - Постой тут, у меня еще дела. С места не сходить. Напротив висел портрет деда. Дед – не затылком, как все последние месяцы. Смотрел глаза в глаза.читать дальше Драко смотрел на него в надежде непонятно на что. Хоть на какой-то просвет. На надежду. Абракас Малфой поднялся на ноги. Прищурился, разглядывая. - С палочкой, значит? – с угрозой в голосе произнес он, - Мать, я полагаю? - Мать, - прошелестел Драко. - Блэки, - дед сдвинул брови сурово, - Крови верны больше, чем себе, обетам и чести вместе взятым. Ты Блэк, мальчик? Или Малфой все же? Как себе мыслишь? - Я последний из Блэков, дедушка, - тихо произнес Драко, - и я Малфой. Возможно, и из Малфоев последний тоже. - Нет, ты не последний из Блэков! – Дед на портрете выпрямился во весь свой немалый рост, и загремел, - Научись различать между кровью и родом, молодой Малфой! Между кровью и передачей имени. У твоей матери есть сестра. Старшая сестра, Андромеда. У нее есть дочь. Она ждет ребенка. Возможно, фамилии Блэков суждено угаснуть, но их кровь останется в жилах британских магов. Это не твоя печаль, твою мать. У твоей матери есть еще одна сестра. Она сильна и способна к деторождению. А вот если ты, - дед перегнулся вперед, почти высунулся, казалось, из рамы, - вот если ты посмеешь умереть. Позволишь себе сейчас эту позорную слабость. То кровь Малфоев больше не потечет ни по чьим жилам. Взяв в руки материнскую палочку, ты взял ответственность на себя. За все тридцать два поколения, от твоего тезки Дракониуса начиная. - Почему? – спросил Драко. Он прислонился к стене, ноги его не держали. - Завтра поймешь, - буркнул дед в пышные усы, внезапно успокаиваясь, - или через неделю, тебе же лучше. - Что мне делать? – тихо спросил Драко, - Вы глава моего рода, сэр, скажите мне, что мне делать? - Полагайся на собственные мозги, - проворчал дед, - и на тех, кто тебя любит. Тебя будут любить. Как всех Малфоев. Не подводи тех, кто тебя любит, не стоит оно того. Ради семьи можно, а для себя никогда. Тони верь, мы с ним… мы договорились, короче. Лорд… он очень хочет, чтобы ты выжил и победил сейчас. Но помогать тебе не станет. Будет ждать. Докажи ему. Драко опустил голову. - И еще, дружок, запомни, - уже совсем спокойно добавил Абракас, - если будут проблемы… есть у меня два-три секрета, которые я готов тебе открыть, если понадобится. Долохов вернулся с Флинтом, договаривая по дороге. - … так, и эльфов запереть – все хозяева в подвале, чего ждать от эльфов, неизвестно; периметр сканировать через смену, другие смены будут делать то же; за разведкой все проверять в три слоя, какие у них шуточки, сам знаешь… - Чарли сказал, вы что-то наше на него думаете, - заметил Флинт, лицемерно подпуская вины в голос. - Да ничего я не думаю, - отмахнулся Долохов. И остановился перед портретом деда. - Поговорили, значит, - констатировал он. - Удачи, Тони, - широкая ладонь дедушки распласталась по поверхности холста. Оттуда, с изнанки, - А ты, внук… Помни, что ты Малфой. И помни… что права на смерть для тебя отныне не существует. - Перестань пугать ребенка, Эйби, - шутливо бросил Долохов. Как будто имел право насмехаться над малфоевскими родовыми портретами. Но зато потом развернулся и добавил, - Флинт, принимай бойца. Сейчас тренировки как у всех, с окончания маневров – ваш. На общих основаниях. Как задачи ставить, учить тебя не буду, ты свои базовские расклады лучше меня знаешь. Учти только, что палочка там хоть и послушная, но не своя. И хорошо бы взять нормальную в какой-то момент. Скулы Флинта медленно заливал багровый румянец. - На аппарационную площадку пойдем, или будем краснеть тут? – с непонятной Драко агрессией поинтересовался Долохов, - Если это не разведка, а твои мне на рождество веселуху устроили, то, ну… респект. Не ожидал. Можешь так и передать… автору. Пусть явится для вручения ордена Мерлина. С подвеской на известное место. Аппарация прошла как-то ненормально резко. Драко почти осел в руках Флинта, и, сквозь ресницы, проследил, как Долохов махнул рукой и почапал куда-то прочь, мимо прозрачных весенних стволов, к палаткам. - Пошли, - Флинт придержал его за плечи, прижал, помог идти, - Что за аврал-то? Зачем тебя к нам? Драко демонстративно вздохнул, как будто повторял одну и ту же историю в сотый раз. - Поймали Поттера с командой. Привели к нам. Они сбежали. Мы теперь виноваты. Я могу искупить. Кровью, или… В общем, теперь я у вас. - Что с мордой? – грубо спросил Флинт. Драко снова не менее демонстративно закатил глаза. - Ну, скажем так, на меня упала хрустальная люстра. И, скажем так, с тех пор классных пластических хирургов рядом со мной не наблюдалось. Одни доморощенные целители. Так тебе понятно, Флинт? - Ну…, - Марк откровенно замялся, - Мей еще в Мэноре, оборотней лечит. Их миссис Лестранж так приложила – еле удалось разбудить хоть показания снять. Вернется – покажем тебя. Блетчли, он много чего может по этой части. Ладно, - Марк вдруг фамильярно привлек друга к себе, - Жив и хорошо. В деле и у нас на Базе, того лучше. Путь их лежал между легких весенних ив и дубов, по слегка болотистой почве кверху, туда, где на сухой и солнечной полянке стоял палаточный лагерь. Флинт почти протолкнул Драко перед собой в двенадцатиместную палатку, сам остановился у двери. - Хороооомы, - брезгливо протянул молодой Малфой; при Флинте ему почему-то всегда хотелось острить и выпендриваться. Даже в таких тяжелых обстоятельствах. Драко покрутился по помещению и небрежно рухнул на первую же попавшуюся койку. - Куууда? – протянул Марк совсем не тем тоном, каким обычно разговаривал с другом; здесь он был командир, начальство, - Вон та твоя будет, - он кивнул в самый дальний и темный угол, - Ты самый новенький, тебе дальше всех от двери. Драко хотел было ответить дерзостью, но Марк пояснил. - Чтобы по тревоге самым опытным первыми вылетать, а ты что подумал? Малфой независимо пожал плечами. - Ты есть хочешь? – уже нормально, по-дружески спросил Марк. Драко как-то даже в голову не пришло, что с полуденного чая у него ни росинки во рту не было. Его мутило. Но почему-то казалось, что если поесть – станет легче. - Хочу, - тихо сказал он. - Я тебе сейчас с кухни притащу чего-нибудь, - пообещал Марк, - Только извини, у нас тут… не как у вас в Мэноре, короче. Как сейчас там у них в Мэноре, Драко старался не думать. Просто не думать. Он медленно прошел к узкой койке, ставшей теперь его местом, машинально разулся, стянул грязную и порванную в нескольких местах мантию, наложил очищающее и, не раздеваясь дальше, упал поверх одеяла. Когда через десять минут Флинт с дымящейся миской в руке появился в палатке, Драко уже спал, целиком замотавшись в тонкое одеяло, уткнувшись лицом в подушку, и как-то совсем по-детски поскуливал во сне. Флинт вздохнул, присел на соседнюю койку и задумался. Ну, или сделал вид, что задумался. А сам пялился больше. Снейп О происшествии в Малфой-Мэноре я узнал почти сразу – от Кэрроу, которого в тот же день прямо с уроков выдернули в Ставку. Оказывается, он большой специалист по стреноженью домовых эльфов, Кэрроу. Чуть ли не лучший в стране. А держать хозяев дома в заточении в собственных подземельях, не позаботившись об эльфах заранее, было бы крайне непредусмотрительно. А потом и от самого Лорда, появившегося в Хогвартсе поздним вечером того же дня. Я встретил его у ворот, проводил, по его приказу, к озеру и оставил одного. Он поскользил к могиле Альбуса – мало кто знал об этом, но Лорду уже давно удобнее было летать, чуть приподнявшись над землей, чем ходить на хоть сколько-нибудь существенные расстояния. Его тело, по словам Альбуса, теряло сейчас силы так же быстро, как росла его магическая мощь. Хоркруксы. И связь с мальчишкой. Не то, чтобы я особенно заволновался. Я слишком много думал о Люце в последние дни, но как-то… Мерлин его знает. У меня слишком мало времени осталось, чтобы надеяться что-то вернуть. Чтобы хотеть вернуть. Слишком мало времени, слишком много ответственности на руках, слишком мало права тянуть кого-то еще в свою группу риска. Да и просто – я не знал, как к нему подойти. «Хорошо выглядишь, Люци», так, что ли? Новый – прежний – спокойный и самодостаточный, Люц был слишком далек. Где-то там, в небе, на белом гиппогрифе. Он совсем помешался на своих грифятнях, кажется, а может быть, просто убивал там время, дожидаясь своей новой палочки, но каждый раз, когда я появлялся в Ставке, я видел его там. В небе. Или на земле, у конюшен, похлопывающим животных по шеям, отдающим приказы эльфам. Отчужденным, вернее, не отчужденным даже, а просто в упор меня не видящим. Короткий кивок, приветствие. Ни попытки привлечь меня заново, ни попытки задеть, заставить пожалеть о разрыве. Да что там о разрыве, о предательстве. По молчаливому соглашению, существовавшему между нами с детства, что бы ни происходило между нами в обычное время, в беде я должен был быть с ним. Как и он со мной. Я сам так до конца и не отдал себе отчета в том, что заставило меня отступить от правила на этот раз. Обида. Простая обида на то, что он сдался. На то, что не смог дать мне то, что я привык получать от него – опору. Опору, оправдание, хоть какое-то основание для веры в себя. То, что Люц снова в темнице, на этот раз в собственном доме… Что ж, зная привычки Лорда, это наказание можно было счесть мягким. И, получив через три дня вызов в Ставку, я лишь по привычке прихватил с собой чемоданчик с зельями. Увидеть то, что я увидел, я не ожидал. Аудиенция у Лорда оказалась неожиданно долгой и не то, чтобы особенно напряженной. Подробный доклад о делах школы, несколько спокойных замечаний по внутреннему распорядку, несколько вопросов о системе охраны. Зачем-то Лорду хотелось, чтобы я обсудил устройство систем безопасности Хогвартса с Эйвери – тот сейчас курировал в том числе и охрану всех государственных учреждений. - Замок охраняет себя сам, Мой Лорд, - попытался протестовать я, - система создана основателями, ей тысяча лет, и... - Что ж, может быть, Тимоти сам узнает от тебя что-нибудь полезное, что пригодится другим, - оборвал меня Лорд, - Если он потребует от тебя лишнего, Северус, я тебя выслушаю. Я молча поклонился. Водить этого дуболома Эйвери по Хогвартсу не хотелось, латать обнаруженные «дырки» - а таковые найдутся непременно, не мог же я выдать ему все секреты Альбуса – не хотелось еще больше, но крыть было нечем. Темный Лорд, по своей привычке, поигрывал палочкой. Той самой, которую я с детства помнил в руках у Альбуса. Палочкой поверженного врага. Я рассказывал все, что мне, якобы, удалось узнать об остатках Ордена. Все то, что сочинили для меня Кингсли с Люпином. Лорд, кажется, почти не слушал меня, о чем-то напряженно думая. - Послушай, ты хорошо знаешь Поттера, - вдруг перебил он меня, - Почему он бездействует? Даже на этом их «подпольном» колдорадио, - Лорд усмехнулся; колдорадио это существовало лишь потому, что его люди сочли бездарную пропаганду Люпина полезной для дела; впрочем, к этому известию Ремус отнесся с добродушным безразличием, - Даже там он не появляется, чтобы поддержать своих людей. Чем он занят? - Скрывается, я полагаю, мой Лорд, - я попытался сказать это как можно увереннее, - Поттер опрометчив в поступках, когда ему кажется, что он знает решение. Но он совершенно не умеет действовать в условиях недостатка информации. Он не понимает, что сейчас можно противопоставить вам, а мелкая партизанщина – не в его вкусе. Он ведь думает, что рожден сокрушить вас. Писать призывы на стенках, как его сторонники в Школе, или устраивать налеты на аврораты для него слишком мелко. Он будет искать способ нанести решающий удар. И, думаю, просто рано или поздно попадется снова. - Я хочу его выкурить, - холодно произнес Лорд, - Я не жду от тебя совета прямо сейчас, но подумай над этим, Северус. Я больше не намерен ждать. Не разыскать, а именно выкурить, так, чтобы он пришел сам. Жду твоих соображений к следующей аудиенции. А сейчас следуй за мной. Темный Лорд впереди меня вышел из кабинета, небрежно и милостиво ответил на приветствие охранника, спустился в подземелье и легким движением кисти, даже не прикоснувшись к палочке, разблокировал дверь. Комната для пыток. Мое сердце сжалось, но через секунду я понял, что ее просто почему-то используют как камеру. Может быть, потому, что основная темница оказалась ненадежной, или… или слишком уж высокопоставленные здесь были пленники, чтобы держать их в темном и сыром помещении. Белла вскочила едва лишь скрипнула дверь, и бросилась к ногам своего хозяина. Нарцисса лишь подняла голову, всмотрелась, как будто не узнавая, и медленно опустилась на колени. Вид у нее был изможденный – похоже, что не спала несколько суток. Люц… Люц еле повернул голову. Он был в лихорадке, почти что без сознания. Нормальный маггловский сепсис. Пустые склянки из-под зелий стояли и валялись на столе. Разумеется, в пыточной было полно заживляющих и костероста; но противовоспалительных здесь практически не держали. Неудивительно. - Северус, ты можешь что-нибудь с этим сделать? – безразлично спросил Лорд, - Мистер Малфой нужен мне в сознании. По крайней мере, способный говорить и понимать происходящее. Я положил руку на лоб друга. Горячий и влажный; да еще дыхание Люца так и обжигало мое запястье жаром; я с трудом сдержал дрожь. - В сознании прямо сейчас, мой Лорд, или устойчиво здоровый через четыре-пять дней? – уточнил я, - Если сейчас привести его в чувство хоть на четверть часа, то я ни за что потом не ручаюсь. - Я бы хотел через день-другой иметь возможность вести с ним беседы, - так же равнодушно ответил тот, - долгие беседы, Северус. Нам есть, что обсудить. И если ради этого понадобится подождать лишний день, то я подожду. Я раскрыл саквояж, лихорадочно вычисляя. Мне нужно было поднять Люца на ноги, и сделать это так, чтобы период крайней слабости не закончился слишком быстро. Чтобы дать время на восстановление. Беседа с Лордом и для здорового дело не простое. И все-таки… - Беседы подразумевают легилеменцию, мой Лорд? – отчасти я просто тянул время, а от части пытался понять, что же его ждет все-таки. Я перебирал склянки и пытался принять решение. - Не исключено, - отозвался повелитель. Он стоял, наблюдая за моими манипуляциями, как бы не замечая сжавшуюся в комок у его ног Беллу. Его паучья лапа легонько поглаживала ее волосы – так же бессознательно он ласкал порой Нагини. - Нарцисса, мне нужна твоя помощь, - решился я. Цисс немедленно поднялась и подошла. С ее помощью я напоил больного всем, чем только можно – противовоспалительным, жаропонижающим, укрепляющим… и лошадиную дозу снотворного сверху. От души надеясь, что его сердце выдержит подобное издевательство. Ничего. Сердцем можно будет заняться потом. - Я забрал бы его в Хогвартс, - осторожно предложил я, - больному нужен постоянный уход. - Твое время стоит дороже, Северус, - Лорд благосклонно улыбнулся мне, - а при Люциусе есть жена. - В таком случае, мой Лорд, я рекомендовал бы вернуть Нарциссе палочку, - произнес я, - уход за таким больным довольно сложен. Нарцисса ответила еле слышно: - У меня нет палочки… - Это твоя вина, - холодно сообщил Темный Лорд, - я позволил тебе взять палочку в темницу для ухода за близкими, а не для того, чтобы облегчить наказание сыну. Впрочем, это дело семейное, Нарцисса. Я уважаю твой выбор, и не стану карать за него ни тебя, ни Драко. Цисс опустила голову. Я в уме обругал ее чертовой безмозглой наседкой. И стал на ходу переделывать инструкции – так, чтобы хоть что-то можно было сделать без палочки. - Я оставлю тебе на три дня зелий, - закончил я, - главное, не давай ему просыпаться надолго. Еда, когда он будет в состоянии, и сон. И не сбивай жар до предела. Температура должна быть немного выше нормальной. Через три дня я принесу тебе новых зелий и осмотрю его; тогда, вероятно, нужны будут уже в основном укрепляющие и, может быть, еще немного противовоспалительных. Лорд молчал, все так же внимательно наблюдая. Нарси смотрела с надеждой. Я понимал, что малейшее проявление сочувствия сейчас вызовет взрыв – и хорошо еще, если только в мой адрес. Я снова пощупал лоб Люца – жар уже начинал спадать. Расстегнул его рубашку и пробежался пальцами по ребрам в поисках оставшихся повреждений – нет, если что-то и было, то костерост сработал. Потом я буду вспоминать эту картину – распростертое передо мной тело, которое я так любил. Которое у меня никогда не было шанса изучить вот так, подробно, сантиметр за сантиметром, кончиками пальцев, ладонями, глазами. Не было – потому, что Люц никогда бы не раскинулся передо мной так, доверчиво и беспомощно, позволяя ласкать себя. Но это потом, в воспоминаниях. В тот момент это была просто работа – прощупать каждую кость, убеждаясь в отсутствии трещин или неверно сросшихся частей. - Кто давал костерост? – спросил я, может быть, просто чтобы продлить те секунды, которые я мог еще быть рядом. - Драко, - ответила Нарцисса. - Совсем неплохо, - коротко кивнул я. - У мальчика прилично получаются целительные чары? – холодно поинтересовался Лорд. - Более, чем, мой Лорд, - подтвердил я, - почти профессиональная работа. - Что-то подобное я слышу о Драко Малфое с утомительной регулярностью от самых лучших своих людей, - вскользь заметил Лорд, - Похоже, тебе не стоит беспокоиться за мальчика, Нарцисса. Я полагаю, он еще вернет твоему роду былое величие. Ее лицо чуть просветлело. Лорд шагнул вперед, оставив на полу коленопреклоненную Беллатрикс, взял кончиками пальцев подбородок Нарциссы и, наклонившись, заглянул ей в глаза. - Я ценю твоего мальчика, Цисса, - сказал он, - Ему предстоит еще многому научиться, вот почему я подвергаю его испытаниям. Когда он научится повиноваться мне, я стану учить его управлять другими. Но он должен знать, что обязан этим себе. Себе и мне, а не твоей опеке. И уж точно не сомнительным заслугам отца. Он выпрямился и повернулся к двери. - Идем, Северус, - скомандовал Лорд, - Белла, ты тоже идешь со мной. Надеюсь, у тебя было время осознать свои ошибки, теперь у тебя будет возможность их исправить. Белла вскочила. Глаза ее горели счастьем и преданностью. Уже выйдя из камеры, Лорд повернулся к Белле. - Я отпускаю тебя, - произнес он, - присоединяйся к любому из отрядов, и добудь себе палочку. Только будь уверена, что взяла ее у врага. Поверь мне, Белла, палочка, отнятая у кого попало, будет служить тебе куда хуже, чем взятая в настоящем бою. Потом ты можешь вернуться. У нас с тобой слишком много дел. Отправляйся, Антонину даны все необходимые распоряжения. - Да, мой Лорд, - она поднесла руку хозяина к губам и я в очередной раз подумал, что Белл видит в этом ритуале намного больше, чем я или какой-нибудь фанатик вроде Долохова. - Северус, будь любезен, аппарируй Беллу в лагерь, прежде чем вернуться в школу, - распорядился Лорд, - и подумай о том, о чем я тебя спросил. - Да, мой Лорд, - я поклонился. Мы с Беллой молча прошагали весь путь до аппарационной, я обнял ее за талию для совместной аппарации… Светлая весенняя зелень окружила нас. Я кивнул на прощание Беллатрикс и аппарировал к себе. Вызова в Ставку через три дня не последовало. А когда я, с новым запасом зелий, отправился туда на свой страх и риск, меня просто не пропустили ворота. Повелителя не было на месте, Мальсибер – единственный, кто мог бы пригласить меня к себе – уже давно перебрался в Лондон, и делать мне, как любому постороннему, в Ставке без вызова было нечего. Я аппарировал туда день за днем, потом по три раза в день – утром, после уроков и поздним вечером. Ворота неизменно сообщали мне, что в моем присутствии в Ставке не нуждаются.
how: в очередной раз сердце разрывается за Люциуса... в очередной, т.к. раз 4-й перечитываю почему так называемое "зло" всегда проигрывает? видимо потому, что строит свое величие на слезах, костях и страхе...
http: how Если честно, у меня тоже. Не его это - так попадать.
Маринка: Уважаемый автор, к сожалению, пока только скопировала Ваш фик, сейчас буду читать. Хотела оставить отзыв на "После седьмой", но тема почему-то не находится. Пока читала, испытывала жуткий гнев. Не на Вас. На волшебное сообщество. Ну как же так можно, сдать свои судьбы - кому? Соратнику ТЛ. И вспомнила... Александр Пушкин Изыде сеятель сеяти семена своя Свободы сеятель пустынный, Я вышел рано, до звезды; Рукою чистой и безвинной В порабощенные бразды Бросал живительное семя - Но потерял я только время, Благие мысли и труды... Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит чести клич. К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь. Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич. Печально. В таком сообществе сочувствие вызывают "мстители" Уизли, Грейнджер - правозащитница, вроде Новодворской, Гарри не у дел. Но, наверное, закономерно. Взрослая сказка... А вот в Люциуса, заинтересовавшегося ноутбуком, простите, не верю.
how: мдя
http: Долохов Беллатрикс показалась у штабной палатки такой же, какой, видимо, вышла из камеры – разорванное платье, залипшие кровью волосы. Долохов, сидевший под навесом за большим наскоро сбитым столом, обложенный картами и планами, поднял голову. - Свободна, - констатировал он без улыбки. Белла остановилась перед столом. - Поступаю в твое распоряжение, - очень формально произнесла она, - Когда и куда прикажешь выдвигаться? - Садись, Белл, - Долохов лениво шевельнул палочкой, подзывая скамью, - Как самочувствие? - Отправь меня в бой, Антонин, - холодно потребовала она. - Само собой, нарочно мурыжить не стану, - Долохов хлопнул в ладони, подзывая эльфа, - послезавтра Тим просил ребят в подкрепление, какой-то гадюшник будут прочесывать в Уэльсе. Ты с группой Чарли Эйвери как? - Мне все равно, - Белла опустилась на скамейку, - я хочу драться и чем скорее, тем лучше. Тони кивнул. - Младшего Эйвери сюда, - обратился он к эльфу, - и поднять палатку на одного для миссис Лестранж, как для всего командного состава. Белл, - повернулся он к вновь прибывшей, - ты мне завтра воздушную группу погоняешь с Амалией на пару? Белла кивнула – но одновременно и скрипнула зубами. Долохов сделал вид, что не замечает ее нетерпения. - Твой племянник у нас тут. Ничего так, тренируется как надо, - сообщил он, - только в раздрае парень, поговорила бы ты с ним. - Милорд сегодня сказал, Нарциссе, что высоко его ценит, - сквозь зубы процедила Белла, - а он еще смеет быть в раздрае. - Ну, вот это и скажи, - посоветовал Тони, - парень за родителей волнуется. Как они, кстати? - Люциус был плох, - Белла вдохнула и тряхнула головой; кажется, только сейчас она заметила, что находится не в темнице, а в ароматном зеленом лесу, меж цветущих деревьев, - Три дня без чар и зелий, как маггл, только что под костеростом, что ты хочешь? Совсем почти загнулся. Укрепляющих там нет, зато стимуляторов хоть залейся. Нарси на них и не спала три ночи. Сегодня Лорд нас простил, кажется. Привел Снейпа. Лично, сам. Велел привести в порядок. Нарси успокоил насчет Драко. Меня отпустил палочку добывать. - А что, Снейп великий колдомедик? – поинтересовался Долохов. - Довольно приличный, - признала Белл, - жар сбил с пол-пинка, зельями накачал. Оставил Нарси зелий на три дня. Погрузил в сон – может, она тоже поспит теперь. Хотя без палочки такого выхаживать тоже весело. - А. А после операций ребятам вывихи вправлять ему, значит, гордость не позволяет. Стоит пнем у стенки, зыркает, - Долохов сплюнул, - цаца главная, правая рука Повелителя. Белл кивнула. - Что взять с полукровки, - усмехнулась она, - Чем там еще гордиться, кроме собственной спеси. В одном только надо отдать должное – работу Драко он Милорду похвалил. - Что-то много у юноши симпатизантов, - улыбнулся Долохов. - Малфоевское обаяние, - Белла провела ладонью по лицу; теперь, когда возбуждение спало, ее явно клонило в сон, - Люц тоже такой был. Чарли Эйвери подошел и остановился у стола. - Прошу прощения, что долго, сэр, - он наклонил голову, - я был в седле. - Миссис Лестранж послезавтра идет на операцию с вами, - сообщил Антонин, - рядовым составом, без права вмешиваться в ваши приказы. Узкое лицо Чарли еще больше вытянулось от изумления. Белла хрипло расхохоталась. - В обморок не упади только, - и уже серьезно добавила, - Палочку я потеряла, Чарльз. Нужно взять новую с бою. Так что уж будь хорошим мальчиком, поставь меня в самое пекло. - Есть пос…, - Эйвери осекся, - то есть, не волнуйтесь, миссис Лестранж. Поставим. Прикроем и поддержим. Мы завтра в три отрабатываем взаимодействие, жду вас на втором полигоне, это вон там, справа. - Так точно, - не вставая, подтвердила Беллатрикс. - Ээээ… Разрешите идти? – Чарльз явно не знал, как себя вести. - Идите, - отпустил Долохов, - Белл, ты тоже шла бы привела себя в порядок? Все, до утра свободна, завтра утром в семь на планерке я тебе задачу на день поставлю. Как всем инструкторам. Белла поднялась. Инстинктивно потянулась к чехлу за палочкой. - Помочь? – поинтересовался Долохов. Она беспомощно пожала плечами. - Белл, извини, я балбес, - Тони снова вызвал эльфа, - До послезавтрашнего вечера поступаешь в личное услужение миссис Лестранж, - распорядился он, - ванну там, шмотки и все такое… все, Белл. Удачи. Приятных снов. Тони выдохнул, потянулся и закинул голову, глядя в голубое небо. Его медленно отпустило то, что подспудно давило все эти три дня – мысль о том, что Люциус Малфой вот ровно сейчас подыхает без помощи в подвале собственного дома, как какой-то маггл. И что сделать с этим ничего нельзя. Повелитель, кажется, все же сменил гнев на милость. Белл вышла из темницы намного раньше назначенного срока, и было бы странно, если бы и наказание Люциуса тоже не было бы смягчено пропорционально. Не он же там больше всех накосячил, в конце концов. Доверия к Снейпу у Тони никакого не было, но то, что Милорд лично проследил за лечением, казалось лучшей гарантией. Пройдет время. Мальчик отличится и сможет просить за отца. Вернет себе влияние Белла. Заставит Лорда забыть о собственном былом своевольстве сам Тони. Тогда посмотрим. Появилось время. А раз есть время, значит, есть надежда. По правде говоря, Тони попросту на время выбросил проблемы Люциуса из головы. Нужно было заниматься делом. Нужно было натаскивать мальчика Малфоев – Тони раз в два-три дня старался коротко проверить его сам, и подкинуть идей Флинту. Флинта особо мотивировать было нечего – он на нового бойца и так надышаться не мог. Так, подсказать что-то. Чтобы не баловал. Нужно было сворачивать маневры, разгонять по базам и казармам перетасованные группы и запускать согласования с тварями – кентаврами, оборотнями, великанами; натаскивать на боевое взаимодействие с основной группой контактеров с дементорами и паучьих пастухов. Милорда Долохов в следующий раз увидел в день после окончания маневров – на большой планерке с разбором полетов, и обратиться к нему лично не было в этот день никакого шанса – сразу после общего сбора тот уединился с Руди, Мальсибером и Яксли – по политике, значит. Долохов проверил размещение тех ребят, которым стоять назначено было при Ставке, заново развел дежурства – для Баз и прочих пересменки заканчивались, и безопасность Малфой-мэнора брал на себя небольшой местный гарнизон. Поморщился от бардака в хозяйстве – малфоевские эльфы были стреножены и заперты, в противном случае хозяев дома было бы невозможно держать под арестом. Парочка чужих, позаимствованных у Амалии, откровенно не справлялась. Долохов распорядился отправить двоих ребят в Лондон закупить полтора десятка эльфов – в деньгах недостатка давно уже не было. Обход караулов затянулся – все-таки, первый раз по новой схеме. До подземелий Долохов добрался уже к вечеру ближе. Выслушал доклад – без происшествий, мол. К удивлению своему услышал, что в подземелья всего час назад ломился Снейп. Утверждал, что у него приказ Лорда, но пропуска не имел и был отправлен восвояси. Долохов ругнул себя старым ослом – пропуск у Снейпа, пользующего Малфоя, бесспорно должен был быть изначально от Повелителя, и это он, Тони, при обновлении паролей должен был дать ему сегодня новый допуск, предварительно для проформы убедившись в наличии старого. - Разыщи-ка мне его, если он еще в Ставке, - попросил Долохов дежурного, - я тут пока сам… присмотрю. Он дождался, пока стихнут шаги дежурного в коридоре, разблокировал дверь камеры, и остановился почти что в шоке. Люциус был… ну, может быть, он выглядел чуть лучше, чем две недели назад, когда Долохов оставил его здесь. Он был болен, и как-то очень странно болен – это не было похоже ни на проклятие, ни на истощение от пыток. Скорее… Мерлин его знает, на что это было похоже. На то, как загибались в Азкабане, может быть – от спертого воздуха, неподвижности и отсутствия медицинской помощи. Тюремный лихорадочный румянец – нигде на воле в магическом мире увидеть такое было нельзя. Нарцисса, придерживавшая влажную тряпку на лбу мужа, подняла голову. Тони почти ее не узнал, до того она была вымотана – красные глаза, сухие губы. Только волосы, хотя бы и не особенно чистые, как всегда, собраны в идеально аккуратную – волосок к волоску – прическу. - Что тут у вас происходит? – внезапно севшим голосом спросил он Нарциссу. - У меня нет лекарств, Антонин, я…, - Нарцисса опустила голову, и вдруг заплакала, не стыдясь и не скрываясь, - я просто не могу ничего сделать. - Мне говорили, что Снейп…, - Долохов покрутил головой, ничего не понимая, - что это, вообще? Допросы? Проклятие? - Никаких особенных допросов…, - Нарцисса почти перешла на шепот, - Он просто приходит… посмотреть. Что-то говорит. Улыбается. Немного легилеменции. Три дня назад Люци упал, и Лорд… просто раздавил ему правую кисть каблуком. Ему ничего от нас не нужно. Только мучительная смерть, и обязательно медленная. Снейп был здесь один раз; он поставил Люци на ноги. Ровно настолько, чтобы он смог понимать, что с ним происходит. Я думаю, если ему станет еще чуть хуже, Снейп появится опять. - Я ничего не понимаю, Нарцисса, - Долохов подошел ближе и всмотрелся в лихорадочно горящее лицо Люциуса, - Легилеменция, кисть каблуком… От этого не умирают. И не впадают в такое состояние тоже. Вы уверены, что Милорд представляет себе состояние вашего мужа? Потому, что если нет, то я иду к нему немедленно. Похоже, что Снейп тут что-то очень сильно недопонял. - Лорд бывает здесь примерно раз в пару дней, - тихо сказала Нарцисса, - и если бы у Северуса был от него приказ... - Снейп утверждает, что у него есть приказ, - мрачно сообщил Долохов, - Он час назад собачился под вашей дверью с моими людьми. И если это просто какая-то путаница с паролями, то какого черта он не обратился к Повелителю за новым в тот же день, как утратил старый? Нарцисса покачала головой, и ничего не ответила. - Ну хорошо, - Долохов подошел ближе, - Давайте собьем жар и залечим руку. Давно он опять в лихорадке? - Последние три дня, - Нарцисса сжала руки, пытаясь сдержать слезы, - до этого... он был на ногах, но слабость… воспаление так и не прошло до конца, а зелья закончились. Еду носят эльфы. Чужие эльфы. Они не передают просьб, а людям, видимо, просто запрещено сюда входить. - Это какой-то тяжелый бред, - Долохов провел рукой по лбу, - Я не понимаю смысла. Какая-то путаница. Хорошо. Берите мою палочку и вперед, колдомедик из меня тот еще. Сначала жар, потом рука, потом эннервейт. Я хочу с ним поговорить. Нарцисса осторожно взяла чужую палочку – слишком тяжелую и слишком мощную для ее изящной руки – и неуверенно зашептала целительные заклятия. Долохов наблюдал. Дыхание Люциуса стало немного легче, темный румянец сходил с его скул. - Костерост тут еще остался? – Тони осторожно взял поврежденную руку блондина, как смог, постарался уложить ее ровно. Нарцисса замотала головой. - Он убьет меня, когда очнется, - прошептала она, - его руки… Мне не поставить всего на место, а он… изуродованные пальцы – он меня убьет. Он никогда бы не позволил. - Вы слишком много думаете о том, чего бы он вам позволил или не позволил, - отрезал Долохов, - он в беспамятстве, решать нам. Люциус приоткрыл светлые глаза. Он не был без сознания, оказывается, просто в полубреду, на той грани между реальностью и сном, в которую погружает человека многодневная лихорадка. - Антонин…, - он попытался улыбнуться, - вы мне приснились, или…? - Да кто я такой, чтобы вам сниться, Люций? – неловко отшутился Долохов, - Прекрасная блондинка? Сейчас мы разберемся с вашей рукой, потом можно будет наложить обезболивающее. В обратном порядке не рискну, уж простите. Не мастак. - Не надо, - ресницы дрогнули, Люциус прикрыл глаза, собираясь с силами, - я не хочу… помните тот наш разговор, Антонин? Я не хочу умереть изуродованным. Лучше так. Долохов помолчал. - Ладно, тогда… по-десантному. Держитесь, сейчас мало не покажется, - Он забрал у Нарциссы палочку, медленно провел пальцами по предплечью Люциуса ниже локтя, разбираясь в переплетении вен, и всадил в нервный узел – по крайней мере, он надеялся, что именно туда – прицельное стезио. Люциус вскрикнул и побледнел – но заморозка тут же начала действовать, и боль отступила. Он даже шевельнул рукой. - Не двигайте только, вы ее не чувствуете сейчас совсем, можно хуже сделать, - посоветовал Тони, - Нарцисса, надо бы шину, или что-то в этом роде, - он наколдовал пару длинных лучин, и Нарцисса занялась перевязкой. Люциус глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он просто отдыхал. Просто радовался передышке. - Еще что-нибудь я могу сделать? – спросил Долохов, - Только пожалуйста, не спите. У меня есть вопросы. Люциус кивнул, не открывая глаз. - Спасибо, не думаю. Авады я ведь от вас не допрошусь, верно? - Кстати, ваш сын жив и здоров, и у него все в порядке, - сообщил Тони, пропуская «аваду» мимо ушей, - Что с вами происходит, Люций? По чести сказать, я все это время был уверен, что вас просто держат взаперти. - Именно так, - Люциус говорил тихо, и Долохов подозвал стул, присел рядом, чтобы прислушиваться, - Лорд просто держит нас взаперти. Без палочек, без зелий, без связи с миром. Он хочет видеть, как я умру. Он хочет, чтобы я умер как маггл. - Что это значит – как маггл? – Долохову казалось, что Малфой снова бредит. - Просто как маггл, - светлые ресницы чуть приподнялись и снова опустились, - не от авады, не от жесткой легилеменции, не от круцио. От того, во что превращается пара ничтожных переломов – уже залеченных к тому же – когда нет нужных чар и зелий. Он не хочет меня убивать, Антонин. Он хочет видеть, как я умру. Сам. - Да с какой стати? – Долохов вскочил и заходил по комнате. Вы кто – предатель? Двойной агент? Палач, пытавший наших людей? Вы накосячили, командуя там, где надо было молчать и подчиняться, из-за ваших приказов погиб Петтигрю, и пленным удалось бежать. За такое можно приговорить к аваде, но на что Милорду ваша мучительная смерть? Да еще такая… извращенная. Вы что, знаете что-то такое, без чего нам всем не жить? - Я знаю…, - Люциус облизнул пересохшие губы, - я знаю кое-что… Такое, чего он не может мне простить. Такое, что непременно должно умереть со мной вместе. Но не просто умереть. Сначала…, - он сглотнул и не стал договаривать. - Послушайте, - Долохов опустился на колени у изголовья Люциуса и вблизи – очень, очень близко – заглянул ему в глаза. Так близко, как еще никогда, - Послушайте, Люций. Я вам не верю. Вы заблуждаетесь. Повелитель не может хотеть ничего подобного. Может быть, вас ему оклеветали. Может быть, вы знаете что-то нужное… не знаю. Но. Если это правда. Если то, что вы сейчас сказали, правда. Скажите это мне. Сейчас. То, что знают многие, перестает быть опасной тайной. Нет никакого смысла убивать носителя, когда секрет известен всем. - Антонин…, - Люциус слабо улыбался, глядя ему прямо в глаза; он осторожно поднял здоровую руку и легко коснулся плеча боевика, - я не знаю, чем я заслужил… Тони. Но это была бы совершенно напрасная жертва. Вы никому не сможете это пересказать. Только не вы. Вы просто станете вторым, кто должен умереть со мной вместе. Хотя вам… вам он, может быть, подарит легкую смерть. - Вы бредите, - тихо сказал Антонин, поднимаясь, - вы очень, очень больны, Люций, и кто-то за это ответит. Подумайте хотя бы вот о чем. Сейчас, пока ваш сын в строю, хотеть вашей смерти для Милорда, это рисковать тем, что ваш род прервется. Не фамилия, а вся линия крови, у вас ведь нет побочных ветвей. Вы ведь знаете, как Повелитель ценит чистую кровь. - О да…, - Люциус усмехнулся, и Долохов поразился неукротимости этого хрупкого с виду существа; стоило чуть отступить боли и жару, и вот он уже язвит и очаровывает, - Это я знаю. Нарцисса взглянула на Долохова почти что с жалостью, и быстро отвела глаза, поймав его ответный взгляд. - Он задает странные вопросы, - проговорила она, глядя в пол, - О детстве. Об отношениях с самыми разными людьми. С друзьями или… с теми, кто любил его когда-то. Когда-то давно. О каких-то финансовых делах… все вперемешку. О том, каковы были отец и дед, каким ребенком был Драко. Он как будто хочет забрать всю душу. Всю судьбу. А больше просто…, - ее плечи дрогнули, - Я не знаю, как это назвать. Просто говорит…, - она осеклась. - Просто втаптывает меня в грязь, - в голосе Люциуса вдруг скользнула высокомерная нотка, когда он прервал экивоки жены, - И никак не может понять, почему это убивает меня менее эффективно, чем легилеменция или лихорадка. Тони покачал головой. - Может быть, это какая-то новая, странная магия, - задумчиво произнесла Нарцисса, - что-то с переходом энергий и с передачей судеб. Помните, какие слухи ходили по организации лет двадцать назад? Когда он заставлял чистокровные пары зачинать в расчисленное время и в нужном месте. Под наблюдением… И не только это. Долохов порадовался, что Нарциссе не известны иные подробности, о которых слышал он сам. Это хоть на что-то было похоже, однако. Тони понял, что голова у него сейчас лопнет от непоняток. Но по крайней мере один ключ к разгадке у него был. Он отошел к двери. - Для начала я завтра же с утра вытрясу душу из Снейпа, - заявил он, - если сегодня он уже покинул Ставку. А там посмотрим. В любом случае, я зайду завтра. Отдыхайте. Он вышел. Дежурный за дверью переминался с ноги на ногу. - Никаких признаков Снейпа, как я понимаю, - констатировал Долохов. - Сэр…, - охранник был предельно озадачен, - Я его разыскал. Он… ну, он просто каркнул что-то вроде «вы ошибаетесь, милейший». Спускаться и говорить с вами отказался. Заявил, что он вам не младший по званию, и что вы знаете, где его найти, если у вас есть вопросы. И что он не отчитывается перед вами по поводу приказов, которые дает Повелитель. - Не отчитывается, - повторил Долохов, закипая, - Ну, очень хорошо. Завтра я ему сам… отчитаюсь, мать его. На очной ставке у самого Милорда. Парень гыкнул. - Ты в курсе, что там больной? - Долохов кивнул на дверь камеры. Тот помотал головой. - Нет, сэр. - Ну, будь в курсе на всякий случай. Не пленный причем, наш, просто на гауптвахте за косяки всякие глупые. Да, и еще. Если Снейп опять нарисуется без пропуска, хоть под конвоем его ко мне доставь. Вот руку за спину заверни и за попытку несанкционированного проникновения, воплей никаких не слушая, прямо ко мне. В любое время. Под мою ответственность. Долохов алахоморой открыл дверь своей старой комнаты. Бардак там был выдающийся – как раскидал все впопыхах, собираясь, как всегда в последний момент, на маневры, так ни один эльф там больше не появлялся. Небрежно сбросил в ящик комода раскиданное по столу магическое барахло, часть из которого была нехилым таким оружием. Поставил на стол бутылку огневиски и приготовился методично надираться. Впечатлений хватило. Подумать тоже было необходимо, но главное – отключиться, чтобы назавтра, со свежей после похмельного зелья головой, взглянуть на дело свежими глазами. Да и просто, чтобы не снились малфоевские губы. Нынешние – обметанные, с трудом шевелящиеся, и все-таки из последних сил обозначающие улыбку. И прежние… изогнутые, как лук амура, четкие и все-таки нежные. К которым не прикоснуться никогда. Стук в дверь раздался между третьим и четвертым стаканом, когда варианты «бред», «оборотное зелье», «новая отрасль магии», «неизвестная вина», «важная информация» и «помутнение собственного долоховского рассудка» были в подробностях по нескольку раз рассмотрены и отвергнуты, и Тони уже почти созрел, чтобы начать спорить с собой не в уме, а вслух. Он поднял голову, на какой-то миг надеясь, что в комнату сейчас войдет его потерянный пылкий любовник, и, чем черт не шутит, просто обнимет без объяснений, просто скользнет в постель и выгонит всю дрянь из головы. Но стук был совсем не такой – резкий, требовательный, почти грубый. - Не заперто, - крикнул Тони, на всякий случай берясь за палочку. Дверь скрипнула, и в комнате нарисовалась черная и очень прямая фигура. Северус Снейп собственной персоной. - Ваш человек передал мне, что вы хотели меня видеть, - мрачно сообщил тот, как будто вламываться в чужую комнату в третьем часу ночи было самым естественным из способов ответить на приглашение. Долохов смотрел исподлобья. - Когда? – поинтересовался он. - Что – когда? – саркастически поднял бровь профессор. - Когда вы узнали, что я хочу вас видеть? - Порядка четырех часов назад, - сообщил Снейп, - Это существенная информация? - Как сказать…, - Долохов налил себе еще, не предлагая гостю, - то есть вторично вы в подземелья без санкции не ломились? - У меня приказ Милорда присматривать за больным арестантом, - отрезал Снейп, - и вполне возможно, что дело не терпит отлагательств. - Именно поэтому вы не появлялись там полторы недели, - мрачно кивнул Долохов, - Что, позабыли пароль? - Да, я забыл пароль. Извольте пропустить меня, или мы будем будить Милорда ради подобной чуши? - Когда? – Долохов поднялся, - Когда вы, мать вашу, позабыли пароль? Десять дней назад, вашу мать? – Он в бешенстве подошел, сжимая кулаки. У ситуации оказалось очень простое объяснение. Смехотворно простое. Снейп не попятился. Стоял прямо, как стоял, только чуть выше вскинул голову. - Вы не навещали порученного вам больного потому, что позабыли пароль, - холодно произнес Антонин, беря себя в руки, - Я немедленно провожу вас вниз. А разбираться мы будем потом. Завтра. В кабинете у Лорда. Идемте. Снейп помедлил. Он, кажется, на что-то решался. - Мистер Долохов, - произнес он, - Вынужден признаться, что я проявил инициативу, несколько превысив свои полномочия. Я получил приказ поставить Малфоя на ноги, но пароля не получил. Вторичного вызова не последовало, а я знал, что еще понадоблюсь. Я сделал несколько попыток, но Ставка была пуста, Повелитель отсутствовал, впустить меня было некому. Вероятно, за делами Милорд просто забыл о своем поручении. Это первый раз, что я получил приглашение собственно в Ставку, и сделал попытку воспользоваться этим, чтобы проведать пациента. Приношу свои извинения, что был груб с вашими людьми. Я был взволнован. Меня заботила судьба Малфоя и невозможность исполнить поручение Милорда. Помогите мне исправить ошибку. Прошу вас. В подземелье беспомощный человек, и он не виновен в том, что мы с вами не слишком симпатичны друг другу. - А аппарировать в Лагерь и спросить у меня временный пропуск вам что – богоматерь не повелела? – еще более мрачно поинтересовался Антонин, - Если у вас был приказ помочь, и господин просто запамятовал? Я доложил бы ему впоследствии, и он поблагодарил бы вас за заботу. А вы, значит, предпочли умыть руки. Ответственности побоялись? Снейп молчал. Долохов снова почувствовал прилив бешенства. - Так или иначе, я так понимаю, что мистер Малфой из-за вас чуть не откинул копыта, - яростно произнес он, - и если Лорд поручил вам иное, он будет очень недоволен. Я сегодня, мать вашу, со всей своей десантной грацией ему на вдрызг переломанную руку стезио накладывал. Стезио, мать вашу, в нервный узел, как в девятнадцатом веке. Он бредит, чтоб вы знали. Несет какую-то чушь такого рода, что я ее вам даже пересказывать не решусь. Его жена не спала, кажется, десять суток, пока вы сопли жевали. Вы трус и подлец, милостивый государь, и если вы сейчас попробуете ответить мне на это заявление вызовом, то я осмелюсь напомнить, что этот номер у вас однажды уже не прошел. При этом заявлении Снейп хотел было взвиться. Хотел. Но не стал. Сдержался почему-то. Заглянул в глаза чуть ли не с надеждой. - Вам небезразлична судьба Люциуса Малфоя, мистер Долохов? – без всякого сарказма спросил он, - Или вас просто оскорбляет, что я превысил свою компетенцию и недооценил вашу? Готов признаться. Я не имел понятия, что вы вправе выдать мне временный пропуск. Если извинения здесь что-либо изменят, то я готов их принести. - Не имели понятия. А о том, что я в состоянии без санкции Милорда провести вас прямо сейчас в подземелья, каким-то образом знали, - сердито заметил Долохов, - к гоблиновым мантикорам извинения. Вы мне лжете. Причем в каждой следующей фразе по-новому. Что вам нужно на самом деле? - Мне нужен доступ к арестованному. Желательно так, чтобы как можно меньше привлекать к этому внимание Повелителя. Не знаю, как вам, Антонин, а нам, простым смертным, не рекомендуется тыкать Темного Лорда носом в его собственные ошибки. Хорошо, если он предпочтет свалить вину на меня. А если он выберет сделать вид, что и не собирался позволять мне оказывать Малфою помощь? - А вы со всех ног рветесь оказывать помощь, - прокомментировал Тони, - теперь, когда уже почти поздно, - того, что он только что фактически согласился с весьма нелестной характеристикой в адрес Лорда, Тони почти что и не заметил, - С какой стати? Северус Снейп помолчал. Потом подошел к столу и без приглашения медленно опустился в кресло. Опустил голову, помолчал снова. Потом взглянул Долохову прямо в глаза. - Я его люблю, - просто сказал он. Тони поболтал в руке стакан огневиски. Подумал. - У вас трезвящее зелье есть? – спросил он. - Что? - Снейп почти вздрогнул. - Трезвящее зелье у вас имеется, господин зельевар? – внятно повторил Антонин. Снейп молча наклонился, пошуровал в своем неразлучном саквояже. Пустил зеленый пузатый флакон по столу в направлении Тони. Долохов выплеснул остатки пойла из стакана куда-то за плечо, даже не вспомнив об эванеско. Плеснул на глазок – Снейп поморщился, но промолчал. Выпил. Минуту посидел в молчании, дожидаясь действия зелья. - Так. Подведем итоги, - медленно произнес он, - Санкции на вход в подземелье у вас нет. Поручения следить за здоровьем Малфоя, видимо, тоже нет, судя по тому, как сильно вы боитесь обращения к Лорду. Есть неземная любовь и вера в то, что я ради нее тоже почему-то подставлюсь по полной. По правде говоря, я не замечал и того, чтобы вы с мистером Малфоем были хотя бы друзьями. Сейчас припоминаю, что видывал вас когда-то вместе несколько раз, но после возвращения Лорда… - Я не претендую на ваше место в его сердце, Антонин, - перебил Снейп, - Я просто могу и хочу помочь. Когда-то у нас был роман, но… Поверьте, вам нечего опасаться. - У вас был роман, - Долохов кивнул, - ну, а у нас как раз нет, представьте. Не все устроено так, как выглядит, знаете ли. Люциус был уязвим, и я…, - он помолчал, подбирая слова, - я просто подставил ему плечо. Мы были когда-то дружны с его отцом. Я многим обязан его отцу и деду. - У меня нет четких инструкций по содержанию, - после долгого молчания проговорил Долохов, - это значит, что пока Милорд не счел нужным приказать, я могу приглашать целителей, или менять что угодно еще на свое усмотрение. В известных рамках, разумеется, это тюрьма, а не курорт. Я не могу дать вам свободный доступ – об этом мне пришлось бы завтра же доложить Лорду. Но я могу попросить вас осмотреть арестантов – в рамках мероприятий по общему пересмотру систем безопасности – а вы можете любезно на это согласиться. Завтра утром я отведу вас туда, и вы можете делать все, что вам угодно, до семи часов вечера – в это время у Милорда заканчивается прием посетителей и он может пожелать спуститься в подвалы. - Извольте представить мне четкие рекомендации – где, что, какие зелья, режим, отношения с охраной, эльфа приставить, короче, думайте сами. Экспертное заключение об условиях содержания. Безличное и конкретное, - Долохов обеими руками провел по лицу, растирая щеки, и спросил, - Выпить хотите? - Не то, чтобы хотел…, - Снейп поднял бровь, - Но не откажусь. И вам рекомендовал бы тоже. Меньше вероятность, что легилеменция даст четкую картину происходящего. Скорее всего, останется только ваш приступ ярости и то, как вы называете меня подлецом. Тони призвал чистый стакан. - Прошу, - он очистил свой собственный от остатков зелья, на этот раз как нормальный, с помощью эванеско, и щедро наполнил оба, - Ваше здоровье. - Благодарю, - Снейп залпом, не хуже любого гусара, осушил почти полный стакан, и закинул голову, кажется, действительно наслаждаясь действием напитка, - Значит, вы оказались имунны к обаянию Люци. Большая редкость. Долохов усмехнулся. - Я его в пеленках видел, - заметил он, - Без фигуральности, в конкретных таких. Кружевных, бледно-зеленых, с малфоевской монограммой. И охреневшее от счастья выражение лица Эйби. И Игорь, крепко обнявший сзади, как бы извиняясь за то, что самому не видать такого. И мерные строки Канона Старых Семей. Инициация, введение наследника в права. Долохов поспешно налил еще. Совместить эту картинку с образом того мужчины, что летел с ним рядом на белом грифе, улыбался надменно и нежно, поднимал, рассматривая на свет, поблескивающий благородным янтарем бокал, было нелегко. С образом изможденного пленника, ради которого он сейчас вступал в заговор против своего государя с сомнительным полукровкой – еще сложнее. Снейп вдруг практически тем же жестом – да тем же самым, слизанным, небось – поднял толстостенный стакан, рассматривая его на просвет. - Значит, старые друзья, - констатировал Долохов, - ну, а как получилось, что вы даже глазом не повели в сторону Люциуса в последние месяцы? - Я…, - тот внимательно рассматривал жидкость в стакане, потом сделал добрый глоток и ответил в точности как Долохов давеча Лорду, - Я струсил. - Слишком простой ответ, - ухмыльнулся Тони, - Позвольте вам не поверить. - Я смалодушничал, так точнее, - без смущения поправился тот, - Я привык, что Люц безупречен. И неуязвим. Я не сразу смог принять его иным. Такой ответ вас устроит, мистер Долохов? - Такой – вполне, - Тони поднялся, - Что ж, желаю удачи. Завтра в девять утра у входа в подземелье. Не опаздываем, заранее не приходим, с портретами не общаемся. - Благодарю за огневиски, - Снейп поднялся тоже; порылся еще в саквояже, - Вот этого три капли на ночь, когда закончите пить. Вам приснятся такие сны, что вечерних впечатлений от них ни один мастер не отфильтрует. Тони повертел флакончик в руках. - Хитрая штучка, - одобрительно заметил он, - Надеюсь, сны будут приятные. - Это как повезет, - язвительно сообщил зельевар, - яркие уж точно. Спокойной ночи, мистер Долохов. То есть, я хотел сказать – сладких вам снов. Дверь хлопнула. Тони поставил перед собой флакончик, и отхлебнул еще огневиски. Напиться поверх трезвящего зелья было задачей нетривиальной.
барон де Куртнэ: если бы вышла книжка... Седьмой круг и После седьмой и еще с другими фиками. эх... *мечтаю типа
Маринка: Ох, как нервно Вас читать... Ваш Люциус, здесь он кажется мне сложнее чем в "После седьмой". "Герой в развитии" - один из принципов социалилистического реализма Только когда Волд назначил его род к истреблению, а самому стал пальцы каблуком ломать, понял, что в жизни своей делал что-то не то... И опять во всем грязнокровки виноваты. Лорд же его за "грязнокровку" убивает? Северус - ну непонятно мне, почему Ваши комментаторы его невзлюбили. Легко быть героем-рубакой, белогвардейцем, репрессированным и просто мачо-кросавчегом, как Ваш Долохов. Попробуйте ради Цели отдать все и после этого продолжать отдавать, как Сев, который признает себя трусом в беседе с Долоховым. Была ведь настоящая причина, почему он к Малфоям не приходил? Белла - всегдашний УЖОС. Не разрешайте ей до финала голову мыть, ей идет кровь в виде лака. Волшебное сообщество у Вас канонично. Масса она масса и есть. Ни потому ли в "После седьмой" Кингсли их сдает? Совсем дикий вопрос: не дорастет ли у Вас, после всего-всего, Гарри до плодотворного сотрудничества с Малфоем?
Маринка: барон де Куртнэ , а знаете, есть такие маггловские штучки, как принтер, и даже с печатью тетрадей, степлер для их степлерения, ну, для особо продвинутых еще и переплетные способы. А зачем Вам нужно, чтобы мимо этих книг на полках магазинов равнодушно бродили покупатели дамских детективов и рублевской литературы? Ну и сделайте себе эксклюзив. Покажете внукам. Как распечатку самиздата до перестройки. Знаете, как тяжело было бить на механической машинке 5 экземпляров?
барон де Куртнэ: Маринка ну а я чем вот занимаюсь. как раз и пользуюсь маггловской штучкой под названием "принтер" только хотелось бы книгу. с хорошими иллюстрациями в суперобложке. книгу. и с дарственной подписью автора
Маринка: Я вот еще о Снейпе... Если у Долохова - белая честь, Двенадцать Семей, балы, гиппогрифы, то Волду нужно в этой жизни немного. Всего-навсего быть бессмертным, жрать первым из кастрюли и иметь возможность метелить любого когда захочет. Нормальные детдомовские мечты. И если для сбычи его мечт ему бы легче оказалось не с чистокровными водиться, а, например, углеводородным выхлопом окончательно планету загадить - он бы наплевал на магию и попытался стать главным по моторам. И Снейп это точно знает. Поэтому цель оправдывает средство - а позволить Долохову и Драко унизить себя - это в данной ситуации средство. Не избежали бы дуэли иначе. ИМХО. Я угадываю? Спасибо, Автор!
http: Маринка пишет: Легко быть героем-рубакой, белогвардейцем, репрессированным и просто мачо-кросавчегом, как Ваш Долохов. Ну, после того, как побыл репрессированным, оставаться рубакой и белогвардейцем уже не так просто. И Долохов не красавчик, это специально оговоренно. Тертый усталый мужик. Маринка пишет: Была ведь настоящая причина, почему он к Малфоям не приходил? В последнем куске причина была, конечно - его Лорд просто не впускал в Ставку. Снейп сделал для Люца все что мог, вернее, все, что пришло в голову. Поговорить с Долоховым раньше ему просто честно в голову не пришло - он не воспринимает никого из людей Лорда как людей, способных на какйо бы то ни было альтруизм. Как только он понял, что Долохова в принципе можно раскрутить на помощь - дальше он готов заплатить любую цену. А на протяжении всех предыдущих месяцев просто потому, что он комплексатик в личной жизни при всем героизме. Сначала детская обида на Люца, который посмел сломаться, когда был ему так нужен. Потом стыд за эту обиду и вызванное ею предательство. Маринка пишет: Ни потому ли в "После седьмой" Кингсли их сдает? Не сдает, а, напротив, приводит ситуацию к мирному разрешению. Вряд ли понимая сразу, что власти при таком раскладе ему не удержать - но, когда доходит до дела, власть отдает по-честному. Маринка пишет: Совсем дикий вопрос: не дорастет ли у Вас, после всего-всего, Гарри до плодотворного сотрудничества с Малфоем? У меня есть придуманный, но не написанный сиквел, где до сотрудничества и вообще до того, чтобы в своей голове закончить войну, дорастает Гермиона. барон де Куртнэ пишет: и с дарственной подписью автора Я бы с удовольствием :) Маринка пишет: Поэтому цель оправдывает средство - а позволить Долохову и Драко унизить себя - это в данной ситуации средство. Не избежали бы дуэли иначе. ИМХО. Да нет, он просто потерял самоконтроль. Лично, не как шпион, а как человек. На миссию его это никак не влияет (иначе он бы сдержался) - Лорд ему сейчас сто дуэлей простит. Ну, он бы, я думаю, у барьера опомнился, и не стал бы насмерть убивать Драко - но ни Драко, ни, тем более, Долохов этого понимать не обязаны.
http: Снейп По крайней мере, здесь я в своей стихии. Смешивать зелья, вливать, обтирать кожу, как гвоздь молотком, вбивать в пустую голову помощницы инструкции – нет, конечно же, я несправедлив, Нарцисса квалифицированная и опытная сиделка, но мне так проще. Командовать, ворчать на несоблюдение режима, не отвечать на вопросы. Я нужен, я при деле, я спасаю, без меня ничего бы не было. Со мной не спорят. Никто. Все пошло наперекосяк с первой же минуты, как Люциус открыл глаза. Всю эту ночь, вливая в себя сначала огневиски, а потом, почти без перерыва, трезвящее и похмельное, лихорадочно собирая зелья, приготовляя новую порцию противовоспалительного, еще и еще раз проверяя свой саквояж, торопясь по коридорам к месту встречи, шагая вниз по ступенькам за Долоховым – я думал о чем угодно, только не о том, что скажу, когда увижу. Впервые за долгое время – то, при Лорде, не в счет. Я подробнейшим образом расспросил Нарциссу о течении болезни, и приступил к осмотру. Недодавленное воспаление, ничего страшного. То есть, если лечить. Если не лечить... Так можно валяться и пять, и десять недель. А можно и сгореть в три дня от обострения. Мало не покажется. Ну, и плюс к тому все по списку – боль, слабость, истощение, спертый воздух, понятно, какое состояние духа. Я потратил на осмотр в три, наверное, раза больше времени, чем было необходимо, и только после этого – нарочно до всякого обезболивающего – произнес «эннервейт». Люциус открыл глаза и застонал. - Вы меня вовремя позвали, мистер Долохов, - предельно нелюбезно сообщил я; именно эта картинка должна была остаться в мозгах всех присутствующих, включая самого Люца; желательно, как можно более яркая картинка, - Еще несколько часов и я ничего бы не смог сделать. Он практически труп. - Так, - у Долохова реакция боевика, а мозги все-таки больше напоминают павианьи; мгновенный, нерефлексивный переход к практике; это очень кстати, - И что теперь делать? - Что? – едко интересуюсь я, - Как вы думаете, мистер Долохов? Лечить. В присутствии колдомедика от маггловской заразы еще никто не умирал. Кстати, вы уже можете удалиться. - Я скоро пойду, - кивает боевик; бледная Нарцисса пока в состоянии только всхлипывать. - Северус, - тихо раздается с постели и я оборачиваюсь резким движением, - Это ты? - Нет, я тебе снюсь, - насмешливо сообщаю я, и к своему удивлению, слышу тихий смех. - А вот и прекрасная блондинка, не правда ли, Антонин? – голос еле слышный, слова бредовые, в глазах лихорадочная поволока, но этот чертов павлин уже пытается изобразить чарующую улыбку. Долохов подходит, и бесцеремонно кладет ему руку на лоб. - Как вы себя чувствуете? – от этого тона у меня мгновенно сводит челюсть. Их, благородных и чистокровных, внутренний код. Уважение, симпатия, уверенность во встречном почтении, уверенность в том, что твоя симпатия – подарок на миллион галеонов, и все это замешано на крутом презрении к остальным. К тем, кто за пределами круга. Их пароль. Их связь через головы посторонних. Мне плевать, что Долохов звучит сейчас скорее как любящий дядюшка, чем как заботливый любовник. Мне плевать, что и Люци улыбается ему так же – доверчиво, без соблазна. Я просто мгновенно наливаюсь чернейшей злобой. - Чуть лучше, чем полагает Северус, но все же довольно скверно, - Идиот. Нам всем крышка, если Лорд прочтет в долоховских тупых мозгах, что я несколько преувеличил. - Вы слышали, - огорченно констатирует Долохов. - Я был бы этому только рад, Антонин, - шелестит Люц, - Я все еще не теряю надежды выпросить у вас аваду. - Не говорите ерунды, - жестко, как новобранцу, режет тот. На удивление, Люци не обижается. Чуть прикасается здоровой кистью к руке, так и накрывающей его лоб. Конечно. Своим можно. Ближайший конфидент Лорда и друг отца, какие проблемы? Лучше бы они и правда были любовниками, Мерлин. Любовнику Люц не позволил бы такого никогда. Ни-ког-да. - Вы мне мешаете, мистер Долохов, - желчно сообщаю я. - Простите, - тот немедленно отходит в сторону. Я здесь главный. Без меня здесь ничего не выйдет. Я снова склоняюсь над больным. Я как бы со стороны слышу свой голос. Глумливый, неприятный, жесткий. - Ты влип по самые уши, Люци. А я ведь тебя предупреждал. Теперь будь любезен слушаться, - цедит сквозь зубы моя маска, моя личина, мое альтер-эго. Я делаю это не для своего удовольствия. Не для своего. Нам всем будет легче, если все поверят в эту версию. - Я весь твой, - покорно произносит Малфой. Из всех присутствующих только я улавливаю здесь насмешку. Не в тоне – в формулировке. Потому, что у Люци есть такая привычка – в самом разгаре неистовых ласк, если только можно назвать ласками то, что обычно происходит между нами, прижать меня к стене, или где там еще нас накрыло, прижать до боли, так, чтобы не пошевелиться, и вкрадчиво и властно проговорить в самое ухо, сзади: «ты мой, ты это знаешь? Весь мой», - и вот именно в этом месте у меня обычно окончательно срывает тормоза, и я начинаю умолять. Я беру его руку. Накладываю обезболивающее. И начинаю медленно и методично ставить косточки на свои места. Боли не должно быть. Но перемещения костяшек и суставов внутри своей кисти, под тонкой белой кожей, он должен чувствовать очень хорошо. Там еще и легкий треск - кое-что все же успело неправильно срастись. - Люци, пожалуйста, не шевелись, - прошу я. Не шевелись, Люци. Попробуй довериться мне и принять от меня это. Нарси тут же осторожно подносит укрепляющее питье. А Долохов, помедлив, обходит меня, машет палочкой, чуть расширяя пространство, и садится на пол с другой стороны узкой койки. И забирает вторую, здоровую, узкую кисть в две свои – больших и грубых. И тоже неожиданно удлиненных – я замечаю это только сейчас, когда они заключают в себя бессильную руку Малфоя. Даже сейчас я один против всех, а все за него. Я работаю, не поднимая головы. Люц послушно глотает костерост. Нарси внимает каждому моему слову и заучивает мои инструкции наизусть. Я знаю, что у меня все получится. Я знаю, что проиграл. Я всегда проигрываю. - Сейчас мне придется тебя раздеть, Люци, - бесцеремонно сообщаю я, - Целиком. Я действительно хочу натереть его наружным зельем – согревающим, укрепляющим, а заодно увлажняющим кожу – несмотря на все заботы Нарси, он чуть обезвожен. Но еще я хочу, чтобы ушел Долохов. Мне очень не нравится тот Люц, которого я вижу перед собой сейчас. Доверчиво сжимающий чужую ладонь. Принимающий заботу. Улыбающийся без надменности и без кокетства. Уж лучше бы они действительно были любовниками. Долохов действительно поднимается. - Выздоравливайте, мистер Малфой, - произносит он, - И… мистер Снейп. Не то, чтобы я рвался учить вас вашему ремеслу, но… Вы не думаете, что миссис Малфой тоже не помешало бы принять что-нибудь укрепляющее? И поспать хотя бы пока вы здесь. По правде говоря, по своей инициативе я не решился бы вот так просто отправить Цисси спать. Но раз уж меня попросили… Она засыпает мгновенно, каменным сном смертельно усталого человека. Я заклинанием раздеваю Люца и начинаю втирать зелье. Такое происходит не в первый раз – пару раз я помогал ему, когда он болел, а еще как-то мы экспериментировали с возбуждающими мазями – получилось так плохо, что я очень не люблю об этом вспоминать. Я втираю жирную и теплую мазь в суховатую кожу Люца и честно стараюсь думать о деле. О том, как бы так спланировать лечение, чтобы он подольше оставался как можно более слабым с виду. И чтобы смог накопить как можно больше сил. Я, видимо, просто добавлю снотворное во все зелья, по нарастающей по мере выздоровления. Будет вялым и приторможенным. Будет много спать. Потом достаточно будет дать какой-нибудь стимулятор, и прекратить прием сонных зелий, чтобы ввести его в форму. Если подвернется такой момент. Я обдумываю это все, но ни на секунду не забываю о том, что делают сейчас мои руки. Скользят по его коже, дюйм за дюймом. Глубоко втирают мазь. Ощупывают и запоминают – этих воспоминаний мне должно хватить навсегда. На все то время, что мне еще осталось. Не слишком надолго. Я мотаю головой, чтобы убрать со лба свисающие пряди – ну да, я опять провел ночь над котлами и опять забыл наложить очищающее. И замечаю, что Люциус наблюдает за мной сквозь опущенные ресницы. Он тоже замечает мой взгляд. - Тебе это нравится, Север, - тихо сообщает он. - Что? Возиться с твоими болячками? – Мерлин, почему я это делаю, Мерлин? Почему я не в состоянии просто сказать – да, Люци, мне это нравится. Да, я хочу тебя так же, как прежде. Да, я тебя люблю. - Трогать меня… везде, - так же информативно, как будто о бирже или о погоде, поясняет он, - Прикасаться, не опасаясь пощечины или хлыста. Хлыст – это не антураж, бордельного антуража из знаменитой коллекции я бы не потерпел, это для других, более сговорчивых, любовников. Декоративные хлыстики просто вечно валяются в Мэноре где попало. Люци ведь у нас не только грифятник, он и лошадник тоже. Охотник, спортсмен, дуэлянт, недурной игрок в поло. Все мужественные доблести, кроме умения по-настоящему драться и способности держать удар вне игрового поля. - Тебе нечем, Люци, - напоминаю я, - У тебя правая рука под костеростом. Он улыбается. Легонько. Наверное, уже не так больно. Или привык. И протягивает левую – а я уже втираю мазь в его щиколотки, привычно поражаясь их неестественной стройности, и с некоторым страхом думаю, что дело вот-вот дойдет до ступней. Мой тайный фетиш. Мне стоит лишь чуть переместиться выше – и его рука коснется моих волос. Или чуть ниже – и припасть губами к своду стопы, как сотни раз в мечтах и никогда в реальности. Я выпрямляюсь. - Судя по словам Нарциссы, в твое наказание входит регулярная легилеменция, Люци, - заявляю я, - Ты соображаешь, на что ты нарываешься сейчас, и подо что подставляешь меня? - Только не говори, что тебе страшно, Север, - тихо и насмешливо заявляет он. Я заглядываю ему в глаза. Он не оставил мне выбора. Он никогда не оставляет мне выбора. - Мне не страшно, Люциус, - очень спокойно говорю я, - Мне этого не нужно. Больше не нужно. Я не могу сейчас рисковать. Я и так смертельно рискую. У меня на руках глупый мальчишка, для которого пошел обратный отсчет времени – Лорд больше не желает ждать, а Поттер так и не решил еще всех альбусовых головоломок. У меня на руках судьбы людей. Исход войны. - Больше не нужно, вот как, - усмехается он, - А мне кажется, ты просто запретил себе желать. Я молча отхожу к столу, смешиваю, переливаю, фильтрую. И возвращаюсь с кубком. - Вот, выпей, - холодно предлагаю я. Там в том числе и снотворное. Много снотворного. Он пьет, я поддерживаю его голову, его затылок касается моей груди, и там под ребрами сгущается горечь и томление. Томление и горечь. Его глаза почти сразу закрываются. Я призываю табурет и сажусь у изголовья. Смотрю в его лицо. Я пробуду здесь сколько смогу – ровно до шести часов пятидесяти девяти минут. В конце концов, миссис Малфой и впрямь не помешает хоть немного выспаться.
Тихе: Спасибо за обновление. *)
Маринка: Спасает-спасает, а все равно Лорд Люциуса уничтожить решил. И Драко - не погибнет если, все равно уже стал палачом. Так что понятно теперь, за что ему Уизли дальше мстить станут. А не надо было преступные приказы исполнять. Хоть и по-глупому Уизли, конечно... Хорошо хоть Гарри с собой не возьмут. Собственно говоря, от казни Люциуса Гарри спасет. Уничтожив Волда. Я правильно Вашу версию понимаю или нет? Уважаемый Автор, Ваши герои - Долохов, Люциус, Флинт - у моего ИМХО вызывают сочувствие. Но! Только в отрыве от политической ситуации, как люди. Рассматривая же их как защитников системы, в которой цветут такие цветы, как Белла (сколько бы она с Вальбургой не плакала), мое ИМХО их просто ненавидит. Это Вам.
I_B-Red: Спасибо за интересный текст и интересный взгляд на события книги. Мне особенно понравился эпизод с карпатской выездкой гиппогрифа. Если это своеобразная аллегория, то более чем просто удачная: очень красиво получилось само по себе, и плюс к этому, пусть пунктирно, но всё же прорисовываются некоторые параллели.
SnacoSoul: http Боюсь сильно наоффтопить поэтому попытаюсь кратко. Еще только начало недели, а у меня уже глаза устали как к ее концу. Виной тому вторичное прочтение После Седьмой и завершение прочтения Седьмого круга. Фик действительно классный и ни с чем не сравнимый. Снейп чуть ли не впервые вызывает не сочувствие, а только жалость. Я это не в вину ставлю, напротив, образ великолепный. И его прочтение и исполнение. Долохов идеально взвешен. Этим, наверное в большей степени и привлекает. Он знает о жизни достаточно, чтобы не лезть в то, в чем не разбирается, при этом выкладываясь по полной в том, что умеет. Драко еще более живой и реальный чем Версийный. Несмотря на мои предпочтения в пейринге (точнее мои предпочтения предпочтений молодого Малфоя) этот парень полюбился еще сильнее его романтичного предшественника. Темный Лорд наверное, лучший из всех виденных мною Лордов. Такому и сама бы служила. Обычно его описывают так, что вообще непонятно зачем за ним шли такие толпы, а у Вас очень хорошо показаны его сила и ум. Спасибо!
Тихе: SnacoSoul пишет: еще более живой и реальный чем Версийный SnacoSoul SnacoSoul пишет: вторичное прочтение После Седьмой А что это за вещи, где их найти? *)
evenover: SnacoSoul пишет: Обычно его описывают так, что вообще непонятно зачем за ним шли такие толпы Никаких толп не было. Пожирателей было вряд ли больше 30-40 человек
SnacoSoul: evenover Прошу прощения. Не разобралась. Но мнения моего это не меняет. Даже чтобы тебе один человек согласился служить надо обладать харизмой.
Цикута: Ох, наконец-то у меня загрузилась вся страница ))) Анализировать я буду позже, сонная слишком, пока просто поблагодарю. По-прежнему читаю с удовольствием, хотя некоторых героев вижу абсолютно по-другому. Например, не пылаю слепой любовью к Снейпу, но все равно немножко расстраивает, что у вас он выглядит очень непривлекательно, практически ни единого положительного качества, а то, что есть, перекрывается недостатками. Но это все имхо, так что не берите в голову. И отдельное спасибо за последний отрывок - я все-таки надеюсь на щастье для всех
Vladislava: Наткнулась на Ваш роман (рука не поднимается это фанфиком обозвать) только вчера, просидела сегодня целый день. Не оторваться. Спасибо. Хотя меня и клинит немножко при изображении Лорда, пьющего за Рождество - интересно, что он празднует? :) Но подскажите, ради Бога, где можно прочитать "После Седьмой"? Две ссылки на нее пустые :(, а в Архиве я не нашла :((
how: "После 7-й" http://fantasy-fan.info/fanfics7/fic_700.html - часть первая http://fantasy-fan.info/fanfics7/fic_701.html - часть вторая http://fantasy-fan.info/fanfics7/fic_702.html - часть третья
http: Цикута Снейп еще себя покажет :) Vladislava Спасибо. Ссылки Вам уже дали, а чуть подправленный с учетом сиквела вариант можно прочесть в моем дайри.
http: Долохов Тони сам до конца не знал, почему вдруг так безоговорочно поверил Снейпу. Может быть потому, что ему показалось совершенно невозможным, чтобы вот этот злобный, замкнутый, недружелюбный тип солгал – так. Признался – в таком. Совершенно чужому и враждебно настроенному человеку. Снейп, по его убеждению, принадлежал к тому типу людей, которые скорее умрут мучительной смертью сами, чем признаются в добрых чувствах. В привязанности к кому-либо. Так можно было лишь от отчаяния. Лишь от желания помочь другому, от мучительного беспокойства. А что это, если не любовь? А может быть, потому, что любить Малфоя – что может быть естественнее? Теперь он с легкой смесью брезгливости и протеста наблюдал, как Снейп мстит Люциусу за эту слабость. За эту любовь, за свою тягу к нему. Каждым словом – не просто бестактным, а вот именно что рассчитано-неприятным, чтобы непременно задеть по чему-нибудь больному. Хозяйскими повадками, прикосновениями… необходимыми прикосновениями, ничего сверх, но… такими, о которых следует заранее предупреждать и извиняться, так как-то. И по контрасту хотелось быть почтительно-нежным. Более нежным, чем позволяла взятая на себя роль не то друга, не то какого-то самозваного старшего родственника. Позволить себе чуть больше проявления чувств, ну, то есть... Сочувствия просто. Положить ладонь на лоб. И – может быть, это почудилось – Люциус вдруг чуть заметно закинул голову, подаваясь навстречу этому движению, как будто подпуская, позволяя. И – это уже точно не почудилось – на миг прикоснулся кончиками пальцев к руке. Как будто сказал – да, так. Как будто подтвердил разрешение подойти чуть ближе. И именно поэтому, вместо того, чтобы уйти, как только начались медицинские процедуры – остаться и держать за руку. Потому, что Снейп недопустимо груб, и то, что за этой грубостью стоит явная и давняя близость – расстраивает, оказывается, еще больше. Тони бережно держал тонкую, бессильно расслабленную руку Малфоя в ладонях и думал странное. Совсем неожиданное. Что эти длинные изящные мужские пальцы попросту созданы для того, чтобы их целовать. И что целовать – хочется. Выдающиеся косточки у основания, на сгибе кисти с внешней стороны – по одной… Ладонь – тем до ужаса интимным жестом, которым впервые показываешь, что хочешь доступа к сокровенному, обычно спрятанному за гладкой поверхностью. Когда переворачиваешь руку и прячешь лицо в чужой горсти. Еле прикасаясь губами – подушечки пальцев. И, после вопросительного взгляда, если позволят – запястье, чуть сдвигая рукав, прослеживая губами светло-голубые венки, бегущие от ладони. Замечтавшись, Тони почти не заметил, что сжал малфоевскую хрупкую кисть чуть сильнее – и та уже не лежала расслабленно в его руках, а сжалась в ответ, плотно обхватывая ладонь. И Тони вдруг представилось, что если бы они были одни, дело не ограничилось бы этим молчаливым пожатием. Что – чем черт не шутит – он посмел бы принять это за поощрение, и прикоснуться губами, и подставить голову. И гибкие пальцы могли бы скользнуть в его буйную шевелюру, запутаться там мимолетной лаской… Ну да. Долохов чуть не зажмурился, отгоняя видение. А дальше что? Собраться там в кулак, забирая волосы в горсть, властно подтягивая к себе? А дальше – рефлекторный уход из захвата, извинения, тягостные объяснения? Но как же жаль. Как же жаль, - повторил себе Долохов, - как же чертовски жаль, что хрупкое, гордое и уязвимое существо, так взывающее к нежности и заботе, к медленной, по шагу, с постепенным завоеванием доверия, со взаимным раскрытием, любовной игре – наделено постельными вкусами, напрочь исключающими саму мысль о взаимности. Малфой был удивительно привлекателен, со всеми своими ни на кого больше не похожими противоречиями. С этой его защитной надменностью, немного забавной во взрослом и сильном мужчине, но такой трогательной. И с чарующей манерой вдруг отбрасывать прочь всякую спесь, становиться совсем иным, насмешливым и доверчивым, подходить ближе положенной дистанции, без всякой фамильярности взламывать чужие границы. С умением достойно принимать и непринужденно оказывать поддержку. Не замечать чужих слабостей и не давать замечать свои. С непробиваемой верой в семью, кровь и род, непоколебимо джентльменским отношением к жене – и вместе с тем с непринужденным кокетством, которое, кажется, распространялось едва ли не на весь род человеческий. С золотым ореолом завзятого покорителя сердец – и с очевидным опытному глазу голодом по настоящему теплу. По равенству. По доверию. Как же чертовски жаль. О том, что бы он стал делать, если бы этого «жаль» не существовало, если бы приговор Лорда висел уже не над добрым товарищем, стремительно превращавшимся в друга, а над любимым – Долохов старался не думать. Это ничего не меняло. Пока что у Люциуса было время. Потом… Потом, если Лорд, паче чаяния, не изменит решения сам… Он еще не знал, что будет делать, но уже знал, что непременно будет. В конце концов, это случится уже после окончательной победы, когда он будет вправе намного более, чем сейчас, располагать собой. К тому же, теперь был Снейп, тоже, кажется, готовый ради Люциуса на все. В конце концов, этим ребятам можно будет устроить возможность побега. Снейп, нужно ему отдать должное, вел себя весьма разумно. На следующий же день прислал с совой подробный и четкий отчет о здоровье Люциуса, особо там подчеркнув, что вызван был к больному в самый последний момент – и промедление грозило уже катастрофой. Не заводил скользких разговоров. Появлялся не слишком часто, совмещал визиты в подземелье с другими предлогами – или причинами, кто там разберет? – для появлений в Ставке. Короче, старался не создавать проблем. Малфой поправлялся медленно, тем более, что Повелитель действительно, оказывается, приобрел привычку раз в два-три дня спускаться в темницу. Что там происходило, Тони никак не мог понять. У Малфоя явно не пытались узнать ничего определенного. То, что происходило между ним и Лордом, никак не подходило под определение пытки, даже просто интенсивного допроса. Какие-то, если верить Нарциссе, неопределенные беседы ни о чем, с легилеменцией, но без веритасерума – вот только после каждой Люциусу непременно становилось хуже. Обращаться к себе по этому вопросу Лорд недвусмысленно запретил; на сделанное мимоходом, к слову, уже сильно задним числом, сообщение, что Малфою становилось совсем дурно, и пришлось позвать Снейпа с зельями, кивнул, как не услышал – мол, да, до возвращения Драко Люциус нужен живым. Тони заканчивал приготовления к штурму, отпаивался успокоительными зельями и огневиски после многочасовых отработок взаимодействия с дементорами, и лошадиными порциями трезвящего – после совещаний в логове Фернира. А к Люциусу тоже старался заходить пореже – так, чтобы не привлекать ничьего внимания к своему необычному интересу к темницам. Обычно просто приводил туда Снейпа и уходил, с четверть часа последив за ходом лечения. Снейпу он верил, да, но не доверял все равно ни на грош. Люциус, кажется, и правда записал его с того дня в какие-то названые дядюшки, что ли. Улыбался. Если отлеживался после разговоров с Лордом, то подзывал, протягивал руку. Мог непринужденно прижаться щекой к ладони – видите, Антонин, у меня снова жар. Наполовину шутливо напоминал про аваду. Один раз попросил не уходить – сокрушительная легилеменция Лорда все же нарушила в мозгу какие-то связи, и, пока Снейп, напряженно вглядываясь в глаза Малфоя, то бормотал заклинания, то просто что-то считывал и передавал, то подносил зелья, Люциус судорожно цеплялся за руку Тони и время от времени шептал: «Не уходите, Антонин. Вы моя связь с прошлым»; один раз оговорился и вместо «с прошлым» сказал «с собой». А когда все закончилось, рассмеялся и проговорил, отирая тыльной стороной кисти пот со лба: - Знаете, Антонин, пока Северус копался в моей памяти, он мимоходом вытащил на свет божий кое-что интересное. Вы помните высадку в Нормандии? Конечно, Тони не помнил. И, конечно, теперь сразу вспомнил. Ленивое летнее гостевание в Малфой-мэноре, охота, скачки, полеты, купания, волокитство за какими-то полузнакомыми гостьями. Эйби, слишком занятый делами поместья и семейными финансами, чтобы с утра до вечера развлекать гостей. Девятилетний Люци, увлеченно по реальным штабным картам планирующий магический десант в Нормандию – отвоевывать малфоевские родовые замки. Сверяющий планы по увесистому фолианту с историей рода, гоняющий эльфов в библиотеку за новыми и новыми томами. И сам Тони, молодой еще совсем, снисходительно подсказывает ходы, даже выкапывает откуда-то маггловскую штабную линейку и помогает рисовать значки. Первая колонна марширует. Элитное звено гиппогрифов под командованием Малфоя-Норманна заходит с востока противнику во фланг. Ковры-самолеты отрабатывают бомбардами по позициям. Стая союзных дементоров прорывает магический щит над замком. Драконы ломятся следом, дыша огнем. Солнце жарит, темно-рыжий донской гиппогриф – подарок батюшки Абракаса к тридцатилетию, так и живущий у них в поместье – пасется в сторонке, у мальчишки отчаянным светом сияют глаза, да и сам Тони, хоть и корчит из себя ветерана, еще не начал всерьез ненавидеть войну. Игорь должен сорваться в Мэнор через неделю – у него конгресс в Эдинбурге – озерная вода отсвечивает золотым, все еще живы, ветер шуршит листами газеты, Том улыбается с первой полосы – «магия без границ», их лозунг - и до ухода в подполье еще почти целых два года. - Это вы еще вторую половину истории не знаете, мистер Малфой, - ухмыляясь, сообщил Долохов, - Мы ведь тогда еще на легальном были. И через несколько дней случается, значит, какой-то аврал. Я все рабочие пергаменты без разбору хватаю, и в Ставку. То есть, в штаб организации Вальпургиевых рыцарей – совершенно легальный, выборы вот-вот на носу. Разобрались с авралом. Потом я немного расслабился. Дальше картинка. Милорд – лично, представьте себе, - водит по нашему штабу какую-то министерскую шишку. Вот, такие мы мирные, такие мы хорошие. Здесь у нас наглядная агитация, здесь дискуссионный клуб. А здесь, изволите видеть, военно-спортивная секция для юношества. Трудных подростков из чистокровных семей берем под патронаж и учим здоровому образу жизни, ну, и патриотизму по ходу немножко. Открывает дверь. А там на столе сидит слегка бухой Долохов в маггловском камуфляже. Меланхолически прихлебывает из фляжки огневиски и методично ступефаит мишень с наколдованной мордой Скримжера. А на столе перед ним – штабная карта в масштабе десять миль на дюйм с планом вторжения на территорию дружественного государства. Люциус рассмеялся. Тихо и устало. - Отец вам завидовал, Антонин, - проговорил он, - Вашей свободе. Вы знали? Тони покачал головой. - Под конец он… Он очень осуждал меня, короче говоря, за то, что я не пошел по его стопам. Не дал продолжения роду и все такое. - Вам ведь не поздно, - Люциус прикрыл глаза. Он явно устал. - Будет не поздно, - Долохов поднялся под ненавидящим взглядом Снейпа, - Когда победим. Окончательно. Вот-вот уже. - И вот тогда мне понадобится ваша авада, - Малфой смотрит из-под ресниц. - Я вас на крайняк лучше к себе под Орел заберу, - шутит Тони, - хотели грифов разводить на пару? Донцов не желаете ли? Люциус насмешливо морщится. - Рыжие. Буйные. Сильные, впрочем, и преданные. Селекционной случке сопротивляются. Под седлом строптивы, для охотника в корпусе широковаты, к гонкам равнодушны. Зато летают очень высоко и быстро, и крайне привязаны к постоянному седоку. Хороши или под бойцом – но тогда под одним, как личная собственность – или под разведчиком. По-моему, для мирного времени это кошмар, а не порода. Кому их продавать, Антонин – аврорату? Так тамошним грязнокровкам с подобной мощью не совладать. - А если, как вы, на крыло по-карпатски ставить? – щурится Тони, - Никто еще вроде не пробовал. Прикиньте, такая силища, темперамент, прирожденный защитник, а послушный будет как ваши беляночки. - Вынужден прервать вашу профессиональную беседу, - неожиданно вмешивается Снейп, - Люци, изволь выпить сонное зелье. Мистер Долохов, вы здесь сейчас совершенно лишний. Чем быстрее он заснет, тем лучше. Тони ретируется. Он всегда послушно ретируется по первому требованию. Но смешной бесенок, с некоторых пор поселившийся внутри, каждый раз заставляет дождаться, пока Снейп попросит. Пока не выдержит этого их интимного – напрочь лишенного сексуального оттенка, впрочем – тона, и скажет, что пора уступить место.
Светлана_Ст: Кстати говоря, гиппогрифоводство в Британии обречено на упадок, кто бы ни победил. Победят Светлые - начнется быстрая капитализация экономики, аристократы разорятся, а упромышленников в эпоху развивающегося капитализма на всякие игрушки не останется ни времени, ни сил, а в целом гиппогрифы бесполезны. Победят Темные - лмбо тоже начнется капитализация экономики, только другими людьми, но с теми же последствиями, либо рано или поздно не устроивших реформы Темных свергнут и опять же начнется капитализация экономики... Так что гиппогрифы, увы и ах, в любом случае разделят участь магловских лошадей.
Маринка: с тем с непринужденным кокетством, которое, кажется, распространялось едва ли не на весь род человеческий Люциус Пандемос. Все его хочут Так вот он как на выборах победил! Дуры бабы проголосовали...
http: Светлана_Ст Как средство передвижения грифы уже в эпоху Гарри непохоже, чтобы были особо популярны. Но Люц же породистых разводит. Знаете, как сейчас процветает элитное коневодство? Именно потому, что это не массовое средство передвижения, а бизнес дорогих игрушек для богатых - оно сверхприбыльно. То-то Люциус и перестраивает отцовские грифятни: у деда и отца было массовое производство ездовых грифов, а Люц выводит красивую породу и занимается такой выездкой, чтобы любой необученный лопух мог с первого раза сесть в седло. Маринка Ото ж! Лучшая агитация за Люца - его портрет. :)
Светлана_Ст: http, УРРАААА! А то мне было так жалко несчастных птичек! Интересно, почему у всех "экономистов" (я, напр., о существовании Ракуган и ее фиков узнала, уже когда своего Лютика придумала) Малфои - непременно дельцы? Я, напр., считаю, что для настоящих аристократов они слишком выпендриваются. А почему Вы именно так Лютика видите?
http: Светлана_Ст Имхо, Люц единственный персонаж эпопеи, который систематически демонстрирует деловые качества. Он умело общается с прессой, непрерывно чего-то там лоббирует в министерстве, крутит попечительским советом. Там много ключей, на самом деле. Ну, вот к примеру. Про него говорят, что он лоббирует законы в своих интересах. Нужно очень крупный бизнес, чтобы имело смысл лоббирование специальных законов, а не подкуп отдельных чиновников.
http: Снейп Мое появление в Ставке с известием, что Поттер явился в Хогвартс, на удивление никого не застало врасплох. Я появился в разгаре большого совещания, и Лорд даже не позволил мне удалиться с ним в кабинет. Он выглядел втрое бледнее обычного – почти синеватая кожа, горящие глаза. Но голос его был таким же сдержанным, как обычно.читать дальше - Говори при всех, - холодно и спокойно потребовал он, и я в двух словах обрисовал картину. Поттер в Школе, я вынужден был бежать, потому, что возможности задержать его у меня не было - его защищали четверо. Возможно, я смог бы его убить, но это запрещено. - Поттер в Хогвартсе. Прекрасно. Мы тоже готовы, - Темный Лорд поднялся, но почти сразу сел обратно в кресло. Мне показалось, что он стоит с трудом, - Антонин, поднимай людей, мы выступаем утром. Никто, - Лорд обвел соратников взглядом, - Никто, кроме тех, кому я разрешу это сейчас, не выйдет из Ставки и не отправит ни одной совы до самого начала штурма. Яксли. Мне нужны все, кто сейчас находится в Лондоне. Все, кто способен носить оружие, вплоть до министра. Включая тех, кто разбирается сейчас со вчерашним погромом в Грингготсе. Расследование мне больше не нужно, я и так знаю, что произошло. Итак, все боеспособные должны быть к семи утра на сборном пункте, который ты знаешь. Белла, теперь ты. Группы, которые сейчас в поле, вне зависимости от важности задач должны оказаться в Ставке к вечеру. Яксли и Белла поклонились и вышли. Остальные молчали, ожидая дальнейших приказаний. По моей спине полз холодный пот. Я знал, что мальчишка должен сразиться с Темным Лордом, но об этой части плана Альбус мне ничего не сказал. Штурм. Школа. Война лоб в лоб – там, где находятся мои ученики. Все дети. - Тимоти, - продолжил Темный Лорд, - как ты думаешь, как быстро верхушка Ордена Феникса узнает о наших планах, когда Яксли начнет поднимать верных людей в аврорате? - Через три часа, - не задумываясь бухнул Эйвери, - Министерство течет, мой Лорд. - А вести из Хогвартса они, полагаю, уже получили, - продолжил Лорд, - ты так и не смог навести там порядок, Северус, - его глаза сверкнули угрозой, но тон остался прежним. Он как будто боялся позволить себе любые эмоции сейчас, - Ничего, когда Замок падет, я займусь этим сам. Что ж… надеюсь, они сумеют сложить два и два. Надеюсь, хотя бы главные из них успеют добраться до Школы – не хотелось бы выковыривать их потом из нор по частям. - Всех не отмобилизуют, - вмешался Долохов, - Но и Кингсли и Люпина мы там, думаю, повстречаем, мой Лорд. - Люпин. Оборотень, породнившийся с Блэками, - Волдеморт едва заметно улыбнулся, - О его смерти я буду особенно рад узнать. - Дадим ориентировку, - кивнул тот. - Нет. Ты не понял, Тони, - Лорд не пошевельнулся, лишь глаза блеснули, - Я подарил тебе одну жизнь недавно. Я хотел бы получить взамен эту. От тебя. - Вы ее получите, мой Лорд, - не задумываясь, коротко ответил Долохов. Смехотворный балаган. Темная магия, чистая кровь, вассальная верность. Я купился на сомнительную красоту этих игр, когда мне было семнадцать, и горько пожалел уже через год. Люди, сидевшие за этим столом, посвятили этой игре жизнь. Свою собственную – и многие из них по доброй сотне чужих. Завтра им предстояло в лучшем случае умереть, и я не испытывал ничего, кроме мрачного удовлетворения, что их игры подходят к концу. Цена уже не казалась мне чрезмерной. - Караулы в Ставке утром снять, - продолжает отдавать приказы Лорд, - мне нужны все силы. Всех, кто сейчас в подвалах, уничтожить, их некому будет охранять. Разве что…, - мое лицо каменеет, я ничего не вижу вокруг и не слышу, кроме лихорадочного стука крови в ушах, я всеми силами держу ментальный экран, впрочем, Лорд смотрит не на меня, - Пожалуй, я все-таки подарю Люциусу такой же шанс, какой дал его сыну и Белле. Он может попробовать добыть себе палочку. Антонин, распорядись, чтобы их выпустили обоих. И эльфов тоже. Малфоевские эльфы нам пригодятся сегодня ночью, здесь будет многолюдно как никогда. - Мой Лорд, - Долохов, не стесняясь публики, поднимается, подходит и преклоняет колено; хоть по моей спине и ползут снова капельки липкого пота, я все равно не могу сдержать усмешки – этот старый осел действительно взволнован, - Я не знаю, как благодарить вас. - Я делаю это не для тебя, с чего ты взял, Тони, - Лорд улыбается почти по-человечески, - И думаешь, сам Люциус Малфой будет благодарен мне за эту возможность так же, как ты? Долохов молчит, наклонив голову. Лорд поднимается, так и оставляя его стоять на коленях. - Надеюсь, каждый знает, чем ему надлежит заняться сейчас. Антонин, принимай командование. Я буду у себя. Он ровной походкой направляется к своим покоям. Тимоти Эйвери уже раскладывает по столу какие-то карты и бумаги. Мальсибер, Трэверс, Гойл и прочие невоенные расходятся. Я тоже направляюсь к выходу. - Северус, - Долохов догоняет меня у входа; это первый раз, что он ни с того, ни с сего обратился ко мне по имени; он говорит очень тихо, - Пароль от подземелий «Хвосторога», и я вас ни в чем больше до утра не задействую. Он поворачивается прочь раньше, чем я успеваю ответить, хотя бы кивнуть, и три лохматых головы – Долохов, Розье, Эйвери – склоняются над картами. Они чем-то неуловимо похожи. Может быть, тем, что завтра они умрут. В лучшем случае. Я спускаюсь в подземелья. Трем экс-аврорам, запертым сейчас в главной темнице – очередная добыча охотников – я ничем не могу помочь. Да если бы и мог – вряд ли я потратил бы на это хоть минуту. Дверь камеры покорно открывается передо мной, и я сообщаю: - Все, вы свободны. Можете выходить. Эльфы будут расстреножены, я думаю, в ближайший час или два. Цисс сжимает руки под подбородком. Люциус поднимает голову – он опять валяется. Больше от вялости из-за снотворных, и от отчаяния – но он почти не встает сейчас. - Север, а почему, собственно, ты…, - он осекается, - что случилось? Он медленно поднимается, поправляет волосы, выпрямляется. - Случилось то, - гораздо более желчно, чем хотел бы, говорю я, - что на завтра назначен штурм Хогвартса. Да, вот прямо так со всеми детьми внутри. И мистер Долохов сейчас слишком занят планированием этой операции, чтобы лично приветствовать твое освобождение. Так что тебе придется удовлетвориться мной в качестве вестника свободы, Люци. - Значит штурм Хогвартса, - медленно произносит Люциус. Он сомнамбулой выходит из камеры и, пошатываясь, начинает подниматься по ступеням; Нарцисса молча идет следом, а я последний, готовый подхватить, - И зачем же я понадобился Лорду? - Я думаю, он полагает, что твоему сыну гораздо лучше будет иметь отца, павшего смертью храбрых в бою за своего повелителя, чем отца, заморенного в темнице по приказу этого повелителя. И для самого мальчика лучше, и для общего дела тоже. Я безжалостен, но не до конца; я хотя бы не сказал ему, что в бой он так и пойдет без палочки. Эта новость подождет до утра. Я вызываю двух эльфов – пока еще не малфоевских, из новых – и спускаюсь в лабораторию. Мне нужны два таких зелья, которых я из осторожности не хотел носить с собой заранее. Зелья занимают меньше часа. Достаточно, надеюсь, чтобы с помощью эльфов привести себя в порядок. Еще полчаса занимает отделаться от расспросов Нарциссы. Последний раз, когда я видел ее драгоценного сыночка, он был в Хогвартсе – прибыл пару недель назад, не иначе, как с заданием шпионить за мной же – в добром здравии и в обычном своем истерически-заносчивом настроении. Обучал шестикурсников каким-то полузаконным боевым приемам из арсенала Первой Базы, а на мое замечание ответил, что Повелитель нуждается в чистокровных кадрах, а командир Боевой группы одобряет, когда старшие патронируют младших. Палочка у него при этом была все еще маменькина – хоть и с парой зарубок на рукоятке. Я оставляю несколько зелий на столике – все, что могу сейчас для нее сделать – и откланиваюсь. И еще топчусь перед знакомой дверью люцевых личных покоев, как какой-то школьник, пока дверь не открывается сама. - Входи, Север, - спокойно предлагает Люц; он поднялся, чтобы открыть дверь, а теперь снова опускается в глубокое кресло, - Ты забыл, я в своем доме. Как только ты оказался у двери, эльф доложил мне, что кто-то идет. Он щелкает пальцами, отпуская ушастое создание. - Надеюсь, у тебя хватило ума ничего не есть и не пить вина? – желчно интересуюсь я. - Не ел и не пил, господин целитель, - отвечает он чуть иронически, - Только принял ванну и немного привел волосы в порядок. На нем легкие домашние брюки и кремово-белая шелковая рубашка, расстегнутая на груди чуть ли не на целую треть. В комнате жарко натоплено и он, кажется, наслаждается теплом. Огнем камина. Его волосы распущены, над ними только что потрудился эльф. Глаза полуприкрыты – устал. Я ставлю на стол пузырьки с зельями. - Я держал тебя под седативными и снотворными, Люци, - признаюсь я, - Мне показалось, что в таком состоянии ты меньше провоцируешь нашего повелителя на… что бы то ни было, что он чувствует в твой адрес. - А теперь говоришь…, - тихо констатирует он, - Значит, ты полагаешь, что ни тебе, ни мне завтрашнего дня не пережить? - Ты в этом не виноват – ты даже не знал, - спокойно отвечаю я, - Что до меня…, - то я не переживу, конечно; вот только знать об этом тебе не положено, Люци; а главное – не переживет наш Лорд, я надеюсь, - Что до меня, то я слишком полезен ему сейчас, чтобы выбросить меня на помойку за попытку чуть облегчить жизнь старому другу. Тем более, что был приказ сохранить тебя живым, а теперь, как видишь, его гнев прошел. - Не думаю, - задумчиво произносит Люциус, - твоя первая версия кажется мне более вероятной. Впрочем… неважно. Ты пришел дать мне зелий? Я выставляю на стол флаконы. - Это каждые четыре часа, когда не спишь. Лошадиные дозы укрепляющего, ничего больше. Это сегодня на ночь – снимет эффекты подавляющих зелий и даст тебе выспаться. Это утром сразу, как только проснешься. Уберет все снотворное и прочую дрянь из твоей крови, как не было. Может быть, ты и не в лучшей своей форме, Люци, но далеко не та спящая красавица, какой чувствуешь себя сейчас. Если у тебя есть дела, которые ты хочешь сделать до выступления – переписать на меня завещание, или, скажем, написать письмо сыну – то можешь принять заранее, но тогда спокойного сна у тебя может и не быть. Новую дозу снотворного не дам. Да, еще. Стимулятор. Просто возьми с собой на всякий случай, вдруг пригодится. Заживляющее. Яд. Мгновенного действия. И антидот. Почти универсальный. Люциус задумчиво крутит в пальцах утренний флакон – тот, что должен пробудить его к жизни. Внимательно читает этикетку, свинчивает крышечку и делает глоток. Потом второй. Закидывает голову и закрывает глаза. Сейчас он должен очень быстро почувствовать себя совсем по-новому. Он сглатывает – кадык перекатывается под полупрозрачной кожей, и у меня все переворачивается внутри. Улыбается, как будто может видеть меня через пергаментно-тонкие веки. Слегка перебирает пальцами – привыкает к ощущениям. Это длится минут пять, или больше – время, когда он сидит молча, прислушиваясь к самому себе, а я – я могу смотреть. Потом он открывает глаза и тоже смотрит. - Значит, в эту апатию, - он вдыхает сквозь зубы и резко выдыхает, - значит, в это состояние безвольной куклы загнал меня не он, а ты. А я, признаться, думал, что он меня сломал все же. Довел до состояния когда какой-то…, - он осекается, не закончив фразу, и я не понимаю, что он хотел сказать, - До состояния, когда мне в лицо бросают оскорбления, а я не в силах ощутить ни гнева, ни стыда, ни боли. - В какое состояние вгонял тебя он, я видел, - холодно отвечаю я. Претензия мне непонятна, - Ты не выжил бы, Люци. Он впадал в неистовство при виде твоего унижения. Прости, но – при виде твоего страха. Кому, как тебе не понять? Он вспыхивает, но почти сразу гнев улетучивается. Мгновенное – без перехода – спокойствие. Не ледяное, самое обычное. Раньше он так не умел. - Я знаю, что ты хотел как лучше, Север, - примирительно произносит он, - не твоя вина, что ты вырос у магглов. Что ж… благодарю за зелья. Должны ли мы обсудить что-то еще? Я поднимаюсь. В какую-то секунду почти уже делаю шаг к двери. И вместо этого шагаю к нему. Сегодня последний день. Чем бы ни закончился завтрашний – другого уже не будет. - Да, - говорю я, мгновенно задыхаясь от подкатившего желания. А потом просто опускаюсь на колени. У меня кружится голова, потому, что он расставляет ноги, подпуская меня ближе, и я подаюсь вперед, оказываюсь между его ног, одну за другой расстегиваю пуговицы ширинки. Привычки не изменились – под домашнее, да и вообще при всяком удобном случае, белья Люци не носит. Я раньше думал, что это такой особый эротический шик, воплощение соблазна. На самом деле, конечно, просто чересчур деликатная кожа, тело, чувствительное к каждому лишнему сдавливанию, к лишнему слою ткани. Он совсем не возбужден, нисколько, и я даже рад этому, потому, что это дает мне возможность поцеловать, даже несколько раз поцеловать нежнейшее и тайное, прежде чем начать вылизывать, заводить, добиваться эрекции. Люц сидит в кресле, до предела расставив ноги, почти неподвижно, только чуть сполз вперед, давая мне лучший доступ, и одобрительно постанывает, когда мои ласки достигают цели. Его руки так и покоятся на подлокотниках кресла, пальцы свисают – бессознательно изящно, как все у него – и ко мне он не прикасается. Не надо – мне вполне достаточно того, что я раз за разом вбираю в себя его плоть, что могу целовать и вылизывать там вокруг, куда только позволяет дотянуться несказанно мешающая мне сейчас ткань, или через нее – внутреннюю сторону бедер, и, чуть задрав рубашку – живот, языком в пупок, и снова и снова ртом вдоль вставшего члена, а потом впускать его внутрь и ласкать внутри… Я задыхаюсь все сильнее, и почти упускаю момент, когда он стонет чуть громче и его рука все же оказывается в моих волосах, проводит по шее сзади. Лишь для того, чтобы рвануть меня кверху. Он и сам поднимается, на миг отстраняется, лишая меня своего тепла, широкие серые брюки скользят вниз, а еще через секунду я оказываюсь в жестком захвате – его пальцы сгребли мои волосы и он, заставив меня принять удобную ему позу, стоя ебет мой рот. По-другому не назовешь – он дает мне двигаться ровно настолько, насколько ему этого хочется, только подчиняясь его руке, а сам… вбивается глубоко, в самую глотку с каждым движением, и я, вместо того, чтобы попытаться освободиться, глотнуть воздуха, избавиться от боли, только обхватываю его бедра и помогаю, и с силой глажу ягодицы, и как животное жмусь к его ногам. Мой собственный член напряжен так, что это почти больно, и я с ужасом думаю, что через несколько секунд все закончится, и он так и не даст мне разрядки. Я трусь о его колени и дергаюсь, у меня вырываются стоны, вибрируя вокруг его члена, который раз за разом яростно врывается в мое горло. Он останавливается неожиданно и почти отбрасывает меня прочь. Подходит, склоняется, и спрашивает на ухо, тихо: - Так чего же ты хочешь? Я хочу… Мерлин, Мерлин, Мерлин. Я хочу просыпаться рядом с ним в постели. Не день, не два, всегда. Я хочу раздеть его целиком, и раздеться сам, и вылизать, поцеловать, заласкать губами каждую клеточку его тела, каждую. Я хочу носить его ошейник, магический, невидимый, или такой, какой я видел однажды в его дурацкой коллекции – маггловский, из жесткой кожи, с именем хозяина на желтой бляшке. Вот просто носить, под высоким воротником моего сюртука – всегда. Я хочу совершенно несбыточного – лечь с ним в постель, по-настоящему, под одеяло, и быть с ним всю ночь, и целоваться между приступами страсти, и шептаться, и просить прощения, и говорить о своей любви. Да, и прощения я безумно хочу попросить тоже. За весь последний нелепый год и за всю дурацкую жизнь. - Трахни меня, - вырывается само, мимо всего этого вихря эмоций и мыслей. Он шепчет дивестио, обнажая меня целиком – это у него прекрасно выходит и без палочки, мы давно научились этим маленьким трюкам – пригибает мою голову к полу и делает то, о чем я попросил. Я тянусь за палочкой, чтобы наложить заглушающие, это последнее, что я еще помню, прежде, чем закричать, как зверь, не сдерживаясь, во весь голос. - Ты этого хотел? – спрашивает он в самом разгаре, сам задыхаясь, - и это вместо его того, обычного «ты мой». Нет, нет, не этого, другого, нет, или да – потому, что я умираю и возрождаюсь, движение за движением, или нет, потому, что я хотел большего, неизмеримо большего, или да, да, да, потому, что я умру, если он остановится, а он непременно остановится и отшвырнет меня, если я посмею сказать нет. Он кончает в меня, и безжалостно сжимает мой член у основания, так и не давая получить разрядку. - Что? – повторяет он, переводя дыхание; голос чуть хриплый, тихий, с неуловимой долей угрозы, - ты этого хотел? Этого? Весь этот год – этого? Нет, Люци, не весь. Несколько месяцев назад я так же хотел твоего сына. И получал от него то, что хотел. Если я скажу ему это, он меня убьет. Просто убьет. А может быть, не сразу … может быть, я смогу получить еще хоть крошку того, что мне так от него нужно. Его гнева, его страсти, его эмоций. Я задыхаюсь и молчу. Люци, пожалуйста. Я не могу сейчас молить вслух, я недостоин. - Ты маленький предатель, полукровка, - он почти мурлыкает мне в ухо, и, наконец-то, его пальцы сжимаются вокруг моего члена иначе – поглаживая, дразня. Слишком легко поглаживая для моего возбуждения. Я откидываю голову ему на плечо, и пытаюсь двигаться навстречу, кладу руку поверх его пальцев, - Не трогать, - произносит он строго, и я послушно убираю руку. Он продолжает жестокую и нежную игру, теперь одними подушечками, вдоль вздувшихся до предела вен, кончиком перепачканного смазкой пальца по головке, - Ты не испугался постигшей меня опалы, нет, - голос так и вибрирует у моего уха, - ты не из трусливых. Ты просто поверил, что меня можно сломать. Отвернулся, чтобы не видеть. Ты просто решил, что меня больше нет. Меня – такого, каким я нужен тебе. А я нужен тебе, Север. Тебе всегда нужно кому-то служить. Быть чьим-то. Какая жалость, что сам ты, такой как есть, никому не нужен. Он, наконец-то, сжимает мой член как следует, и другой рукой прижимает меня к своей груди всего, целиком, лаская, целуя в шею, помогая кончить. Я хотел бы сказать, что мой последний оргазм был ослепительным, ошарашивающим… но он просто был сладким. Сладким и невыносимо нежным – у него в руках, почти что у него на руках. Меня трясет, я подношу к губам его ладонь, и он не мешает, дает мне время. Я тяну эти секунды, сколько могу, и все-таки, я должен ответить и на слова тоже. Я просто хочу сказать – Люци, прости. Но не успеваю. Я поворачиваюсь и заглядываю ему в глаза. Там нет гнева. Нет той великолепной ярости, что снова и снова швыряла меня к его ногам. Но нет и любви. Там разочарование и презрение. - Одевайся, Север, - без всякой злости говорит он. Он наблюдает за мной, снова глубоко откинувшись в кресле, поверх переплетенных пальцев. Я смотрю, пытаясь запомнить навсегда. На те часы, что мне остались. Вольготно вытянутые и скрещенные в лодыжках ноги, расслабленная поза, невыносимо белые пальцы рук сплетены перед подбородком, и внимательный взгляд его глаз – в упор. - Если бы ты разлюбил меня, я бы тебя простил, Север, - холодно произносит он, когда я уже совершенно одет, - Я, может быть, даже ревновал бы. Но ты ведь не разлюбил. У меня нет палочки, а у тебя есть, но ты… Я делаю единственное, что могу сейчас сделать, чтобы не уходить. Достаю свою палочку и протягиваю ему – рукояткой вперед. В какой-то момент у меня ощущение, что он просто сейчас сломает ее через колено. Но Малфой усмехается и встает. - И что мне делать с этой деревяшкой, Северус? – спрашивает он своим прежним ледяным тоном, - Выпороть тебя ею? Хочешь? – он возвращает мне палочку и приближается, совсем вплотную, глаза к глазам, - Вижу, что хочешь. Но у меня есть для тебя идея получше, - он сокращает дистанцию до нуля и долго, медленно целует меня в губы. А потом легонько подталкивает к двери, - Убирайся.
how: Ну чтож для Севера все долги оплачены, все нити оборваны... Он подготовился к развязке и ему больше не на что и не на кого оглядываться...
http: how А Люциус думает, что это он смертник.
Маринка: Какая грусть... http, Люциусу позже Вы возвращаете все утраченное. А Северусу? Только морально-мазохическое? И еще. Люциус уже назвал Лорда "грязнокровкой". После он ждет смерти. После конца он думает, что все самое плохое уже кончилось, и тут Долохов раз за разом повторяет, что надо возвращать Лорда. Зачем Люциусу возвращать зеленого мутанта? И если он политик а Долохов простой рубака, почему Люциус... ну, не объяснит, а как бы внушит, сформирует у Долохова убежденность в том, что зеленый нафиг не нужен? И еще. Там дальше должна быть раздирающая сцена, когда Люциус отправит Северуса на сьедение к Лорду. Трепещу заранее... Тут некстати вспомнила "Тараканище" Маршака. Ржу как дура. Они все по гроб жизни должны быть воробью благодарны, а не...
http: Маринка Вы про "После седьмой"? Так Долохов же его прижал вначале. А потом Люциусу было не до внушений: сначала он в депрессии, и не те у них отношения, чтобы давать Долохову политические советы; а потом, когда Люц оказывается политическим представителем сопротивления, Долохов уже и сам о воскрешении Лорда помалкивает, у него приоритеты сменились. Что видит Люциус в Гойл-тауэре? Что Долохов изо всех сил пытается вырулить на почетный мир с Кингсли, не допустить бесконтрольного террора и вывести своих из подполья. А что сам Тони планирует после этого, скинув с себя ответственность за людей, опять вписаться за Лорда, он не знает - тот с ним не делится своими планами. Один раз сказал про ситуацию со Старшей и т.д. и больше этого вопроса не поднимал. Люциус уверен, что Долохову и самому не до того. Так и уверен до самого последнего эпизода с камнем.
Маринка: А все равно, если Долохов вменяем, если они уже прогибают мир под себя, Лорд ему зачем? В качестве ядреной бомбы о голове и четырех конечностях? Иметь у себя самое страшное и всех напугать? Простите, что о "После седьмой", но там темы закрыты... А сюжет Ваш далеко не закрыт.
http: Маринка Вассальная клятва у Долохова. Он к этому серьезно относится. У него приоритеты уже поменялись там в финале - но мозгами он этого еще не понял. Именно поэтому идет до конца. Но и - именно поэтому выходит к нему вовсе не Лорд. В "После седьмой - десять лет спустя" он уже совсем иначе к Тому относится. Было время расставить мозги на место.
http: Долохов Часам к трем ночи нерешенных вопросов накопилась такая прорва, что Долохов понял – придется беспокоить Лорда. В первую очередь, отряд, посланный неделю назад охранять драконятник в окрестностях Глазго, в ответ на приказ явиться прислал одного человека с сообщением – если снять сейчас охрану, огнедышащие птички запросто могут вырваться и отправиться охотиться в маггловский город. Драконологи загорали в кутузке по подозрению в дилетантской попытке спланировать воздушный налет на местный аврорат – с тем же, скорее всего, результатом – и надо было либо выпускать их, рискуя получить в тылу партизанский отряд, состоящий из десятка кретинов, семи венгерских хвосторог и трех норвежских риджбеков, или оставлять там чуть ли не всех своих, кто хоть что-то понимал в кожекрылых. Гарантий, что на стороне противника не окажется ни одного дракона, не было – кто-то из Уизли был по этой части, да и из Гриннготса вчера угнали одного с завидной лихостью. Решение было политическим, и Мальсибер, тем более в отсутствие Яксли, брать на себя ответственность наотрез отказался.читать дальше Далее, из-за того же Гриннготса аж сразу пять бойцов были без палочек – сожгли, пытаясь навести порядок в ячейках, потеряли при прорыве дракона. Конфискат из Лондона доставить не успевали – ответственных за это дело людей молодчики Яксли уже сорвали на мобилизационный пункт, оттуда на сборный, и быстро разыскать их в тамошнем бардаке не представлялось возможным. Долохов с матом распорядился найти где угодно и к утру доставить конфискованные палочки прямо к временной Ставке у визжащей Хижины, но проблему это не решало– ребятам нужно было хотя бы несколько часов, чтобы приручить чужие, незнакомые инструменты к руке. Несколько палочек хранились в сейфе у Лорда. Беллатрикс вбила себе в голову, что ей совершенно необходимо возглавить авангард и «искупить кровью» что-то там, о чем Милорд, по глубокому убеждению Долохова, уже месяца два, как думать забыл. Перекраивать под капризы первой леди магической Британии штатные расписания в последнюю ночь Тони все с тем же матом, лишь чуть более тщательно следя, чтобы между русских идиом не затесалась ненароком английская – как хорошо, когда никто не понимает твои ругательства, Мерлин мой – наотрез отказался. Теперь Белл, обычно хладнокровная и собранная перед боем, вместо помощи путалась под ногами и несла какую-то пургу про фамильные проблемы Блэков и про то, как ее до сих пор не до конца слушается особняк. Отвлечь ее каким-нибудь заданием мог только сам Лорд, а Беллатрикс Лестранж в аффекте – это последнее, что Долохов хотел видеть на поле боя в момент тщательно, по этапам, спланированного штурма. Яксли втихаря, пока повелитель отдыхает, пытался выбить хоть сколько-то сил на охрану правительственных объектов, и был, в сущности, прав – сам Долохов под шумок генерального сражения, зная, что противник стягивает все силы в одну точку, вмазать компактными штурмовыми группами по Министерству и центральному Аврорату на месте Кингсли точно не преминул бы. Это оказалось последней каплей – дело серьезное. Короче, за четыре часа до начала операции, Тони, чертыхнувшись, отправился к Лорду. Он постучал и произнес пароль «для своих», но ему никто не ответил. После гибели Петтигрю Темный Лорд так и не удосужился обзавестись личным адъютантом. Он далеко не все время пребывал в Ставке, иногда выдергивал подежурить кого-то пообразованнее из относительно молодых, или кого-то, к кому хотел приглядеться поближе, иногда пользовался услугами Беллы. Тони очень сильно подозревал, что дело тут было не в беспечности – Том, кажется, просто не хотел больше, чтобы кто-то наблюдал его вблизи день ото дня. Его странное состояние и так с каждым днем становилось все более заметным – прекратились даже вспышки гнева, как будто Темный Лорд берег силы, или опасался не справиться с выбросом магии. Давно ожидаемый приказ о штурме прозвучал облегчением. Скоро все закончится. И для Повелителя тоже. Ответа на стук так и не последовало, и Долохов воспользовался привилегией, о которой не вспоминал так давно, что уже забыл о ее существовании – назвал другой пароль, позволявший попросту разблокировать дверь кабинета. Он на секунду остановился, раздумывая, постучать ли самому в спальню Лорда, рискуя нарваться на злобную со сна Нагини, или послать сигнал через метку – что тоже через одну дверь выглядело несколько глуповато. Однако, дежурный в кабинете был. Просто дрых беззастенчиво, на узком диване у шкафчика с зельями, так, как спят предельно измотанные люди – в той позе, в которой свалился, с беззащитным, почти жалобным выражением на лице; пил этот сон, как воду. Это был его ночной гость – или кто-то под той же обороткой, но почему-то Тони сразу же отбросил эту мысль, какой-то интуицией чувствуя, что тот самый. Вместо того, чтобы поднять охламона, посмевшего задрыхнуть на дежурстве у самого Повелителя, грубым толчком и замечанием, Долохов вдруг присел на корточки у изголовья, и осторожно толкнул того в плечо. Темные глаза мгновенно открылись. - Тони, - без улыбки произнес тот, узнавая, и сразу же обвил шею руками, как будто находился в его собственной постели, а не в кабинете величайшего мага современности накануне решающей битвы. - Значит, ты тоже здесь, - Долохов на секунду прижал его к себе, зарылся носом и губами в мягкие волосы, - Я тебя искать хотел. Но побоялся. Хрен его знает… ты, вон, даже у Лорда в кабинете под обороткой. Правильно, наверное, побоялся, да? - Полежи со мной, - пробормотал тот, притягивая, обнимая, сразу же подставляя лицо. Вот так, без объяснений, без требования извинений, как ни в чем не бывало. Тони не отстранился, но и не подался. - С ума сошел? – хмыкнул он, - Ты соображаешь, где находишься, вообще? Ты чего дрыхнешь на таком дежурстве, жить надоело? Долохов чуть подался назад, не разжимая объятий, заставляя того приподняться, усадил почти силой. - Слушай, - произнес он, - мне надо видеть Лорда. Срочно. Куча дел всяких, которые без него никак. Разбудишь? Он прижал горячую руку любовника к щеке и заглянул в глаза снизу вверх. Поцеловал ладонь. - Ну, давай, просыпайся, дорогой мой, - тихо, но настойчиво произнес Тони. - Лорда… не будет, - темные глаза с расширенными зрачками обвели кабинет, остановились на настенных часах старинной работы, - Еще часа полтора по крайней мере точно, - он откинулся назад, на кожаную подушку, предназначенную вовсе не для сна, и шепнул заклинание, совсем ненамного расширяя ложе; потянул к себе. Долохов вдруг почувствовал, что спорить невозможно. Вытянулся рядом, с ужасом представляя, что будет, если войдет Темный Лорд и увидит его в подобном положении. То есть, авада вряд ли – но презрительная насмешка Тома была бы как бы еще и не больнее. Хорошо. Десять минут. - Тони…, - пробормотал тот, устраиваясь в объятиях. Тони послушно обнял крепче, прижимая к себе. И ладонь на макушку, поглаживая, лаская. И губами вниз от виска, по краю щеки, по шее. Тот не издал ни звука, только впечатался плотнее в чужое, более сильное и крепкое, тело и замер, не разжимая объятий. Долохов почувствовал, что задыхается. Это был, наверное, его тайный фетиш, то, на что он велся всегда и неизменно – чувствовать себя нужным. Чувствовать, как об тебя греются, впитывают твою жизнь и силу. Защищать и оберегать. - Слушай, - хрипло прошептал он, - Только больше не исчезай, ладно? Ты…понимаешь, я не знаю. Я не могу сказать «люблю» человеку, которого видел только под обороткой и в койке. Но я смертельно хочу узнать тебя настоящим. И полюбить. Можно? - Нельзя, Тони, - прошептал в ответ тот, - Невозможно. Да и не нужно. Долохов бросил гадать. Гадать не было времени. Не было времени вообще ни на что. Только медленно гладить всего, от макушки до ягодиц, только блуждать губами по лицу и шее, ловить ответную дрожь, припадать к губам. Даже под обороткой было видно, что тот смертельно устал, что он слаб и, видимо, очень болен. Тони, сам до конца не понимая, что – и, главное, где! – он делает, расстегнул темную легкую мантию, пустил ладони в путешествие по обнаженной спине любовника, губы – по груди и плечам. Тот почти даже не выгибался навстречу, просто бессильно принимал ласку, захлебывался дыханием и легонько поглаживал долоховские волосы и спину. Тони вдруг пронзило бредовое чувство узнавания. Вот так же точно – легко и как бы бессознательно – прикоснулся к его волосам сегодня в зале совещаний – Темный Лорд. Когда он благодарил за Малфоя. Долохов приподнялся и заглянул в глаза любовника. - Мне пофиг, - сказал он коротко. И прильнул к губам, не закрывая глаз, полностью – сам – раскрываясь легилеменции, грея ладонями плечи, укрывая собой целиком. - Глупости думаешь, Тони, - прошептал его любовник, тоже забираясь ладонями под мантию, чуть царапая ногтями спину, - Темному Лорду не нужна ничья любовь. - Я знаю, - Долохов прикоснулся губами к его векам, на секунду прерывая мысленный контакт, - А тебе нужна? - Я фантом, - тот вдруг пробежался кончиками пальцев по его лицу, впервые не заводя, а просто лаская, - глоток зелья и клочок чужой души. Это не просто оборотка, Тони. - Что нужно сделать, чтобы удержать тебя? – Долохов повернулся на спину, давая любовнику возможность распластаться сверху. Он держал сознание до конца открытым, впуская – как впускают чужой язык или член, чтобы ласкать там, внутри. - Сначала ты знаешь, - задумчиво сказал тот, - убрать Поттера. А потом… потом не позволить Темному Лорду убить меня. Вернее… Отсечь меня и заточить. Однажды ему это уже удалось. Давно, очень давно. Впрочем, - тот улыбнулся, - я думаю, он убьет тебя первым. Прямо сейчас. Тони убрал руки за голову. - Валяй, - равнодушно сказал он, - Обливиэйт подойдет тоже. Темные глаза вдруг оказались рядом. Совсем рядом. Вгляделись в самую глубь. - Кто из нас безумен, Тони? – прошептал тот, кого теперь окончательно непонятно было, как называть. - Ты смысл моей жизни, - так же тихо ответил Долохов, - Всегда им был. Если чего-то не хватало, то…, - он не договорил, - Мне все равно, в какой форме ты возьмешь мою жизнь. Если тебе нужнее моя смерть, чем мое служение, Том… И… чем все, что я чувствую к тебе – такому. К той твоей части, которую ты отверг, а теперь вернул, не знаю уж, как такое возможно. Но мне сейчас кажется, что я знал ее всегда. - Ты и знал, - тот поднялся; подошел к окну, отвернулся, вцепившись в подоконник, вглядываясь в буйную майскую зелень малфоевского парка, - Мы были знакомы задолго до того, как я сделал то, что сделал. Это было необходимостью, Антонин. Иначе я не смог бы вернуться три года назад. Все, хватит откровений. Сейчас мне нужны десять минут, Тони. Иди, потом возвращайся, будем говорить о делах. - Нет, - спокойно ответил Долохов, шалея от собственной наглости, - Сход оборотки это чертовски болезненно, и я остаюсь с тобой. Раз в жизни. Сегодня ты точно меня не убьешь, Том, ты еще не сошел с ума, чтобы заавадить командира операции за два часа до штурма. А завтра я весь в твоей власти. Он подошел сзади, и обнял своего любовника за плечи, уткнулся губами ему в шею, покачивая в руках и тоже глядя в ночной, освещенный фонарями, сад, где по дорожке разгуливал важный белый павлин. Тот не пошевельнулся, как будто не заметил. И отошел только тогда, когда тот стал ощутимо меняться в росте, убрал руки, боясь причинить лишнюю боль и отвернулся. Когда он посмел взглянуть, Темный Лорд сидел за своим рабочим столом, прикрыв лицо длиннопалой ладонью и переводя дыхание. - Какая мерзость эти трансформации, Тони, - чуть насмешливо произнес он, - разведчикам Эйвери надо повысить жалование. Долохов подошел и низко склонил голову перед своим повелителем. - Мой Лорд…, - произнес он, дожидаясь приказа. На какой-то миг ему показалось, что ближайшие слова Лорда будут – авада кедавра. Но Тони так и не пошевельнулся и не поднял головы, пока тот молчал. - Садись, Тони, и я тебя слушаю, - произнес Милорд своим обычным четким и ясным голосом, - Только не говори, что для начала мне придется утихомиривать Беллу. - Белла рвется в авангард, и путает мне все карты, - доложил Долохов, - Но самое срочное не это. Яксли полагает, что возможна диверсия у нас в тылу, в Министерстве. На месте Кингсли я определенно поступил бы также. Он понимает, что Хогвартс ему не удержать, и может подстраховаться, устроив нам проблемы в Лондоне, чтобы пришлось отвлекать силы в разгар драки. Ну, а если он надеется все же удержать Замок – тогда ему полный смысл планировать контрнаступление. Захват Министерства – идеальное тому начало. У кого доступ к досье, на стороне того моментально окажутся большинство служащих. - Я поставлю свой личный купол над министерством, - подумав, произнес Лорд, - Антиаппарационный и блокирующий заклятия. Прямо сейчас, как только мы закончим. Но людей отвлекать не разрешаю. Тони кивнул и перешел к драконам.
Светлана_Ст: У меня тут вопрос возник. Как бы сложились отношения Долохова и Тома, если бы Волд победил?
Маринка: А и правда, http, Долохову как честному человеку пришлось бы жениться. В каком платье был бы Лорд? И они правили бы миром вечно и счастливо... И не отрыгнулись бы такие мелочишки, как сожранный в каноне Ракуган живой человеческий город, убитые дети... Возможно, мне кажется, что Вы, Автор, через отрицание утверждаете человеческие ценностИ, но... ломает.
http: Светлана_Ст Маринка Я думаю, Долохов бы погиб, причем очень скоро. Очухавшегося после гибели Гарри Лорда начало бы ломать, что он допустил слабость, и так или иначе он бы от свидетеля избавился. Да Тони и сам об этом догадывается в глубине души, только думать не хочет. Вряд ли Лорд прямо так заавадил бы своего лучшего солдата; но послал бы на какое-нибудь невыполнимое дело - наверняка.
Маринка: http , лучшего солдата Вот я и говорю, какая грусть, лучшие в Вашем изложении люди служат зеленому, который умело воспользовался их идеалами все вывернув на потребу своего нежелания прожить и отправиться дальше...
http: Маринка Понимаете, они не лучшие. Они такие же. Ничем особенным не отличаются от орденцев, на самом деле. Чуть разный психотип, определивший когда-то попадание на разные факультеты. А дальше уже судьба.
http: Драко Вызов Лорда застал Драко врасплох. Он уже сам стал забывать, что он не просто один из парней на Базе у Флинта. Не просто обычный, как они, штурмовик, диверсант, участник облав и штурмов мелких укрытий, где прятались магглокровки или ошметки Ордена Феникса. Не просто смертник, как все они – хорошо обученные, не любящие лишнего риска и полностью уверенные в том, что их жизнь – всего лишь разменная, пусть крупная, монета в большой и не до конца понятной рядовому игре Темного Лорда. Он уже прошел через этап истерик и ночных тихих слез в подушку – когда понял, как и обещал дед, что, уйдя из Мэнора с материнской палочкой, принял материнский выбор, кому жить, а кому умереть. Впрочем, Долохов, где-то раз в неделю наведывающийся на базу с проверками, каждый раз сдержанно передает привет от родителей. Значит, отец жив. Может быть, все еще не так страшно. Расспрашивать невозможно – субординация. Да и страшновато. Драко постарался обо всем забыть. Вообще, о мирной жизни. Только многочасовые тренировки, только выходы в дело, только индивидуальные занятия с Флинтом – он еще далеко не догнал ребят, но уже перестает быть обузой на операциях. Вот только историю с захватом новой палочки Флинт не форсирует – а Долохов не торопит, а сам Драко чувствует, что не готов. И вот вызов. По личной метке, без курьера. По метке, которая, между прочим, из всех ребят есть только у самого Маркуса Флинта – да и то скорее как боевое отличие, не активировалась она на памяти Драко ни разу. Драко неумело прикасается кончиком палочки к пульсирующим линиям на коже – аппарация выходит неаккуратной, он падает, разбивает колено, оглядывается, прежде чем подняться. Дом. Ставка. Чужой эльф принимает разиллюзионную верхнюю мантию – сдернули прямо из дела. - Мистер Малфой, - Милорд сидит в кресле с высокой спинкой и поглаживает Нагини, - У меня к вам будет специальная просьба. Личного характера. Драко молча кланяется и ждет приказаний. - В Хогвартской комнате Необходимости, хорошо вам знакомой, хранится одна вещь, - Лорд чуть поводит кистью, и прямо в воздухе вырисовывается силуэт диадемы. Бесспорно, старинной. Довольно-таки неизящной на современный вкус, - Ваша задача найти ее и охранять. Любой ценой и при любых обстоятельствах. Можете задействовать кого угодно из учеников, преданных нам, но преподавательский состав в известность не ставить. Для всех я просто разрешил вам вернуться в школу. - Да, мой Лорд, - Драко сглатывает. Сейчас Лорд может спросить о палочке. Но он лишь дает приказ удалиться. - Вы можете навестить родителей, Драко, - раздается вслед. Юный Малфой спускается по лестнице в подземелья. Сколько раз представлял это себе, и в воображении всегда – или плелся нога за ногу, боясь встречи, или несся, перескакивая ступеньки в нетерпении. В реальности он проходит медленно и с достоинством. Произносит пароль – часовой вытягивается, это личный допуск Темного Лорда, пропуск куда угодно, кроме комнат Повелителя. Он обнимает маму, целует руку отца, у него появилась надежда и он знает, что отвечает за них обоих. Драко не знает, что именно должно произойти – он просто открывает комнату Необходимости, разыскивает диадему… ребятам говорит лишь самое главное – что есть задание от Лорда охранять ценный артефакт, и есть шанс отличиться. Не всем ребятам – зачем-то он оставляет в неведении Пэнс, лишь намекает, что он в школе не просто так. Ночная тревога все же застает врасплох. Драко пытается быть хладнокровным, но, видимо, школьные стены как-то не слишком хорошо действуют на него – вместо привычной уже собранности штурмовика приходит лихорадка напуганного подростка. Вокруг суета и бестолочь, полуодетая мелюзга покидает слизеринские подземелья под руководством всклокоченного Слагхорна, и не Драко, а, совершенно неожиданно Винс с Пэнси в суматохе собирают вокруг себя боеспособных. И, когда под сводами Большого Зала звучит ультиматум Лорда – требование выдать Поттера, предложение мира – именно Пэнси вскакивает в полной тишине и звенящим голосом дает команду: - Он должен быть где-то здесь. Схватить его. Драко даже не прикасается к палочке. У него есть оправдание – у него своя задача от самого Повелителя. Через секунду он понимает, что поступил правильно – против одной девчонки и еще нескольких, взявшихся за оружие, встают три факультета. Почти в полном составе, и ни директора Снейпа, ни обоих Кэрроу нет, чтобы поддержать. - Спокойно, - сквозь зубы еле слышно бормочет Винс, - не провоцируем, ждем. Очень спокойно. Слизеринцы возвращают палочки в ножны, и молча наблюдают, как любимицу курса выводят из зала под конвоем Филча. Как выражается МакГоннагалл, это эвакуация. Их факультет выводят первым – трудно представить себе, чтобы на том конце не готовилась встреча. Драко тихо трогает Грега и Винса за плечи. Они чуть отстают от толпы, ныряют в боковой коридор, дверь комнаты Необходимости отворяется как по заказу. - Все, ждем, - холодно распоряжается Малфой, он уже пришел в себя. - Что мы охраняем? – требовательно спрашивает Винсент. - Не твое дело, - цедит Драко. Все-таки, школьные стены действительно действуют на него не лучшим образом. И все-таки, это его невесту сейчас вывел из зала поганый сквиб, по-маггловски заломив ей правую руку за спину. - Ты это брось, Малфой, - Винс, высокий и плечистый, распрямляется и смотрит на Драко сверху вниз, - я хочу понимать задачу. Я хочу понимать, что происходит. Повелитель что, планировал это? - Я не знаю, что он планировал, - сейчас Драко говорит правду, но в глазах Крэбба мелькает недоверие; Грег молча стоит, не вмешиваясь, и, кажется, размышляет, чью сторону принять, - но мне приказано взять вас под команду и охранять артефакт. Это наш шанс отличиться. Не валяй дурака, Винс, ты что, предпочитаешь выйти из замка под конвоем и оказаться заложником? - А вот не думаю, - Винсент усмехается, - все их боеспособные остались в замке. Думаю, Милли с Блезом там сейчас сами… заложников наберут. А мы здесь… - Это приказ, - сквозь зубы цедит Драко. - Не уверен, - Винс щурится, - что-то я совсем не уверен, что у тебя приказ, Драко… Больше на трусость смахивает. - Тихо, - молчавший до сих пор Грегори приложил палец к губам. Раздался скрип отворяющейся двери. Кто-то вошел. Драко сделал Винсу большие глаза – мол, теперь видишь? Тот коротко кивнул без тени раскаяния. Поттер. Это он шарил теперь по полкам, и явно знал, что именно ищет. Драко оглянулся на друзей и они дружно, как в старые времена, шагнули вперед. Вот только Винс при этом пробормотал «артефакт, значит? Хитро», - и тон его Драко не понравился. Кажется, обоих парней захватила мысль пленить или убить самого Гарри Поттера. Драко с ужасом понял, что не контролирует ситуацию – диадема их интересовать перестала. - Нет! – крикнул он, когда Винс обрушил полки, и снова – когда тот попытался круциатусом сбить Гарри с ног, но Винсента уже несло, он был готов швырнуть и аваду, и Малфою пришлось попросту защищать Поттера от него; тот, разумеется, воспользовался заминкой, свистнул ступефай, и Крэбб в падении выбил палочку из рук Драко. Обезоруженный, как уже было, Малфой метнулся за прикрытие массивного шкафа. Сделать он ничего уже не мог, и когда обезумевший Винс выпустил необычайной силы заклятие дьявольского огня, он просто схватил Грегори – тот был оглушен – за руку и потащил за собой туда, где, как он думал, должен был быть выход. Дым заволакивал помещение, Грегори терял сознание, да Драко и сам чуть дышал, и когда Грег осел, Малфой просто остановился рядом, сдаваясь неизбежному. Поттер на метле пикировал сверху, протягивал руку – Драко так и не понял, почему враг хочет ему помочь, но он так и не выпустил руки Грегори, хватаясь за Поттера, так и остался с ним внизу, пока не убедился, что Уизли с грязнокровкой, напуганные задержкой, поднимают Грега к себе. И только тогда отработанным на многочисленных тренировках движением вскочил позади своего нежданного спасителя. - Дверь в другой стороне! - ха, оказывается, он так и не потерял направления, больно уж хорошо он изучил эту комнату за прошлый год. Поттер заложил крутой вираж, и они вырвались на воздух. - Крэбб…, - Драко глотал ртом свежий воздух, его рвало, но он никак не мог повторять имя друга, который остался там, в созданном им самим огненном аду, - Крэбб. - Он мертв, - с каким-то мрачным злорадством сообщил Уизли. Драко дотянулся до шеи Грега, каким-то чудом успел почувствовать биение пульса, и провалился в глубокий обморок. В чувство его привел звук чудовищного взрыва. Драко взмолился – и комната Необходимости привычно раскрылась перед ним – такая, какой была нужна, целая и безопасная. Ни следа давешнего пожара. Он затащил туда Грега, тяжелого и неповоротливого, и склонился, пытаясь без палочки привести его в чувство. От похлопываний по щекам, или просто время пришло – но Гойл открыл глаза. Ему было плохо. - Винс погиб, - почти прошептал Драко, садясь, и, наконец, переводя дух. - Идиот, - отозвался Грегори, - теперь хоть к Лорду на глаза не появляйся. Без палочки и с проваленным заданием. А ты прав был. - Иди ты…, - Драко сам не понимал, чего взвился, - Винс погиб, понимаешь? Наш Винс. Из-за мрази этой. Я… Он вскочил и бросился к двери. - Ты куда? – удивленно спросил Грегори, потирая щеки. - Драться, - коротко бросил Малфой. Он выскочил, не оборачиваясь, не заботясь о том, следует ли за ним друг. Дальше по коридору кипела схватка. Он рванул прямо в огонь и в дым и в свист заклятий, как был, без палочки, высматривая своих. Где-то гремел голос Долохова, и Драко рванул туда, вцепился в первого же высокого боевика в плаще и форменной маске. - Я Малфой, - у него из глаз рвались слезы, он вцепился в мужчину как клещ, чуть ли не тряс его, - Я Драко Малфой, я хочу драться. Тот схватил его за шкирку, как котенка. - Хочешь – дерись, - рявкнул он, и Драко узнал голос Роула, - Не мешайся только - Я Драко Малфой, я - Драко, я на вашей стороне! – он ничего не понимал сейчас, он мог только умолять и требовать. Требовать и умолять. Роул неожиданно рухнул как подкошенный. Драко оглянулся, высматривая того, кто это сделал, но из пустоты ему в лицо прилетел удар сокрушительной силы – не заклятие, просто удар кулаком в лицо, и он упал на оглушенного боевика. Что-то злорадное провизжал голос Уизли. Драко закрыл глаза и зашептал заговоры, останавливающие кровь. Несолько зубов шаталось, губа саднила, драться расхотелось совершенно. Он скорее отполз, чем отошел в сторону, забился в угол и истерически зарыдал.
Маринка: http Драко так и не понял, почему враг хочет ему помочь Этим - таких вещей понять никогда невозможно. Даже если станет думать - вывод будет неправильным. против одной девчонки и еще нескольких, взявшихся за оружие, встают три факультета Они встают не против одной девочки в розовых бантиках и нескольких маленьких мальчиков, а против армии взрослых убийц. Честь трем факультетам. Они станут сражаться без надежды, даже после того, как им покажут тело Гарри. У Леонида Леонова в "Русском лесе" юный солдат сначала думает о том, что фашисты такие же люди. Думает, пока не попадает в деревню, где приходится доставать жителей из колодца. Смерзшихся матерей с детьми. "Сколько раз ты увидел его, Столько раз его ты убей". Нелюдя убей. Мягкая у Ро получилась войнушка, ничего-то Поттер не понял. Уизли Малфоя мл., получается, справедливо карали в "После седьмой". Слез не выжимает. Он у Вас по локоть уже. И ему нравится. участник облав и штурмов мелких укрытий, где прятались магглокровкиИ Пэнси погань. Все равно как одноклассников не той национальности в комендатуру сдавать. Недавно в СМИ был сюжет, группа жителей приграничных территорий в Израиле напали на семью палестинцев. А жители одного из домов, евреи, этих палестинцев спасать стали и пытались через черный ход вывести, при этом сами пострадали. А года два назад русская женщина срывала заминированный щит с анисемитским лозунгом и пострадала. ЛЮДИ. Если бы Ваши герои были бы такими рыцарственно-благородными, они бы до начала или после первых убийств остановили бы Лорда. Или покончили бы с собой. Иначе это не благородство. Это другое качество. Рабопалачество, что ли. Рабопалачи могут наряжаться в бархат, шелк, доспехи... как Малфой в 5 фильме. Размножаться по схеме... Считать себя выше других людей из-за наличия допуска к... той части, к которой Долохова Лорд допустил. ЛЮДИ должны противостоять злу и вражде а не толпиться под лозунгами гадов-вождей. Простите за то, что заняла много места в посте. Ваше изложение, мое ИМХО.
how: вот иногда не понимаю я людей... зачем так мучиться и читать то, что не нравится, с чем не согласен, что вызывает чуство протеста? мазохизм
Маринка: how.Иногда случается здоровое желание поспорить. Никакого Захер-Мазоха. А текст Автора действительно значимый и чрезвычайно талантилвый. Жаль было бы пропустить. А вот сладости Снейджерские комментировать вряд ли буду, у самой в голове такое есть. «Не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья» - давно раньше нас сказано. Автор, наверное, знает, что делает.
how: Маринка, Автор, наверное, знает, что делает. ну, слава Мерлину
http: Долохов Летуны на грифах как по нотам отработали по магической защите замка, затем по силовым узлам антиаппарационного барьера, и передовые отряды – никакой сборной солянки, одни профи – нырнули в прорехи. Драконов – чего Долохов немало опасался – у противника не оказалось, по бомбардирам только палили чем попало из башен, и сейчас они шныряли вокруг замка, пытаясь попасть в узкие бойницы, подставляясь на грани фола. - Первое звено вниз ко мне, - распорядился Долохов, форсируя сонорус, - Второе отходит и патрулирует периметр. Кого будет надо на земле – прикроете. И, убедившись, что команда понята и выполняется, повел своих по заранее просчитанному коридору – там, где сложнее всего было достать с башен – и дальше, по галерее, вдоль стены, к воротам. Флинт нарисовался рядом. - Здесь, - тихо сказал он, - грифов у периметра оставили. - Все целы? – бросил Долохов, не оборачиваясь. - Все, - Марк сплюнул и ухмыльнулся, - не готовы они к нам были. Из-за кустов вдруг полетел зеленый луч, но не авада, другая какая-то дрянь, и поднялись с десяток фигур. Долохов инстинктивно толкнул Марка в сторону, сам уходя вправо – да тот и не нуждался в напутствиях, сам среагировал не хуже. Вот они, голубчики. Завязался ближний бой из тех, где проклятия так и свистят вокруг ушей, и только каким-то инстинктом в свалке отличаешь своих от чужих. Долохов бил, уклонялся, вокруг стоял разноцветный дым, пыль, он совершенно точно зацепил уже одного, пропустил инсендио по касательной, в азарте почти не заметив боли в обожженном плече, над головой хлопали крылья – подоспевшее второе звено расстреливало защитников замка с воздуха. Те поняли уже, что дело их гиблое, и медленно отступали к воротам. В дыму нарисовалась смутно знакомая фигура и Долохов, бросив: - «Флинт, покомандуй-ка тут», - сверхкороткой аппарацией оказался прямо перед командиром противостоящего отряда. Люпин – редкая удача, вот так сразу найти искомое – от неожиданности не вскрикнул, а как-то рыкнул, как и полагается волку, пусть и ручному, продавшемуся. Реакция у него была как у всех оборотней – на реакции против него было не сыграть. Тони бил, аппарировал и снова бил на поражение, так, что Люпин должен был почувствовать себя окруженным, не зная, с какой стороны ждать нападения, ориентируясь по аппарационным хлопкам, еле слышным в грохоте битвы – впрочем, слух там тоже был какой положено, волчий. Чуть дезориентированный, но все же собранный и спокойный, оборотень крутился на месте, то выставляя щиты, то кидая ответные проклятия. Ни круциатуса, ни авады он, в отличие от большинства своих, не боялся – применял без стеснения. Но Тони, хоть и уступая волку в скорости, все же успевал перемещаться намного быстрее, чем можно было внятно выговорить «авада кедавра» - комкать же такие заклинания ох, не стоило. Долохов возникал то с одной, то с другой стороны, изматывая противника и практически не пользуясь щитами. Он не пытался отбить заклятия – просто пропускал их мимо себя, пока тот, наконец, не споткнулся о какую-то кочку. И только тогда оказался за спиной – вплотную, на дистанции, делавшей невозможным взмах палочки. Да Тони и не пытался колдовать – захват за горло локтем правой руки и легкое движение массивным серебряным ножом, с самого начала схватки зажатым в левой. Долохов стремительно оглянулся и, убедившись, что со спины нападать некому, склонился над истекающим кровью оборотнем. Ни родового кольца, ни еще какого-нибудь артефакта, подтверждавшего личность, там, разумеется, не было. Долохов сунул в карман палочку оборотня, распрямился и свистнул условным свистом, собирая своих. К воротам замка подступались трижды, и трижды откатывались назад. Основатели веников не вязали – мало того, что площадка перед тяжелыми коваными воротами, где чугун укреплен был кровью дракона, отлично простреливалась сразу с трех башен. Еше и два небольших бартизана нависали справа и слева, держа нападающих под ближним прицелом. Долохов, на пару с Мальсибером, изо всех сил держали над нападающими магический щит, но ребята один за другим получали ранения и, хотя бы временно, выходили из строя. Тони скомандовал отход и перегруппировку. - Ваш ход, - хмыкнул он, толкая Флинта локтем. Тот кивнул. Двое из его ребят – Монтегю и Блетчли – подхватили уменьшенные рюкзаки с взрывным барахлом и растворились в дыму. Тони вынул переговорное зеркальце. - Белл, как слышишь? – проговорил он негромко, - пошел план «Б». До падения западной стены четыре минуты. Отводи своих, потом в прорыв идут пауки, потом правый фланг твой, как договаривались. В зеркальце раздался торжествующий смех Беллы. - Есть такое дело, Тони, - проговорила она, - удачи, мальчики, - и, чуть помолчав, поинтересовалась, - Как твоя охота? - О деле думай, Белл, - не очень искренне парировал Долохов. Дразнить и так бесноватую Лестранж сообщением, что своего волка он уже завалил, ему в такой ответственный момент не захотелось, - Конец связи. Паучий пастух заиграл на дудке. В воздухе не разнеслось ни звука, мелодия была слышна лишь самим паукам. Раздался громкий взрыв; пастух – неразговорчивый албанец, откуда-то приглашенный самим Лордом, пританцовывая, направился к пролому. Из гриффиндорской башни в него неуверенно пальнули. Тони достал другое зеркальце. - Чарли, паучков прикрой, - коротко сказал он, и, на сей раз в разумном отдалении от башни, снова зареяли снайперы на грифах. Тони выждал еще пару минут, - Все, пошли за ними. Справа уже подходила Белла и ее отряд, а так же приданная ей группа под руководством Руквуда. Неплохо идет, - заценил Тони краем глаза. Бывший боевик из спецгруппы Розье, много лет уже занимавшийся в основном чиновной рутиной, сейчас крался вдоль стены как большой дикий кот, и так же – прыжком – бросился вдогонку сразу четверым юнцам. Натаскали все-таки многих, не зря маневры гоняли. Барти и Чарли Трэверсы уже нырнули в пролом, Долохов шагнул за ними, кто-то крикнул «Поттер!» и рванул вбок, Тони дернул было туда, но там уже перегораживала проход возведенная кем-то стена. - Взрывников сюда, - рявкнул он, и Флинт, уже снова маячивший рядом, исчез в дыму, через минуту стена рухнула, а Тони уже ломился дальше, он оглушил одного юнца, второго, с третьим пришлось повозиться. Одно из хогвартских привидений обстреливало нападающих сверху какими-то клубнями, и Тони краем глаза заметил, как неестественно скользнула растительность по пустому, вроде бы, месту. - Тут невидимки! – заорал он, надеясь, что хоть часть своих расслышит, - Внимание, это может быть Поттер. И, разумеется, отвлекшись, тут же огреб – несильный петрификус от какого-то мальчишки, связывающее от девчонки сбоку. Долохов с усилием откатился в сторону и зашептал заклинания – снять это дело без палочки было не так уж сложно, но требовало времени. - Фините инкантатем, - ухмыляющийся Флинт протянул ему руку, помогая встать, и тут же отошел к Роулу, тоже валявшемуся на полу, кажется, под ступефаем. Пара оглушенных юнцов валялось тут же. Поттера не было. - Молодец, - коротко заметил Тони, переводя дух, - теперь рвем дверь в вестибюль, и вперед, к Большому Залу. Флинт махнул рукой своему взрывнику, и оглушительно свистнул условным свистом, обозначая место сбора. Долохов раскрыл переговорное зеркальце и произнес: - Паукам отбой, великанам и дементорам накрыть территорию. От замка только держи подальше. - Понял, - невозмутимый голос Тима Эйвери прозвучал как на штабной планерке, - Как вы там, Тони? - Не без потерь, - мрачно и азартно сообщил Антонин, - Грейбека вот при мне оглушили как бы не насмерть. А в целом… Путем все. Целителя бы сюда. У Белл как? - С Беллой нет связи, - сообщил Тим, - но судя по тому, что мне отсюда видно, наступает в полный рост. - Увлеклась опять, - Долохов выматерился, - с Басти свяжись. Следующая дверь рухнула и Тони шагнул туда первым. Все снова смешалось. Рывок метки был совершенно неожиданным – до Большого Зала оставалось всего пара помещений. Это был сигнал к отходу. - Уходим, - он использовал сонорус, подавляя в себе досаду, - раненых не оставлять, пленных не брать. Тони вернулся к месту сбора одним из последних. В тот момент, когда Лорд произносил свой ультиматум, Тони был еще около Замка, прикрывая отставших. Крупный широкоплечий мальчишка без палочки, вышел, шатаясь, одним из последних. - А ты здесь откуда? – удивился Долохов, - вроде, школьники не с нами? - Школьников эвакуировали в Хогсмид…, - задыхаясь, произнес мальчик, - Наших тоже. Там есть лаз. Я остался… - Вот это да. Герой. Ну, покажешь, что там за лаз, - Тони оглядел пацана, всего в гари и копоти, явно досталось ему нехреново, - На, держи, - он с сожалением сунул мальчику в руки палочку оборотня, которую рассчитывал эффектно бросить к ногам Повелителя. У того глаза загорелись счастьем. Долохов усмехнулся. На месте сбора Лорд разговаривал с Беллой, глаза ее светились от счастья. Стонали раненные, сновали целители, командиры выкликали своих, кто-то накладывал очищающие, кто-то перекусывал у стола, расставленного эльфами. В стороне толпились штук восемь подростков – Долохов узнал невесту Розье, еще кого-то. Другая девочка, тоненькая и светловолосая, бросилась на шею обгоревшему. - Грег! – всхлипнула она, - А где… - Винс погиб, - с отсутствующим взглядом произнес Грегори, - Драко, наверное, тоже. Ушел… без палочки… в самый разгар…, - он медленно опустился на траву, к нему уже приближался кто-то из соображавших в целительстве. Тони подошел к Темному Лорду, остановился, ожидая. - Ты слышал, Тони, Белла очистила, наконец, свое древо, - обратился к нему Лорд. - Поздравляю, - Тони кивнул Беллатрикс, - Милорд, у них пара десятков трупов, совсем людей не жалеют. У нас трое убитых, десяток раненых. Лучше, чем можно было ожидать. Похоже, что…, - он помялся и покосился на Беллу, - Драко Малфой пропал без вести. Мертвым не видели, но видели в бою без палочки. - Ну, а ты сам? – Лорд наклонил голову набок, наблюдая.. - Оборотень мертв, - коротко доложил Долохов. - Покажи мне. Привычное ощущение холода в висках, и Лорд чуть улыбнулся. - Весьма эффектно, - произнес он. - Милорд, что прикажете делать дальше? Мы планируем продолжение штурма? - Думаю, что штурма не будет, - отчетливо проговорил Темный Лорд, - Поттер придет ко мне сам. - Все-таки, позвольте мне рекогносцировку, - Долохов нахмурился, - Ультиматум объявлен, а мало ли, что задержит мальчишку. Лорд пожал плечами почти безразлично. - Делай что считаешь нужным, Тони, - произнес он, - меня сейчас волнует Поттер, и здесь ты ничем не поможешь. Долохов поклонился и отошел. Он прошелся по поляне, оглядывая своих ребят, заговаривая, коротко расспрашивая командиров о состоянии дел. Обнялся с живым и здоровым паче чаяния Ферниром, мол, долго жить будешь, собака. Люциус и Нарцисса Малфой молча сидели в стороне, оба смертельно бледные. У Люциуса был синяк на лице – похоже, что за время сражения ему досталось, хотя, судя по состоянию костюма, он не покидал штаба. Тони приблизился. - Вашего мальчика час назад видели живым в школе, - негромко сказал он, - боюсь, что он снова потерял палочку. Нарцисса поднесла ладони к лицу и тихо ахнула. В глазах Люциуса мелькнуло что-то похожее на отчаянную решимость. Он ничего не сказал; у Тони времени на разговоры тоже не было. - Так. Что у вас тут? Все целы? Заложники есть? – Долохов подошел к группе подростков. Рыженькая Милли вышла вперед. Ее глаза горели. - Пэнси Паркинсон, - задыхаясь, сообщила она, - пыталась поднять мятеж. Она заперта наверху, мы не смогли ее освободить. Наши младшие в «Голове Кабана», под присмотром старост других факультетов. А мы… как только началось сражение, мы ушли. Скрытно. Мы… мы готовы. - Ну, хорошо, что готовы, - буркнул Долохов. Он отошел к Руди, сидевшему с Тимом в стороне над макетом Замка, - Ну и где этот их проход? – без приветствия поинтересовался он. Руди показал. Тони подумал минуту. - Прикрыть бы надо, - произнес он, - Тим, есть запасные? Можно кому-нибудь поставить задачу занять эту дырку, как только мы снова будем в замке? - А думаешь, еще драться придется? – Тим поднял голову, Руди вгляделся в его лицо внимательно и молча. Долохов пожал плечами. - Поттер Поттером, а остальные настроены решительно, - произнес он, - я бы подстраховался на случай неожиданностей. Тим деловито кивнул. - Яксли, - окликнул Долохов, - Пошли, прогуляемся, на активность их посмотрим. Они шагали к опушке леса, когда Тони уловил легкий шорох шагов. - Кто-то здесь есть, - шепнул он Яксли, и уже вслух добавил, - У него есть плащ-невидимка. Наверное, это он. Шорох стих. - Животное какое-то, - очень громко предположил Яксли; в глазах его заплясали смешки. Игру он понял. - Точно, какая-нибудь дрянь из коллекции этого недоноска Хагрида, - усмехнулся Долохов. Шорох сменился возмущенным сопением. Яксли скорчил рожу и посмотрел на часы. - Время почти вышло. У Поттера был час. Он не идет. - А Лорд был уверен, что он придет. Он будет разочарован, - Долохов выразитеьно покачал головой. - Лучше вернемся, - Яксли окончательно расшалился, - Узнаем, какой теперь план. - А ты что, не знаешь? – Тони развернулся и решительно зашагал в направлении ставки, - Смести школу с лица земли вместе со всей начинкой. Сотню пинт драконьей крови зря, что ли , с собой тащили? Яксли с трудом сдержал смешок и незаметно показал ему кулак из-под мантии. - Никаких его признаков, мой Лорд, - со значением проговорил Долохов, подходя к костру. Белла, всегда готовая к действию, приняла все за чистую монету. - Мой Лорд… - порывисто встряла она, но Повелитель ее остановил. Он-то как раз все понял правильно. - Я думал, что он придет, - насмешливо произнес он, - но я ошибся. - Нет, не ошибся, - Поттер скинул мантию-невидимку и оказался у костра. Теперь можно было видеть, что речь действительно идет именно о мантии. Тони на всякий случай взялся за палочку, как и многие вокруг, и мельком подумал, что, возможно, стоило бы для верности заступефаить мальчишку самому, раз уж там так хитро с защитой. Ступефай – это ведь еще не смерть, верно? Но и сам Лорд, к величайшему его облегчению, не был сейчас склонен к долгим разговорам. Он просто медленно поднял палочку, и из нее вырвался зеленый луч. Долохов почти что облегченно вздохнул, глядя как падает Поттер, а потом земля покачнулась под ногами и небо косо поползло вбок, потому, что Темный Лорд тоже медленно опустился на траву, и остался неподвижен. Тони опустил глаза, пытаясь как можно незаметнее разглядеть свою метку, и увидел, что она тускнеет. Белла с рыданиями тормошила тело, повторяя «мой Лорд, мой Лорд…», как будто это что-то могло изменить, когда уже таял, сливался с кожей его знак на руке. Том… нет, гомункул, изготовленный для Тома Петтигрю, был столь очевидно неживым, что надежде здесь не было места. Долохов почувствовал, что задыхается от горя и от какого-то иррационального страха, как будто жизнь без Повелителя сама по себе была чем-то невозможным, сродни загробной жизни. Тони почувствовал, как за его руку судорожно уцепились горячие и влажные детские пальчики и Милли Булстроуд, откуда-то взявшаяся рядом, с молитвенным ужасом прошептала: - Теперь мы все умрем, да? Это его почему-то отрезвило. - Еще чего, - пробормотал Долохов, мгновенно приходя в себя, уже оглядывая застывшую в ужасе толпу, уже прикидывая, что делать дальше, уже шагая вперед, - Спокойно, - почти не форсируя голоса произнес он очень отчетливо. Он оказался в центре круга, и поворачивался, глядя в бледные лица, - Мы теперь уже знаем, что Повелитель способен оттуда вернуться. Он уже вернулся и вернется снова. А вот Поттер, - он наклонился и пощупал мальчишке сбоку под подбородком – пульса не было, – Поттер мертв, как полено. Так что мы сейчас спокойно соберемся, разберемся по отрядам, швырнем этот дохлый труп под их стены и как следует отомстим за нашего Повелителя. А потом – потом мы так же спокойно будем ждать его возвращения. У нас есть для этого все возможности на этот раз, страна наша. Всем понятно? Он стоял до предела напряженный, готовый убить всякого, кто возразит – меньшее сейчас бы не подействовало. Толпа молчала, но слово, то или иное, должно было вот-вот прозвучать. - Довольно, - прозвучал из-за спины знакомый высокий голос, и толпа раздалась. Тони обернулся. Чудо, которое он только что обещал людям Лорда, чудо, которого в прошлый раз пришлось ждать четырнадцать лет, сейчас происходило прямо у него на глазах. Темный Лорд, резко отказавшись от помощи Беллатрикс, поднялся на ноги. Нарцисса Малфой, почему-то оказавшаяся в первых рядах – похоже, что она приблизилась, чтобы увидеть труп своими глазами – повинуясь приказу повелителя и толчку, больше похожему на удар, после обследования выкрикнула «он мертв!» Победоносная процессия с телом Поттера направилась к Замку. Дементоры реяли в высоте над ними, внушая ужас осажденным. Они выстроились в шеренги перед входом в Школу и слушали, как их Повелитель, только что воскресший вторично, ведет переговоры с защитниками школы. И вот тут им в тыл ударили кентавры. И еще – целое стадо тестралов спикировало на союзный отряд великанов, руша ряды, заставляя их топтать соседей. Непривычные к церемониальному строю, ребята из боевки не сразу сгруппировались, а мобилизованные цивилы и вовсе запаниковали. Долохов лихорадочно огляделся, принимая решение. - Первая база ко мне, мои все ко мне тоже, - заорал он, накладывая сонорус, - Вторая база на крыло, живо, - ребята Эйвери бросились туда, где паслись стреноженные гиппогрифы, прорубая себе дорогу заклятиями и штык-ножами, - Белл, не отходи от Милорда, Роквуд, уводи к чертям цивилов отсюда, парком уводи в лес. Фернир с волками уже занимали круговую оборону, не давая взбесившимся великанам окончательно оттеснить их под невредимый отрезок стен Замка, под обстрел его бойниц. - К пролому отходим направо, - Долохов отбивался от пары кентавров, и с сонорусом получалось не все время, - Уходим к пролому, заходим в замок, пробиваемся к центру, сбор в Большом Зале. Он собрал своих ребят у самой стены, двух поставил держать магический щит сверху. Остальные отстреливались, не подпуская магических тварей ближе, давая всем, кто смог пробиться к пролому, возможность войти внутрь замка. Внутри тоже царила выдающаяся неразбериха. Тони ворвался в Замок, высмотрел Повелителя, который уже несся к Большому Залу, не касаясь земли, направо и налево разбрасывая заклинания, и начал пробиваться к нему ближе. Яксли, не обращая внимания на торчащую из левого плеча стрелу, отбивался от троих сразу, Долохов сшиб одного авадой, но двойной удар остальных, тем не менее, повалил того на пол. Роул дернул самого Долохова за плечо, и чье-то стезио просвистело мимо, но второе тут же задело самого Роула и тот упал с нехорошим грохотом; Тони дернулся к нему было, но тут в ноги из-за спины пришел ступефай, а прямо перед ним оказался коротышка с явной примесью эльфийской крови. Долохов экспеллиармусом легко вышиб палочку из его руки, но тот воздел руки в том жесте, который Тони совсем недавно видел у взбунтовавшегося домового эльфа; боевик уже выхватил нож, понимая, с чем столкнулся, но эльфийская магия не требовала заклинаний, она была быстрой, как молния, и мир взорвался почти невыносимым холодом, затем такой же болью, а потом окончательно померк.
полная версия страницы