Форум
Возмездие. АУ. СБ, РЛ, СС, АД, ГП макси. Главы 1-10
Incognito*: Название: Возмездие Автор: Incognito* Рейтинг: PG-13 Жанр: AU Дисклеймер (отказ от прав): Все у Роулинг, я только примазалась. :) Архивирование (то есть размещение фика в архивах): Разрешаю, только дайте знать.
Ответов - 64, стр:
1 2 3 All
Incognito*: Пролог Над Хогвартсом висел густой туман. Молочно-белый с утра, днём он стал грязно-серым, словно сотни дементоров стояли вокруг замка, готовые высосать тепло и радость. Чуть приоткрытое окно кабинета директора покрылось испариной, серебрянные приборы, расставленные на полках и столиках, выглядели серыми в тусклом свете дня. Звенящую тишину комнаты нарушал только тихий треск поленьев в камине. Настроение у людей, сидевших за столом, было под стать погоде за окном. Даже сидящий на жёрдочке феникс нахохлился и спрятал голову под крыло. — Чудовищная история, — вздохнул Гораций Слагхорн. — Я не ожидал такого даже от него. — Особенно от него. Как он мог так поступить с другом? — мрачно процедила Минерва МакГонагалл. — Альбус, какую формулировку мы поставим в приказе об отчислении? — Отчисления не будет. Деканы Гриффиндора и Слизерина переглянулись, а затем посмотрели на своего начальника со смесью изумления и раздражения на лицах. — Тебе не кажется, — холодно спросил Слагхорн, — что твоё потакание Гриффиндору переходит все возможные границы? — Его факультет не имеет ни малейшего значения. Любого другого гриффиндорца за такую выходку я исключил бы немедленно. Дело в нём самом и в его личной ситуации. — Уход из дома? — зельевар фыркнул в усы. — Большое дело. Пойдёт и попросит прощения у родителей. — Ты в это веришь? — спокойно спросил Дамблдор. — Ты близко знаком с тремя поколениями этой семьи. Может ли кто-нибудь из них уступить, если считает себя правым? Особенно если он действительно прав? Подумав несколько секунд, декан Слизерина покачал головой. — Я мог бы поговорить с... — Мне неприятно это признавать, Гораций, — перебила коллегу МакГонагалл, — но главная проблема действительно в самом Блэке. Он слишком самолюбив и горд, чтобы принять помощь от кого бы то ни было из родственников. — Именно поэтому он останется в школе, — продолжил директор. — Мы не можем выгнать мальчика на улицу и подтолкнуть его на кривую дорожку. С его характером и талантами он способен очень далеко по ней зайти... — Ну что ж, — Слагхорн поднялся. — Я не в восторге от твоего решения, но раз оно принято, то я здесь больше не нужен? — Да, Гораций, — отозвался Дамблдор. — Я думаю, что Северусу тоже надо сделать выводы из этого происшествия. Молча кивнув, зельевар вышел из кабинета. — Я согласна с Горацием, — МакГонагалл показала на дверь. — Я понимаю твою позицию, но мне это решение тоже не нравится. Выходка Блэка очень далеко за гранью обычных школьных шалостей. Какое наказание, кроме исключения из школы, может быть адекватно содеянному? — Пока не знаю, Минерва. Этот инцидент — следствие того, что Сириус совершенно не умеет держать себя в руках, оценивать последствия своих действий и думать до, а не после. Наказание должно быть таким, чтобы он всему этому научился. И это, как ты понимаешь, будет не разовая акция. У нас есть время до восьми вечера, чтобы продумать первый этап. Декан Гриффиндора скептически поджала губы и прищурилась.
Incognito*: Глава 1 Ночь тяжела, словно дыхание вечности. Пронизывающий ветер хлещет в лицо, разбиваясь о маску мотоциклетного шлема. Холодно. На такой высоте холодно даже летом. Я лечу со скоростью сто пятьдесят миль в час, досадуя, что из моего железного коня не выжмешь больше. В голове бьётся единственная мысль: «Мерлин... пусть я окажусь мнительным идиотом... ну могут же у Питера быть свои дела...» Наконец, внизу появляется знакомый шпиль церкви в Годриковой Лощине. Снижаюсь. Удар о землю едва не вышибает меня из седла. Я бегу к знакомому дому... поздно. Часть второго этажа будто срезало гигантским ножом, как раз на том месте, где была детская. Я своими руками отдал их Вольдеморту... Я всё равно что убил их всех — Лили, Джеймса, Гарри... Скрипит дверь, и раздаётся надрывный детский плач. На пороге появляется огромная фигура, бережно прижимающая к себе истошно орущий свёрток. Неужели? — Хагрид, что здесь случилось? Он громко шмыгает носом. — Сам-Знашь-Хто заявился. Джима убил, Лили убил, а Гарри вот... выжил. Шо-то с ним у злыдня не так пошло. Пропал он вроде как. Я смотрю на крохотное личико. На лбу — шрам, похожий на руну Соулу. Руну воли и успеха. Здесь произошло что-то действительно странное... потом. Сейчас некогда забивать себе голову размышлениями о Вольдеморте. Надо позаботиться о Гарри. — Не дрожи ты так, — огромная тёплая рука ложится мне на плечо. — Отдай его мне. Он мой крестник, я за ним присмотрю. Хагрид яростно мотает головой. — Дамблдор велел его к тётке отвезти. — Зачем? — Не знаю. Но раз велел, значит, надо. Ему видней. Хорошо, пусть так. — Возьми мой мотоцикл. — Спасибо. — И вот ещё, — рывком стаскиваю с себя кожаную куртку. — Заверни в неё Гарри, там холодно. Я отвожу его к мотоциклу, дожидаюсь, пока он заведёт мотор и взлетит. Потом возвращаюсь к дому и захожу внутрь. Тело Джеймса лежит почти у порога, застывшие глаза смотрят в потолок. Я опускаюсь на колени рядом с ним и беру его за руку. Ещё тёплая... Прости меня. Я хотел как лучше, мне казалось, что придуманный блеф защитит вас со стопроцентной надёжностью, а в итоге мы переиграли сами себя. Прости. Я закрываю ему глаза и поднимаюсь на ноги. Что дальше? Гарри в надёжных руках. Питер... за тобой огромный счёт, подонок. Ты за это заплатишь... И не мне одному — Лунатик тоже имеет право на месть. Я и так виноват перед ним, что заподозрил его в предательстве... Но тут память, словно издеваясь, подсовывает мельком увиденную во время бешеной гонки картину: луна смотрит угрюмо, как глаз рассерженного дракона. Полная луна. На смену мысли о Реме приходит другая: нельзя судить по словам Хагрида, что случилось с Вольдемортом. Может быть, это просто какой-то трюк. Не факт, что война уже закончилась, а крысёныш слишком много знает. Заскочу в Хогвартс и предупрежу Дамблдора о предателе. Это не займёт много времени. В Годриковой Лощине было сухо, а в Хогсмиде льёт, как из ведра. Я аппарирую прямо в центр глубокой лужи и оказываюсь по щиколотку в воде. Вылезая оттуда, оскальзываюсь на мокрой земле и сильно ударяюсь коленом обо что-то твёрдое. Я превращаюсь и ныряю в подземный ход, ведущий на пятый этаж — сейчас важна скорость. Знакомый путь кажется нескончаемо долгим, но вот, наконец, и оборотная сторона зеркала. Я открываю проход, вылезаю в коридор и прихрамывая иду к кабинету директора, оставляя за собой потёки воды и грязные следы. Нога подводит, когда я уже почти у цели — поскользнувшись на прилипшем к подошве комке глины, я падаю. От удара больным коленом о каменный пол из глаз сыплются искры. Рядом раздаётся тихий скрежет — горгулья-привратник отъезжает в сторону. Первое, что я вижу, когда ко мне возвращается зрение — нацеленную в лицо палочку. Дамблдор. Он выглядит спокойным, но холодная ярость в глазах вот-вот превратит меня в кусок льда. — Я слушаю тебя, Сириус. Я молчу. Я просто не в силах что-то сказать. Горло словно перехватило обручем, мысли разбегаются, как тараканы... — Почему ты выдал Лили и Джеймса Вольдеморту? Обруч лопается. — Я не предавал... — слова царапают глотку. Директор слегка наклоняется и пристально смотрит мне в глаза. Я чувствую лёгкое давление в висках и как наяву вижу сцену десятидневной давности: мы втроём сидим в гостиной Поттеров, и я объясняю Лили и Джеймсу, что для роли Хранителя я слишком очевидная фигура. Лучше выбрать кого-то менее заметного. Пусть это будет Питер. — Вы изменили решение в последний момент... Давление в голове исчезает. Он опускает палочку и протягивает мне руку, помогая встать. По телу проходит волна тёплого воздуха, одежда высыхает. Кое-как добравшись до кабинета, я плюхаюсь в ближайшее кресло, вытягиваю ногу и накладываю лечебное заклинание. Боль начинает стихать. Теперь надо подождать несколько минут, пока чары закончат свою работу. Откидываюсь на спинку кресла, краем глаза замечаю, что Дамблдор переговаривается с кем-то через камин. Когда он завершает беседу, я поднимаюсь на ноги. — Спасибо за заботу, сэр. Мне пора. — Нет, Сириус, ты никуда не пойдёшь. — Но я должен найти... Он перебивает меня: — Ты уже совершил одну ошибку. Я не позволю тебе натворить ещё больше глупостей. Мягкий синий свет бьёт в лицо, и я проваливаюсь в забытьё. Когда я прихожу в себя, в кабинете темно. Часы показывают без четверти двенадцать, значит, я провалялся здесь около суток. Время ушло, словно вода в песок, мои шансы добраться до предателя опустились до нуля. Чёрт бы вас побрал, профессор, вместе с вашей заботой! Вы предусмотрели всё — сильнейшие Сонные Чары, наколдованный диван, мягкий плед... и палочку мою куда-то спрятали. Связали по рукам и ногам. Я могу только сидеть и ждать, когда вы меня выпустите. До крови закусив губу, чтобы не завыть в голос, я подхожу к окну. Небо ясное, и луна заливает траву холодным серебристым светом. Я почти вижу три тени, бесшумно скользящие по полю. Волк, олень и пёс. Они никогда больше не сойдутся в этом мире, олень ушёл навсегда. Остался маленький оленёнок, у которого никого нет, кроме меня. И крыса, подло напавшая со спины. Избежавшая расплаты, потому что я решил проявить благоразумие... Я слышу, как открывается дверь, и в кабинете загорается свет. Я оборачиваюсь. Вошедший Дамблдор направляется к полке и берёт какой-то прибор. Рем тяжело опирается на дверной косяк, а затем, шатаясь, подходит к столу и опускается в кресло. Я никогда ещё не видел его таким бледным — даже губы одного цвета с бескровным лицом. Бедняга, вот кому сейчас совсем плохо — узнать такие новости после полнолуния... Я тихо сажусь рядом. — Держись, Лунатик. Он с отчаяньем смотрит на меня из-под полуопущенных век. — Почему вы мне ничего не сказали? — Прости меня, — я отвожу глаза. — Я считал, что предатель — ты. Рем роняет голову на руки. Дамблдор, закончив возиться с прибором, занимает своё место напротив нас. — Где Гарри, как он? — Всё в порядке, он у родственников. — Когда я смогу его забрать? Директор слегка хмурится. — Его будут воспитывать дядя и тётя. Удар под дых. — Как вы могли? Я его законный опекун, этого хотел Джеймс! Почему вы всё решили за моей спиной? — Поверь мне, Сириус, это сделано только в интересах Гарри. — Мы вам верим, сэр, — Лунатик пинает меня под столом. — Но Сириус действительно имеет право знать, почему вы так поступили. Гарри ему не чужой. Дамблдор молчит, прикидывая что-то в уме. Затем он начинает говорить — медленно, с расстановкой, будто отвешивая каждое слово на невидимых весах. — Сейчас весь волшебный мир празднует избавление от многолетнего ужаса. Но Вольдеморт ещё вернётся. Я не знаю когда — через пять, десять, пятнадцать лет — но этот день обязательно настанет. — Почему вы в этом уверены? — перебиваю я. — Я просто знаю. Есть... способы привязать душу к земле. Вольдеморт ими воспользовался. Гарри выжил потому, что Лили закрыла его собой. И, чтобы эта жертва не оказалась напрасной, у мальчика должна быть защита крови. Крови его матери, текущей в жилах её сестры. Мат в один ход. Защита Крови — один из самых мощных инструментов магии. Столько я крестнику дать не смогу... И не посмею усомниться в словах Дамблдора, поставив на кон жизнь Гарри... — Но хоть видеться с ним мне можно? — Да. Пока даже без ограничений. Правда, для этого тебе придётся договориться с его опекунами. — Что значит «пока без ограничений»? Директор вздыхает. — Дети растут быстро. И начинают задавать вопросы. Нам придётся очень тщательно отмерять, что и когда говорить ему. Рано или поздно Гарри придётся столкнуться с испытаниями, которые нам и не снились. Он должен быть готов к ним, от этого зависит его жизнь. Любой промах в его воспитании может оказаться роковым. В том числе и несвоевременно полученная информация. Этот козырь мне тоже крыть нечем. Будь оно всё проклято, но он прав. Моя ошибка уже стоила жизни Лили и Джеймсу. Я не могу рискнуть, зная, что за следующую, если я её совершу, придётся расплачиваться Гарри. — А Питер? Он арестован? В лице Дамблдора что-то неуловимо меняется — он будто стареет лет на двадцать за один миг. — Я ещё вчера передал в Министерство информацию, что Питер — Пожиратель Смерти. Его преследовали авроры и почти настигли... — Почти? — Прогремел взрыв. Погибли двенадцать человек — двое авроров и десять маглов. А от Питера нашли только палец. Отчаяние и злость разрывают меня на куски. Какого чёрта я не поддался вчера первому порыву и отправился в Хогвартс?! — Зря я вообще пришёл сюда! Я должен был поймать этого предателя, пусть даже в одиночку! — Он специально подгадал всё к полнолунию! — цедит сквозь зубы Рем. — Чтобы помешать мне пойти с тобой, Сириус. Дамблдор качает головой. — Поверьте старому человеку, мальчики: месть — это игра, которая никогда не стоит свеч. Убийство, даже совершённое во имя самых справедливых целей, непоправимо корёжит душу. Питер наказал себя сам. Поблагодарите судьбу, что она позволила вам не замараться. Забудьте и живите дальше. — Если бы я достал его, то все эти люди были бы живы! — огрызаюсь я. — Возможно. Но и ты мог погибнуть вместе с ними. Или в этом взрыве обвинили бы тебя — никто не ожидал, что Питер способен на такое мощное заклятье. И в этом случае ты был бы обречён, потому что вы с Джеймсом никого не предупредили о сделанном выборе. Нет, Сириус, если я и могу сейчас чему-то радоваться, так это тому, что ты научился хоть немного обдумывать последствия своих поступков. Намёк понятен. Помимо моей воли перед глазами встаёт сцена, разыгравшаяся в этом кабинете пять лет назад. Я потерял счёт времени, сидя в кресле напротив директорского стола, тупо изучая затейливый узор на ковре и проклиная свой длинный язык. В ответ на вопросы, задаваемые ровным и спокойным тоном, удаётся выдавить два-три слова. Хочется провалиться сквозь землю, желательно рассыпавшись перед этим на мелкие частицы. — Завтра, точнее, уже сегодня в восемь вечера я жду тебя здесь, Сириус. С ответом на вопрос, какие твои недостатки привели к этому поступку. — Зачем? — Чтобы решить вопрос о твоём наказании. Эта реплика заставляет меня оторваться от изучения ковра и посмотреть в лицо Дамблдору. — Но разве это не решено? — Пока нет, — невозмутимо отвечает он. — А какое наказание считаешь справедливым ты сам? Я снова опускаю голову. — Исключение из Хогвартса. — Я рад, что ты это понимаешь. Но отчислять тебя из школы я не собираюсь. «Пора в больничное крыло, — мелькает мысль, — у меня точно глюки». — Я знаю, что тебе некуда идти. И понимаю, что гордость и самолюбие не позволят тебе ни примириться с родителями, ни принять помощь от других родственников. Я не могу допустить, чтобы ты оказался на улице, предоставленный сам себе. Надеюсь, ты используешь данный тебе шанс. А теперь иди. Аукалась мне та история до самого выпуска. Да такими методами, что можно было боггарта пению выучить. Жёстко, точно... и, похоже, результативно. Что-то же заставило меня пойти сюда, а не бросаться, очертя голову, в погоню за Питером. — Уже поздно, идите. Вам надо как следует отдохнуть. Послезавтра похороны Лили и Джеймса. Можете воспользоваться камином. — Рем, давай ко мне, — приглашаю я. — Не хочу оставлять тебя одного. — Я так плохо выгляжу? — Краше в гроб кладут, — ответ, возможно, не очень тактичный, но зато честный. Мы выходим из камина в гостиной моего дома. Лунатик, как всегда, слегка морщится, окинув взглядом царящий в моей холостяцкой берлоге бардак. Своё скромное жилище он поддерживает в идеальном порядке. На стене висит фотография с нашего выпускного — мы вчетвером стоим у входа в замок, в руке Джеймса зажат снитч. Снимаю её и прячу в ящик. Не могу... просто не могу смотреть в эти лица, предателя и его жертвы. Выхожу на кухню за бутылкой огневиски. Когда я возвращаюсь, из носика стоящего на столе чайника поднимается пар, а Лунатик, сгорбившись, греет руки о чашку. Я сажусь напротив. — До сих пор не могу поверить, что мы были так слепы... Жаль, что Червехвост сдох сам. — Ты уверен, что он действительно сдох? — неожиданно спрашивает Рем. — Тела-то не нашли. — Ты полагаешь... — Мог. Мы очень сильно недооценивали нашего крысёныша... Попробуй выяснить все подробности про этот взрыв. — Хорошо, Фрэнка расспрошу. — Если ты увидишь лазейку, через которую могла ускользнуть крыса — значит, Червехвост жив. — Да с чего ты так уверен? — Разговор с Дамблдором навёл на мысли. Он ведь не сказал нам прямо, что Питер мёртв. А если он начинает говорить сложно о простых вещах, то на это стоит обратить внимание. И что-то слишком настойчиво он предостерегал нас от мести. — Откуда ему знать про наши забавы в полнолуние? — Не знаю. Я просто нюхом чую, что он сказал нам меньше, чем ему известно. Это действительно веский аргумент. Без всякой иронии. Мы не раз убеждались, что сочетание хороших мозгов с чутьём оборотня позволяет Рему просчитывать на сто ходов вперёд. — Что ты будешь делать, если этот предатель действительно не сдох? — Дамблдор прав, что даже самое справедливое убийство пачкает душу, — тихо отвечает Лунатик. — Но в данном случае мне наплевать на его правоту. Если Питер жив, я лично позабочусь о том, чтобы исправить эту несправедливость. — Не «я», а «мы», Рем. — Мы, — повторяет он. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Он ложится на диван, укрывается пледом и закрывает глаза. Плеснув себе огневиски, залезаю на подоконник и прислоняюсь горящей щекой к холодному стеклу. Что ж, профессор Дамблдор, крестника вы у меня отобрали. Да так изящно, что мне осталось только поджать хвост и беспрекословно подчиняться всем вашим командам. Но своё право на возмездие я вам не отдам. Если Питер действительно жив, то он получит по заслугам.
rakugan: Incognito* Спасибо за текст! хорошо написано. А как Сириусу аукалась та история, кстати? У меня, конечно, есть сильное подозрение, что вот после этого разговора: — Почему ты выдал Лили и Джеймса Вольдеморту? Обруч лопается. — Я не предавал... — слова царапают глотку. Директор слегка наклоняется и пристально смотрит мне в глаза. Я чувствую лёгкое давление в висках и как наяву вижу сцену десятидневной давности: мы втроём сидим в гостиной Поттеров, и я объясняю Лили и Джеймсу, что для роли Хранителя я слишком очевидная фигура. Лучше выбрать кого-то менее заметного. Пусть это будет Питер. — Вы изменили решение в последний момент... Давление в голове исчезает. - в реальности последовала бы фраза "Чудесно, Сириус. А теперь отправляйся-ка ты в Азкабан, ты мне тут даром не нужен". Но не обращайте внимания - я просто не могу доверять Дамблдору. Чистое имхо. А вообще написано очень интересно. Спасибо! Будем ждать продолжения. Оффтоп. "Над Хогвартсом висел густой туман". Не могу удержаться - уж очень перекликается с "На холмах Грузии лежит ночная мгла" :)
Incognito*: rakugan Я ему тоже не доверяю. :) Но тем не менее, даже канонический Дамблдор не любит откровенно врать. А тут врать придётся, да ещё и результат не гарантирован — вдруг парню повезёт не вляпаться? А как та история аукалась - будет сильно позже через флешбеки.
Incognito*: Глава 2 Утром во вторник, в день похорон Лили и Джеймса, неожиданно ударяют заморозки, слишком ранние для Англии. Мы с Ремом являемся на церемонию первыми, и, когда мы идём через кладбище Годриковой Лощины, на тропинке за нами остаются две цепочки следов на белом инее. Изо рта валит пар, а вековечная тишина погоста давит на уши... Слава Мерлину, отпевания не будет. Сейчас эта формальность уже не обязательна для соблюдения приличий. Возможно, в Средние Века волшебники действительно верили в бога, но к Лили и Джеймсу это не имеет никакого отношения. Мы верили в свои силы, в удачу, друг в друга, а небеса оставались лишь источником пьянящей радости полёта, чувства безграничной свободы... Крещение их сына было уступкой родителям Лили да ещё, пожалуй, хорошим способом наделить меня неким официальным статусом, который упрочил бы мои права действовать при необходимости от имени Гарри... Рядом с вырытыми могилами — грубо сколоченный помост, на котором стоят два гроба. Волосы Лили, пушистым облаком обрамляющие её лицо, выглядят темнее, чем я их помню, на фоне его мертвенной белизны. Непокорные вихры Джеймса не укротила даже смерть... Сохатый, друг... Я видел его разрушенный дом, я стоял над его мёртвым телом и своими руками закрыл ему глаза, но я до сих пор только умом понимаю, что его больше нет. А сердцем я всё ещё не могу принять это до конца. Где-то глубоко живёт безумное, за гранью реальности, ощущение розыгрыша. Мне кажется, что вот сейчас, через мгновение, Джеймс вскочит со своей страшной постели и скажет, хохоча во всё горло: «Ну что, поверили?» Я отругаю его на все корки за дурацкие шуточки, а потом... а потом мы, разумеется, помиримся. Как всегда. Это ощущение не разрушает даже прикосновение к ледяной щеке, когда я подхожу, чтобы взглянуть ему в лицо в последний раз. И только бросив в его могилу горсть земли и услышав, как она шуршит по крышке гроба, я полностью осознаю, что всё кончилось. Совсем. Рядом со мной опустело место, которое уже никто и никогда не займёт — место лучшего друга, названого брата... Огонь в камине, у которого мы мечтали на старости лет смешить внуков историями о нашей лихой мародёрской юности, будет гореть для меня одного... — Мистер Блэк! Скрипучий голосок проезжается по барабанным перепонкам, словно ржавая пила. Стоящий передо мной сморщенный человечек с пергаментной кожей и глазами, из которых, наверное, вместо слёз льются чернила, протягивает мне конверт. — Что это? — Через месяц здесь же, на кладбище, состоится церемония официального открытия памятника семье Поттеров. Вы приглашены. Я молча беру конверт и прячу в карман. Ну что я буду ему объяснять? Не пойду я смотреть на этот памятник. И постараюсь не замечать его, приходя на могилы друзей. Будь его автор хоть сто раз гением, он не сумеет показать в мёртвом камне настоящего Джеймса Поттера. С мятежным огнём в крови и открытым сердцем, вольного и верного. Мне не нужны никакие мемориалы, кроме собственной памяти... На официальный приём, чествование героев войны, мы, разумеется, не идём. Хотя зовут довольно настойчиво. Это действо, к концу которого все забудут, зачем собрались, устроенное, чтобы надутые болваны произносили напыщенные речи, не имеет ничего общего с нами и с нашей утратой. Мы с Ремом до ночи сидим у меня в гостиной и методично накачиваемся заранее припасённым огневиски. Редкий случай, когда алкоголь помогает. У меня не было слёз ни в ночь трагедии, ни на похоронах, и невыплаканное горе уже который день струится по жилам, словно смертельный яд. И после второй бутылки судорожные пьяные рыдания наконец-то вымывают хотя бы часть боли. Остаток вечера проходит словно в тумане, и единственное, что я помню — мощный, берущий за душу голос, который поёт: «Show must go on…» Когда я просыпаюсь утром, из кухни тянет мятой и анисом. Лунатик даже после пьянки пташка ранняя и явно уже успел заняться противопохмельным зельем. И действительно, когда я выхожу из комнаты, он разливает по кружкам дымящуюся тёмно-зелёную жидкость. — Пей, Сириус. Время для горя кончилось. Теперь пора действовать. Эти слова — наверное, последнее, чего мне не хватало, чтобы собраться. Да, время действовать. И просто — жить дальше. Бессмысленно упиваться горем, пора проснуться. Если я откажусь от всего, что ценил Джеймс, его это вряд ли порадует... — Ты прав. Дело номер один у нас Гарри. И мне нужна твоя помощь. Я не знаю ничего о маглах и об их мире, я не представляю, как вести с ними серьёзные дела... — С этим лучше подождать. Дай бедной женщине привыкнуть к новой ситуации. На неё очень многое свалилось: наша война отняла у неё сестру, и теперь ей придётся растить ребёнка со способностями, которых она боится. Месяц-полтора её лучше не трогать. А потом мы пойдём к ней вместе. — Как скажешь. — А со вторым делом ты пока сам управишься. Для начала нам нужны подробности о последнем преступлении Питера. Это действительно просто. Фрэнка Лонгботтома я знаю с детства — чистокровный маг и дальний родственник, он считался более-менее подходящей компанией для наследника Блэков. Надо всего лишь пригласить его на дружескую беседу, которая, собственно, покажет, есть ли у нас это второе дело. Я вытаскиваю из ящика лист пергамента и чернильницу и царапаю короткую записку. — Мунин! Яви сюда свою пернатую персону! Ты мне нужен. Мой умный ворон, сидящий на жёрдочке в углу, хитро смотрит на меня, а затем многозначительно косится на окно. Вчерашнее похолодание сменилось оттепелью, и на улице прыщет мелкий противный осенний дождь. — Я понимаю, что тебе лень. Но надо. И недалеко, к тому же, всего-то в Министерство и обратно. Так что давай, не капризничай. С видом большого начальника, который снисходит до одолжения мелкой сошке, мой письмоносец пикирует на стол. — Кар-р! Рем берёт с полки пакет корма, по-дружески подмигивает птице и предлагает кусочек. Мунин, принимая угощение, почти с нежностью трётся клювом о его ладонь, Лунатик аккуратно чешет его между глаз. Взаимопонимание у этих двоих полное. Чувствую что-то вроде ревности — кормлю этого проглота крылатого всё же я, а чтоб он ко мне относился хоть вполовину так хорошо! — Хватит ему уже, разбалуешь, — удерживаю я Рема от того, чтобы скормить жадной птице третий кусок. — И пакет с кормом последний, а надо что-то оставить на его возвращение. Ворон снова недовольно каркает. Я привязываю ему к лапе записку и распахиваю окно. — Давай, одно крыло здесь, другое там. И принеси ответ, даже если придётся клюнуть Фрэнка. Разрешением клюнуть адресата я несколько реабилитируюсь в глазах Мунина, он существо вредное. Проводив взглядом улетающего приятеля, Лунатик встаёт. — Я пошёл. Часов с трёх буду дома, так что как поговоришь с Фрэнком, давай ко мне. Закрыв за ним дверь, я возвращаюсь в комнату, достаю из ящика фотографию с выпускного и вешаю на место. Время прятаться от прошлого тоже прошло. Я снова могу стоять с ним лицом к лицу. Мунин возвращается примерно через полчаса. С ответом. Получив законное вознаграждение, он позволяет мне отвязать от лапы письмо. На официальном бланке допроса — прыгающие строчки: Привет! Ты очень кстати — сослался на твою записку и сказал начальству, что сегодня у меня не одна встреча с агентом, а две. Воспользуюсь как предлогом, чтобы смыться пораньше — Шизоглаз в последнее время совсем озверел, мы домой заполночь приходим. Жду тебя в четыре в «Дырявом Котле». Незадолго до назначенного времени аппарирую на Диагон-аллею. Конечно, можно было бы и прямо в трактир, но хочется пройтись — выветрить остатки хмеля и просто настроиться на предстоящий разговор. Вокруг ещё видны следы войны. Конечно, это не разбитые стёкла и не вывернутые фонарные столбы — такие вещи чинятся моментально. Но нет-нет среди сверкающих витрин, которые самые нетерпеливые хозяева уже начали украшать к Рождеству, мелькнёт одна заколоченная. Или фотография в траурной рамке рядом с товарами. Эти следы окончательно сотрутся ещё очень нескоро... Когда я прихожу в «Дырявый Котёл», Фрэнк уже ждёт меня за столиком в углу. Он изменился за последние несколько месяцев — в уголках глаз залегли морщинки, появились первые седые волосы... чёрт, а ведь он всего на четыре года старше меня. Тяжело ему далось это время — как и Джеймс, он знал, что его семья может оказаться на прицеле у Вольдеморта. Сделав Тому знак «как обычно», подсаживаюсь к нему. — Привет. Как дела? — Привет. Дела наши скорбные, аврорские. Вчера Моуди со Скримджером всем отделом растаскивали. Шизоглаз ему пообещал палочку кое-куда засунуть, да поглубже. И много всего другого, чего я при дамах повторять не стану, — он кивает на соседний столик. Две девушки тут же начинают строить нам глазки. — Кто такой Скримджер? И за что на него Шизоглаз взъелся? — Новый заместитель Моуди, три месяца как назначили. Там, где мы Петтигрю пытались взять, командовал он. И по его недосмотру в самом опасном месте оказался совсем зелёный пацан. И погиб. — Кто? — Ты что, газет не читал? Хотя извини, понимаю, тебе не до того было. Дерек Трекуолл. Мерлин! Я думал, что за последние дни чаша боли переполнилась, но оказывается, там есть ещё место. Дерек Трекуолл, мой однокурсник... Нескладный долговязый парень из Хаффлпафа. Полный искромётного юмора комментатор квиддичных матчей — трибуны выли от хохота над его прибаутками. Мы сдружились на почве любви к шуточкам, квиддичу и волшебным животным. Он мечтал изучать магическую ветеринарию, а пошёл в авроры — потому что, как он сказал, «время такое». Невозможно поверить, что он мёртв... Светлая тебе память, Дерек, вольная душа... Твой счёт, предатель, вырос ещё на один пункт... — Я тебя, собственно, как раз и хотел расспросить об этой истории поподробнее. Фрэнк морщится. — Зачем тебе эта грязь? Ожидаемый вопрос. И отмазка у меня уже готова. — Фрэнк, я сам хотел до него добраться. И очень жалею, что не вышло. Он троих моих друзей убил, сволочь... Так хоть представлю себе в красках, как он сдох. От очевидца оно живее будет. — Экий ты кровожадный. Хорошо, слушай, хотя я вряд ли что-то добавлю к написанному в газетах. Мы организовали засады в нескольких местах, где могли обнаружиться Пожиратели. В последний момент нам дали ориентировку ещё и на Петтигрю. Когда он появился на этой улице, мы сразу поставили антиаппарационный купол, а потом Алан Брэкли предложил ему сдаться. Петтигрю поозирался, заметил, что окружён и бежать не выйдет, и устроил взрыв. Мы первый раз с таким столкнулись. Видимо, у него со страху совсем крыша поехала. Алана, Дерека и десятерых маглов — насмерть, — он тяжело вздыхает. — И ещё человек пятнадцать ранено. — А почему только палец нашли? Даже если его разорвало в клочья, они же должны были быть где-то рядом? — А в канализацию всё ухнуло. Вместе с палочкой и одеждой. Там маглы какие-то работы вели, люк был открыт, они даже огородили это место. Палец рядом с ним и нашли. Не будем же мы в дерьме ковыряться, чтобы выкопать оттуда всё остальное. Вот оно! Открытый канализационный люк! Лазейка, в которую могла ускользнуть крыса... Допив огневиски, Фрэнк со стуком ставит стакан на стол. — Пойду я. Раз уж удалось в кои веки с работы вырваться, так хоть с ребёнком пообщаюсь. А то Алиса ругается, что сын скоро забудет, как папа выглядит. Счастливо. — Пока. Спасибо за рассказ. Алисе от меня привет. Он уходит. Расплатившись с Томом, я возвращаюсь на Диагон-аллею — надо зайти в зоомагазин, купить корма Мунину. Я люблю бывать там даже просто так, наблюдать за жизнью его обитателей. Жаль, нельзя превращаться в общественном месте, с некоторыми из них было бы весьма любопытно перекинуться парой слов. Увидев меня, продавщица любезно улыбается — постоянных клиентов она бережёт. — Как обычно, мистер Блэк? — Да. Она уходит в подсобку. Облокачиваюсь на прилавок и рассматриваю экзотических пурпурных жаб в аквариуме. Что-то трётся о мой рукав — чёрная кошка. Точнее, ещё котёнок — месяца четыре, не больше. Явный полуниззл. Хм... ну-ка, иди сюда, киса... Я чешу её за ушком, в ответ раздаётся довольное мурлыкание. А это идея... В охоте на крысу кошка может сослужить добрую службу. Тем более такая умная, которой я в собачьем облике вполне могу растолковать, чего мне от неё надо. Продавщица возвращается с пакетом. — Скажите, а эта кошка продаётся? — зверушка ложится на бок, подставляя для почёсывания пушистое брюшко. — Да, пятнадцать галлеонов. Будете брать? — Да, пожалуйста. Уменьшив пакет с кормом и устроив за пазухой вторую покупку, аппарирую к Рему. Он опять переехал примерно месяц назад. Убогий магловский квартал в Ист-Энде, облупленный многоквартирный дом, кучи мусора во дворе. Откуда-то доносится пьяный ор и пронзительный женский крик. Тёмная лестница провоняла мочой и тухлятиной, стены расписаны корявыми непристойностями. Какой парадокс, что мой друг, стократ более опасный, чем любой из местных подонков, одновременно ещё и самый приличный человек в этом доме... Когда Рем открывает дверь, котёнок высовывает голову и шипит. — Мягколап, ты живодёр! — сердито заявляет Лунатик. — Зачем ты сюда кошку притащил? Знаешь же, что они меня боятся! — Я её по дороге купил. Ничего, переживёт, — отвечаю я, заходя в квартиру. В коридоре слабо пахнет лимоном — Рем, по своему обыкновению, опять что-то надраивал. Войдя в комнату, устраиваюсь у стены. Лунатик, скрестив ноги, садится на пол у окна на максимальном расстоянии от меня — животных он любит, и не его вина, что не все они отвечают ему взаимностью. — Узнал что-нибудь? — Узнал. Жив наш гадёныш... Когда он появился на той улице, там люк канализационный был открыт, палец рядом лежал. Вот туда-то он и ушёл. — С-с-сука! — по одному этому слову видно, как зол сейчас Рем. Ругаться он начинает только в крайних случаях. — Четырнадцать жизней за его грязную шкуру... — Так, ладно. Искать-то его где? — Давай порассуждаем. Вести жизнь дикой крысы он явно не будет. Холодно, голодно и опасно. А Питер всегда был трусоват и любил комфорт. По той же причине он вряд ли подастся за границу, чтобы начать с чистого листа в человеческом облике. Языков он не знает, накопить на безбедную старость однозначно не успел, а своим горбом пробиваться у него кишка тонка. Остаётся вариант пролезть к кому-нибудь в домашние питомцы. В волшебную семью в Англии. — А почему не к маглам? И не питомцем у волшебника за границей? Безопаснее же. — Я прочёл всё, что пишут об исчезновении Вольдеморта, — Рем указывает на пачку газет на подоконнике. — И обнаружил весьма важную деталь: его палочка исчезла. Бьюсь об заклад, что Питер был со своим господином в Годриковой Лощине, выслуживался... А раз Дамблдор думает что Вольдеморт ещё вернётся, то и Червехвост рассчитывает на то же самое. Поэтому и палочку хозяйскую уволок. Ему больше всех известно, что случилось на самом деле. Так что логичнее всего спрятаться поближе к центру событий, чтобы держать руку на пульсе. — Допустим. Тогда следующий вопрос — как искать? — Прошерстить волшебные зоомагазины, их мало. Выяснить, кто регулярно покупает крысиный корм — даже если он подался в смешанную семью, кормить его там будут магической едой, она лучше магловской. А потом искать на основе этой информации. — Как? Не будем же мы вламываться к людям в дом, накладывая на их питомцев Заклинание Истинной Сущности! — Да хоть кошечку твою запустить. Как назовёшь, кстати? — Немезидой. Но это ж мы до второго пришествия копаться будем! — А у тебя есть способ лучше? — Вот если б магией... — Ну извини, нет такого заклинания, которое позволяет вычислить анимага в животном облике, да ещё и сквозь стены. — Значит, придумаю! Лунатик усмехается. — Мягколап у нас по мелочам не разменивается и лёгких путей не ищет. Полюбить — так королеву, воровать — так миллион, а предателя искать — так решив попутно задачу Грейса! Мерлинову матушку! Об этой задаче на нумерологии упоминали вскользь, только Рем мог запомнить... Вроде считается, что у неё нет решения... Кошка начинает беспокойно скрестись за пазухой. Я встаю. — Я пошёл. Ребёнок кушать хочет и не только, наверное... — Пока. Вернувшись домой, первым делом обустраиваю Немезиду— трансфигурирую старую газету в лоток и ставлю на кухне две миски. Затем превращаюсь в собаку и озвучиваю ей правила поведения: дела делать только в отведённом для этого месте, когти точить на крыльце о столбики. И не лезть к Мунину — боюсь я в данном случае не за него, а за неё, знакомство с мощным клювом для такой малышки может оказаться фатальным. Умная девочка тут же демонстрирует, что дважды ей повторять не надо — бежит к лотку и образцово-показательно в него писает. В награду за понятливость кладу ей в миску кусок мяса. Ворон дожидается кормёжки терпеливо и снисходительно — понимает, видимо, что о маленьких заботятся в первую очередь. — Молодец, — я даю ему лишний кусок сверх обычной порции. — Не обижай её, ладно? Мунин смотрит на меня с видом «поучи свою бабушку спичку в иголку превращать». Насытившаяся Немезида сворачивается клубком у камина и засыпает. А я обдумываю следующий шаг в наших поисках. Надо будет почитать про задачу Грейса. Ведь иногда, если как следует побиться головой о каменную стену, в ней обнаруживается дверь. Или хотя бы лаз.
Нюрочка: Incognito* Рада видеть вас и ваше "Возмездие" здесь Читаю вашу историю на другом сайте и хочу спросить КОГДА ПРОДА? ТРИ МЕСЯЦА без обновлений у мея скоро удар хватит от ожидания от ожидания p.s. А почему Джен не ужели Сириус обойдётся без любовных похождений
Incognito*: Нюрочка Каюсь и посыпаю голову пеплом, но в следующей главе - порядочный кусок боёвки. А её я всегда пишу с большим скрипом. Зато потом будет быстро. Ну и семья у Сириуса будет, куда он денется?
rakugan: Incognito* Спасибо! сильно написано. Я тоже очень жду продолжения.
Ira66: Incognito* Спасибо! Действительно, чудесно написано. И очень приятно читать про такого Сириуса.
kos: Incognito* Какая интересная идея! И ведь все это действительно могло быть. Очень хочется узнать, как сложатся дальнейшие события при таком раскладе. Замечательная история!
Incognito*: Глава 3 Следующие несколько недель я занимаюсь делом, которое в наши школьные годы считалось недостойным настоящего мародёра — безвылазно сижу в публичной библиотеке. Читаю многочисленные труды о задаче Грейса, точнее, о второй её части. Первая давно решена, и на основе этого решения создано Заклинание Двойной Сущности, позволяющее определить наличие у человека ипостаси животного. В Министерстве его используют для выявления оборотней и нелегальных анимагов. А на попытки решить вторую часть сам великий Грейс потратил пятьдесят лет и ничего не добился... Заклинание Двойной Сущности показывает низшую ипостась внутри высшей, животное в человеке. Но наоборот не получается. Никто не знает почему, но проявленная низшая сущность надёжно маскирует высшую. Я продираюсь через ряды формул, чтобы придти к одному и тому же во всех трудах выводу: вторая часть задачи не решается. Но, несмотря на это, меня не оставляет ощущение, что где-то совсем рядом кончик нити, потянув за который я размотаю клубок... Когда я прихожу домой, в очередной раз просидев в библиотеке до закрытия, Немезида встречает меня недовольным мяуканием и демонстративно притворяется, что сейчас будет драть когти о моё любимое кресло. Приходится превратиться в собаку и поиграть с ней, что при обычном беспорядке в моём жилище довольно затруднительно для меня и крайне увлекательно для неё. Наконец, она угомоняется. Я разжигаю камин, сажусь на пол и смотрю на пламя — это успокаивает и помогает сосредоточиться. Кажется, пора сдаваться. За три недели я не сдвинулся с места ни на шаг, единственный результат — что я, похоже, скоро заболею от этой работы. Голова раскалывается, перед глазами прыгают чёрные мушки... Отказавшись от идеи принять болеутоляющее зелье, я просто ложусь спать. Немезида пушистым шариком устраивается у меня в ногах, согревая ступни, а потом я проваливаюсь в сон. Коридоры. Повороты. Тупики. И вновь бесконечные коридоры — тёмные, узкие, с липкой холодной плесенью на стенах. По полу бежит крыса. Здесь её родной дом, и ни две ноги, ни четыре собачьи лапы не дают мне преимуществ. Много раз мне кажется, что вот-вот, ещё чуть-чуть, и я схвачу её. Но она опять ускользает. Крыса дразнит меня — то показывает отрубленный палец, то пролезает сквозь какие-то щели, заставляя сделать крюк по запутанному лабиринту, чтобы хотя бы просто увидеть её... Или превращается в Червехвоста, который издевательски хохочет мне в лицо... В очередной раз голый крысиный хвост мелькает совсем близко, я протягиваю руку — но пальцы вновь хватают пустоту... — Сириус, не трать понапрасну время и силы... Я оборачиваюсь на знакомый голос. Джеймс совершенно не изменился — всё те же буйные вихры и задорные огоньки в карих глазах... Он подходит и крепко обнимает меня. — Как же я рад тебя видеть, Мягколап... — Сохатый, — говорю я, когда он отступает на шаг, — но я должен поймать эту крысу... — А я тебя и не отговариваю. Я на твоём месте тоже считал бы, что должен. Просто ты делаешь это неправильно. Так ты никогда ничего не добьёшься. Пойдём, я покажу тебе, как надо. Он нажимает на какой-то выступ, и в стене появляется дверь. Перед нами самый обычный школьный класс — стулья, исписанные парты... Джеймс подходит к доске. — Вот, смотри... На доске появляется несколько строк. Формулы. — Что это? — Ключ. Который поможет тебе сделать следующий шаг, — он улыбается. — Мне пора, дружище. Поцелуй от меня Гарри и обними Лунатика. Яркая вспышка света ослепляет меня. Я просыпаюсь как от толчка или ведра холодной воды на голову. Увиденные во сне формулы горят перед глазами, словно выжженные огненными письменами. Бросаюсь к столу и записываю их. Часы на башне соседней церкви отсчитывают пять ударов. Я никогда не встаю в такую рань, а чтобы разобраться с этой неожиданно полученной подсказкой, нужна свежая голова. Но все попытки вновь заснуть оказываются безуспешными, и, проворочавшись с боку на бок около часа, я сдаюсь. Приготовив кофе, придвигаю к себе листок и внимательно изучаю его. Прочитанное за последние недели чётко встаёт перед глазами, и некоторое время я просто не разрешаю себе поверить, что действительно держу в руках конец нити, ускользавший от меня всё это время. Невозможно... но, тем не менее, реально. В нескольких коротких строчках — решение задачи Грейса. Я поднимаю голову. Встретив мой взгляд, Джеймс лукаво подмигивает мне с висящей на стене фотографии. Я никогда не верил в вещие сны — и я был неправ. Прошедшая ночь доказала это слишком убедительно. Там, где сейчас мой друг, открываются любые тайны... Он дал мне ответ на нужную загадку, он сказал, что на моём месте тоже хотел бы найти предателя... это не может быть случайным совпадением! Что ж, посмотрим, как воспользоваться полученным ключом... Я не новичок в составлении заклинаний — для Карты Мародёров мы с Джеймсом придумали их штук тридцать, хоть и не очень сложных. И теперь, снова и снова перечитывая решение, из которого должно родиться новое заклятье, я чувствую знакомую волну вдохновения, которая подхватывает и несёт в неведомые дали. Это словно прикосновение к самым сокровенным тайнам волшебства. Суть открывающейся перспективы постигается не рассудком, но всем существом — ты просто чувствуешь, как направить мощные потоки магии на достижение нужного результата. На этом первом, самом важном этапе создания новых чар подробности неважны. Мир сужается до размеров письменного стола, а рукой, кладущей строки на пергамент, будто бы водит кто-то незримый и гораздо более могущественный, чем ты сам... Когда я отрываюсь от работы, на часах уже восемь. Вечера. Черновой набросок, общий план будущего заклинания готов. Встряхиваю головой и выхожу на кухню. Надо ненадолго отвлечься, а потом оценить результаты свежим взглядом. Кормлю Немезиду и Мунина, немного играю с кошкой, завариваю чай, а потом возвращаюсь к своим записям. Так, что тут у нас? Работать только на определение человеческой сущности в животном заклинание не будет, это я много хочу... В обе стороны оно будет работать, что тоже неплохо... А вот так делается поправка на способ связи сущностей, что позволит отсечь оборотней... конечно, это усложнит расчёты, но для наших целей весьма нелишне... Стоп, а это ещё что такое? В следующий момент я чувствую себя так, будто со всего размаху врезался лбом в каменную стену. Ещё раз вдумчиво перепроверяю свои выводы — да, всё точно. Я поставил рекорд по влипанию в дурацкие ситуации. Решил задачу, над которой двести лет бились лучшие умы, и придумал новое заклинание... которым не смогу воспользоваться. По-научному это называется Эффект Личностной Помехи. Редкое явление, когда какие-то особенности личности заклинателя препятствуют использованию чар либо искажают их действие. С этим хорошо знаком Лунатик, даже я знаю десятка полтора заклятий, которые не работают у оборотней. Но впервые вижу, чтобы такой эффект создавали способности анимага. Закон подлости в действии, ведь Заклинание Двойной Сущности работает без всяких ограничений... Мда. Решить одну проблему, чтобы сразу столкнуться со второй, столь же серьёзной — это только я мог. Но факт, однако, налицо: нам нужен третий партнёр. Человек с довольно редким талантом изобретателя заклинаний, который начисто отсутствует у Рема. Способный помочь мне с расчётами, которых для чар такого уровня нужен целый том, и взять на себя всю практическую часть дела, испытания и шлифовку. И достойный абсолютного доверия, потому что в его руках будет моя свобода. И где его взять? Так, ладно... что-то я слишком разогнался. Начинать надо не с этого. Говорят, что сумасшедшие считают себя абсолютно нормальными. Может быть, от жажды возмездия и напряжения последних недель я просто спятил? И логика, которую я вижу в нескольких строчках решения — всего лишь мираж, плод моего больного воображения? Но вот в чём я уверен железно, так это в абсолютной нормальности Рема. И к тому же он подлинный ас нумерологии. Если в этих формулах есть ошибка, Лунатик её найдёт. — Есть новости? — спрашивает он, когда я переступаю порог его квартиры. — Есть. Правда какие — большой вопрос. Возможно, у меня глюки. Или мне вообще пора на вечное поселение в Мунго. В палату для душевнобольных. — В смысле? Я молча протягиваю ему листок. Рем внимательно читает — один раз, второй, третий... Затем он швыряет пергамент на стол, бросается к книжным полкам и вытаскивает несколько толстых томов. Я тихо сажусь в углу — когда Лунатик зарывается в книги, его лучше не трогать. Минут через сорок он, наконец, поднимает голову и смотрит на меня с совершенно ошалевшим видом. — Сириус, у тебя не глюки и ты не сошёл с ума. Ты действительно решил задачу Грейса. Как? — Во сне увидел. Рем скептически хмыкает. — Мягколап в своём репертуаре. Шуточки шутит. — Я серьёзно. Мне сегодня приснился сон, в котором я гонялся за Питером и никак не мог поймать. А потом пришёл Джеймс, отвёл меня в класс и написал на доске эти формулы. Я обычно забываю сны, а этот запомнил. И записал. А ещё Сохатый сказал, что на моём месте тоже хотел бы изловить эту крысу. Если решение правильное, то это действительно он помог нам... — Ну и дела... И что теперь? — Я знаю, как составить заклинание, чтобы найти этого предателя. Но нам нужен третий партнёр. — Зачем? — Возни с расчётами там будет до фига. Грейс почти год потратил на обсчитывание Заклинания Двойной Сущности, а моя идея на порядок сложнее. В одиночку у меня может уйти несколько лет. А главная засада в том, что с практикой я вообще ничего сделать не смогу. Эффект Личностной Помехи. Лунатик тихо свистит. — И кого же нам попросить? Флитвика? — неуверенно говорит он. — Я ведь тебе даже с расчётами не помощник, это ж надо представлять конечный результат... — Ты ещё Дамблдора предложи, — фыркаю я в ответ. — Который нам скорей всего головы поотрывает за идею отомстить. — Тогда из всех, кого мы знаем, остаётся только один человек... — Читаешь мои мысли. Сопливус. Дожили, называется... Рем запускает пальцы в волосы и задумывается. — Значит, придётся наводить мосты. Это я беру на себя. Правда, быстрого результата не обещаю... — Я не люблю ждать, Лунатик, но деться некуда. Ты должен добиться не только его доверия, но и возможности полностью доверять ему. Провести несколько лет в Азкабане в мои планы не входит. — Понимаю. Ладно, выше нос. Уж если ты решил задачу Грейса, то и с этой новой проблемой мы справимся. Не таких раскалывали. Я скептически хмыкаю. — Не веришь? Зря. Для оборотня, который хочет жить в нормальном обществе, умение находить подход к людям значит гораздо больше, чем для обычного человека. И за три с половиной года взрослой жизни мне пришлось очень много в этом практиковаться. А на Снейпа, по-моему, есть хороший крючок... — Какой? — Они с Лили много лет дружили. И мне кажется, что с его стороны чувства в итоге стали более чем дружескими. Возможность расквитаться с погубившим её предателем должна его заинтересовать... — Ну, посмотрим. Я должен верить, что Рему действительно удастся подобрать ключик к Снейпу. У меня нет выбора — придётся рискнуть и пойти ва-банк, чтобы двигаться дальше. Я не могу отказаться и не принять руку друга, протянутую из-за той черты, откуда нет возврата...
Incognito*: rakugan Ira66 kos Спасибо, очень приятно читать такие отзывы. Решила потешить любимого жирного таракана, исправив несправедливость мамы-автора, которая так обошлась с золотым мародёрским курсом.
rakugan: Incognito* Хорошо-о... Очень понравилось. Описание решения проблемы - супер! Но мне все же как-то не верится, что Мародеры решили привлечь Сопливуса. Неужели, кроме Снейпа, исследователей в Англии не было? :))
Incognito*: rakugan Они больше никого не знают. Поискать можно, но поиски - это время, а душа-то горит, для них каждый миг, который эта гадина топчет землю - как личное оскорбление. Ну и мотивация - на фига совершенно незнакомому человеку тратить кучу времени и сил ради цели, которая ему безразлична? На Снейпа предполагается возложить самую скучную и занудную часть работы.
kos: Incognito* Здорово! Хотя я думала, что теоретиком в их компании был Люпин. Но, конечно, когда нужно сделать невозможное, это скорее к Сириусу. Неужели они поладят со Снейпом? Ремус-то возможно, а Сириус? Это почище любой нерешимой задачи выйдет! Жду и надеюсь.
Incognito*: kos Люпин именно что теоретик. Он сказал, что для такого дела нужно то-то и то-то. А Сириус - креативщик. И в данном случае - ещё и связующее звено всей команды Мародёров. А со Снейпом достаточно деловых отношений, которые всё же реальны в данной ситуации.
Тэм Элленфорд: Интересно. Крайне интересно:) Вообще, признаться, люблю AU, в которых несчастные герои, над которыми столько поиздевалась Ро, получают второй шанс. Хотя Сириус Блэк не относится к категории моих любимых персонажей (индиффирентно к нему отношусь), однако ж 12 лет Азкабана я никому бы не пожелала. Равно как и любой срок в этом дементрорпитомнике. Incognito* , буду вместе со всеми ждать продолжения!
Incognito*: Глава 4 Понедельник день тяжёлый. Сегодня это особенно верно — Рем, наконец, дал добро на поездку к опекунам Гарри. Надеюсь, он действительно знает, что делает. Судя по рассказам Лили, её сестра очень похожа на моих драгоценных родственников... На улице морозно и солнечно, и сугробы лежат мягкими пуховыми шапками. До праздника ещё десять дней, но это уже настоящая рождественская погода, которая так и манит выбежать в поле и от души поваляться в снегу. А потом вернуться в тёплую комнату, сесть у камина и жарить на огне сосиски. Или просто смотреть на пламя. Но ушло время, и нет больше компании, с которой это действительно хорошо было делать... Лунатик будет ждать меня у «Дырявого Котла» в час. Он сказал, что самое подходящее время для разговора с Петунией Дурсль — середина дня, когда её муж будет на работе, а детей она уложит спать. На первый раз придётся добираться до этого Литтл-Уингинга на «Ночном Рыцаре», а потом поищем укромное место, куда можно аппарировать. Несколько минут сумасшедшей тряски, и мы на месте. Маленький опрятный городок — аккуратные дома, словно выстроенные по линеечке, ровно подстриженные живые изгороди, даже рождественские украшения — одинаковые. В воздухе разлита чинная уютная скука, откуда-то тянет сладким запахом сдобы с корицей. Нужная улица находится буквально через пять минут. Дом номер четыре — застывшая в камне фраза: «Мы такие, как все!» Стремление не выделяться сквозит в каждой черте — от чисто выметенной дорожки до свежей ровной штукатурки на стенах. И лишь одна трогательная деталь отличает двор от двух соседних — детские качели и забытое рядом красное ведёрко. Рем осторожно стучит в дверь — раз, другой, третий... Наконец, нам открывают. Стоящая на пороге женщина похожа на Лили, как фестрал на феникса. Светлые волосы уложены в тугой пучок, под тяжестью которого, кажется, вот-вот сломается длинная шея. Она окидывает нас враждебным цепким взглядом. — Добрый день, миссис Дурсль, — вежливо говорит Лунатик. — Это я вам звонил. Она колеблется, но всё же предлагает нам войти. В доме чистота, какой я не видел даже в родовом гнезде Блэков. Как же она управляется без эльфов и магии? Вылизанная гостиная уставлена фотографиями пухлого ребёнка со светлыми волосами. Больше всего он напоминает обтянутый оборками кваффл. Когда хозяйка указывает нам на кресла, Лунатик демонстративно складывает руки перед собой, глазами подав мне знак сделать то же самое. — Зачем вы пришли? — Поблагодарить вас. И предложить помощь. — Заберите от нас мальчишку — это будет самая лучшая помощь! — с ожесточением отрезает Петуния. — Мы были бы рады. Но это невозможно, и вы сами знаете почему, — Рем смотрит на неё с искренним участием. — Мы понимаем, что вы не видели ничего хорошего от нашего мира. И тем больше мы ценим, что вы всё же согласились взять на себя такую ношу. Мы хотим облегчить её. — Что могут предложить такие... как вы? — Например, в значительной мере избавить вас от тех, — он слегка медлит, подбирая нужное слово, — странностей, которые рано или поздно проявятся у Гарри. Она презрительно кривит губы. — Мой муж считает, что строгое воспитание поможет выбить из него всю эту дурь! И я с ним совершенно согласна! — При всём уважении к вам и вашему супругу, вы ошибаетесь. Вы же умная женщина, миссис Дурсль, и сами понимаете, что эффективный способ лучше простого. Точнее, того, который только кажется простым — строгость и от вас потребует лишних усилий. Открытая неприязнь сменяется настороженностью и лёгким проблеском интереса. Видимо, никто раньше не делал комплиментов её умственным способностям. Посмотрим, насколько Рем ей польстил... — Что же по-вашему будет лучше? — Ровное и спокойное отношение. Чем меньше у мальчика будет поводов бояться или сердиться, тем меньше шансов, что вам придётся столкнуться с его странностями. И общение с нами, — Лунатик слегка улыбается. — Мы такие же, и наше присутствие может пробудить его особенности. Вдали от вас. Петуния задумывается. Я будто вижу весы, на которых она взвешивает свой страх перед магией и отвращение к ней — и вероятность того, что Рем сказал ей правду, а значит, его предложение поможет обеспечить безопасность её семье. А если подбросить на эту чашу ещё кое-что? То, что одинаково ценят и маглы, и волшебники? — У вас, наверное, появились и другие сложности, — я тщательно копирую тон Лунатика. — Вы сидите дома с детьми, работает только муж... Будет справедливо, если мы избавим вас от дополнительных расходов? — Где вы возьмёте нормальные деньги? Сработало! — Это не проблема. Вам надо только назвать сумму. — Две тысячи фунтов в месяц. Банковским переводом. Рем смотрит на неё с лёгким удивлением. — Вы уверены, миссис Дурсль? А налоговая? — Это моё дело, — несмотря на резкий тон видно, что знакомство кого-то из «этих ненормальных» с магловской жизнью для неё неожиданность. — В таком случае, как вам будет угодно. Дайте нам номер счёта, и через несколько дней деньги будут у вас. Она выходит в соседнюю комнату и через несколько минут возвращается с бумажкой, которую Лунатик аккуратно складывает и убирает в карман. Мы встаём. — Можно нам увидеться с Гарри? — Не сегодня. У него ветрянка, — видимо, у меня на лице написано такое беспокойство, что она даже снисходит до объяснений. — Ничего страшного, этим болеют все дети. Через неделю он уже будет в порядке. — И тогда можно будет? — придётся играть по её правилам. Она пожимает плечами. — Да. Вы же, наверное, захотите сделать ему подарки на Рождество? — Конечно. Спасибо, миссис Дурсль. Всего доброго. Когда за нами закрывается дверь, Рем с облегчением вздыхает. — Всё вышло гораздо проще, чем я ожидал. Она не фанатичка, это радует. — Зря ты обещал ей деньги уже через несколько дней. Я же не разберусь за это время, с какой стороны подступиться к магловскому банку. — А тебе и не надо, это моя часть дела. — А ты знаешь как? — Я, если ты забыл, полукровка. И спасибо маме, она позаботилась о том, чтобы мне и в мире маглов было неплохо. Я о нём знаю гораздо больше, чем преподают на магловедении, и нужные документы у меня есть. — Что бы я без тебя делал, Рем... Спасибо. — Не за что. Сегодня уже поздно, а завтра утром отправимся сначала в Гринготтс, потом в магловский банк, — он достаёт из кармана бумажку. — Интересно... Похоже, что Петуния ведёт какую-то свою игру... — С чего ты взял? — Счёт у неё не в местном отделении, а в лондонском. Впрочем, это не наше дело. Это точно. Нам и без её хитростей забот хватает. Так... а какую сумму мне надо будет снять? — Две тысячи этих... как их... фунтов — сколько в галлеонах? — Около тысячи. Ничего себе! Курс, конечно, может меняться, но по нынешнему за пятнадцать лет придётся выплатить около двухсот тысяч. Почти половину наследства дяди Алфарда. И ведь расходы на Гарри этим не ограничатся, да ещё и самому жить на что-то надо... — Значит, начинаю искать работу. Рем пожимает плечами. — Какие проблемы? Аластор же говорил, что с орденским опытом тебя он даже без Академии возьмёт. — К чертям аврорат. Я пёс вольный, не люблю, когда мною командуют. Я готов с этим смириться только ради Гарри. И только если уверен, что всё действительно делается ради его блага. — Тогда ищи. В этом деле я тебе, к сожалению, ничем помочь не могу. Мы находим укромный уголок в парке, который не просматривается с дорожек, и оттуда аппарируем на Диагон-аллею. Вернувшись домой, собираю газеты за последнюю неделю и начинаю изучать объявления о работе. Министерство, какая-то юридическая контора, ферма... всё не то... В очередной раз перевернув страницу, натыкаюсь на рамку, в которой текст выделен особым шрифтом. Набор в Гильдию Охотников. Который бывает в лучшем случае раз в десять лет. Гильдия Охотников... Всего двадцать четыре человека, лучшие из лучших, элита, не знающая себе равных в преследовании тёмных тварей и обезвреживании черномагических артефактов. Голубая мечта почти любого маленького волшебника. Джеймс в детстве просто бредил ею. А в моей семье имя Кастора Блэка, возглавлявшего Гильдию в прошлом веке, произносилось едва ли не с большей гордостью, чем имя его внука Финеаса Нигеллуса. У них фантастически сложные вступительные испытания, но если я их пройду, то лучшего и пожелать нельзя. Охотники ни от кого не зависят — и это привлекает меня даже больше, чем неплохие деньги. Придвинув к себе перо и пергамент, я пишу заявку. Шансов немного, но почему бы не попробовать? За два дня до Рождества я отправляюсь выбирать подарки. Сначала на Диагон-аллею, а затем в магловские кварталы, в магазин игрушек. Здесь шумно и многолюдно, я не без труда протискиваюсь вдоль полок. Бесконечные ряды кукол, плюшевых мишек, машинок... Мерлин! Ещё один такой случай, и я всерьёз задумаюсь о покупке хрустального шара... Словно знак судьбы, на самом верху стеллажа — красавец-олень гордо вскинул рогатую голову, а рядом с ним, положив голову на лапы, устроился пушистый длинноухий чёрный пёс. А чуть ниже сидит серый волк с добродушной ухмылкой на морде. Я ещё нескоро расскажу тебе, Гарри, сказку о мародёрах, у которой из-за маленькой подлой крысы оказался такой печальный конец. Но память об их верной дружбе будет с тобой с самого детства. Когда я появляюсь в Литтл-Уингинге, Петуния смотрит на меня настороженно, но уже не так враждебно, как в первый раз. Сухо информирует, что получила деньги, забирает игрушки и разрешает мне, наконец, повидаться с крестником. Я жду минут десять, пока она оденет его. Очевидно, что по крайней мере часть присланных денег честно потрачена на Гарри — на нём новая ярко-голубая курточка со смешным медвежонком на спине. — У вас два часа, — говорит она, застегнув последнюю кнопку и сунув в руки Гарри совок. Я беру его на руки, и мы идём в парк. Когда я опускаю его на землю, он бежит к качелям, забирается на них и смотрит на меня. И радостно визжит, когда я раскачиваю его, ещё раз подтверждая, что унаследовал от отца страсть к полётам. Идёт снег, липкий, мягкий и почти тёплый. Будь Гарри постарше, можно было бы слепить снеговика. А сейчас, когда я снимаю его с качелей, он просто садится на корточки и начинает сосредоточенно ковырять снег совком. Падающие с неба хлопья оседают на курточке, и, стряхивая их в очередной раз, я замечаю, что ткань промокла. Высушить бы его, но... Строка в коротком письме от Дамблдора: «Пока не применяй никакую магию в присутствии Гарри». Я даже не спрошу почему. Значит, так надо. Один раз я уже попробовал не послушаться... Недели за две до Хеллоуина Джеймс вернулся из Хогвартса мрачнее тучи. «Дамблдор предложил использовать Заклятие Доверия. И себя в Хранители Тайны. Он говорит, что где-то рядом со мной предатель. Один из вас, представляешь? Кто — ты? Рем? Малыш Пит — это ж вообще со смеху лопнуть?! Я всем вам верю, как самому себе. И поэтому Хранителем будешь ты. Согласен?» Если бы я попытался уговорить его не рисковать и принять предложение директора, то в конце концов Сохатый уступил бы. Так и надо было сделать. Или хотя бы закрыть их собой! А я, идиот, подозрениями стал делиться! Что в тихом омуте черти водятся, а Лунатик начал слишком часто куда-то исчезать... Да ещё и решил придумать план похитрее. Выдумал. Своими руками отдал их этой твари! И теперь — всё не так. Всё! Гарри на прогулке должен был бы кататься на игрушечной метле над мягкими сугробами или, заливаясь хохотом, теребить длинную шерсть Мягколапа. Лили прятала бы улыбку за напускной строгостью, а Джеймс лепил бы снежки и раскрашивал бы их во все цвета радуги. Так было бы правильно. А если уж и представить себе это сцену без кого-то, то без меня. Но на могильной плите — их имена, не моё. Им, а не мне пришлось платить головой за мою глупость и самоуверенность! И местами не поменяешься, хотя это было бы только справедливо! Есть лишь одно оправдание тому, что я ещё жив... Вот оно, пыхтит рядом, зачёрпывая совком липкий снег и складывая его в кучку. Я нужен Гарри. Маглы, у которых он живёт, будут видеть в нём воплощение зла. В нашем мире на него уже смотрят как на идола. А просто любить живого маленького человека буду только я. И ещё Рем, конечно. Гарри оглядывает результаты своих трудов и недовольно надувает губы. — Зя! — Что, слишком маленькая горка получилась? Ничего, сейчас поправим, — я встаю на колени рядом с ним и начинаю сгребать снег в кучу. Угадал — он весело смеётся, а затем вдруг утыкается головой мне в плечо. — Тя! — Не «тя», а Сириус, — я беру его на руки и поднимаю с земли совок. — Пошли домой, оленёнок. Ты весь мокрый, простудишься ещё, да и время у нас вышло. Он смотрит на меня с интересом. — Си? — Да. Сириус. Для тебя — только так. Петуния внимательно разглядывает племянника, будто ждёт, что после общения с волшебником у него должны появиться лишние конечности или что-нибудь в этом роде. И, кажется, с облегчением вздыхает про себя, увидев только мокрую курточку. — С наступающим Рождеством, миссис Дурсль. Она медлит, но всё же отвечает прежде чем закрыть дверь: — И вас с наступающим Рождеством. На сочельник в этом году выпадает полнолуние, и я приглашаю Рема в дом дяди Алфарда. Тихое место в глухой провинции в Уэльсе, где на несколько миль вокруг нет человеческого жилья — как раз то, что нам нужно. Самое камерное Рождество в моей жизни, самое пронзительное — ведь мы планировали встречать его совсем не так... Рем уходит незадолго до восхода луны, а когда она выплывает на небо во всей своей гордой красе, я превращаюсь и выбегаю на улицу. Под лапами поскрипывает снег, а звёзды задорно подмигивают с чёрного шёлкового купола. Незаметно подкравшийся Лунатик опрокидывает меня в сугроб. Мы боремся, а потом несёмся наперегонки через поле, сверкая серебристыми искорками на шкурах и глотая вкусный и свежий морозный воздух. Мы останавливаемся на опушке, чтобы отдышаться. От чёрно-голубых теней под сенью деревьев веет древними тайнами, почти как в Запретном Лесу. Мы с Лунатиком всегда хорошо понимали друг друга в зверином облике, как пёс и волк, дальние родичи... И сейчас, глядя ему в глаза, я вижу, что мы представляем себе одно и то же — легконогую тень, скачущую рядом с нами через нетронутую снежную целину...
rakugan: Incognito* Спасибо! отличная глава. Хоть в АУ можно порадоваться за Сириуса и Гарри - у одного будет семья, у другого нормальное детство... Очень хорошо написано, спасибо Вам. Правда, Сириус, который собирается слушаться Дамблдора, лично у меня вызывает дисбелив, и Вы знаете, почему, - у Поттеров было слишком много оснований не доверять Дамблдору, и оснований серьезных. Но это личное мнение, естественно. Не более чем имхо. Incognito* пишет: — Две тысячи этих... как их... фунтов — сколько в галлеонах? — Около тысячи. Получается, что с 1981 года галлеон сильно поднялся - в 1990-е было, по словам Роулинг, 5 фунтов за галлеон. Глава очень понравилась - такая рождественская, нежная... С нетерпением жду продолжения.
Incognito*: rakugan пишет: Правда, Сириус, который собирается слушаться Дамблдора, лично у меня вызывает дисбелив У меня как у автора тоже. Но имейте терпение, на могилах Лили и Джеймса ещё земля осесть не успела. Получается, что с 1981 года галлеон сильно поднялся - в 1990-е было, по словам Роулинг, 5 фунтов за галлеон. Цифра, честно говоря, бралась исключительно в интересах сюжета - не хотелось представлять Петунию совершенно непотребной жадиной. Пять тысяч фунтов было бы слишком.
Incognito*: Глава 5 После Рождества мы не торопимся возвращаться в Лондон. Рем на свежем воздухе всегда быстрее приходит в себя после полнолуния. А я решаю задержаться, чтобы порыться в богатой библиотеке дяди. Восьмого января я приглашён на испытания Охотников. Вспоминая всё, что я читал о них, спотыкаюсь на одном из первых этапов. Боггарт. Я ведь даже не знаю, какой он у меня сейчас. Не видел ни одного с тех пор, как нас учили бороться с ними на уроке ЗОТИ. Но я давно перерос тот детский страх, а смеяться над тем, чего я боюсь теперь, вряд ли будет так же легко, как в тринадцать лет. Когда жизнь ещё не напугала по-настоящему. После смерти дяди бОльшая часть комнат так и стоит запертая. Наверняка где-нибудь за это время завёлся боггарт. Мне даже не приходится долго искать — в кабинете рядом с библиотекой я слышу характерный стук из стоящего в углу шкафа. И я гораздо меньше уверен в себе сейчас, чем перед уроком на третьем курсе. Что бы ни предстало передо мной, я ещё не представляю, как превратить страшилище в посмешище... Дверца шкафа открывается, и я впервые вижу наяву то, что не раз заставляло меня просыпаться в холодном поту. Шесть лет назад этот кошмар стал последней каплей, заставившей меня порвать с семьёй. Он вышвырнул меня из жарко натопленного дома на Гриммаулд-плейс в неистовую вьюгу в три часа ночи. У боггарта моё лицо, холодное, жестокое и равнодушное. Для этого Сириуса Блэка нет ни любви, ни дружбы, ни света. Из его палочки вылетают зелёные вспышки. Смертельное Проклятие во всех, кто мне дорог — Лили, Джеймса, Рема, Гарри... Я отшатываюсь. — Нет! Дверь в комнату распахивается. Мгновенно осознав, что происходит, Лунатик встаёт между мной и шкафом. — Ридикулус! Серебряный шар превращается в таракана и шлёпается оземь. Рем загоняет боггарта на место. Кто сказал, что гриффиндорцы ничего не боятся? Колени подкашиваются, и я сползаю по стене, чувствуя, как липнет к спине рубашка. Я никогда не был полностью уверен, что я не такой... Это даже не просто страх, а какой-то запредельный ужас... — Успокойся, это всего лишь боггарт. — Я не знаю... Сам я вряд ли что-то понял бы из такого объяснения. Но Рем понимает. — Зато я знаю, — он садится на пол напротив меня. — Нет в тебе этого, Сириус. Я бы почувствовал. За привычку доверять его интуиции я цепляюсь, как утопающий за соломинку... — Ты же всегда умел смеяться над собой, Мягколап. — Но ты сам говоришь, что это не я... — Не ты. Но в твоём облике. Как бы ты это назвал? — Идеальный Блэк... Таким он должен быть по мнению моей семейки. — Помнишь, ты описывал нам, каким тебя хотела видеть твоя мать? — Гусем надутым. Но гуси не жестокие... — Зато злые. Знаешь, как щиплются! Ему удаётся насмешить меня. Хорошая идея, стоит попробовать. Я встаю, и Рем отходит в угол. Я направляю палочку на дверь шкафа и до хруста стискиваю зубы, глядя в лицо своему бездушному отражению. — Ридикулус! Гусь получается славный, толстый и важный. И почему-то слизеринских цветов. Это действительно забавно. Я смеюсь, чувствуя, как распускается тугой клубок в груди, Лунатик тоже фыркает — и боггарт исчезает, растворившись струйкой дыма. — С чего ты вдруг решил узнать, какой у тебя боггарт? — интересуется Рем. — Хочу попробовать пройти испытания Охотников. — Хороший замах. Удачи. Он уезжает на следующий день, а я остаюсь. Изучаю способы обезвреживания черномагических ловушек — моей орденской практики не хватит для уровня Охотников. В Лондон я возвращаюсь только в день испытаний. У меня пятеро конкурентов, все старше меня минимум лет на десять. Они даже не скрывают насмешки — «куда ты лезешь, мальчик, давно ли с тебя в Хогвартсе баллы снимали?» Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого... На полосе препятствий, которую предстоит пройти всем участникам, у меня свои преимущества. Ждать своей очереди приходится долго — придя к семи утра, я захожу в лабиринт только около двух. С порога — тестовое заклинание на присутствие чёрной магии. Есть, в углу определённо ловушка. Одна из самых распространённых — она взрывается, заставляя жертву на несколько минут полностью терять ориентацию в пространстве. Когда я её обезвреживаю, появляется отверстие в стене, откуда вылетает боггарт. — Ридикулус! На месте моего чудовищного двойника переваливается зелёно-серебристый гусь. Я загоняю боггарта обратно в дырку, и стена вновь становится ровной. Двигаясь дальше, я чувствую себя големом, которому задали определённую последовательность действий. Вход в очередную комнату, проверочное заклинание, обезвреживание ловушки и борьба с тёмным существом. Или сначала какая-нибудь тварь, а потом уже подвох. Некоторые существа, которых я вижу, слишком редки, чтобы быть настоящими, но иллюзии очень качественные, не отличишь. Не только вид, но и звуки, запахи, эффекты — как вживую. Коготь мантикоры, от которой я не успеваю увернуться, рвёт рубашку и рассекает руку. За очередной дверью — темнота и морозный холод. Силы начинают вытекать, как вода из треснувшего стакана. Хочется бросить палочку, сесть на пол и просто принять то, что ждёт впереди. Всё хорошее отодвигается за край земли, а дурное врывается в память с натиском взбесившегося дракона: разрушенный дом в Годриковой Лощине, навсегда побелевшие лица Лили и Джеймса... Немного привыкшие к темноте глаза различают движущиеся сгустки мрака, которые чернее окружающего фона. Дементоры. Врёте, твари, я вам так просто не поддамся! Ведь до гнусного предательства и разрытой могилы было это — коридор в Мунго, приветливая пухленькая целительница, с улыбкой объявляющая счастливому Джеймсу, что у него родился мальчик... — Экспекто Патронум! Мягколап — моя вторая половина, мой самый верный друг — бросается вперёд, заставляя дементоров отступить. Становится светло, проверочное заклинание показывает, что никаких ловушек нет, и я просто открываю следующую дверь. Это конец испытаний — в комнате нет никого, кроме крепкого мужчины средних лет с блокнотом в руках. — Надо же, — он ухмыляется, глядя на меня, — я был уверен, что тебя вытаскивать придётся. — Дементоры настоящие были? — Иллюзии, конечно, где мы настоящих возьмём? Иди. Если прошёл, то результаты получишь через пару недель. Я прихожу домой уже затемно, в шесть часов. Мои надежды провести вечер, спокойно валяясь на диване, разрушает приколотая к двери записка. Бисерный почерк Андромеды: Сириус, я заходила утром и не застала тебя. Когда вернёшься, пожалуйста, сразу же отправляйся к нам, это очень важно. Впервые в жизни я понадобился любимой кузине настолько срочно. Что у неё стряслось? Аппарировав к дому Тонксов, замечаю в окне на втором этаже детскую головку с фиолетовыми волосами — слава Мерлину, это хотя бы не с Дорой. Менди открывает дверь — бледная, глаза припухшие, из аккуратной причёски выбилось несколько прядей... — Что случилось? — Проходи, не здесь же разговаривать... Она затаскивает меня в гостиную и чуть ли не силой сажает в кресло. — Ты газеты сегодня читал? — Нет, ушёл рано, а как вернулся, сразу к тебе. Да скажи ты толком, наконец! Кузина молча протягивает мне утренний выпуск «Пророка». Всю первую полосу занимают огромная фотография и надпись под ней: «Знаменитые авроры Лонгботтомы в критическом состоянии доставлены в больницу Святого Мунго после нападения сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть». Меня начинает трясти. Фрэнк, Алиса... как?! Ведь война закончилась, всё уже стало налаживаться... Менди продолжает что-то говорить, но я улавливаю только одну фразу, последнюю: — Не могу поверить, что моя сестра оказалась способна на такое... — Белла? Она переворачивает страницу и показывает мне нужную строку: «На месте преступления арестованы супруги Родольфус и Беллатрикс Лестранг, Рабастан Лестранг и Бартемиус Крауч-младший». — Тварь! — я намертво сцепляю руки в замок, чтобы унять дрожь. — Извини, Менди. А где Тэд? — у него сейчас должны быть самые точные и полные новости. — В Мунго, разумеется, его ночью срочно вызвали на работу. О, а вот и он, — из коридора раздаётся шум. Тэд входит в комнату и швыряет на стол тот же самый номер «Ежедневного Пророка», который мне только что показывала его жена. — Чёртовы писаки! С ночи по больнице шныряли, как у себя дома, вынюхивали! Пришлось Кишечно-Опорожнительным пригрозить. — Голодный? — заботливо спрашивает кузина. — Слона бы съел. Менди уходит на кухню разогревать обед. — Тэд, как они? Он смотрит на меня исподлобья. — Это служебная информация, которую можно сообщать только родственникам. — Я тоже родственник, хоть и дальний. И к тому же друг Фрэнка. Пожалуйста... — Ладно, чёрт с тобой... всё равно не завтра, так послезавтра это будет в газетах. Плохо дело, Сириус, очень плохо. Их несколько часов пытали Круцио. Тяжелейшие ментальные повреждения — они не могут говорить, никого не узнают и вообще почти ни на что не реагируют. И шансов, что они когда-нибудь придут в себя — в лучшем случае один на миллион. Безнадёжно. Кощунственно звучит, особенно в устах целителя, но им, возможно, было бы лучше, если бы они не выжили... «Алиса ругается, что сын скоро забудет, как папа выглядит». А теперь он никогда этого по-настоящему не узнает. И как выглядит мама — тоже. Менди зовёт нас обедать. Мы едим молча, даже болтушка Дора ведёт себя тихо, чувствуя подавленное настроение взрослых. Поставив в раковину грязные тарелки, кузина решительно выпроваживает дочь из кухни. — Через три дня суд, — говорит она. — Я думаю, мне надо пойти... Сходишь со мной? — Зачем? И почему ты, а не Нарцисса? — Цисси мне написала... Люциус запретил ей даже думать об этом. И маме сейчас совсем плохо, она с ней сидит. Конечно, Малфой сам с большим трудом отмазался от Азкабана. Ему совершенно не нужно, чтобы его имя упоминалось по такому скандальному поводу, как суд над Пожирательницей Смерти. — Вот как? — Тэд хмыкает. — Пожалуй, я впервые в жизни могу с чистой совестью взять пример с Люциуса Малфоя. — Какой пример? — в глазах Андромеды загорается огонёк, который не предвещает ничего хорошего. Её муж даже бровью не ведёт — видимо, за годы брака выработался иммунитет. — Как и он, я собираюсь запретить своей жене идти на суд. — Ты не посмеешь! — Ещё как посмею. Я не хочу, чтобы ты копалась в этой грязи. Тем более в обществе Сириуса. — Чем тебе не нравится мой кузен? — Ничего против него не имею. Но боюсь, он не устоит перед соблазном запустить в Беллу парой Круцио. — Сириус! — она смотрит на меня почти умоляюще. — Ну хоть ты ему скажи! Она моя сестра, мы не можем... — Менди, — я не даю ей закончить фразу, — выброси из головы всю эту слезливую чушь! Наша поддержка ей сдалась, как дементору Патронус. Она будет просто счастлива видеть двоих отщепенцев рода, присутствующих при её позоре. К тому же Тэд прав. Фрэнк мой друг. Четвёртый, которого я потерял за последние пару месяцев. И он хуже, чем мёртв. Если я увижу тех, кто сделал с ним такое, я действительно за себя не ручаюсь! Так что никуда я не пойду. И тебе не советую. Кузина, надувшись, уходит в комнату. Через минуту оттуда доносится её сердитый голос — бедной Доре не повезло попасть матери под горячую руку. Тэд устало вздыхает. — Какое счастье, что они только двойняшки, а не близнецы... — Это ты к чему? — Беллатрикс наверняка посадят пожизненно. А между близнецами связь тонкая, это медицинский факт, они улавливают состояние друг друга. Чувствовать, что происходит с человеком в Азкабане — такого врагу не пожелаешь. Выбью-ка я отпуск да отвезу её куда-нибудь развеяться. — Хорошая мысль. Ты через три дня работаешь? — Нет, у меня как раз выходной. Лично прослежу, чтобы она не пошла на суд. — Если что, свисти, я за ней присмотрю. — Спасибо. Когда я прихожу домой, Немезида впервые демонстрирует свою низзловскую сущность — она не требует внимания и не пытается мне надоедать, а просто тихо сворачивается клубком у меня на коленях. Я чувствую себя растерянным. К смерти нельзя привыкнуть, но за прошедшие несколько лет мне не раз и не два доводилось бывать на похоронах друзей и товарищей по оружию. А что делать в этой ситуации? Мать Фрэнка я не видел с раннего детства, родителей Алисы не знаю вообще и заявляться к ним с соболезнованиями будет неуместно... В больницу меня вряд ли пустят, да если бы и пустили — я не уверен, что у меня хватит духу придти туда. Лучше уж видеть могильные плиты, чем пустоту в глазах обманчиво неуклюжего добродушного Фрэнка и сдержанной решительной Алисы...
Нюрочка: и так в переди "Tera Nova" жду с нетерпением
kos: Incognito* Петунья, однако, хороша! Хотя если она все-таки будет нормально обращаться с Гарри, то денег-то не жалко (тем более дядюшкиных). Но где же Снейп???
Incognito*: kos Появится. Но только через пару глав.
rakugan: Incognito* Спасибо! глава отличная. Но, кстати, если судить из канона, Лестрейнджей задержали вовсе не на месте преступления. Это следует из слов Дамблдора: "- ...На них напали, когда уже все думали, что ничего не угрожает. Эти нападения вызвали бурю возмущения. Министерство испытывало безумное давление, все требовали найти тех, кто это сделал. К сожалению, свидетельства Лонгботтомов, с учетом их состояния, были не слишком достойны доверия. - Так сын Крауча мог быть ни при чем? - задумчиво спросил Гарри. Дамблдор покачал головой: - Не имею ни малейшего представления..." ("ГП и КО", гл. 31) Из этого фрагмента следует, что между нападением и задержанием подозреваемых прошло некоторое время, их взяли точно не на месте преступления, а доказательства против них были достаточно шаткими. Хотя, судя по поведению Беллы на суде, они дали признательные показания.
Incognito*: rakugan А задержание на месте преступления, строго говоря, не равнозначно доказательству преступных действий задержанных. Мимо они там проходили. С расследованиями таких дел в каноне вообще большие проблемы.
rakugan: Incognito* В каноне с любыми расследованиями проблемы, потому что у них нет ни следствия как такового, ни нормального судопроизводства :) Но Лестрейнджи все-таки даже мимо не проходили. Их задержали уже постфактум - иначе у магической общественности не было бы времени (и необходимости) требовать, чтобы нашли виновных.
Incognito*: Глава 6 Письмо из Гильдии приходит через три недели после испытаний, когда я уже успел смириться с тем, что не прошёл. Словно чуть запоздавший подарок на день рождения — я принят. Но из-за подписи под извещением к радости примешивается что-то ещё — то ли тревога, то ли досада... «С уважением, глава Гильдии Охотников, Публиус Корнелиус Флинт». Однокурсник и старый друг моего деда. Наводит на не слишком приятные раздумья о том, какую роль могла сыграть моя фамилия, ведь решение за главой Гильдии... А с другой стороны, выбирать не приходится. Мне это нужно — как гарантия собственной независимости и как возможность помочь Лунатику. Охотники обычно не работают в одиночку, а кого взять в напарники — моё личное дело, и никому, кроме Рема, я не доверюсь. На следующее утро я стою перед старинным особняком на окраине Лондона. Дом выглядит заброшенным — облупившаяся штукатурка, потрескавшиеся ступени, на которых кое-где пробивается мох... Но это только видимость, внутри всё блестит. Поднимаюсь на второй этаж. Кабинет главы Гильдии — в два раза больше директорского в Хогвартсе. — Здравствуйте. Невысокий худощавый человек с коротким ёжиком седых волос встаёт из-за стола и, прихрамывая, делает несколько шагов мне навстречу. — Добро пожаловать в Гильдию. Пожав ему руку, я оглядываюсь по сторонам. На стене позади стола прибиты головы разных диковинных тварей, некоторых я даже на картинках не видел... А слева от меня — портреты бывших глав Гильдии. А вот и гордость древнейшего и благороднейшего — картина почти в самом центре стены... — Наследничек, — Кастор Блэк, прищурившись, смотрит на меня с полотна. — Посмотрим, на что ты годишься... Сириус БЛЭК. — А меня сюда из-за фамилии взяли?! — Нет, — спокойно отвечает Флинт, заняв своё место за столом и указав мне на кресло напротив. — Мне, конечно, будет приятно учить внука моего старого друга, но выбрал я тебя не из-за этого. Утешает. Не хватало только, чтобы здесь меня ценили как Блэка. — Большинство членов Гильдии моё решение не одобряет. Ты показал не лучший результат — работаешь небрежно, не обращая внимания на мелочи, которые в реальном деле могут стоить тебе жизни... Тебе придётся очень постараться, чтобы доказать мою правоту. — Тогда почему я? — Ты ещё не вошёл в полную силу, а своим более успешным конкурентам уступаешь не так уж много. Значит, перспективы у тебя гораздо лучше, если поработать как следует. — Как это — не вошёл в полную силу? Лёгкий смешок. — Чему вас только учат? Потенциал волшебника полностью раскрывается не раньше, чем в тридцать лет — и чем сильнее маг, тем позже это происходит. Самому молодому из твоих соперников тридцать восемь. А тебе три дня назад исполнилось двадцать два. У тебя есть ещё вопросы? — Нет. — Тогда я задам свои. Представления о Гильдии у тебя только из книг, а в них пишут много всякой чепухи... — Гильдию создали в конце пятнадцатого века братья О’Донован во время Великой Войны с Вампирами. Изначально — элитный отряд, в котором было две дюжины бойцов, и по традиции Охотников всегда столько же. Они истребляли самых сильных вампиров. После войны ещё почти двести лет Охотники были единственной защитой, пока не появилось Министерство. В этом не врут? — Правильно. Но это история. — А сегодня Гильдия занимается борьбой с тёмными тварями и обезвреживает черномагические артефакты, — я подавляю улыбку, — в тех случаях, когда Министерство либо не справляется, либо к нему не хотят обращаться. — Очень точная формулировка. И что больше интересует тебя? — Не выношу чёрную магию. Он хмыкает. — Гриффиндорец. А что ты знаешь о привилегиях Охотников? — Ну, по слухам Гильдия не сдаёт своих, и Министерство предпочитает не связываться лишний раз. — Почти верно. Если у Охотника возникают проблемы из-за его профессиональной деятельности, то он может рассчитывать на поддержку Гильдии. Но в других случаях нет. Ты занял место человека, арестованного за принадлежность к Пожирателям Смерти. Однако это не привилегия, а традиция, которая восходит ещё к братьям О’Донован. — А что тогда? — У нас есть соглашение с Министерством, которое даёт нам больше прав, чем рядовым волшебникам. Нам не нужны разрешения на создание порталов, на покупку и применение любых компонентов для зелий и на ношение оружия. Кроме того, у главы Гильдии есть свободный доступ к информации Министерства, связанной с нашей профессиональной деятельностью. Значит, о Реме он уже наверняка знает. Интересно, насколько основательно меня проверяли... — Теперь об обязанностях. Все контракты утверждаются Гильдией, и за попытку заработать на стороне мы исключаем немедленно. Десять процентов от гонорара перечисляется Гильдии. Любая информация о нашей деятельности секретна, то же самое относится и к сведениям о заказчиках. За выполнение контракта Охотник отчитывается перед главой Гильдии, в спорных случаях решение принимается всеми членами. Есть вопросы? — Нет. — Тогда — в тренировочный зал. Посмотрим, какой ты боец. Об этом не написано ни в одной книге, но я мог бы и сам догадаться. Дежа-вю, чёрт возьми. Начало нашей орденской карьеры. Тогда Аластор, ехидно ухмыляясь, на первом же занятии раскатал всех нас в тонкий блин. А потом объяснил возмущённому этим издевательством Сохатому, что нам, во-первых, полезно меньше о себе воображать, во-вторых, даже заведомо неравный учебный бой очень многое говорит о человеке опытному глазу. И сейчас будет то же самое — против главы Гильдии шансов у меня нет. А раз из-за моей персоны велись споры, то наверняка и зрители будут. Такому противнику, как Флинт, проиграть не стыдно, конечно, но всё равно, вот так — неприятно. В зале собралась, видимо, вся Гильдия. В хорошую компанию я попал... Все старше меня как минимум вдвое. Кое-кто смотрит с интересом — например, тот коренастый, что был у выхода из лабиринта. Но в основном нескрываемый скепсис и настороженность. Особенно у одного, который стоит почти у дверей. Даже на фоне остальных Охотников личность колоритная — лет шестидесяти, наверное, совершенно лысый, со шрамом, рассекающим левую бровь и придающим ему сердитый вид. И взгляд как у МакГонагалл, заставшей нас с Сохатым за очередной проделкой. Кажется, я вот-вот услышу голос любимого декана: «Блэк и Поттер! Двадцать баллов с Гриффиндора и неделя отработок у мистера Филча!» Тьфу ты, о чём я только думаю! Такой тренировочный зал я вижу впервые. Слева от меня амфитеатр для зрителей, а справа — сама площадка. Будь я мантикорой, устроил бы в таком месте логово — остатки крепостной стены, торчащие кое-где кусты, разбросанные по земле валуны и галька... кажется, в одном месте под этими глыбами есть укрытие... И в центре зала ещё и большая лужа. Когда мы заходим под защитный купол, резко становится холоднее — погода уличная. Земля под ногами хлюпает — отлично, значит, к концу поединка я буду ещё и по уши в грязи. — Правила стандартные для магической дуэли? — Нет, — отвечает Флинт. — Можешь передвигаться по всей площадке. Допускаются любые заклинания, кроме Непростительных. Желательно невербальные. Разумеется, калечить друг друга мы не будем. Очерёдность ударов не соблюдается. Длительность боя — по мере твоих возможностей. Он жестом указывает мне на противоположный край площадки. — Когда будешь готов — подашь сигнал. Я иду на другой конец зала, попутно рассматривая ландшафт и прикидывая тактику поединка. Итак, между нами будет полсотни ярдов открытого пространства. С одной стороны это хорошо — в запасе несколько секунд для блокирования атак, но с другой, точно такая же фора и у соперника. А в защитных заклинаниях он наверняка намного сильнее. Значит, надо атаковать с ближней дистанции. Моя стартовая позиция — за руинами крепостной стены. Развалины тянутся вдоль дальней части зала. По углам они возвышаются на добрых три ярда, а высота самой стены — от трёх до пяти футов. Это хорошо, у меня будет и надёжная защита, и возможность маневрировать. Вот только в средней части стена разорвана, словно пробита тараном, так что незаметно перемещаться с фланга на фланг не получится... После моего сигнала атака следует мгновенно. Ступефай, который я легко отбиваю — это так, для разминки. Скорее что-то вроде приветствия. В ответ я выпускаю подряд три серии огненных шаров. Заклятие, конечно, несложное, но когда на тебя летит сразу полдюжины, сбить их все сложно. Проще отскочить в сторону. Поэтому я выпускаю их веером, с таким расчётом, чтобы отскочив от одной очереди, противник неминуемо оказался на пути другой. Лично я могу уклониться и от четырёх, а вот Флинт в свои годы... посмотрим, какая у него реакция... Вот это да! Он не пытается сбивать шары или уворачиваться. Лёгкий взмах палочки — и в десяти ярдах перед ним появляется серебристо-туманная лента защитного заклятия, поглощающая огонь. Я всегда считал, что единственный способ защиты — сбить шар на безопасном расстоянии контзаклятием. А о таких поглощающих барьерах я даже не слышал — интересно, какая у них ёмкость? Увидев, что я закончил атаку, Флинт снимает защиту и посылает заклинание в меня. Понять, что это такое, я уже не успеваю — воздух передо мной словно сжимается в кулак, который наносит мощнейший удар под дых. И в довершение неприятностей я ещё и приземляюсь прямо на груду щебёнки. Слава Мерлину, что это только учебный поединок. Флинт спокойно ждёт, пока я восстановлю дыхание и встану. Чем же он меня приложил? Я поднимаюсь на ноги и успеваю вовремя отпрыгнуть в сторону, когда противник посылает очередное заклинание. Щебень столбом поднимается вверх, будто в него угодил магловский снаряд. Так, похоже, это что-то из магии воздуха. Я ставлю подряд три полосы фиолетово-красного тумана — невидимый кулак прошивает их насквозь. Значит, моя догадка верна. Правда, полностью прозрачную воздушную сферу я встречаю впервые. Обычно они серебристо-белые, хорошо заметные в полёте. Но ставить против такой сферы соответствующий щит я умею. А вот что делать с защитным барьером, мне пока непонятно. Может быть, попробовать воздушной сферой? Результат получается очень интересный. Мои заклинания пробивают защиту, но при этом сферы меняют цвет — с серебристо-белого на фиолетовый, почти чёрный. И к тому же теряют лёгкость и подвижность — пройдя через барьер, они грузно шлёпаются на землю, и на месте их падения немедленно расплывается лужа. Выходит, в основе такой защиты лежит магия воды. Огонь она тушит, а воздух насыщает влагой и утяжеляет до полной неподвижности. А если воду заморозить, а затем как следует стукнуть по ней? Я поминаю добрым словом Аластора со всеми его придирками и бранью, от которой даже у нас уши вяли. Выпускать серии разнотипных заклятий, к тому же принадлежащих к разным стихиям, он нас научил. Моей следующей атакой он остался бы доволен, наверное... Сначала короткая серия огненных шаров, чтобы заставить противника установить барьер, затем Замораживающее Заклинание, после него воздушная сфера, разбивающая ледяную стену вдребезги, и под конец снова огонь. Жаль, что на пятую очередь меня уже не хватит — выпустив сейчас две подряд, я бы Флинта сделал. Но такой номер даже Моуди не под силу. Всё равно неплохо получается. Флинт не успевает поставить новый барьер и вынужден сбивать огненные шары стандартным способом, последний — всего в паре ярдов от себя. Он отшатывается, край мантии запутывается в ветвях торчащего рядом куста... Но реакция у него что надо! Я расслабляюсь всего на полсекунды — и получаю в ответ целую серию воздушных сфер. Даже выставленный щит не спасает. Они летят по какой-то очень хитрой траектории, и в итоге одна попадает мне в спину. Я падаю, перекатываюсь к гроту, и единственное, что приходит сейчас на ум — наш старый школьный трюк. Заклинание трансфигурации неживого в живое. Без прицела и чёткого представления, что во что превращается, шансов мало, но всё же... С противоположного конца зала раздаются пара крепких словечек и громкий хохот зрителей. Осторожно выглядываю из-за валуна, нависающего над входом. Ничего себе! Не знаю, во что я попал, но наколдовал собаку, которая сейчас висит на левом рукаве мантии Флинта. У него уходит несколько секунд на то, чтобы стряхнуть зверюгу и превратить её обратно в куст. А я за это время успеваю прикрыть вход — к счастью, он тут только один — воздушным щитом. Следующая атака, когда он пытается пробить мою защиту — выигрыш во времени. Достаточно, чтобы придумать, как действовать дальше. Оставаться здесь нельзя — сейчас он просто разнесёт моё укрытие по камушку и хорошо, если при этом мне по голове не попадёт. Надо выбираться — и я знаю как. Один раз мародёрский приём уже сработал... В своё время Джеймс придумал забавное заклинание — что-то вроде люмоса, который загорается не сразу и на расстоянии. Конечно, Флинт наверняка знает чары мгновенного восстановления зрения, но пара секунд у меня будет. Я снимаю щит и выпускаю очередь из нескольких заклятий. Вспышки мигают в нескольких разных местах... отлично, значит, противник не сможет вычислить, где я нахожусь... Атака прекращается... пора! Я быстро перемещаюсь от грота к двум валунам рядом с лужей в центре зала. И наблюдаю оттуда, как Флинт, уже пришедший в себя, разбирает нагромождение валунов. Красиво — точно, аккуратно, ни одного лишнего движения... А мне стоит пошевеливаться — дальше настанет очередь и остальных укрытий. Надо подобраться к нему достаточно близко, чтобы он не успел ответить на удар... Один и тот же трюк не стоит применять дважды. Вспышку я уже использовал, теперь стоит вспомнить об обратном приёме... Затемнение обычно создают с помощью порошка Перуанской Тьмы, но есть и заклинание с таким же действием. Сейчас нет даже смысла тратить силы на то, чтобы выполнить его как следует. Достаточно чтобы воздух хотя бы частично потерял прозрачность и смазывал контуры предметов. Я произношу заклинание и бросаюсь вперёд. Наверное, со стороны это смотрится удивительно — воздух темнеет, словно вода в глубоком озере, контуры ландшафта за ним дрожат и растекаются... А внутри этого подвижного сгустка мрака временами что-то мелькает. Флинт реагирует молниеносно — он бьёт заклятиями вслепую, и некоторые пролетают буквально в паре дюймов от моей головы. Я добегаю до ближайшего укрытия, перевожу дух, а потом, снова вызвав облако тьмы, прорываюсь дальше. Мне удаётся повторить это ещё дважды, и, наконец, остаётся последний бросок. Ещё двадцать ярдов — и я его сделаю! Но в этот момент вдруг становится светло —противник всё-таки сумел подобрать контрзаклятие. От неожиданности я останавливаюсь. Флинт небрежно разносит ближайшие ко мне укрытия. И улыбается уголками рта — чуть сочувственно. Интересно, каким способом он собирается меня добивать? Через пару секунд становится ясно, что он опять выпускает очередь этих хитро закрученных воздушных сфер. Выставлять скользящий щит я умею, но от него мало пользы, если не знать, с какой стороны прилетит следующее заклинание. Я отбиваю одно и каким-то чудом уворачиваюсь ещё от нескольких, а потом на помощь приходит моя вторая сущность... Это состояние знакомо любому анимагу — за миг до превращения, когда тело ещё остаётся человеческим, а чувства уже обострены, как у животного. Пару раз в жизни мне удавалось зафиксировать его на несколько минут. По желанию не получается, хотя я пробовал — то ли опыта пока не хватает, то ли это вообще невозможно... И сейчас происходит то же самое. Запах мокрой земли и кустарника бьёт в нос, слух улавливает тихий шёпот на трибуне, а главное — по вибрации воздуха я могу точно определить, откуда ждать следующего удара. Я разворачиваюсь и подставляю щит. Не знаю, сколько времени продолжается этот раунд. С каждой секундой становится всё труднее держаться на ногах. Оказывается, даже просто защищаться, балансируя на грани двух обличий — почти предел моих возможностей. Наконец, я соскальзываю с гребня волны, в глазах темнеет, и, уже теряя сознание, я чувствую удар в грудь, который опрокидывает меня на землю. Открыв глаза, я понимаю, что встать сейчас не смогу. Болит всё тело, и даже сесть получается только со второй попытки. Флинт терпеливо ждёт, пока я буду в состоянии реагировать на его слова. — На сегодня с тебя хватит. Держи, — он протягивает мне пузырёк и поворачивается к зрителям. — У кого-нибудь есть ещё вопросы? Я смотрю на трибуну. Кажется, мои доказательства приняты — скепсис сменился явным уважением. А это дорогого стоит, учитывая, что там сидят лучшие бойцы Англии... — Приношу извинения и беру свои слова обратно, — лысый со шрамом качает головой. — Фамилия тут только приятное дополнение ко всему остальному. Остальные молча кивают. Я свинчиваю пробку с флакона, и в нос шибает тухлой рыбой. Самое эффективное Восстанавливающее Зелье — вкус у него ещё хуже, чем запах, но действует почти мгновенно. Через пару минут удаётся не только подняться на ноги, но и вспомнить об Очищающем Заклинании. — А почему сферы были невидимые? — В своё время узнаешь. Пойдём, я хочу ещё кое-что тебе сказать с глазу на глаз. Когда мы заходим в кабинет, он тщательно запирает дверь, а потом поворачивается ко мне. — Показывай свой второй облик. Мерлинову матушку, когда?! Но деваться некуда. — Впечатляет, — невозмутимо говорит Флинт, когда я превращаюсь обратно в человека. — Давно? — Седьмой год. Он слегка наклоняет голову набок. — Шесть лет назад ты учился... — На пятом курсе. — Кажется, твоя репутация позора семьи несколько преувеличена, — усмехается мой предок. — Анимаг в шестнадцать лет... невероятное достижение. — Кто ещё знает? — Мой друг. И профессор Дамблдор, хотя мы считали, что обманули его... — Мы?! — Нас таких трое. Было, — чёрт, конечно, не в его интересах сдавать меня Министерству, но оказаться на крючке просто так всё равно досадно. Хотя даже если бы я подумал о возможной проверке, что бы это изменило? — Что теперь? Главы Гильдии, бывший и нынешний, переглядываются и чуть заметно улыбаются друг другу. — Теперь надо позаботиться о том, чтобы ты не оказался в Азкабане за свои фокусы, — Флинт подходит к портрету Кастора, открывает тайник в раме и достаёт оттуда что-то. — Возьми и носи не снимая, — он протягивает мне тонкий серебряный браслет. — Зачем? — На нём чары, блокирующие Заклинание Двойной Сущности, — отвечает Кастор. — Моё изобретение. — А вы... — Да, тоже был незарегистрированным анимагом... правда, в шестнадцать лет об этом я ещё даже не задумывался. Превращался в ястреба. В то время нелегальная анимагия каралась только штрафом, закон ужесточили позже. Пришлось найти способ защищаться. О такой удаче я даже мечтать не мог. Королевский подарок. Теперь ради помощи Снейпа не придётся рисковать — а я, по большому счёту, не имею права попасть в тюрьму на несколько лет. — Спасибо. — Не за что. Удачи тебе, Сириус. — На сегодня всё. Иди домой, отдыхай. И запасись Восстанавливающим Зельем, обучение у нас жёсткое. Завтра жду тебя к десяти. Наутро я понимаю, что совету стоит последовать — тело ноет до сих пор. В аптеке, наверное, сильно удивятся, получив мой заказ — такую дрянь пьют редко, стараясь обходиться менее сильнодействующими и более приятными на вкус зельями. Отослав письмо, отправляюсь в Гильдию. — Пришёл в себя после вчерашнего? — интересуется Флинт. — Более или менее, — на самом деле, если так дальше пойдёт, то никакое Восстанавливающее Зелье не поможет. — Времени расслабляться не будет. Тебе надо очень многому научиться. Заклинания — боевые, для исследования и поиска, кое-что из арсенала Целителей... Гербология и Магические Существа — особенно последнее, учитывая, что ты этот предмет после пятого курса бросил. Немного Магловедения — иногда нужно бывает выдать себя за магла. Некоторые Зелья. Радует, что самую сложную часть курса для тебя можно существенно сократить... Так что, думаю, в полгода уложимся. — Какую часть? — Выживание в полевых условиях без магии. Как ориентироваться на местности, маскироваться, распознавать ловушки и устраивать их, добывать еду и воду... Волшебникам это даётся с большим трудом, обычно уходит не меньше трёх месяцев. А ты, если я не ошибаюсь, почти для всего перечисленного можешь просто воспользоваться своей второй сущностью. — Не ошибаетесь. Я уже умею слушать инстинкты. — И долго этому надо учиться? — искренний интерес. Видимо, с Кастором они этот аспект не обсуждали. — В зависимости от того, как часто используешь свои способности. Самое сложное — научиться отодвигать разум. Иначе просто не услышишь, что подсказывают инстинкты. У меня за шесть лет практики было достаточно, — я поворачиваюсь к портрету предка. — Скажите, а можно по желанию включать звериные чувства, не превращаясь? — Можно. Но это тяжело и долго, у меня стало получаться только через пятнадцать лет. Флинт хмыкает. — Похвальная жажда знаний. Если ты так рвёшься учиться, то предлагаю прямо сейчас заняться более простыми вещами, на освоение которых не потребуется столько времени...
kos: Incognito* Поединок - просто чудо! Фантастика! И вообще Гильдия - замечательная идея. Спасибо!
rakugan: Incognito* Спасибо!!! замечательное описание Гильдии, а поединок - просто ах... Респект автору. Отличный текст. Очень жду продолжения.
полная версия страницы