Форум
"Занавес", ГГ/АД, G, мини
Лис зимой: Название: Занавес Автор: Лис зимой Пейринг: ГГ/АД Жанр: romance Рейтинг: G Дисклеймер: герои принадлежат г-же Ролинг. Саммари: монолог
Ответов - 10
Лис зимой: Для меня здесь серо. Не отвратительно, не пугающе, не давяще. Обыденно, привычно. Нет никакого сырого склепа с наглыми крысами и низкими потолками, давящими на израненную, пардон, душу. Никакой готической муры, годящейся только чтобы нервировать глупыми романчиками чувствительных идиотов. Просто угрюмо и плоско, как бюрократическая писанина. Во всяком случае, я таким вижу это очерченное камнем пространство. Все драмы в прошлом. Все истерики забылись. Невроз это тоже жизнь, а во мне её почти не осталось ни в каких проявлениях. Разве что воспоминания, роящиеся в голове сонмом суетливых мух, да эта постоянная болтовня с тобой. И узкая прорезь окна, размер которого я знаю до дюйма. Из неровной щели торчит небо. Оно меняется. Оно меняется все время, с завидным постоянством, настойчивым, как мания. Я мог бы удивить любого художника или филолога тем количеством оттенков, какими способен описать небесную покрышку, но, откровенно говоря, случись мне поговорить сейчас с художником или филологом, я бы попросту послал их, куда подальше. Люди обрыдли мне много раньше, чем я попал сюда. А теперь я бы и вовсе не знал, о чем говорить с ними. Акварельная серость с угольными росчерками молний, голубое, васильковое, перламутрово розовое весенним закатом, игрушечно лазоревое, масляно бирюзовое, пронизанное солнцем, чахоточно белесое по утрам, к черту, к дьяволу, в преисподнюю, в Аид, Элизиум теней, скалящаяся узкая прорезь, я знаю её до дюйма… Hier ist das langweilig, ich bin langweilig, alle sind langweilig.* Кроме тебя, разумеется, но с тобой мне всегда было, о чем побеседовать. Например, сегодня я в настроении поворчать. Побрюзжать, как старый, вечно недовольный дедушка, которого все, тем не менее, любят и взбивают в крутую высокую пену его любимые сливки с сахаром из уважения к пасторальной патриархальности, хоть и слегка окрашенной легким размягчением мозга. Вот бы ещё были сливки с сахаром! Помнится, однажды мы вкушали это блюдо - ослепительно воздушная сладость, к которой полагается кофе, черный, как самая темная магия. Контрасты бывают просто вос-хи-ти-тель-ны, нам ли этого не знать, не правда ли, дорогой друг? К утреннему чаю ленивая болтовня и кекс. Смешной, уютный, нелепый, славный, как само это слово. Или то яблоко. Не потому, что было, чем его грызть, а просто…Зеленое, как зависть Каина к Авелю. Кислое, как разочарование. Скользкое, гладкое, блестящее, сухое, хрусткое, пахнущее ранним летом с его надеждой на каникулы, и купанье, и прогулки до рассвета, и чтение запрещенных книжек, утащенных у тетки… Тут тоже три раза в день приносят еду, пародийную зарисовку. Иногда я ем. Не для того, чтобы поддержать какие-то там мифические силы, которые все равно почти иссякли и ни для чего не нужны, а, скорее, ради интереса. Прислушиваюсь к ощущениям. Вот кусок лениво отбитого мяса, который откромсали от туши коровы. Прожарено плохо, жуется ещё хуже, цепляясь за оставшиеся зубы жилистыми волокнами. Потом ноет живот, как будто в нем проделали дырку. Картофельная размазня, присыхающая к тарелкам, оставляет во рту водянистый привкус. В один, неведомый мне, праздник принесли виноград – неожиданно сладкий, доверчиво прилипающий к пальцам, как домашний любимец, я плакал тогда отчего-то, какой стыд, но сделайте, что ли, скидку на возраст… Видишь, как увлекательно. В окне случаются чайки – крупные, назойливые птицы, машущие крыльями тяжело, будто страдают одышкой. Однажды одна из них, издавая отвратительный вопль простуженного фальцета, ухитрилась нагадить на подоконник. Лишь к вечеру с веселым ужасом я понял, что происшествие это в самом деле заняло меня. Впрочем, возможно, что все это мне просто чудится. Я просил книг на протяжении сорока семи лет, передавая прошения через охрану, почти умоляя постных министерских баранов, приходивших меня ре-ви-зи-ро-вать, тратя на это все, разрешенные письма, это было единственное, в чем я унизился перед ними, преодолевая через тошноту то, что осталось от моего божественного высокомерия, единственное, что я себе позволил, прекратив просить только тогда, когда понял, что все равно ничего не поможет. Некоторое время назад открылись болезни - степенные, благопристойные, подходящие нашему возрасту. Они пришли вместе, это было очень умно с их стороны, логично, обоснованно, хорошо продуманно стратегически. И пришлось, как нельзя кстати, иначе я бы, пожалуй, действительно сошел с ума от скуки. Зато теперь каждый день настоящее небольшое приключение – можно наблюдать, как меняется тело, как истончается кожа, какие удивительные, поистине захватывающие узоры вен открываются под нею. Мы словно исписаны изнутри рунами, да-да, друг мой, уж поверь мне. Ногтевые пластины похожи на поверхность наслоений слюды, иероглифы морщин складываются в меняющиеся день ото дня предсказания, не в ту смехотворную ерундистику, что преподают в школах, а в истинные, настоящие, многозначительные символы, в знамения, данные нам свыше, хоть и говорящие всегда лишь об одном и том же. Но довольно физиологии. Кстати, бьюсь об заклад, тебя она никогда не тревожила, до самого конца. Был величествен, красив, среброволос, подтянут и блестящ, как рождественская открытка. Полет духа, преодолевший тяготение плоти, и все такое, а? Ладно, ладно, прости глупый сарказм. Просто немного завидую. Есть разница между все ещё могучим, хоть и древним, дубом, и старой, трухлявой корягой, источенной разной мелкой дрянью, пирующей на останках некогда гордого и прекрасного… Фу, какая пошлость. Извини, занесло в какие-то невероятно безвкусные метафоры. Да, и за дуб тоже извини. Гляди-ка, даже развеселился немного. Рад, что ты не слышишь, каким стал мой смех. Ты спрашивал про раскаяние. Ich bereue, du bereust, wir bereuen**, молодцы дети, вы получаете высший балл на экзамене в школе жизни, вы выучили свои уроки. Ты – выучил. Что ж до меня… Помнишь унылые вирши одноглазого неудачника? Воспоминанья горькие, вы снова Врываетесь в мой опустелый дом. Я так придавлен, так опутан злом, Что не надеюсь и не жду иного. *** Парадоксальная ситуация – зло, которым я опутан, это я сам. Самое время для одной из наших философских бесед. Сейчас они были бы ещё изысканней, ещё утонченнее, ещё более отчаянными и страстными, ведь оба участника стали чуть менее высокомерными болванами, чем были раньше. Соскрести бы ещё слюду с ногтей, сивую грязь с волос, артрит с суставов, да-да, я сам не хотел никакой физиологии, но гнить о-мер-зи-тель-но, поистине омерзительно, друг мой, я бы променял все философские камни мира и все Дары Смерти на один день с розовой кожей, но у меня нет ни одного философского камня, не осталось ни одного Дара Смерти, нет розовой кожи, нет, нет ничего, ты доволен, ты этого хотел, Ich bereue, du bereust, wir bereuen, молодцы дети, вы просрали свою жизнь, потому что это было правильно, Правильно с большой буквы, ты все всегда писал с больших букв, и, в конце концов, я – подчинился. Усталость наброшена на голову душным пыльным мешком, но это, к счастью, ненадолго. Скоро сюда заявится этот истеричный мальчишка с его глупой манией величия и нелепыми потугами на мировое господство. Судя по тому, что я слышал об этом клоуне в черных балахонах, будет спектакль, лишенный и тени элегантности, много срывающихся воплей, пассов руками и разноцветных фей-ер-вер-ков. Я буду врать так, как только я умею, и смеяться так, как только я теперь могу себе позволить, и, пусть это даже ничего не изменит, от меня он уберется ни с чем, и не смотри на меня с таким пониманием, я по-прежнему плевал на нужды этого мира, слышишь, плевал! Может быть, повезет, и я смогу сказать тебе это лично. Хотя я и знаю, что не заслужил. Конец * Тут скучно, я скучен, все скучны (нем.) ** Я раскаиваюсь, ты раскаиваешься, мы раскаиваемся (нем.) *** стихи Луиша Камоэнса
Мильва: Спасибо, очень понравилось
Rebecca: Спасибо.
Лис зимой: Мильва Rebecca Большое спасибо, мне очень приятно, что понравилось
moonfish: Очень понравилось. Хотела написать подробнее, но даже не знаю, за что хвататься. Язык, сравнения, психология... В таком коротком тексте - вся жизнь. Пока читаешь, становится и грустно, и страшно, и даже смешно. Спасибо
Лис зимой: moonfish пишет: В таком коротком тексте - вся жизнь. Одна из самых приятных вещей, что мне доводилось слышать. Серьёзное спасибо
Algermen: как вкусно! очень понравилось :) особенно вот этот кусочек: Ich bereue, du bereust, wir bereuen, молодцы дети, вы просрали свою жизнь, потому что это было правильно, Правильно с большой буквы, ты все всегда писал с больших букв, и, в конце концов, я – подчинился.
Harry: Спасибо. Отличный богатый насыщенный текст. Геллерт получился очень правдоподобный.
Лис зимой: Algermen пишет: особенно вот этот кусочек: Это и мой любимый момент. Я знала, что у нас много общего, спасибо! только когда же долгожданное продолжение вашей истории?
Лис зимой: Harry пишет: Геллерт получился очень правдоподобный. Вообще мы о нем мало знаем, поэтому я его, конечно, выдумывала. Но очень радостно, что этот образ "лег" на представление читателя. Большое спасибо Хотела спросить - очень нравится картинка у вас на аватаре. Что это за арт?
полная версия страницы