Форум
"Зимние сны молодого человека", СБ/ДП, G
Лис зимой: Название: Зимние сны молодого человека Автор: Лис зимой Пейринг: СБ/ДП Жанр: romance Рейтинг: G Дисклеймер: герои принадлежат г-же Ролинг.
Ответов - 9
Лис зимой: Снег идет, не переставая, вот уже несколько дней, окна совсем ослепли снаружи, и в замке становится все тише, будто нас окутывает ватой, и мы скоро станем жуками в коробочке. Все разбрелись по спальням, остались только мы с тобой. Камин трещит и сыплет искрами. Ты сидишь совсем близко к огню, но никак не можешь согреться. Я вижу, как мелко дрожат твои плечи, словно от плача. - Чаю хочешь? Ты молчишь, смотришь в огонь, подрагиваешь в такт своему внутреннему Паркинсону. - Не простыл? Давай сгоняю за Перцовым зельем? Это я. Выступаю в роли няньки, очень мне свойственно, ага. - Что? Не надо, я в порядке. Лицо отстраненное, глаза за заляпанными стеклами очков припухшие, нос покраснел. Какой ты некрасивый сейчас. - Ну и пошел к черту тогда. Вот это уже больше на меня похоже. Я поднимаюсь из кресла, потягиваюсь и агрессивно зеваю в твою сторону. - Сириус, да ты что? - на твоей помятой физиономии удивление. – Ты чего взъелся? Я – обвинение. Складываю руки на груди, нависая гибким тяжелым упреком над твоей подавленной отстраненностью. - А того, что ты весь вечер молчишь и сидишь, тупо пялясь в камин. Может, объяснишь, в чем дело? Или хотя бы опиши что-нибудь интересное из жизни дров, - излагаю я претензию. Ты пожимаешь плечами. - Просто нет настроения. Просто нет настроения. Последнее время это кодовая фраза для “Лили Эванс не обращает на меня внимания, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, контрольную по Трансфигурации я таки завалил, бла-бла-бла”. Поэтому следующие полчаса я выступаю в собирательной роли жилетки, аналитика, священника и комедийного актера радио-шоу, то есть – лучшего друга, выслушивающего признания, сомнения, сетования, горести, сожаления и надежды. В конце ты слегка приободряешься, и это уже хорошо. Хорошо и славно, правда, было бы лучше, если бы ты вообще не морочил себе голову этой ерундой, и не трепал мне нервы, но как вышло, так уж вышло, жизнь норовистая кобылка, и в плане тебя она меня сбросила. “Норовистая кобылка” – отвратительная пошлость. Однако мы все же едем вместе и по одной дороге, так чего же ещё желать? - Просто зима, ок? Зимой всегда так… - Серо-бело? Тихо-низко? Влажно-неважно? - Ну да. Мы сговариваемся завтра отправиться в Хогсмид, и эта идея как бы сплачивает нас, сплющивая вместе в единое безумно-подростковое целое. И вот мы уже шутим, и смеемся, и чавкаем сластями, и болтаем, и ты случайно дотрагиваешься до моего обнаженного запястья, и я одергиваю руку, словно ты прижег меня раскаленным металлом, который поплыл по венам, вытесняя из них кровь, оставляя только твое присутствие, запах, звуки, смех, тепло. Какой ты красивый сейчас. - Сириус, проснись. Сириус! Я разлепляю глаза с таким трудом, словно ресницы приклеены к нижнему веку. - Что? – неразборчиво мычу я смутному пятну, маячащему на горизонте моего восприятия. - Что, что, - фыркает пятно, - свадьба у меня сегодня, вот что. А. Точно. Пробую поднять голову, но какой-то гребаный весельчак напялил на неё железный шлем и плевать, что невидимый, зато очень даже чувствительный, и весит до хрена, и мал мне по размеру. Ангел похмелья запечатал мои глаза седьмой печатью, поднимите мне... Поднимите… - Сириус! Да вставай же, говорю! О. Го-спо-ди. - Слушай, чего ты пристал? - Ты мой шафер. Если через три минуты не будешь готов, то я за себя не отвечаю. Ты кидаешь в меня костюмом. - Ладно, ладно… Одеваюсь. Уйди, я голый. - Напугал. Пока я пытаюсь принять вертикальное положение, ты творишь кофе, интересуешься у меня насчет бутерброда, и умолкаешь, верно растолковав выражение моего лица, многообещающее тошноту и другие приятные вещи. В кофе что-то добавлено, поэтому мне заметно легчает. Тут я замечаю, что ты нервничаешь и дергаешься, как перед экзаменом, и меня почему-то разбирает дурацкий, неряшливый смех, я давлюсь кофе и кашлю себе на правую манжету. Это просто глупо. Ты отбиваешь ногой неритмичную мелодию – нечто среднее между “Одой к радости” и “Во всех борделях знали про его быстрый нож”, а у меня странное чувство, будто только что было что-то давнее, ещё из школьной жизни. Мерцающее. Такое настоящее, что можно было окунуть в него пальцы и мысли. - Мне снилась зима, Хогвартс. Мы сидим у камина, разговариваем. Ты расстроен, что Лили не хочет с тобой встречаться. Потом мы договариваемся идти в Хогсмид, а потом ты… Все так ясно, так наяву, я даже удивился, что ты меня разбудил, и… - Мне не по себе, Сириус, - говоришь ты звенящим истерикой голосом. – Жутко не по себе. Да, конечно. Я просто эгоистичный придурок. - Все нормально, - говорю я. – Пять минут церемонии, а потом клевая такая вечеринка, делов-то. Оторвемся, друг. Нашел, чего бояться. Будь спок. Твои губы кривит нервическая усмешка, ты делаешь глоток остывшего кофе из моей чашки, но рука так дрожит, что грозит разлить напиток на франтоватый костюмчик. Я забираю у тебя чашку и ободряюще похлопываю по плечу. - Просто зима… - Что? Какая там зима… В доме становится все более шумно, в этом котле варится жизнь, много-много жизни. Ты сидишь напротив меня побелевший, а я чувствую себя одиноким, как никогда. - Давай сбежим? – вдруг говорю я. Тихо-тихо. Так, что почти не слышу сам себя. Ты смотришь на меня, в твоих глазах застыло изумление, непонимание, сонная одурь, адреналиновая пляска. Ты похож на паническую атаку. Но я все равно понимаю, что ты врешь, делая вид, что меня не расслышал. - Пошли уже, наверное, - говоришь ты голосом естественным, как треск битого стекла под ногами. А повторять я не буду, потому что такие вещи произносят только один раз. - Ты иди, я догоню. Чувствую необходимость поблевать в одиночестве. На пороге ты останавливаешься, оборачиваешься и пялишься на меня секунды три. За все время нашего с тобой знакомства это были единственные три секунды, когда я не понимал, о чем ты думаешь. - Приду, - обещаю я. Зачем? Просто я всегда иду вслед за тобой. - Блэк. Блэк, просыпайтесь! Вы меня слышите? Что… Что это? Я открываю глаза, непонимающе озираясь по сторонам. Серое, глухое, узкое пространство. Окон нет, сыро, белесый кисель тумана, вытеснивший воздух. Холодная, звенящая, пустая тишина с отголосками чьего-то дребезжащего эха. - Вы слышите меня, Блэк? Можете говорить? - Могу? Передо мной стоит круглый человечек попугайской расцветки. Этакий живчик с манерами выбившегося в люди маленького буржуа. - Где Джеймс? Он смотрит на меня подозрительно и немного встревожено. - Здесь нет никакого Джеймса, - отвечает он. – Вы понимаете, где находитесь? Я мотаю головой, разгоняя сонную, тягучую хмарь. За высеченной из черного отчаяния дверью скользят тени. Они слушают, они дышат. Слушают-дышат, дышат-слушают… Они ждут. Ждут. Не дождутся. - Понимаете? – повторяет он. - Разумеется, понимаю, - отвечаю я высокомерно. – Спа курорт “Азкабан”, номер люкс 2 746, пятиразовое питание, все включено. Вас-то как занесло сюда? И кто вы вообще такой, черт побери? Его пухлое лицо бледно, он переминается с ноги на ногу, чувствует себя неуютно. Но он, по крайней мере, чист и опрятен. Его добротная, скучная мантия тщательно отглажена, розоватые пальцы, мнущие свежую газету, благополучны. Только сейчас в его присутствии я сполна ощущаю собственную затхлость. С отвращением бросаю взгляд на свои грязные ногти. Я ненавижу это, просто ненавижу. - Корнелиус Фадж, министр магии, - чуть склоняет он голову в пародии на вежливость. – Ежегодная правительственная ревизия. На что-нибудь жалуетесь, Блэк? - Да. Мой фуа-гра всегда безбожно пересолен. Он кривится. - Перестаньте паясничать. - Чем ещё тут прикажете заниматься? - Ну, э… Ему неудобно. Всему миру неудобно перед теми, кого заперли в этих номерах люкс. Тени за дверью притаились, они чувствуют мой постепенно закипающий гнев, розовые пальцы моего нелепого посетителя белеют в такт их ожиданию. - Спокойно, Сириус, спокойно. Я тихонечко усмехаюсь. - Слушайте, Фадж, оставьте, что ли, газетку почитать. Он опасливо приближается ко мне, словно боится, что я на него наброшусь. Если вспомнить мою репутацию, то и правильно. - Прошу. Я благодарю его великосветским кивком, тряся свалявшимися волосами. Пугало. - Премного обязан. Когда ты выглядишь, как последнее дерьмо, демонстрировать манеры особенно круто. Тени за дверью чувствуют мою нарастающую злую радость. - Спокойно, Сириус! Министр осторожно пятится к выходу обширным задом. - Что ж, если у вас все нормально, то… Мою гортань режет изнутри нервным смешком, тень за дверью, хрипя, делает жадный вдох. “Если у вас все нормально…” - Благодарю за заботу. Привет супруге, министр. Когда дверь захлопывается, я падаю на кровать, хрюкая от смеха. - “Если у вас все нормально…” Подумать только! Мне не было так смешно последние двенадцать лет. - Слушай, ну что ты, в самом деле! Успокойся. На твоем лице выражение живейшего неодобрения. Хихикая, я утираю ветхим рукавом выступившие слезы. - Нет, ты его слышал?! “Если у вас все нормально…” Ты усмехаешься против воли. - Слышал, слышал. Только… Не надо давать им повод, - ты слегка киваешь в сторону теней за дверью. – Не веселись слишком сильно. - Ладно, - вздыхаю я. – Не буду. Я прикрываю глаза, позволяя нежданному истерическому веселью легко выскользнуть и раствориться в том небытие, куда я отправляю все свои чувства вот уже столько лет. Мне спокойно. Мне … никак. Сердце, мой маленький марширующий солдат, снова бьется ровно. - Знаешь, - говорю я, - а ведь пока он не пришел, мне казалось, что сегодня день твоей свадьбы. Так странно. Ты пожимаешь плечами этим своим характерным жестом “нет настроения”. - Мало ли, что приснится. - Мне не казалось, что это сон. - Мало ли, что кажется. - Просто зима? - Зима. - Ты не уйдешь, когда я проснусь? - Я никогда не уйду. Ты кладешь ладонь мне на лоб, мои глаза снова слипаются, становится хорошо и покойно, серо-бело, тихо-низко, влажно-неважно… Да, теперь ты никогда не уйдешь. Стены смыкаются надо мной. Я стою в центре бескрайней равнины, покрытой снегом. Мое лицо обдувает ветер. Я стою в самом центре бесконечности, чувствуя себя непривычно свободным. Впереди бледный край чахоточного горизонта, назад пути нет. Тишина. Абсолютная, беспредельная, тишина, которой заканчивается все, начатое словом. Я стою в ореховой скорлупке вечности и чувствую себя королем Вселенной. Вдыхаю полной грудью воздух, пахнущий пустотой и пожухлыми травами. Наклоняюсь и беру в ладонь горсть снега, растираю его между пальцев, чувствую упругий, скрипящий холод. Я стою на краю мироздания и чувствую себя непривычно цельным. Улыбаюсь, и падаю на холодную землю, и делаю “снежного ангела”, а низкое, лишенное солнца акварельное небо оглашается моим смехом, счастливым лаем сумасшедшего бродячего пса. Прошлое - единое полотно, воображаемое или выстраданное, пережитое в трех измерениях или просто отложившееся в том маленьком театре разума, который ярко горит всю ночь. * Небо опускается ниже, в белопенном рисунке его туманного озера загорается единая звезда, похожая на белый слепой глаз. Она смотрит на меня и зовет по имени или просто называет свое. Я начинаю говорить и говорю долго-долго, так долго, что на земле создаются и рушатся империи, обращаются в прах города, сменяют друг друга эпохи, а, может быть, там проходит меньше четверти часа, я не знаю теперь этого больше. Я говорю, пока не выплескиваю все, пока со дна души не выскребается последняя капля, но все равно не устаю, потому что, кажется, здесь невозможно устать. - Не наговорился ещё? – слышу я твой притворно сердитый голос. Ты протягиваешь мне руку, помогаешь подняться и отряхиваешь одежду на спине. Мне стыдно смотреть тебе в глаза. - Я не смог помочь твоему сыну. Все вокруг застывает зыбким морозным узором на оконном стекле. - История закончится так, как должна закончиться, - произносишь ты. Твой голос мог бы показаться пустым, но я знаю, что это не так. Затем ты озираешься вокруг. Тишина замирает в ожидании. - Я так и знал, что тут будет зима, - усмехаешься ты. На сей раз уже я пожимаю плечами. - Почему бы и нет? Ты качаешь головой. - Потому что. Затем протягиваешь раскрытую ладонь, и я вижу лист – зеленый и клейкий, как гусеница. Абсолют цвета. Здесь в это просто невозможно поверить. - А ты поверь. Тогда я беру его, подношу к лицу и вдыхаю запах. И, наконец, просыпаюсь. Fin * цитата Р. Л. Стивенсона
Lo: Гениально...
Лис зимой: Lo пишет: Гениально... Это абсолютно чертовски приятно слышать, хотя и сложно поверить. Огромное спасибо
Лис: Очень понравилось. :)
Лис зимой: Лис пишет: Очень понравилось. :) Чуть не перепутала с вашей соседней темой :-) Спасибо, мне очень приятно
rakugan: Сильно. Сердце колет. Спасибо Вам.
Лис зимой: rakugan Спасибо, признательна Но мы на ты были )))
rakugan: Лис зимой Ой, извини... Я просто иногда путаюсь, с кем из френдов на Вы, а с кем на ты, и предпочитаю перестраховаться - многие не любят фамильярности. Прости, пожалуйста.
Лис зимой: rakugan пишет: Прости, пожалуйста. Да было бы, за что )) Ещё раз спасибо за отзыв
полная версия страницы