Форум » Фест памяти Tasha911 » Фест памяти Tasha911. «Дело о яблоках», автор Tasha911, ГП, фик, слэш, ГП/СС, NC-17. Окончание 17.12 » Ответить
Фест памяти Tasha911. «Дело о яблоках», автор Tasha911, ГП, фик, слэш, ГП/СС, NC-17. Окончание 17.12
Admin: Название: «Дело о яблоках» Автор: Tasha911 Беты: Jenny, tigrjonok Категория: слэш Пейринг: ГП/СС Рейтинг: NC-17 Жанр: драма, романс Размер: макси Дисклеймер: Денег нам за это все равно не дадут. Предупреждение: АУ Статус: закончен Примечание: Фик начинал писаться на фест «First time» на АБ и является сиквелом к фику «Дело оборотней». Примечание 2: Этот фик вычитывала еще одна наша коллега по фандому, но ее ник, к сожалению, потерялся. Если вы нас читаете, напишите нам, и мы добавим вас в шапку фика.
Ответов - 40, стр:
1 2 All
Admin: Лучше всего, чтобы описать его чувство, подходило слово «волнующе». Еще не желание, а только тонкая вязь шрамов под кончиками пальцев. В черном глянце чужих глаз отражалась его собственная рваная челка, и лучше было отвести ее назад, чтобы не осталось никаких препятствий между вами, но голову кружил знакомый запах травяного мыла и руки отчего-то сделались тяжелыми и неподвижными. — Поттер! — Как можно так резко вышвыривать человека из сладких грез в реальность, полную понимания, что сны порой намного привлекательнее действительности? — Это, по меньшей мере, неприлично. Что подумают ваши друзья? Гарри сел на диване и понял, что сжимает в объятиях не Снейпа, а влажное полотенце, которое тот бросил в гостиной, выйдя из душа. — Что я молод и хочу трахаться? У профессора было лицо человека, который хочет совершить убийство, и останавливает его только наличие двух потенциальных свидетелей преступления. В конце концов, Снейп ограничился тем, что отнял у него влажную тряпку и гордо удалился, напоследок так хлопнув дверью собственной спальни, что у Гарри зазвенело в ушах. Он зевнул. — Проклятый дождь льет третий день. Из-за этого я все время хожу сонный. Вот, хотел немного прибраться к вашему приходу и отрубился. — В обнимку с полотенцем? — усмехнулся Рон. — Судя по твоим манипуляциям с ним, сон был горячим. Никогда не встречал фетишистов, которых возбуждали бы махровые банные принадлежности. Гермиона хихикнула. — Наверное, во сне он представлял свою носатую принцессу. — В комнате Снейпа что-то громыхнуло. Гермиона повысила голос: — Извините, сэр. — После окончания «Дела оборотней» она стала частой гостьей в квартире Поттера и открыла в себе новое качество: любовь к издевательствам над тем, кто мучил ее лучшего друга. — Я буду скромнее в высказываниях. — И, не понижая голос, добавила: — Значит, в ваших отношениях все еще ледниковый период? Гарри снова зевнул. — Скорее, все очень дождливо. — Ты хочешь сказать, что доводишь профессора до слез? — Это он меня — до пневмонии. Необходимость по пять раз в день принимать холодный душ уже достала, а этот ублюдок… Исчадье сатаны собственной бледной персоной выплыло из спальни уже будучи полностью одето и даже с зонтом в руках. — Я ухожу. — Да, мы не сдвинулись с мертвой точки. — Ответив Гермионе, Гарри все же счел нужным проявить любопытство: — Куда? — Как можно дальше отсюда. К черту. — Решили навестить родственника? — все так же дружелюбно осведомилась Грейнджер. — Удачного вечера. — «К черту» обычно означает, что он идет к Малфоям, — пояснил Гарри. — Тогда точно в ад, но не будем о профессоре. Мы пришли поговорить с тобой об одном ужасном происшествии. — По телефону твой голос звучал взволнованно. У вас неприятности? — Это связано с моей новой работой, — нахмурился Рон. Гарри заметил, что Снейп замер на пороге гостиной и принялся делать вид, что ищет в карманах какой-то таинственный предмет. — Ты уверен в том, что не хочешь вернуться в аврорат? — Нет. Рон вздохнул. — Все еще обижаешься на Кингсли и Долиша? Заканчивай. Мне там без тебя скучно. Ваш бизнес не такой уж доходный. После выздоровления ты не взялся ни за одно стоящее дело, а министр ясно выразился, что если захочешь, он и Снейпа пристроит. Перспектива быть пристроенным профессору не слишком польстила. Все еще изображая свои важные поиски, он усмехнулся. — У Поттера есть задачи, которые для него куда важнее безопасности магического сообщества. Видите ли, он нашел себе приятеля, чей уровень интеллекта соответствует его собственному. Большую часть времени ваш друг тратит, сочиняя ответы на его пылкие послания. — Вы, кажется, куда-то спешили? — Гарри почесал затылок и растянулся на диване. Его еще вялое после сна тело отказывалось двигаться. В таких обстоятельствах Поттеру казалось лучшим решением и дальше самозабвенно предаваться осенней хандре. Снейп прекратил изображать недоумка, который не знает, что рассовал по карманам своего пиджака. — Пожалуй, останусь. Вы понятия не имеете о том, как должен вести себя гостеприимный хозяин. Гарри удивился. — А вы? Профессор вместо ответа подошел к Гермионе. — Мисс Грейнджер, отдайте мне свой плащ, с него капает на ковер. Мистер Уизли, что у вас в пакете? Рон растерянно признался: — Пиво и пицца. Мы только с работы, вот и подумали… — Это неподходящая еда. Ваша невеста, кажется, предпочитает вино. Если вы подождете несколько минут, я приготовлю простые закуски. Вы же не откажетесь с нами отужинать? Уизли бросил затравленный взгляд на Гарри. Тот кивнул. Снейп, подождав, пока Гермиона отдаст ему верхнюю одежду, повесил плащ на плечики в прихожей и отправился на кухню, откуда ему было прекрасно слышно все, о чем говорили в гостиной. Сняв пиджак, профессор закатал рукава своей черной рубашки и взялся за сковородку. Поттер как загипнотизированный смотрел на его тонкие запястья и длинные белые пальцы. — Гарри… Рон был идиотом, если хотел оторвать его от такого захватывающего зрелища. Снейп наморщил нос, разглядывая банки со специями. Затем на его лице отразилось принятое решение и началось волшебство. Профессор был полностью сосредоточен на том, что делает. На сковороду полилось масло, туда же полетели какие-то веточки. Наслаждаясь ароматом, Гарри зажмурился лишь на секунду, а когда открыл глаза, Снейп уже извлек из холодильника чеснок и, ловко очистив его, раздавил зубчики на доске. Может, он всегда так выглядел во время работы? Словно одержимый чародей, настолько поглощенный творимым колдовством, что совсем позабыл о зрителях. Не вспоминал даже о необходимости казаться угрюмым, скованным в движениях, осанистым волшебником. Почему Гарри не замечал эти перевоплощения, пока учился в школе? Может, из-за того, что тогда они не вызывали у него эрекцию? Впрочем, теперь он любил Снейпа за его умение превращаться из врага в объект самых разнузданных фантазий, вмиг оставлять серьезного мужчину где-то позади, выпуская на волю взбалмошного мальчишку. В такие моменты он был совершенно чудесен. Возможно, Гарри был не единственным человеком, который замечал за профессором такие таланты, но ведь правда всегда в глазах смотрящего. Ему нравилось думать: так, как любовался каждым движением своего личного проклятия он, на Снейпа больше никто не посмотрит. — Гарри. Он с трудом отвернулся. — Что? Гермиона тактично, но многозначительно взглянула на его ширинку. Он бросил на колени подушку. — Притворимся, что ты этого не заметила. Рон покраснел и раздраженно потер шею. — Мне уже тоже хочется свалить отсюда. Пусть даже к Малфоям. — Я предлагала позвать Гарри поболтать в каком-нибудь пабе. — Гермиона села рядом на диван. — Но ты сам настоял, чтобы мы пришли сюда. — Зачем? Паб — это нормально. Рон взъерошил волосы на загривке. — Она только и делала, что говорила о том, как этот тип тебя изводит. Я и так почти полностью пропустил ваше последнее совместное приключение. Мы теперь редко видимся… — Рон не умел произносить длинных речей. — Короче, я здесь, хотя меня от всех ваших разговоров реально тошнит. Ну что может подбодрить лучше маленькой дружеской насмешки? — Не волнуйся. То, что я — гей, не означает, что я готов переключиться с твоей сестры на тебя и выцарапать Гермионе ее красивые глазки. — Красивые? — усмехнулась она. — Ага. Цвета… м-м-м, дай подумать… Точно! Они как янтарь. — Спасибо. Рон в последний раз сравнил их с пивом. — Она засмеялась. — Как же это было? Вспомнила: «Берем это, оно совсем как твои глаза: темное, но прозрачное». Рон пожал плечами: — Я люблю тебя и пиво. Вы вместе — вообще отличное сочетание. Гермиона вздохнула. — Почему я с ним? Гарри улыбнулся. — Судьба… — И бросил короткий взгляд на кухню в надежде, что Снейпу хоть немного интересна его решимость стать фаталистом и поверить в предопределенность всего сущего. Глупо, конечно, было рассчитывать на понимание: того больше волновало, каким количеством пармезана посыпать горячий салат. — Ладно, давайте поговорим о том, что вас сюда привело. Проблемы на работе, Рон? Стоило ему задать вопрос, как Снейп стал вести себя настороженно. Он не проявил ни намека на любопытство, но Гарри, который мог похвастаться, что научился его понимать, заметил, как тот, словно невзначай, немного приблизился к стойке, отделявшей кухню от гостиной. — Ну, ребята, в общем-то, нормальные… Когда стало ясно, что ты не вернешься, Кингсли назначил руководителем отдела Ю Чанга. Гарри кивнул. — Что я могу сказать — это отличный выбор. Он довольно требовательный к коллегам и амбициозный парень, но наше дело знает. Чоу, конечно, тоже включили в состав группы? — Да. Если честно, я не в восторге, что стал ее напарником. Гермионе ответ жениха понравился, а вот Гарри вздохнул. — Ты не обязан ненавидеть каждого, кто меня когда-то обидел. — Дело не в тебе. Я просто не в состоянии понять тех, кто может простить одному своему другу предательство других близких друзей или объяснить его какой-то там необходимостью. Она, конечно, не глупая и старается поступать правильно, но если жизнь заставит нас встать спиной к спине, то рядом с ней я не перестану волноваться за собственный зад. Может, вернешься? Гарри хмыкнул. — Тогда за задницу тебе придется переживать еще больше. — Отвали, — хмуро посоветовал Рон. — Я не в твоем вкусе. Никто нормальный не может тебе понравиться. Гарри, в общем-то, не склонен был спорить. — Хотя Рид не собирается сдаваться, — заметила Гермиона и тоже бросила взгляд в сторону кухни. За эти ее попытки найти в Снейпе хоть что-то человеческое, маленькие грешки вроде ревности, чувства, присущего влюбленному собственнику, Гарри хотелось удавить и расцеловать подругу одновременно. Хуже безразличия Снейпа, наверное, было только то, что он сам не умел быть лгуном. — Кто такой Рид? *** Северус лежал на кровати, пряча голову между подушек. Его плечи тряслись от хохота. Поттер решил, что было бы мило, издай тот какой-нибудь дурацкий «хрюкающий» звук, сожми ненароком пальцы, комкая простыни… Но тряслись только его чертовы плечи. — Я не понимаю… — Снейп перевел дыхание и немного успокоился. — Как можно восхищаться людьми, которых так легко вывести из себя? — Никто не просит вас любить моих друзей, но проявите хоть немного уважения. Они не так уж вспыльчивы, просто такое поведение бесит не одного меня. Как это по-слизерински: сначала выступить в роли спасителя Гарри, потом дать ему надежду на взаимность, а в итоге выставить за дверь со словами «Я не готов к отношениям с мужчиной». — Я вас не прогонял. Глупо выгонять человека из его собственного дома. — По мнению Гермионы, это самое подлое в вашем поведении. Зачем пудрить мозги такому милому парню, если никогда с ним не будете? — Гарри честно признался: — Я страдаю. Снейп предпочел не принимать его слова всерьез. Он всегда так делал, стоило его напарнику заговорить о чувствах. — Не понимаю, о каком парне мы вообще говорим? В вас нет ничего милого. Гарри заставил его перевернуться на спину. — Как насчет пары поцелуев в качестве утешения? Снейп сделал вид, что задумался. — Вы не считаете такое времяпрепровождение бессмысленным, если за ним ничего не последует? — Нет. Я люблю целоваться. Снейп потрогал свои губы кончиками пальцев. Иногда Гарри ненавидел в нем это… Северус был так зациклен на отрицании собственной сексуальности, что отказывался понимать, как возбуждают эти маленькие тесты собственной чувственности. Так хотелось отшвырнуть в сторону его руку и опытным путем проверить, что он думает о долгих поцелуях на ночь, но Гарри редко осуществлял свои планы. Слишком кружила голову собственная смелость, он только и успевал, что создать в голове фантазию, а попытки воплотить ее в реальность уже безжалостно пресекались. — А мне это не слишком нравится. Предпочитаю избегать бестолковых занятий. Гарри хотелось зарычать от злости. Сказать, что если бы он считал секс просто приятным времяпрепровождением, его жизнь была бы намного проще, и он уж точно не остался бы единственным девственником в собственном окружении и не тратил бы свою молодость на… Впрочем, у него никогда не получалось упрекать себя за попытки добиться внимания человека, в которого он был влюблен. Вот только это не отменяло того, что Снейп его бесил. — Тогда мне лучше убраться подальше, пока наша беседа не закончилась банальным изнасилованием. — Думаете, что справитесь со мной? — Вы так глупо флиртуете, нарываясь на неприятности, или Гермиона права и я имею дело с законченной сволочью? Снейпа его вопрос искренне удивил. — У вас серьезные проблемы с оценкой всего происходящего, Поттер. Так оно и было. Он не мог понять, о чем думает Северус. Гарри обещал не спешить, но это не значило, что он готов принять план Снейпа, в котором значилось лишь одно определение их новых отношений: «Мы давно не враги, но определенно никогда не станем близкими друзьями». О том, какие отношения могут связывать людей, которые держали в руках члены друг друга, терлись носами, осыпали чужую кожу такими бессмысленными, но приятными поцелуями, Снейп предпочитал не задумываться. Ну так кто из них после этого трус, который избегает необходимости давать оценку состоявшемуся сближению? — Пойду пройдусь. — Гарри встал с чужой кровати, с некоторым сожалением взглянув на то, как Северус укрывается одеялом. — Глупо просить вас избегать неприятностей, учитывая, что у нас с вами завтра серьезное дело? Гарри задумался над ответом. — Я сохраню свою гребаную невинность до утра, если это все, что вас беспокоит. — Отлично. Мне не хотелось бы провалить наше расследование из-за вашей несдержанности… — …Но вам искренне плевать, если я пересплю с кем-нибудь после того, как мы его закончим? Снейп пожал плечами и перевернулся на живот. — Это стало бы ожидаемым развитием событий. Гарри подавил огромное желание пнуть коленом его тощую задницу и полез в карман. К сожалению, у него кончились сигареты, а значит, и возможность терпеть эти издевательства, оставаясь запертым в стенах чужого непонимания. — Вы думаете, что знаете, что такое любовь. Тогда почему отказываете мне в праве на это чувство? — Я… Поттер уже сотню раз слышал ответ на этот вопрос. — Я молод, но вы были намного моложе, когда поняли, что вам действительно нужно. Я глуп, но и ваши поступки не всегда назовешь разумными. Все отличие в том, что вы считаете себя самым несчастным человеком в этом гребаном городе, а я отказываюсь страдать из-за того, что мне нравитесь именно вы. Хотите это исправить? Превратить меня в дерганое подобие самого себя? — Полагаю, сейчас должна прозвучать реплика, что мне это никогда не удастся? Гарри невесело усмехнулся. — Почему же. Вы на верном пути. Продолжайте в том же духе, Снейп, и однажды я тоже заплачу, прижимая к груди осколки собственного прошлого. — Он встал с кровати. — Но не сегодня, пожалуй. Лучше пойду искать неприятности. Когда я бываю бит, вы становитесь немного добрее. Наверное, Северус мог бы пуститься в долгие рассуждения о природе мазохизма, но Гарри не хотел его слушать. Последнее время это случалось все чаще, и причина была не в наличии или отсутствии секса, а в том, что даже рядом со Снейпом ему больше не удавалось избавиться от ощущения абсолютного одиночества.
Admin: *** — Ненавижу тебя, Чанг! — Ты пьян? — Ю выглядел озадаченным. Гарри посмотрел на свой еще полный стакан пива и покачал головой. — Пока нет и не уверен, что смогу это исправить. Но знаешь, так часто случается, что когда действительно хочешь напиться, алкоголь теряет всю свою волшебную силу. Жизнь чертовски несправедлива. Ю кивнул и сел на соседний стул. — Буду так думать, пока ты не объяснишь, в чем лично я перед тобой виноват. Гарри подумал, что не готов к лишней откровенности. Ю считался отличным парнем и с ним было приятно работать. Однако они не были достаточно близки, чтобы обсуждать несвоевременно написанное Чангом письмо, испортившее Гарри ночь, которая могла стереть последнюю грань между ним и его потенциальным любовником. По его вине эта оставшаяся неповрежденной тоненькая черта с каждым днем все больше походила на непреодолимую стену. — Ладно, считай, что я тебя обожаю. Ю жестом попросил Ханну Аббот принести ему выпить. — Гарри, а можно без крайностей? — Хорошо, поговорим о чем-нибудь отвлеченном. Как продвигается ваше расследование? — Плохо, — признался Ю. — Уизли рассказал тебе, что произошло в тюрьме? — Рассказал. Мне стало не по себе. — Все мы чувствуем что-то подобное, потому что понятия не имеем, с чем связались. Информации по Асвальдам очень мало. Мы ужасно обрадовались, когда удалось обнаружить дальнюю родственную связь между Августусом Руквудом и Ауд Оттар, а теперь расследование снова оказалось в тупике. — Прошло уже две недели после того, как Гермиона нашла эти ценные сведения. Не понимаю, почему вы только вчера попытались с ним встретиться? Ю пригубил пиво, которое принесла ему Ханна. Как и положено хорошей барменше, она поприветствовала Гарри лишь улыбкой и удалилась, чтобы не мешать серьезному разговору. — Думаешь, я не пытался? — нахмурился Чанг. — С этим уродом Руквудом была одна серьезная проблема. Еще во время суда он пытался симулировать безумие. Тогда ему не поверили, и он получил пожизненное, но не оставил попыток изменить место содержания и вместо одиночной камеры оказаться в палате для душевнобольных. Он умел немного колдовать без палочки и часто погружал себя в магический транс, во время которого не мог есть, пить и вообще адекватно воспринимать реальность. Чтобы вывести его из этого состояния, колдомедикам приходилось несколько недель снимать чары. Поспешность в этом деле была неуместна: одна ошибка — и показания он давал бы уже Мерлину. Так что на этот раз я просил целителей проявить особую осторожность. Вчера утром мне сообщили, что Руквуд вменяем и готов к допросу. Я прихватил твоего приятеля и отправился к министру, тот сам хотел принять участие в беседе с Августусом. Ты знаешь, что случилось дальше. — Рон рассказал, что когда вы оказались в Азкабане, охрана была удивлена и заявила, что Кингсли прибыл для беседы с мистером Руквудом десять минут назад. Ю кивнул. — Мы, конечно, сразу бросились вниз. Парни, что сопровождали фальшивого министра, заявили, что тот зашел в камеру один, а им велел остаться в коридоре. По инструкции они заперли дверь снаружи и стали ждать… — Чанг вздохнул. — Когда мы вошли внутрь, там был только труп Руквуда. Лжеминистр будто испарился из тюрьмы, а портключи там не работают и оттуда перекрыта аппарация. Ее можно осуществить только со специальной хорошо охраняемой площадки. — Мантия-невидимка? — Уизли тоже высказал такое предположение. Мы заблокировали все входы и выходы из Азкабана, мимо авроров не проскочила бы даже невидимая мышь. Гарри задумался. — Посты еще не сняли? Вдруг убийца запасся едой и спокойно ждет того момента, когда сможет выбраться? — Мои люди все еще на месте, но его уже нет в здании. В тюрьме установлены те же охранные чары, что и в Гринготтсе. После того как вы с друзьями проникли в хранилище Беллатрикс Лестранж, их не обмануть с помощью оборотного зелья. Весь ужас в том, что они опознали фальшивого Кингсли как министра. Не знаю, кто наш враг, но он обладает способностями, опасность которых трудно недооценить. Гарри кивнул. — После того как Хагрид видел мертвого мальчика, убившего своего отца, я уже ничему не удивляюсь. Мы имеем дело с настолько древним и могущественным колдовством, что его особенности с трудом поддаются логической оценке. Даже когда магия была для людей обыденной вещью, Асов считали богами. Расклад не в нашу пользу. Ю немного оживился. — Ты говоришь так, будто сам занимаешься расследованием. Гарри пожал плечами. — Ну, по крайней мере, я постоянно в курсе вашей работы. Чанг нахмурился: — Поттер, я, конечно, парень амбициозный, но когда-то пришел в аврорат, веря в то, что наша работа — защищать волшебников и магглов. Возвращайся в отдел. Я без проблем уступлю тебе должность. Мы должны все это остановить, а ты — единственный человек, у которого есть опыт борьбы с противником, чьи возможности превосходят все, что мы знаем о магии. Гарри покачал головой. — Прости, но в министерство меня больше не тянет. Аврор разозлился. — Засунь свою обиду куда подальше. У людей, маги они или магглы, всегда будет куча предрассудков. Думаешь, мне легко? — Ю ткнул пальцем в свою гладкую щеку. — Когда я пришел в аврорат, меня иначе, чем мисс Чанг, ребята вообще не называли. Сто раз воя от злости и обиды, я хотел дать кому-нибудь в морду и уволиться, только ведь дело не в профессии. Идиотов везде полно. — Он усмехнулся. — Меня даже девушки бросали, обвиняя в том, что я выгляжу женственнее, чем они. Может, поэтому я вынужден был быстро определиться с тем, что для меня важнее — оскорбленное достоинство или долг. Свою работу я делаю хорошо, а значит, надо сжать зубы и идти вперед. Сейчас мы, как никогда, нуждаемся в тебе, Поттер. Я знаю, что тебя просили вернуться твои друзья и сам министр, но ты оказался глух к их аргументам. Может, выслушаешь мои? Бред, что кто-то сумеет защитить тебя от кривотолков. Половина долбаных моралистов изойдут ядом, стоит тебе переступить порог министерства, но даже они знают — Гарри Поттер всегда был отличным аврором, и его место — среди нас. Особенно сейчас, когда у всех возникли серьезные проблемы. Гарри стало стыдно за свое упрямство, но он не готов был принять решение сам или поставить перед выбором Снейпа, точно зная: тот не пойдет за ним. Однако страстная речь Ю заслужила парочку оправданий. — Я не намерен возвращаться, но не стану врать тебе, будто совсем не интересуюсь расследованием. Просто сейчас мне удобнее быть в свободном полете. Чанг довольно кивнул. — Это я могу понять. Тогда давай поговорим о деле, хочу знать твое мнение. — Ю достал блокнот. — Наверное, Уизли сказал тебе, что я подозреваю утечку информации? Как только Руквуд пришел в себя, мне сообщили об этом по каминной сети. Связь надежно защищена, так что, по словам Билла, перехватить это сообщение не могли. Я рассказал о случившемся Чоу. Не зная, сколько времени займет допрос, взял ее напарника, которому нужно быстрее познакомиться с нашей работой, и отправился в приемную министра. У меня есть беспрепятственный допуск в его кабинет, но Перси Уизли устроил настоящую истерику, умоляя нас с Роном пять минут подождать, потому что Шеклболт беседовал с делегацией волшебников из Румынии по поводу поставок драконьей крови. Ворвись мы на конфиденциальные переговоры, проявили бы неуважение. Я совершил одну-единственную ошибку, предположив, что у нас еще полно времени. Мы с Уизли прождали вместо пяти пятнадцать минут, а едва министр освободился, втроем аппарировали на площадку прибытия в Азкабан. Дальнейшее развитие событий ты знаешь. Гарри задумался. — Перси знал, о чем ты хочешь доложить? — Нет. — Тогда его можно исключить. Кто у нас остается в качестве подозреваемых? — Едва получив сообщение, я вышел из своего кабинета в комнату, которую предоставили отделу. Там были только Чоу и Рон. Мы с Уизли больше ни на минуту не расставались. — Чанг задумался. — Хотя нет, я заходил в туалет, а Рон ждал меня в коридоре, но мы оба обсудили этот временной промежуток под веритасерумом. Он ни с кем не заговаривал, а я был в туалете один, так что мы не можем быть предателями. — Тебе не понравится вопрос. Мне он тоже не нравится, — признался Гарри. Ю кивнул. — Спрашивай. — Что делала Чоу? — Все время оставалась в отделе. Камином за время нашего отсутствия не пользовалась, из коллег общалась только со Смитом и Бэддоком, вернувшимися из архивов, но они пришли уже после того, как мы с министром и Роном оказались в Азкабане. — Значит, еще минус один. Авроры в тюрьме? Колдомедики, что приводили в чувство Руквуда? — Из Азкабана был зафиксирован лишь один сеанс связи через камин и одна аппарация. Общался начальник этого заведения — со мной, а аппарировал — один из целителей. Всего их было двое. — У Ю была отменная память. — Он ушел, чтобы заняться экстренным случаем. Это колдомедик Вейнс, сорок восемь лет, магглорожденный, был женат на маггле, имеет дочь. — Ромильду? — Точно. Вы знакомы? Гарри пожал плечами. — Немного. Девица довольно бойкая. — Мы не хотели привлекать внимание прессы к тому, что произошло в тюрьме, поэтому я пообщался с целителем не так откровенно, как хотелось бы. У этого колдомедика узкая специализация — снятие проклятий. Расколдовав Руквуда, тот сразу же отправился в больницу на экстренный вызов. Очередная ведьма в пылу ссоры обвинила супруга в лени и превратила его руку в отвертку, а сама потом не смогла снять чары. — Хорошо хоть не голову в чайник, — вспомнил Гарри свое первое посещение волшебной больницы. Ю не понял его сарказма и пожал плечами. — Едва появившись в холле клиники, Вейнс отправился в палату к пострадавшему и провозился с ним до вечера. Похоже, ведьма и впрямь перестаралась. Вторым колдомедиком в Азкабане была девушка, проходящая стажировку под руководством этого целителя, — Римма Лейн, восемнадцать лет. К Руквуду ее и Вейнса вызывали часто, так что у девчонки завязался роман с одним из охранников. До нашего прибытия она так и флиртовала в столовой со своим парнем, у которого на тот момент был перерыв. За время, прошедшее с того момента, как Руквуд пришел в себя, и до нашего появления, никто из авроров охраны не покидал тюрьму. — Значит, всерьез подозревать можно только Вейнса? Чанг кивнул. — Получается так. Я пригласил его на завтра в аврорат, хочу допросить якобы на предмет симуляций Руквуда, но подлив ему в чай немного веритасерума. Я бы сделал это сегодня, но министр не хочет, чтобы в прессу просочилась лишняя информация. — Учитывая, с какой скоростью действует наш противник, не боишься лишиться ценного свидетеля? Ю покачал головой. — Все, что мог, я сделал. До утра он дежурит в Святом Мунго. Моя сестра и Рид сейчас глаз с него не спускают. Гарри подумал, что благодаря Гермионе теперь, по крайней мере, знает, о ком идет речь. Рид был парнем, которых принято называть славными и понятными. Ничего общего со Снейпом. Заинтересованный взгляд, открытая, немного робкая улыбка. Рид даже провожал Гарри до площади Гриммо, где, как он считал, жил великий Поттер. Прежде чем проститься на пороге, парень долго смотрел на его губы, а потом, словно преодолевая собственную нерешительность, чмокнул Поттера в уголок рта. Все это было бы чудесно, если бы Гарри не забыл о Риде, едва стерев с автоответчика его благодарность за прекрасный вечер. Поттер больше не верил хорошим парням. Ситуация с Невиллом научила его тому, что он ни хрена не разбирается в людях и предпочитает выбирать в партнеры сволочей только потому, что они всегда верны черному и не изменят свой цвет даже после пары заколдованных тортов. — Остается один вопрос… — Слушаю тебя? — Ты сказал, что Вейнса вызвали в клинику. Каким образом, если была всего одна связь через камин? Чанг нахмурился. — Твою мать! — Это значит? Аврор уже вскочил на ноги. — Была сова. В Азкабане нет совятни, и сотрудникам запрещено брать личных сов на работу. Все письма заключенных сначала поступают в министерство и только потом рассылаются. Птица, что прилетела к Вейнсу, не смогла попасть в здание тюрьмы и кружила над аппарационной площадкой. Один из сотрудников ее обездвижил и передал письмо доктору. Тот не мог отвлекаться от снятия чар и велел ассистентке написать за него ответ, что они закончат работу в течение часа. — Ю быстро осушил свой бокал и встал. — Гарри, тебе определенно стоит вернуться в министерство. Черт, я ведь все выяснил, кроме того, посылали ли вообще из Святого Мунго сову! Для этого наверняка должен был возникнуть экстренный случай. Человек с отверткой вместо руки на него не тянет, такая метаморфоза не может убить пациента. Он даже пальцев не лишится, и тут неважно, через сколько часов с него будут сняты чары. Так за каким Мерлином они дергали нашего доктора? Гарри встал следом. Алкоголь в этот вечер действительно не возымел на него положенного действия, а мысли очень хотелось занять чем-то далеким от тощего тела Снейпа и его скверной привычки отрицать все, что только может быть опровергнуто. — Не возражаешь, если я с тобой прошвырнусь? Ю улыбнулся: — Я только «за». *** — Да, именно мы с напарницей отвечаем за вызов врачей в экстренных случаях. — Полногрудая девица листала страницы потрепанного журнала. — Все письма пишутся на зачарованных от подделки фирменных бланках больницы и регистрируются перед отправлением. Каждый вызов заверяет лично главный целитель. Он подтвердит, что мы с Дианой Вейнса вчера не вызывали. Целительница протянула журнал Чангу. Тот нахмурился. — Вы говорили о бланках. Можно нам на них посмотреть? — Конечно. Девушка сняла заклинание с небольшого сейфа, который стоял за ее спиной, и достала несколько листов. — Довольно надежные чары, — вздохнул Ю. — Но лучше показать пергамент Захарии. Мисс… — Можно просто Триша. — Хорошо, Триша. Кто имеет доступ к этим бланкам? — Только мы с моей напарницей и главный целитель. — А он мог взять бланк без вашего ведома? — Наверное, проще показать, чем отвечать на ваши вопросы. Потом выдадите мне заключение, что изъяли бланк для эксперимента? — Конечно. — Тогда напишите на нем что угодно. — Ю нарисовал на листе какую-то китайскую закорючку. Девушка показала журнал Гарри. Там в положенных графах появился исходящий номер письма, номер использованного бланка и текст послания. — Хитро устроено. — Точно. Даже если у нас пропадет одна такая бумажка, то ее содержимое не останется секретом. Мы же на них не только записки пишем, но и рецепты на редкие зелья выписываем, так что эти листочки пытались украсть уже не раз. — И давно случилась последняя кража? — Больше трех лет назад. Вора поймали, он ни один бланк использовать не успел. — Странно, — признался Ю и, поблагодарив девушку за сотрудничество, отошел от стойки, к которой уже успела выстроиться очередь больных. — Поттер, что ты об этом думаешь? — Нужно навестить типографию, в которой печатают бланки. Может, у них была кража, или они выпустили какую-то бракованную партию зачарованных пергаментов и не слишком надежно ее уничтожили? — Да, это стоит проверить. — Меня больше волнует другое, — сказал Гарри. — Вейнс был единственным, кто видел содержимое письма и бланк, на котором оно было написано? Ю задумался. — Это надо выяснить. — Тогда стоит задать ему пару вопросов, не дожидаясь утра. *** Чоу зевнула, прикрыв рот рукой. — Вейнс обошел уже пятерых больных, а последние три часа торчит с пятилетним мальчишкой, который превратил свой нос в галлеон. Мы только и делаем, что ходим за ним от палаты к палате. — А где Рид? — Пошел за кофе. Я уже с ног валюсь от усталости, день выдался суетным. Гарри что-то во всем происходящем не нравилось, но он не мог найти причин своему беспокойству. — Подожду с вами, пока он закончит, — сказал Ю. — Поттер, останешься? — Неизвестно, сколько он провозится, а мне завтра рано вставать. Как-нибудь потом зайду к вам в аврорат. — Хорошо. Гарри сделал несколько шагов по коридору, когда понял, что его беспокоит. — Слушайте… Если ребенок попал в неприятности, разве тут не должна крутиться взволнованная мамаша? Ну, или отец, или, на крайний случай, бабушки-дедушки? Чоу задумалась. — Не было никакой матери. Мальчика из приемного покоя привела практикантка. Сказала, что встретила его внизу. Поттер подбежал к двери в палату. — И что, никто не задался вопросом, как пятилетний малыш смог оказаться в защищенной чарами клинике? Он в одиночку даже камином не смог бы воспользоваться. — Гарри постучал в дверь палаты и, не дожидаясь ответа, распахнул ее. — Прошу меня простить… Поттер замолчал, зато Чоу, вошедшая следом, тихо выругалась: — Мерлинова печенка! *** — Значит, колдомедика убили так же, как Руквуда? — Снейп, сначала разоравшийся, что он так рано его разбудил, успокоился, как только Гарри рассказал о событиях, свидетелем которых стал. Кровавые тайны волновали профессора больше, чем скверные привычки неудобного соседа. — Скорее всего. Когда я покидал аврорат, Захария только заканчивал возиться с Вейнсом, но внешне все выглядит аналогично. Профессор нахмурился и полез в тайник на кухне за книгами. Когда шкафчик был открыт, Гарри показалось, что их стало на пару томов больше. — Это точно не нападение вампиров? — Никаких следов укуса. Только маленькая дырка в груди, как будто в тело воткнули волшебную палочку. — Деревом не так уж просто проткнуть плоть. Если министру это под силу, то пятилетнему ребенку… — Мы знаем, что это был не мальчишка. Снейп кивнул. — Просто констатирую факт. Оборотное зелье полностью превращает вас в того, кем вы хотите стать, а тут, похоже, сохранились физические особенности того, кто превращался. Все равно теория насчет палочки мне не нравится. — Ну, может, это было что-то металлическое. Захария не нашел в ране следов, по которым можно определить, из чего было сделано оружие. — Ну так выражайтесь точнее! — буркнул Снейп. — Отвалите. — Гарри устал, был голодным и невыспавшимся. Не то состояние, в котором нравится выслушивать упреки. — Как бы то ни было, тело Руквуда оставалось неизменным в течение нескольких часов, потом его вены вздулись, и когда Смит разрезал одну из них, на пол потекла жидкость золотистого цвета. — Он собрал ее для исследований? — Да, но не смог сохранить. Процесс трансформации начал протекать быстрее и Руквуд превратился в кучку сверкающей пыли. То же самое произошло с тем, что из него вытекло. — И каков состав останков? Гарри пожал плечами. — То, на что они похожи — пыль и золото. — Очень интересно, — задумался Снейп. — Значит, когда вы уходили… — Тело целителя уже раздуло, как и Руквуда. — Очень интересно, — повторил профессор. — Я бы даже сказал, необычайно занимательно. — Может, расскажете, с чем мы столкнулись? — Я понятия не имею. В моей книге о древнем волшебстве не упоминается артефакт, который способен превращать людей в грязь и драгоценный металл. — Он захлопнул тяжелый том. — Ладно, чтение подождет. Раз уж подняли меня с постели, давайте займемся делом. Вы собрали все вещи, которые вам понадобятся? — Да. — Друзей предупредили, что нас не будет пару недель? — Нет. Оставлю Гермионе записку у портье, иначе не избежать лишних вопросов. — Хорошо. Я тоже все приготовил и настроил портключ так, что если кому-то вздумается проверить, откуда мы прибыли, он покажет, что отправление произошло из Квебека. Легенду помните? Гарри уныло кивнул. — Помню. Но мне надоело то, как часто вы заставляете меня носить юбки. Снейп пожал плечами, желая продемонстрировать, что таковы обстоятельства, а не его личные предпочтения. — Сквибы в наше время рождаются нечасто, а отыскать среди них наделенных такими особенностями, как талант и невинность, еще сложнее. — Он достал из кармана красивое старинное украшение, похожее на очень длинные бусы. — Я одолжил это колье у Нарциссы Малфой. Очень полезная вещь: запаса оборотного зелья в бусинах хватит на несколько дней регулярного приема. Гарри удивился. — Обычно приходится пить целый флакон. — Дайте вашу руку. Поттер протянул профессору ладонь. Тот прижал к его руке крайнюю от замка бусину и нажал на нее. — Ай! — возмутился Гарри, когда тонкая игла вонзилась в его кожу. Вслед за этим наступило знакомое ощущение трансформации и, несмотря на то, что Поттера не тошнило, как от приема зелья внутрь, эти ощущения было сложно назвать приятными. — Если будете делать укол минут за пять до начала следующего превращения, то вообще ничего не почувствуете. Нарцисса всегда любила достигать эффекта без лишних неприятных последствий. — Очень разумно, — скривился Гарри, но упрека не получилось. Его измененный голос звучал мелодично и звонко. — Пойду переоденусь. *** Стоя в спальне перед зеркалом, он понял, что стал обладателем не только неплохих вокальных данных, но и очень стройных ножек. Изучив достоинства и недостатки мисс Деборо, Гарри решил, что ему нравятся ее веснушки, задорные ямочки на щеках и пышные темные волосы. Конечно, в шестнадцать лет еще рано отчаиваться, но, проведя рукой по практически плоской груди, Поттер подумал, что хотя бы на этом задании обойдется без лифчика. Плечи у его нового тела тоже были привычно широки, так что ничего не мешало вести себя как парень, волей судьбы облаченный в юбки. Кстати, об одежде… Вкус Снейпа оставлял желать лучшего. Поттер вынужден был напялить старомодное платье из бархата, чулки, панталоны и накрахмаленную нижнюю юбку, такую же белую, как воротничок у горла. Во всем этом безобразии он походил на фарфоровую куклу из витрины антикварного магазина и, выйдя из спальни, нахмурился. — Что, капора не нашлось? Если уж вы хотели превратить меня в мрачную Лолиту, то стоило идти до конца. Современные ведьмы так не одеваются. Снейп, уже превратившийся в огромного, как медведь, мужчину с роскошными бакенбардами, пробасил, натягивая мантию в крупную клетку: — Вы заблуждаетесь. Я полностью скопировал гардероб Лидии Деборо. — Бедная девочка. Жалеть кого-либо вместе с ним профессор не собирался. — Ее отец — приверженец магических традиций. Памятуя об этом, старайтесь не вести себя на публике слишком развязно. Гарри вздохнул. — Хоть бы раз мне досталась роль парня, не обремененного никакими проблемами. Почему вы сами не стали изображать из себя девицу? Снейп отвел глаза. — Мадмуазель Эглер нужны невинные ученики, а я не подхожу на эту роль. — Считаю это жуткой несправедливостью, — скривился Поттер. — Может, расскажете мне, с кем удосужились перепихнуться? — Снейп предпочел промолчать. — Ну, нет — так нет.
Admin: *** — Ваша дочь просто очаровательна. Гарри не понимал, зачем владелица благотворительного учебного заведения, которая не берет плату со своих учеников, так старается произвести впечатление на Снейпа. Может, потому что выглядела француженка не слишком солидно, едва ли не моложе своей воспитанницы? Профессор развалился в кресле, старательно изображая домашнего тирана с деспотичным характером. — Можете делать с этой девчонкой все, что угодно, главное — чтобы в ней проснулись хотя бы крошечные способности. — Он нахмурился. — Я устал жить с этим позором. У Гарри не было родителей, поэтому он не знал, как стал бы реагировать, если б его презирал собственный отец. Лидия в прошлом году практически осталась сиротой, но Северус, когда Гарри спросил про ее отца, прямо сказал, что девушке крупно повезло. — Он был огромной кучей дерьма. Не думаю, что Лидия была опечалена, когда он окончательно спятил. — Вы его знали? — Встречались один раз, а до этого долгие годы вели переписку. — По какому вопросу? — Деборо — древняя французская семья потомственных алхимиков. Рене несколько лет преподавал в Шармбатоне и выпустил два десятка книг с рецептами якобы им самим изобретенных зелий. Ему на глаза попалась одна из старых статей, которую я после школы написал для «Алхимического вестника». Он захотел включить выдержки из нее в свою очередную книгу, обратился ко мне, и у нас завязалось подобие переписки. — Снейп брезгливо поморщился. — Я поддерживал ее скорее из вежливости. Умом Рене Деборо не отличался, все его успехи строились на знаниях, унаследованных от предков, однако он был упрям и однажды пригласил меня в гости. Это было за три месяца до того, как его дочь Лидия должна была отправиться в Шармбатон. Тогда я понял, что этот человек резок в словах не только на бумаге. Всем было давно понятно, что его девочка родилась сквибом, однако отец не желал этого принять и постоянно подвергал ее жестоким испытаниям в надежде разбудить в Лидии способности. — И вы прекратили общаться с ним? — Да. Когда мадам Максим приехала на Тремудрый турнир, я спросил ее о Деборо. Оказалось, что Рене со скандалом уволился из школы в самом начале учебного года, когда его дочь не приняли в Шармбатон. Он не согласился с этим решением, обвинил министерство в подтасовке фактов, но это были пустые споры с истиной. Лидию дополнительно протестировали, но выводы комиссии остались неизменными. Тогда случилась еще более скверная история: не смирившись с тем, что его древний род прервется, Деборо стал пичкать жену зельями, которые, по его мнению, могли способствовать зачатию полноценного наследника. В результате его экспериментов бедная женщина умерла от отравления. Министерство магии начало расследование, но Деборо вместе с дочерью сбежал в Канаду. — Почему вы решили, что я должен превратиться именно в Лидию? — Потому что ее отец не оставил попыток сделать из своей дочери волшебницу. Я точно знаю, что он писал Эглер с просьбой принять ее в свою школу, когда та еще располагалась во Франции. — Откуда у вас эта информация? Когда Снейп хотел что-то скрыть, он просто закрывал вопрос. — Неважно. Главное — у меня есть письмо с обратным адресом, и я в курсе, где нам искать этого безумца. Гарри было так любопытно, что он решил сопровождать профессора в Канаду. Там они узнали, что Рене Деборо заперт в психиатрической лечебнице для магов, а его дочь, над которой оформила опеку пожилая пара магглов, проживавших по соседству, и слышать ничего не хочет о магии. Однако Лидия приняла их в гостиной большого дома, построенного в колониальном стиле. В ярком летнем платье, с распущенными волосами, скрывавшими лицо, девушка выглядела немного неопрятной, но, кажется, получавшей даже от этого удовольствие. — Простите, мистер Снейп, я встала всего пару часов назад. Уже полдень и это выглядит странным, но сейчас мне кажется, что я вообще семнадцать лет жизни только и делала, что копила в себе усталость. — Не извиняйтесь. — Профессор демонстрировал чудеса галантности. — Я рад, что вы меня вспомнили и согласились на эту встречу. — Мои новые родители не ждут от волшебства ничего хорошего и предпочли бы держать меня подальше от вас. Но я… — Она улыбнулась. — Простите, наверное, я использовала вас как маленький тест на наше взаимное доверие. Иногда я делаю такие глупости. Все время хочу убедиться, что я свободна в выборе и эти люди не станут меня бить, если поступлю не так, как им хочется. Думаю, это ощущение со временем пройдет, тогда я перестану делать глупости. Снейп кивнул. — Нам сказали, что ваш отец в лечебнице. — Не вижу причин вас обманывать. Папа давно был не в себе, а я не знала, кому пожаловаться. В городе, где мы живем, нет магов, а авроры к нам не заглядывали. В обмен на право жить в Канаде отец отдал в здешнее министерство все разработки своих предков. Там были счастливы получить столько знаний, но прекрасно понимали, что сам по себе папа ни на что не способен, и о нас просто предпочли забыть. — Как он оказался в клинике? — После его зелий мне всегда становилось очень плохо. Я старалась не пить их, но отец заставлял, подчинял магией и даже бил меня, все время спрашивал, неужели я так и хочу сдохнуть ничтожеством. Потом ему взбрело в голову, что методика мадмуазель Эглер сможет меня исправить, и пытки ненадолго прекратились. Он стал вести с этой госпожой переписку в надежде узнать, как она обучает сквибов магии, но та требовала, чтобы меня привезли в ее школу во Франции. Отца это взбесило, ведь он боялся, что на родине его осудят за убийство мамы. Папа всегда считал ее смерть случайностью и ни в чем себя не винил, но понимал, что другие могут думать иначе. — Вы могли поехать в одиночку, — предположил Гарри. Девушка призналась: — Мистер Поттер, я бы не вернулась. Раньше — может быть, но с тех пор, как мы сюда переехали, у меня появились друзья. Супруги Ля Шер — очень добрые люди. Папа всегда запрещал мне общаться с магглами, но поскольку наши дома рядом, они присматривались к нам и, полагаю, догадались, что происходит что-то скверное. Отец никогда не обращал внимания на таких, как они, он считал людей без способностей мусором. — Но вы так не думали? — Думала. Никто не учил меня мыслить иначе. Как-то отец напился и уснул, а я предприняла очередную попытку сбежать из дома. В тот день я особенно плохо себя чувствовала и не смогла далеко уйти. Только до ворот соседнего особняка и добралась. Мадам Ля Шер и ее муж… У них повсюду камеры. Они видели, как я упала в обморок, и принесли меня в дом. Я никогда не думала, что магглы могут быть таким добрыми. Лиз, увидев синяки на моем теле, плакала и много ругалась. Бертран тут же вызвал своего семейного врача и полицию. Они так заботились обо мне, будто обидели не чужую девочку, а их собственного ребенка. Я ужасно расстроилась, когда, протрезвев, отец нашел меня. Он всегда находил, потому что наложил заклятье слежения, а я не могла его снять. Папа стер этим странным, но славным людям память и забрал меня домой. Но он недооценил магглов. Когда приехали врач и полиция, а Лиз не смогла вспомнить, зачем они их вызвали, она сделала запись на компьютере. Отец потом уничтожил записи в больнице и полиции, снова стер всем память, но у моей новой мамы остались доказательства, что происходит что-то странное и это связано со мной. Я видела, что она безмолвно следит за каждым моим шагом. Это утешало. Нас тянуло друг к другу. Такую симпатию сложно объяснить. — Ну почему же. — Гарри не ожидал от Снейпа таких слов и был искренне удивлен. — Если человек живет, как собака, ему свойственно привязаться к первой же руке, что не ударит, а погладит с лаской. — Тогда вы понимаете, что я чувствую. Когда отец разозлился из-за отказа Эглер делиться своим методом, он снова стал поить меня зельями. — Девушка отвела в сторону волосы, чтобы Гарри и Снейп увидели жуткую рану на ее щеке, походившую на ожог едкой кислотой. Похоже, с момента его появления прошло много времени, но кожа все еще выглядела красной и воспаленной. — Это должно было стать очередным лекарством… — Урод, — констатировал Гарри. — Не надо так говорить, — попросила Лидия. — Дети не должны ненавидеть своих родителей. Если я буду испытывать ненависть, то никогда не смогу найти счастья с теми, кого хочу назвать семьей. Мой отец просто безумец. Он там, где должен находиться. — Как вам удалось отправить его в лечебницу? — Все произошло в тот вечер, когда я получила этот ожог. Папа, кажется, поверил, что нашел лекарство, но я боялась его пить. Мы едва не подрались, и он случайно плеснул зелье мне в лицо. Кожу стало ужасно жечь, я закричала, а он озверел и обездвижил меня чарами. Наш дом не был защищен заклинаниями, отец не боялся магглов, думая, что всегда может с ними справиться, но Лиз, услышав мои вопли, решила больше не звонить полицейским. Они с мужем влезли в дом через открытое окно. Господин Ля Шер тихо вошел в комнату и ударил отца по голове табуретом. Они пытались вернуть мне подвижность, но не могли. Отец недолго пролежал без сознания, а когда пришел в себя — попытался дотянуться до палочки, и месье Эвиан швырнул ее в камин. Едва она сгорела, чары исчезли и я вызвала авроров и колдомедиков. У меня достаточно способностей, чтобы совы носили мои письма. Когда эти люди были рядом, мне отчего-то не хотелось больше бояться. — И вашего отца признали безумным, — подытожил Снейп. — У власти тоже стоят справедливые, хотя и продажные люди. За мою свободу щедро заплачено. Я больше не желаю видеть этого человека, но и не хочу, чтобы он умер в тюрьме. Возможно, целители помогут ему, и со временем отец сможет начать новую жизнь. Профессор только нахмурился. — Ваше право верить в это. Девушка кивнула. — Как бы то ни было, семья Ля Шер богата. Они дали денег, чтобы скандал был замят и мое имя не появлялось в магических газетах. По вашему закону я совершеннолетняя, так что волшебникам наплевать, как я стану жить. По маггловскому — мне еще год нужна опека, но эту проблему мы решили. Я дам вам свои волосы и разрешение посетить отца в лечебнице. Даже мы в Канаде слышали о мистере Поттере, и я хочу помочь вам расследовать дело, особенно когда речь идет о сквибах и попытках их обмануть. Если кто-то будет наводить справки, все соседи скажут, что мы с отцом уехали в Англию. — Вы не боитесь, что мы опорочим ваше честное имя? — неудачно пошутил Гарри. — Нет. Сквиба Лидии Деборо больше не существует. Мне надоело жить недоволшебницей, я просто хочу стать хорошим человеком. С миром магов покончено. Гарри неплохо разбирался в собственной злости. Он умел ненавидеть, довольно часто злился и не отказывал себе в праве называть своих обидчиков мудаками и негодяями. Стремление Лидии извинить своего отца было ему непонятно. Может, поэтому, не будучи в состоянии передать ее чувства, он предпочитал молчать, пока Снейп корчил из себя ублюдка, а мадмуазель Эглер стремилась вежливо избавиться от неприятного гостя. — Вам не о чем беспокоиться. В ближайшее время я сообщу, сможет ли ваша дочь развить свои таланты под моим присмотром. — Это если они у нее вообще имеются, — нахмурился Снейп. — Ваши методы вызывают у меня много вопросов. Вы утверждаете, что сквибов вообще не существует. Нелогично отрицать многовековую историю… Франсуаза Эглер, похожая на дорогую фарфоровую куклу, перебила профессора: — Месье, мы с вами просто по-разному относимся к одним и тем же вещам. — Она обвела взглядом светлые стены недавно отремонтированного кабинета. — Метод, к которому вы так скептически относитесь, был разработан моей матерью. Она была англичанкой, рожденной в знатной колдовской семье Руквудов. Когда-то этот особняк принадлежал моим предкам. — Где они теперь? Франсуаза вздохнула. — Эти люди плохо закончили свой век. В живых остался только дядя и сейчас он отбывает пожизненное заключение в тюрьме. Английское правительство лишило его всех имущественных прав, а это все равно, что быть признанным мертвым. Поскольку я — его единственная наследница, в моем распоряжении оказался этот дом. Сначала я не хотела в него переезжать, слишком много обид нанесли моей матери в этом месте, но потом подумала, что такое решение станет верным. Жизнь для того нам и дана, чтобы не стоять на месте, а смело двигаться вперед, меняя черное на белое. — Мне это не слишком интересно, — соврал Снейп. — Я хотел бы вернуться к проблеме сквибов. Мадмуазель опомнилась. — Хорошо. Как и ваша очаровательная дочь, моя матушка была ребенком со спящими магическими способностями. — Сквибом? — Если вам так угодно. Ее семья очень стыдилась этого факта. Мать бы всю жизнь прожила запертой в четырех стенах, если бы один из близких друзей брата, поняв ее отчаянное положение, не помог ей бежать во Францию. Семья ее преследовала, и мама вынуждена была скрываться. Без образования, почти лишенная средств, она столкнулась с множеством трудностей, пока не встретила моего отца. Тот был магом с исключительными способностями, которые проявились у него довольно поздно, и поэтому он полагал, что сквибы не лишены магии полностью. Они однозначно ближе к колдовству, чем простые магглы. — Например, острее чувствуют присутствие дементоров, — не удержался от комментария Гарри. Снейпу его высказывание не понравилось, но Эглер улыбнулась: — Именно, мисс Лидия. Вы так же щедро одарены колдовством, как и все мы, просто способности в сквибах спят, и отец путем долгих исследований нашел способ их разбудить. Моя мать под его чутким руководством полностью овладела магией и пожелала разделить это счастье с другими похожими на нее людьми. Поженившись, они с папой открыли пансион во Франции. К сожалению, слабое здоровье месье Эглера не позволило этому браку продлиться долго, но мама продолжила его дело и завещала его мне. — Вы тоже бывший сквиб? — надменно спросил Снейп. — Нет. У меня способности обнаружились практически при рождении. Изображая Деборо, профессор сделал вид, что доволен ответом. — Пусть даже Лидия едва научится колдовать, но если она найдет достойного мужа с хорошей родословной и родит полноценного ребенка, я уже буду доволен. — Смею надеяться, что оправдаю ваши надежды. — Лицо мадмуазель стало серьезным. — Однако из нашей переписки вы знаете о непременном условии, которое я ставлю перед каждым новым студентом. — Выдвинув ящик полированного письменного стола, Франсуаза Эглер достала обтянутую драконьей кожей шкатулку и поставила ее перед Гарри. — Надеюсь, Лидию не затруднит пройти наш небольшой тест. — Моя дочь хорошо воспитана, — заверил француженку Снейп. — В этом нет никакой нужды. Эглер настаивала. — В наши времена родители зачастую многого не знают о своих детях. Эта просьба не является моей блажью, просто некоторые древние ритуалы светлой магии требуют, чтобы колдуны и ведьмы, к которым они применяются, были чисты не только духом, но и телом. У меня просто не получится помочь вашей дочери, если она уже имела опыт общения с противоположным полом. Гарри так и подмывало спросить насчет того, как на духовной чистоте сказывается гомосексуализм, но он промолчал, даже не фыркнул себе под нос, хотя пришлось постараться. — Сделай это, — потребовал от него Снейп. Поттер открыл шкатулку. В центре ложа из черного бархата покоился сверкающий камень. — Что это? Профессор решил, что как мастер зелий Деборо должен проявить осведомленность. — Застывшая слеза единорога. Очень редкая вещь, стоит целое состояние. Если ее касается девственница или девственник, камень обретает необычайную магическую силу, если нет — темнеет и разрушается, поэтому с ним могут работать немногие мастера зелий. Слишком дорогой артефакт для простого испытания на невинность. Существует множество способов проверить мою дочь, не прибегая к такой расточительности. Эглер пожала плечами. — Для меня каждый студент бесценен и я выбираю их довольно тщательно. Магию легко обмануть, а этот тест, прежде всего, предназначен для защиты вашего ребенка. Одна из причин, почему я не публикую труды родителей, — их метод требует очень высокой точности заклинаний и соблюдения всех положенных ритуалов. То, что в умелых руках — спасение, может оказаться смертельно, если моим делом займутся дилетанты. Снейп снова не проявил лишнего волнения, только раздраженно взглянул на Гарри. — Я уже, кажется, велел тебе это взять. Гарри не испытывал особого уважения к чужим затратам и коснулся пальцами камня. Похоже, плачущие единороги не считали петтинг страшным грехом, ну или невинное тело Лидии Деборо сослужило ему добрую службу, но кристалл приветливо заискрил радужными искрами. Профессор вместо того чтобы успокоиться, нахмурился еще больше. — Если все формальности улажены… — как-то неуверенно пробурчал он себе под нос. Мадмуазель Эглер довольно кивнула. — Полагаю, дочь захочет проводить вас до ворот и проститься, а миссис Клирик, наша смотрительница пансиона, пока приготовит для нее комнату. — Франсуаза улыбнулась, резко захлопнув коробку. — Добро пожаловать, Лидия. *** Когда они шли к воротам, Гарри никак не мог понять поведение Снейпа. Тот выглядел задумчивым и не слишком довольным всем происходящим. Поттер молчал, прекрасно понимая: Северус не заговорит с ним, пока не определится с тем, что должен сказать, и поэтому смотрел по сторонам. Ему не слишком часто доводилось бывать в старинных особняках, да и не очень уж они ему нравились. В домах Малфоев и Блэков царила жутковатая атмосфера, которую Гарри сводил для себя к нескольким словам, которые, должно быть, как сказку на ночь, говорили своим детям их обитатели: «Мы — долбаные короли этого мира». Магия для этих людей была уделом лишь избранных, и они подчеркивали собственную индивидуальность особенно мрачными декорациями. Как будто несколько роз в вазе, цветастый коврик или светлые занавески могли сбить с них многовековую спесь, заставить признать, что их обособленность — следствие не совершенства, а деградации. Наверное, дом Руквудов был таким же до того, как новая хозяйка ворвалась в него, подобно порыву свежего ветерка. Она не так уж много изменила, но покрашенная кровля блестела в свете ленивого осеннего солнышка, весело скрипел под ногами гравий дорожек, а в старый сад кто-то вдохнул жизнь, выкорчевав пни и посадив на их месте тоненькие молодые деревца. — Не такое уж плохое место, — признался Поттер. — Буду воспринимать свое пребывание здесь как отдых за городом. Снейп упрямо продолжал молчать, стремительно шагая к воротам. Гарри понимал, что своими словами добьется не многого, но ничего не мог поделать с тем, что ему было грустно расставаться с Северусом даже на пять дней. Казалось бы, ну почему он должен скучать? Гарри как-нибудь обошелся бы без лишних упреков, но, черт возьми, если бы он мог подойти к своим чувствам с той рациональностью, которой в отношениях с ним отчего-то решил блеснуть профессор, то давно бы забил на саму причину своих переживаний. — Скажите уже что-нибудь. Может, за нами наблюдают из окна, а мистер Деборо — не тот человек, что оставил бы дочь, не дав ей напоследок строгих наставлений. Снейп не счел его высказывания причиной, достойной немедленных действий. Он не проронил ни слова, пока не положил руку на кованую створку ворот. Только сжав пальцы на медном пруте так, что те побелели от напряжения, профессор изрек необыкновенную для себя глупость: — Теперь, когда вы прошли ее тест, мы должны поменяться ролями. Гарри, вынужденный сохранять на лице выражение полного смирения, дал волю словам: — Охренеть, какое мудрое предложение! Я не вижу поблизости густых кустов, в которых наше превращение и последующее переодевание прошло бы незамеченным. Вы всегда думаете, что лучше меня справитесь с любым из наших заданий, но то, что предлагаете сейчас, даже звучит совершенно бессмысленно. — Я знаю, — легко признался Снейп. — Тогда чего так дергаетесь? — Дергаюсь? — Определенно. И начали еще в кабинете француженки. Неужели так понравилась дамочка? В кои-то веки Снейп даже не обратил внимания на его колкость. — Поттер, если мы не можем поменяться, то немедленно оба отсюда уходим. От такого предложения Гарри совсем опешил. Он хорошо помнил тот вечер, когда они из своей воняющей целебными зельями квартиры перебрались на ночь в гостиницу. Снейп, конечно же, настаивал на раздельных номерах, но пока он с педантичностью маньяка упаковывал свою ночную сорочку и любимые домашние тапочки, Гарри из ванной аппарировал в выбранный отель и, щедро раздавая фунты, уговорил приветливых служащих устроить ему незабываемый отдых. Все было выверено до мелочей. Когда они прибыли, Снейп, конечно, возмутился по поводу отсутствия одноместных номеров, но легко согласился на «люкс» с двумя спальнями. Разумеется, Гарри, не собираясь останавливаться на некотором промежуточном этапе их сближения, сделал все возможное, чтобы возникшая неловкость и долгие паузы в разговорах остались вместе с халатами в общей гостиной. Он просто не хотел отказываться от веры в то, что их долгие мытарства закончились и не он один предпочитает разговорам поцелуи. Что Снейп тоже не знает, как и о чем с ним говорить, зачем, собственно, они вообще должны обсуждать свои вполне очевидные чувства, и поэтому ему тоже проще позволить заткнуть себе рот поцелуем, чем объяснить, какого хрена он позволяет Поттеру творить такое непотребство с их жизнями. Какое там, к черту, желание не торопиться? Северус допустил в своей жизни много фатальных ошибок, но самая страшная из них заключалась в том, что он опрометчиво позволил Гарри себя узнать и полюбить. Поттер, как никто другой, понимал, что наступления многообещающего «завтра» с этим человеком можно ждать вечно, потому что, едва опомнившись от своих тревог, Северус похоронит его под тоннами умозаключений о том, почему их совместное будущее не может наступить вовсе. Он был в этом абсолютно уверен. Может, поэтому, когда гребаная сова принялась колотить клювом в окно семнадцатого этажа гостиницы, а Снейп попытался отстраниться, Гарри зарычал: — К дементорам ее. Все подождет. Хочешь, чары наложу, чтобы эту проклятую птицу слышно не было? — Гарри... — В словах Северуса не было привычных нравоучений. — Я не убегу. Мне уже некуда бежать. Поттер до сих пор проклинал себя, что так наивно поверил, нет, не заверениям Снейпа или какой-то обреченной усталости в его голосе, а пальцам, что так непринужденно продолжали скользить по его голой груди. Он встал с кровати и шагнул к окну. Как только створки были открыты, нахальная сипуха проскользнула в щель. Бросив взгляд на печать аврората на конверте, который она бросила на пол, Гарри ногой отшвырнул его прочь. — Завтра посмотрим, что там. Похоже, Кингсли нескоро смирится с моим отказом, он упрямый мужик. Снейп не возражал, но едва Гарри шагнул к кровати, наглая птица клюнула его в плечо. Профессор не просто усмехнулся, он даже немного неприлично пошутил: — Если вы не носите в своей голой заднице достаточно денег, чтобы оплатить доставку, одному из нас придется сходить в гостиную. В моем кошельке есть несколько кнатов… Гарри перебил его: — Я мигом. Ему не хотелось упустить этот момент: улыбку человека, в которого он был так ошалело влюблен, его язвительность, которая уже не ранила, а разве что приятно щекотала сердце, заставляя его биться немного чаще. Вот только вернувшись в комнату с пригоршней волшебной мелочи, Гарри понял, что все изменилось. Ему не стоило быть таким доверчивым. Снейп, обняв колени, сидел на кровати, натянув свою долбаную рубашку так, что из-под подола торчали только кончики пальцев ног. Открытое письмо валялось рядом с ним. Гарри показалось, что в воздухе запахло грозой. Он стал лихорадочно двигаться по комнате, стараясь избавиться от неприятного ощущения грядущей катастрофы. — Решили, что там может быть что-то важное? — нарочито оживленно поинтересовался он и, поймав гребаную птицу, всыпал в примотанную к ее ноге миниатюрную сумку кучу мелочи. Когда Поттер вышвырнул сову в окно, та несколько секунд камнем летела вниз, прежде чем несчастной птице удалось расправить крылья. — Она жива, — зачем-то сообщил он Снейпу, который, не мигая, смотрел на белую стену напротив кровати. — Кто? — едва вздрогнул профессор и перевел взгляд на собственные руки. — Птица. — А… Гарри ожидал не такого ответа и поэтому побыстрее рухнул на кровать. С важной для себя поспешностью переплел свои пальцы с пальцами Северуса. Те оказались ледяными. Нет, не привычно холодными… К холоду любимых рук Гарри привык. В Лондоне, где от большинства вещей веет прохладой, он с ним даже примирился. Научился, копаясь в себе и людях, выгребать из золы отчужденности еще теплые угли, и радовался тому, как они греют ладонь. Гарри называл эти свои находки надеждой, именно они помогали ему ценить иллюзии и держаться за Снейпа, но сейчас все было иначе. Он старательно комкал пустоту, ласково гладил ее по голубоватым венам на запястье, но она оставалась такой же мертвой. — Что в письме? — Вам сообщают из министерства, что нашли родственников Ауд Оттар. Эта женщина приезжала в Англию один-единственный раз. Ее родители считали, что она ищет потомка Ульвара, за которого должна выйти замуж, но мы знаем, что мисс Оттар просто приятно проводила время и искала способ их обмануть. Эта женщина жила у Руквудов. Три столетия назад глава семьи Оттар взял в жены Риану Руквуд. Гарри пожал плечами. — Ну, учитывая, по какому принципу Оттары заключали брачные союзы, можно предположить, что Руквуды являлись Асвальдами. Августус Руквуд в тюрьме, так что нам не о чем волноваться. Кингсли прикажет все проверить, его допросят под веритасерумом и он расскажет нам, с кем общалась его родственница. Хотя мне кажется, что это не даст особого результата. Флинт не был Асвальдом, но смог использовать клык Фенрира. Лучше проверить его связи. — Этим министерство и занято, — равнодушно отметил Снейп. — Если Оттар встретила своего будущего мужа у Руквудов, значит, он входил в их круг общения. Августус может знать, с кем еще Френсис поддерживал дружеские отношения. Как пишет ваш коллега Ю Чанг, от Флинтов они ничего не добились. Те понятия не имеют, с кем был близок этот их родственничек до своего вступления в брак. Поттер попытался вернуться к тому, с чего эта ночь начиналась. — Нам обязательно обсуждать это дело прямо сейчас? Все вопросы подождут до утра. К сожалению, Снейпа уже было не остановить. Он поспешно отстранил Гарри и, сунув ноги в тапочки, принялся ходить по комнате из угла в угол. — Я знал Руквуда не слишком хорошо… Одно мне всегда было очевидно: он присоединился к Волдеморту отнюдь не по политическим соображениям. Древние заклинания и темные искусства интересовали Августуса больше истребления магглов. — Он в них преуспел? — Понимая, что до окончания разговора ему ничего не светит, Гарри решил принять участие в беседе. — Не знаю. Его всегда считали психом, потому что Августус порой говорил о вещах, которые трудно проанализировать. — Например? Снейп махнул рукой. — Неважно, вы все равно не поймете. Я должен вернуться в квартиру. Мне необходимо кое-что проверить. Гарри разозлился. — Ты обещал, что не убежишь! Северус оставил его замечание без внимания. Просто вышел в гостиную и, взяв со стула свои вещи, скрылся в ванной. В спальню он так и не вернулся, прямо оттуда аппарировав домой. Поттер ждал полчаса, прежде чем выбить дверь. Потом он почти спокойно собрался, заплатил за причиненный ущерб и переместился в квартиру, но и там Снейпа не оказалось. Этот ублюдок вернулся через три дня и с этого момента у них все снова пошло наперекосяк. Профессор выглядел довольным собой и отказывался принимать претензии Поттера. — Я не маленький ребенок, чтобы потеряться. То, что вы не находили себе места, не мои проблемы. — Мог бы дать мне знать, где тебя носит. — Я проводил собственное расследование. За истекшие семьдесят два часа Гарри выкурил десять пачек сигарет. Его голосовые связки были посажены. Затевать ссору, когда ты едва бормочешь, значит изначально проиграть в споре. Понимая это, он старательно изображал смирение. — И что ты узнал? — Думаю, все, что можно узнать у Руквуда, авроры выяснят сами. Меня сейчас больше интересует его дом. — Почему? — Августус вел записи всех своих экспериментов. Во время первого ареста его особняк обыскали, изъяли кое-какие книги о темной магии, но дневник не нашли. Думаю, существует тайник, в котором он хранится. Хочу получить эти записи раньше, чем авроры. — При чем тут исследования Руквуда? — удивился Гарри. — Они как-то помогут нам установить, кому Флинт передал наследство Асов? — Вряд ли. — Тогда почему мы должны этим заниматься?
Admin: Снейп пожал плечами. — Сделайте мне одолжение, Поттер, тем более что от вас потребуется не слишком много усилий, а, помогая мне, вы, возможно, окажете неоценимую услугу своим бывшим коллегам. Видите ли, дом Августуса сейчас находится в распоряжении его племянницы, и она организовала в нем довольно специфическое учреждение — пансион для сквибов, которые хотят научиться пользоваться своей магией. — Никогда не слышал о подобных заведениях, — прохрипел Гарри. — Какое-то мошенничество? Профессор отрицательно покачал головой. — Сначала я тоже так подумал, потому что предпринял пару попыток познакомиться с мисс Эглер, но она отказалась встретиться и лично со мной как с опытным преподавателем, который ищет работу, и с одним арабским меценатом, именем которого я представился. Люди, которые так упрямо не идут на контакт с внешним миром, обычно что-то скрывают. — Наверное, она берет большие деньги с родителей своих учеников, а потом водит их за нос. — Ваши слова разумны. Я встретился с одной дамой из Франции, чтобы больше узнать о школе Эглер, и выяснил по-настоящему невероятные факты. Методика, секрет которой свято хранили еще родители мадмуазель Франсуазы, действительно дает неплохие результаты. Через школу Эглеров за годы ее существования прошло около двух десятков сквибов, и все они вернулись в общество полноценными волшебниками. Снейп расположился на диване, что подразумевало долгий разговор. Гарри пошел на кухню готовить чай, решив, что горячее питье вернет ему способность орать и поможет устроить сцену, на которую его подстрекало собственное разочарование. — Звучит так, будто эта дамочка делает доброе дело. Не вижу в этом ничего плохого. — Скорее девочка, чем дамочка, Поттер. Она, знаете ли, ваша одногодка. К тому же по-настоящему успешной школа была тогда, когда ею управляли супруги Эглер. Множество сквибов со всего мира мечтало получить свой шанс, но родители мадмуазель отбирали своих студентов очень тщательно и по весьма специфическим стандартам, но их мы с вами обсудим позже. Гарри вздохнул. — Рассказывайте. Если вы считаете нужным загружать меня подробностями чужого прошлого, значит, нуждаетесь в какой-то услуге. Снейп усмехнулся. — Я вас еще заинтересую. — Он сосредоточенно нахмурился. — Школа пришла в упадок, когда мистер Эглер умер. Его жена около года вела дела самостоятельно, а потом вышла замуж второй раз — за баснословно богатого мага из Англии. Еще через несколько месяцев после бракосочетания она спешно закрыла школу, ссылаясь на слабое здоровье и намеренье посвятить себя воспитанию двух дочерей — родной и приемной. Разумеется, такое ее решение вызвало в обществе недовольство. От госпожи тогда уже Гринграсс требовали, чтобы она огласила свой метод или продолжила образовательную деятельность, но эта женщина предпочла запереться с новым супругом в поместье на Лазурном берегу и вести образ жизни настоящей затворницы. Вскоре после этого мистер Гринграсс скоропостижно скончался, а едва девицам исполнилось одиннадцать, умерла и сама госпожа Гринграсс. Выучившись, Франсуаза Эглер в память о родителях снова открыла пансион для сквибов, сестра ее в этом поддержала, но их начинание закончилось трагедией. Нет, сначала все шло хорошо, девушки набрали больше десятка перспективных студентов, и те, на радость своим семьям, начали постепенно овладевать магией, но потом произошла трагедия. В начале прошлого года в их пансионе случился пожар, в результате которого погибло несколько учеников. — Случайность? — Поджог. Виновной в нем признали сводную сестру Франсуазы — Асторию Гринграсс. Девушка еще в школе отличалась странным поведением, иногда была совершенно беспомощна в магии, а порой наоборот проявляла поистине феноменальные способности, отличалась неустойчивой психикой и страдала лунатизмом. Она, казалось, искренне верила, что окружена мертвецами и те ее преследуют. В общем, классический психоз, который иногда случается и у волшебников. Увы, по вполне понятным причинам они в этом состоянии намного опаснее магглов. Когда мисс Астории в очередной раз что-то померещилось, она подожгла дом. Не все дети тогда оказались достаточно подготовлены, чтобы аппарировать из горящего здания. — Ужасная трагедия, — сказал Гарри и, закончив с приготовлением кофе, принес две чашки к дивану. — Надеюсь, ее заперли в лечебнице? — Нет. На мадмуазель Эглер пресса тогда вылила много грязи. Нежелание ее семьи разглашать метод, способный избавить магическое общество от такого явления, как сквибы, многие считали кощунством. Мадам Максим не пожелала за нее вступиться, она много раз предлагала и мадмуазель, и еще раньше ее матери организовать свой пансион на базе школы, но всякий раз получала отказ. Мадам обвинила свою бывшую студентку в непрофессионализме и в том, что та скрывала факт безумия своей сестры или, по меньшей мере, не придала ему значения и не защитила от сумасшедшей своих учеников. Гарри, поставив чашку на столик перед Снейпом, пожал плечами. — Тут я полностью на стороне мадам Максим. Никто не должен умирать из-за чужих секретов. — Французское министерство магии с вами согласилось. Эглер запретили заниматься обучением, если она не огласит свою методику и ее не утвердит специальная комиссия. — Она отказалась? — Да, и это вызвало очередную волну возмущения. Поэтому Франсуаза Эглер была вынуждена переехать в Англию вместе со своей сумасшедший сестрой. — Почему ее не заперли в палате для психов? — Колдомедики признали, что исцеление Астории Гринграсс невозможно, а лишенная магии она не представляет никакой опасности. Ее волшебная палочка официально уничтожена и до самой смерти этой юной особе запрещено применять чары, так что сестре позволили за ней присматривать. Гарри нахмурился и недоуменно развел руками. — Если мы перешли к вопросу, кто куда смотрит, то я не понимаю Кингсли. Как этой девице было позволено открыть у нас, в Англии, свое заведение? Одна сучка со своими секретами плюс совершенно чокнутая девка и кучка ни в чем не повинных сквибов, которые при случае снова не смогут сбежать. В министерстве ждут повторения французской трагедии? Снейп вздохнул. — Все не так просто. Официально наши законы не запрещают Франсуазе Эглер устроить частный пансион. Именно его она, по сути, и организовала. Все, кто сейчас проживают в ее доме, весьма юные, но уже совершеннолетние члены магического сообщества. То, чем они занимаются, никого толком не волнует, пока не будут найдены доказательства того, что Эглер практикует запрещенную магию или как-то иначе преступает закон. К выбору новичков она теперь подходит еще избирательнее, чем раньше. Возможно, она что-то обещает их родителям в личных посланиях, но на бумаге ее заведение — лишь место, где молодые люди могут совместно проживать, общаться друг с другом и развивать свои таланты и способности. Гарри, отхлебнув кофе, признался: — Мне все это не нравится, но я не понимаю, какое отношение Эглер может иметь к знакомствам своего дяди. Как, по-вашему, я должен оказать услугу аврорату? — Эта девица приехала в Англию через месяц после того, как здесь оказался Френсис Флинт. Это очень похоже на простое совпадение, но, учитывая, что вы одного возраста, получается, что некоторое время она не проявляла к унаследованной недвижимости никакого интереса... Возможно, он возник в связи с событиями во Франции. Я даже склонен предполагать, что так и есть, но вы можете в этом убедиться, помогая мне добраться до тайника Руквуда. Заодно раскроете загадку, в чем именно заключается метод Эглер, проникнув в ее школу под видом нового студента или студентки. — Почему я? — спросил Гарри, чувствуя, что снова закипает и уже не может придерживаться вежливых форм общения. — Ты не считал нужным ставить меня в известность о своем расследовании, не говоришь, зачем тебе понадобились дневники бывшего приятеля, а теперь вдруг просишь о помощи. Может, пойдешь еще несколько дней погуляешь и проветришь мозги? — Не понимаю, — поднял бровь Снейп. — Я чем-то заслужил вашу истерику? Гарри относительно спокойно кивнул. — Конечно. Тем, что я все эти долбаные ночи не спал, не зная, где ты. Тем, что я часами размышлял, мог ли своим поведением смутить тебя настолько, что теперь придется облазить весь гребаный мир, чтобы отыскать одного носатого козла и спросить, в чем именно заключалась моя ошибка. — В том, что вы называете меня козлом? Гарри вздохнул. — Я что, слишком давлю на тебя? Мы торопим события? Северус, ты больше не можешь делать вид, что я тебе безразличен. Не надо мне лгать в этом. Но я, Мерлин тебя раздери, совершенно не понимаю, что будет с нами дальше! Скажи мне, как я должен себя вести, чтобы мы не зависли так на долгие годы? Я хочу шагнуть вперед. Чего хочешь ты? Признание далось Снейпу удивительно легко. — Понять себя. В тебе мне незачем разбираться. Все и так очевидно. Гарри не стал с ним спорить, он тоже хотел немного прояснить ситуацию. Каким видит его Северус? О чем он думает? — Объяснись. Позволь мне взглянуть на себя твоими глазами. Снейп задумчиво кивнул. — Тебе сейчас очень одиноко. Второй раз в жизни ты столкнулся с проблемой, которую никто, кроме тебя, не сможет решить. Она, конечно, не так глобальна, как та, что осталась в прошлом, но имеет множество нюансов. Обычно, едва родившись, люди учатся себя понимать. Ты по воле заключенного в тебе хоркрукса постигал нечто иное, симбиоз двух кусков души, из которых не слишком легко, но срослось нечто общее. Должно быть, твоя жизнь сложилась бы намного проще, оставайся ты человеком, которого успел изучить? С этим трудно было спорить. Пригубив кофе, словно его горечь могла помочь ему не испытывать лишних сожалений, Гарри кивнул. — Ты прав. В тот момент, когда война, наконец, закончилась, я хотел для себя лишь двух вещей — огромного, по-идиотски безоблачного, до тошноты умильного счастья и простого человеческого покоя. Нет, в мои планы не входили чувства к тебе. Я, наверное, был бы более уравновешенным, если бы по-прежнему чувствовал себя влюбленным в Джинни или мог бы притворяться, что она меня искренне волнует. Но это не так. Есть я и одно крайне сложное обстоятельство. В моем мире теперь живешь ты, и он немного смахивает на пустошь с одним поселившимся на ней отшельником. Так что насчет одиночества ты абсолютно прав. Я потерял былое отношение к людям и пока не нашел новое. Рон больше не может становиться частью всех моих решений. Он просто не понимает, откуда вообще в парне вроде меня может появиться желание трахаться с кем-то похожим на тебя. Он, конечно, старается вести себя корректно, интересуется моей жизнью, но эту пропасть нам уже не преодолеть. Гермиона другая, она славная, мы с ней с некоторыми сложностями уже почти пережили очередную трансформацию меня в Мерлин пойми кого. И дело тут не в понимании, она меня любит, только даже сверни я себе шею в попытке стать гетеросексуалом или отрасти она себе член, эта любовь не станет той, в которой я нуждаюсь. Мне необходим ты. Снейп задумался. Гарри даже немного растерялся, глядя на сосредоточенную складку между его бровей. Наверное, из них двоих он оказался куда меньше готов к этому искреннему разговору. Боялся, что Северус скажет именно то, что тот в итоге и произнес. — Ты рассуждаешь о жизни... Не думаю, что я способен о ней говорить. Мне было важно, чтобы с той войной все, наконец, закончилось. Я всегда понимал Дамблдора, но когда он ушел, стал понимать еще больше и, возможно, сильнее презирать. Немногие, принимая даже самые верные решения, готовы столкнуться с их последствиями. Я тоже не хотел такой судьбы для себя. Пусть это делает меня трусом, Поттер, но мне не нравится жить сожалениями. У меня есть какие-то чувства к тебе, но они похожи на те, что я испытываю к Алексу Бэбиджу или другим жертвам когда-то сделанного мною выбора. Между ними и моим вынужденным раскаяньем лишь одно общее — ни того, ни другого я не желаю. Ты выиграл. — Снейп повысил голос всего на пару тональностей, но Гарри казалось, что он кричал. — Хочешь услышать, что между нами существует какая-то связь? Хорошо, Поттер, она есть. Я не могу просто стоять и смотреть, как ты пытаешься свернуть себе шею. Делает ли меня это небезразличие счастливым? Нет. Потому что я не хочу заново учиться жить. Мне не нужны чувства, которые я даже понять не в силах, но точно знаю одно — они мне чужды. Гарри понимал, что задыхается. Черт, лучше бы это была старая сказка о ненависти, от нее было проще шагнуть к тем отношениям, которых он хотел добиться. — Думаешь отделаться от меня, притворяясь, что тебе безразлично, что я чувствую? Надо же, даже объяснение своему скотскому поведению найти удосужился… Снейп покачал головой. — Нет. Несколько дней назад я понял, что так ничего не получится. Разве я не сказал: ты, Поттер, совершенно не ценишь ровное отношение. Тебе нужно, чтобы тебя либо любили до безумия, либо били достаточно больно, чтоб отрезвить. — Тогда зачем вернулся? Северус пожал плечами. — Мне надо на что-то тратить свое время, так почему бы не убить его, разгадывая головоломки. — Займись этим в одиночку, — предложил Гарри. В тот момент он был так разочарован, что действительно решил сделать перерыв. Немного отдохнуть от собственного упрямства и, может быть, смириться с озвученными профессором истинами. — Просто проваливай. Снейп понял, что он вполне серьезен, и отчего-то снова решил перевернуть мир Гарри с ног на голову. — Я не хочу уходить, потому что этим лишу себя возможности понять, способны ли мои чувства измениться. Гарри подумал, что это странная манера ведения боя. Сначала помахать перед носом быка красной тряпкой, а потом попытаться убедить его поменьше нервничать. Странно, но маневр этого ублюдка сработал. Если бы тот сохранял зрительный контакт, Гарри легко распознал бы ложь по безразличному выражению его глаз, но Снейп сыграл грязно. Он отвернулся к окну и, вглядываясь в безучастное к их маленьким личным трагедиям свинцово-серое небо Лондона, застыл, опустив свои тяжелые веки. Гарри так захотелось узнать, что скрыто за ними, что он протянул руку и провел подушечками пальцев по кончикам колючих ресниц. Это было щекотно и почти не больно. — Тебе просто удобно меня использовать. — Для каких целей? Гарри пожал плечами. — Может, тут сидят два мазохиста? Снейп зажмурился еще сильнее. Выражение его лица было ужасно. Похоже, собственные слова казались ему отвратительными, но что-то заставило его их произнести. — Возможно. Вы не раз уверяли, что тяготитесь своей невинностью, которую вынуждены хранить по моей вине. Думаю, пришло время ею воспользоваться. Гарри уже совсем ничего не понимал. Встав с дивана, стянул майку и швырнул ее в Снейпа. — Так чего мы ждем? Тот широко распахнул свои проклятые немые глаза и недоуменно нахмурился. — Не в качестве теста моих эмоций. Франсуаза Эглер берет в обучение только совершеннолетних девственников или девственниц. Не знаю, как она их тестирует и можно ли обмануть ее заклятья оборотным зельем… Поттер понял, что его в очередной раз водили за нос, и утратил остатки контроля. — Ведь нет никакой надежды на то, что вы пересмотрите свое отношение, да? Вам нужно заполучить очередную игрушку для ума, а я, разрывая задницу на британский флаг, чтобы ее добыть, получу лишь похлопывания по плечу: «Пойди порыдай в сторонке над собственными надеждами. Короче, не путайся под ногами, пока снова не понадобишься». — Если вы добудете мне дневники Руквуда, я обещаю, что мы попробуем следовать вашим сценариям. Сыграем в любовников, если это то, чего вы хотите. Гарри затошнило от всего происходящего. Желание послать Северуса на хрен было поистине огромным, но он так долго плевал на свою гордость, что решил, что может сделать это еще один, последний раз. — Хорошо. Но если вы снова решите от меня сбежать… Снейп перебил его: — Этого не будет. Гарри хмыкнул. — Дадите Нерушимую клятву? — Снейп промолчал. — Что ж, похоже, результат игры известен еще до ее начала, но я это сделаю. Еще один гребаный раз поверю в то, что слова людей иногда расходятся с мыслями. Но если ты обманешь меня, мы поставим жирную точку. Я устал от всего происходящего, Снейп. И вот теперь, после этих чертовых недель ожидания и подготовки, когда они вплотную подошли к главной партии в их взаимоотношениях, Северус решил, что вообще не хочет играть. Это было так нелепо, что Гарри рассмеялся, стоя у кованых ворот. — Черта с два вы все отмените! — Поттер, — профессор выглядел обеспокоенным. — Светлая магия не требует никаких ритуалов. Слеза единорога — не та вещь, которую люди покупают ради удовлетворения своего любопытства. В этом доме творятся по-настоящему страшные вещи, и я не хочу, чтобы вы рисковали собой. — Почему? Гарри понял, что его устроит только один ответ на вопрос. Снейп должен был прекратить свои издевательства и просто признать, что он для него важен, намного дороже нескольких старых тетрадок и десятка самых загадочных тайн. — Иногда риск не оправдан. Мы не знаем, во что ввязались. Подвергать себя опасности из-за глупой прихоти… Гарри развернулся и пошел к дому. Каблуки его туфель стучали по каменной дорожке в ритме какого-то марша. Может, похоронного? Он устал объяснять, отчего глуп, задолбался говорить о том, как сильно укоренился в нем идиотизм, по причинам которого пальцы сами собой сжимались в кулаки и отчаянно хотелось курить. Одну сигарету за другой, пока в горечи во рту не растворится без остатка его неумение признавать собственное поражение. — Спасибо за напутствия, отец. Встретимся в субботу. Северус не остановил его. Похоже, его забота все же проиграла битву любопытству. Это было так оскорбительно, что Поттер задумался, а хочет ли он вообще в случае победы получить свою награду. «Дерьмо! У меня когда-нибудь получится любить и его, и себя, или пора уже выбрать что-то одно?»
Admin: *** Гарри надавил пальцами на бусину. Сделать это стоило немного раньше, но с момента официального вселения в эту комнату он лежал под одеялом, укрывшись им с головой, потому что предпочитал переживать разочарования в собственном теле. — Войдите. — Эээ…— Кажется, визитер удивился отсутствию элементарного гостеприимства. — С тобой все в порядке? Почувствовав, что его тело пришло в нужную форму, Гарри отбросил в сторону колючий плед, расправил складки на помявшейся юбке и с трудом, но вспомнил, что его зовут Лидия. — Я немного устала и хотела вздремнуть. В дверях нерешительно топтался толстый парень в заляпанной чернилами рубашке. Его трудно было назвать симпатичным, впрочем, как и вежливым. Едва справившись со смущением, незнакомец стал откровенно пялиться на Гарри, а покончив с осмотром, улыбнулся: — Слава богу, хоть ты нормальная. — В смысле? — удивился Поттер, пытаясь собрать свои растрепанные волосы в хвост. — Не красотка и не выпендрежница, как все эти лягушатницы. Гарри хмыкнул. — Если ты всегда так знакомишься с девочками, то понятно, почему ты все еще девственник. — Кто бы говорил, — пробурчал парень в ответ и бесцеремонно сел на край его кровати. — Англичанка? — Нет, я из Канады. — Хорошо по-нашему говоришь. — Давно учу английский. — Понятно. Думаю, глупо спрашивать, умеешь ли ты колдовать. Гарри кивнул. — И правда, глупо. — Он протянул толстяку руку. — Лидия Деборо. Парень сильно пожал его ладонь. — Расмус Гойл. — А у тебя случайно нет брата? — Есть, — удивился Расмус. — А ты откуда знаешь? Гарри решил, что в своих высказываниях надо быть осторожнее. — Папа перед приездом заставил меня выучить список древних колдовских семей Британии, чтобы я знала, с кем стоит общаться, а с кем нет. Гойлу его ответ показался вполне правдоподобным. — Значит, твой старик тоже повернут на всей этой чистокровной хрени? — Точно. Твои родители такие же? — Один в один. К счастью, я редко с ними общался, так что не подхватил эту заразу. Сама понимаешь: ребенок-сквиб — не то, чем принято гордиться. Поэтому я долго жил с прабабушкой. Она полукровка, так что в семье мы оба были кем-то вроде изгоев и прекрасно ладили. — Парень погрустнел. — Вот только летом она умерла, и меня сразу запихнули в это заведение для неполноценных. — Понятно. Значит, ты здесь недавно? — С первого сентября, как только школа начала работать. Противно быть единственным новеньким, так что я рад твоему приезду. Хоть будет с кем поболтать. — Будет. — Гарри подумал: глупо отказываться от Расмуса как от источника информации только потому, что он не переваривал его братца. — Только ведь здесь должно быть еще несколько учеников. Неужели они такие необщительные? — Большинство не знает английского, а я не слишком хорошо треплюсь на французском. Да и встречаемся мы только за обедом и на редких общих занятиях. Сама скоро убедишься, что тут очень скучно. Хочешь, покажу школу? — Давай, а то я видела только холл, кабинет директора, этот коридор и старую экономку, похожую на высохшую мумию. Гойл поежился. — Миссис Клирик? Противная бабка. Меня от нее в дрожь бросает. Не знаю, почему мадмуазель Эглер ее держит на работе. Большую часть времени эта ведьма пьяна, как сапожник. Хотя, эта ее привычка как раз объяснима. Я думаю, не так уж приятно присматривать за сумасшедшей. Поттер решил больше не демонстрировать свою осведомленность. — А тут еще и психи водятся? — Мисс Гринграсс, сводная сестра мадмуазель, совершенно безумна. Она живет во флигеле в саду. Я пару раз ее видел, когда гулял. Гарри изобразил растерянность. — Я, знаешь ли, боюсь ненормальных, особенно если они умеют колдовать. — Ей запрещено применять магию, так что бояться нечего. Первый раз я видел эту девушку со старухой и подумал, что она вполне нормальная, второй раз наткнулся, когда эта мисс в одиночестве бродила по саду. Девушка прямо накинулась на меня. Несла какую-то чушь про проклятья и гибель. Вцепилась так, что синяки остались, но появилась миссис Клирик и загнала ее обратно в дом. Гарри встал и поправил одежду. — Ну, пошли, погуляем, покажешь мне тут все. — Конечно. — Гойл следом за ним вышел в короткий коридор и указал на соседнюю дверь. — Это моя комната. Зайдем? Гарри кивнул. — Давай. Расмус повернул медную ручку двери. — Только у меня не очень чисто. В доме нет эльфов, так что каждый студент сам за собой убирает, а я не очень хорошо управляюсь со швабрами и тряпками. Переступив порог комнаты, Поттер решил, что все не так уж плохо. Постель Гойла была разобрана, несмотря на обеденное время, в его спальне немного пахло пылью, а основной бардак заключался в том, что все свободное пространство было завалено какими-то чертежами. Взяв один из них в руки, Гарри так и не понял, что на нем было нарисовано. — Вентиляция, — подсказал Гойл. — Не магическая, а самая обычная, маггловская. — Ты увлекаешься архитектурой? Парень немного смутился. — Если честно, я на ней помешан. В Хогвартс меня не взяли, родители считали, что мне вообще никакое образование не нужно, но бабушка отдала меня в маггловскую школу с художественным уклоном. Живописца из меня не вышло, потому что дома я люблю рисовать больше, чем людей или пейзажи. Я думал после колледжа поступить в университет и выучиться на архитектора. Мне нравятся старые колдовские дома. Может, я сам никогда не смогу наложить нужные чары, но все спроектировать тоже интересно. К тому же я не прочь поработать как маггл. — Почему ты не вернешься в колледж? По магическим законам мы уже совершеннолетние и сами вправе решать, как жить. Расмус обреченно усмехнулся. — А ты сама что тут забыла? После смерти бабушки некому платить за мое обучение, а отец скорее удавится, чем позволит мне жить так, как я захочу. По его мнению, я должен либо стать полноценным волшебником, либо до конца дней прозябать, сокрушаясь по поводу собственной беспомощности. Пробовать спорить с тем, кто тебя сильнее, значит изначально проиграть. Думаю, и у тебя дела обстоят не лучшим образом. Гарри решил, что Лидии Деборо в жизни пришлось еще тяжелее, чем этому парню. — Ты прав. Мой отец считает, что мне лучше сдохнуть, чем жить сквибом. Если здесь ничего не получится, мне проще податься в бега, а не возвращаться домой. — Найдут, — холодно сказал Расмус, и это подсказало Гарри, что парень уже прибегал к такому способу решения своих проблем. — Помочь тебе собрать чертежи? Гойл кивнул. — Давай. А ты умеешь готовить? — Да, а что? Парень смутился. — Слушай, если там надо будет поднять что-то тяжелое или багаж разобрать, я все сделаю за нормальный ужин. У меня с едой какая-то фигня происходит. Даже если все по рецепту делаю, получается собачье дерьмо. — Студенты сами себе готовят? — Точно. Миссис Клирик убирает в доме и готовит для Эглер и ее сестры, а о себе мы должны сами заботиться. У меня есть Ридси, который жил в доме прабабушки, несмотря на то, что его унаследовал вместе со всей недвижимостью мой отец, Ридси отказывается служить кому-то, кроме меня, а папашу это не слишком задевает, ведь в его доме уже есть свой эльф. Я хотел привести Ридси сюда, все равно он скучает без дела, но мадмуазель Эглер строжайше запретила. Такое впечатление, что у этой дамочки устойчивая неприязнь к домовым эльфам. — Ты не спрашивал, в чем дело? — Спрашивал. Мадмуазель сказала, что некоторым ее студентам будет неловко, что какая-то тварь колдует лучше, чем они. По-моему, фиговое объяснение. Я бы предпочел чувству зависти хорошо прожаренный ростбиф. Гарри пожал плечами. — Я его тебе приготовлю. Гойл улыбнулся и протянул ему руку. — Новенькие должны держаться вместе? Гарри сжал его большую ладонь. — Товарищи по несчастью. Давай поскорее закончим с уборкой, и ты все же покажешь мне дом. *** — Слушай, какая-то ненормальная получилась экскурсия, — признался он Гойлу, когда они вместе сидели на лавочке в саду и ели сладкие осенние яблоки, которые Гарри сорвал с высокой ветки, взобравшись на плечи своему новому приятелю. — Почему нам толком нигде нельзя ходить? Холл, кухня, столовая, ванные комнаты, два класса на первом этаже, и это все. Как-то скучно. Расмус пожал плечами, ловко метнув огрызок за ограду. — На второй можно подниматься, но только если Эглер пригласит тебя в свой кабинет. Думаю, это связано с тем, как именно из нас с тобою собираются делать волшебников. Мадмуазель все держит в строжайшей тайне. За время, что я здесь торчу, понял, что существуют две разновидности студентов. Те, что живут на третьем этаже, и те, которые сутками торчат в подвале. — Между ними есть какая-то принципиальная разница? Гойл пожал плечами. — Понятия не имею. Мне сказали только, что я буду жить на первом этаже, пока мадмуазель не решит, как именно должна пробудить мою магию. Тебя, скорее всего, ждет такое же ожидание. Тут нельзя освоиться или ко всему привыкнуть. Пока тебе не скажут, что будет дальше, остается только мучить себя догадками. Этим я почти все время и занимаюсь. Кстати, какой у тебя талант? — В смысле? — Мадмуазель Эглер любит не только девственников, ей подавай в чем-то одаренных сквибов. Я, скорее всего, исключение из правил, на что мне уже намекнула парочка лягушатников. Мое увлечение магической и маггловской архитектурой трудно назвать даром. Гарри решил его подбодрить. — Ну, об этом трудно судить, может, когда-нибудь по твоим чертежам построят что-то необыкновенное. — Это вряд ли, — самокритично признал Гойл. — Я люблю заниматься проектированием, но мои учителя всегда отмечали, что я больше времени уделяю изучению того, как что-то создавали другие, чем проявляю собственную фантазию. Мадмуазель Эглер тоже сомневается в моей одаренности. — Почему ты так думаешь? — Почти каждому студенту она помогает развивать его способность. Те, чьи таланты похожи, посещают занятия вместе, а для меня так и не подобрали индивидуальную программу, так что пока я хожу на разные занятия. Так в чем твой талант? Гарри подумал о том, что может всей своей задницей сесть в большую лужу. Лидия Деборо прекрасно пела, его же самого отличало полное отсутствие слуха. Снейп считал, что превращение с помощью зелья поможет ему легко продемонстрировать чужие способности, однако рекомендовал выучить подходящий репертуар. Гарри на его пожелания забил, едва взглянув в нотную тетрадь с кучей волшебных романсов. Его почти физически тошнило от томных французских баллад о чародействе и единорогах. — Пою. Но мне не хотелось бы… — Да ладно тебе скромничать. Я хочу послушать. Песни, которые Гарри помнил, не слишком подходили для приличного пансиона, но он решил послать свои сомнения куда подальше. В конце концов, даже приличные девственные детки не должны во всем оправдывать ожидание родителей. Он тоже швырнул огрызок за ограду и прокашлялся. — Ну, сам напросился. Эксперимент, в общем-то, был удачен. Наверное, никогда до этого композиция «Полируй свои капота» в его исполнении не звучала так мелодично. Впрочем, едва приноровившись к своему новому голосу, Гарри щедро сдобрил ее нецензурными выкриками и жизнерадостным мотанием головой. — Круто! — признался Гойл и разразился бурными аплодисментами. — Лидия — ты классная девчонка. Гарри, прекрасно помня, как Гермиона зажимала уши всякий раз, как он пел, а Снейп после его очередных арий в душе уверял, что нужно поставить звукоизоляцию, мысленно переадресовал комплимент мисс Деборо. — Я выступаю тут с понедельника по пятницу. Принимаю оплату комплиментами и яблоками. Расмус хотел рассмеяться, но в саду раздался визгливый истошный вопль и парень так и замер с открытым ртом. — Вода! — Гарри резко обернулся. За его спиной стояла девушка в ночной сорочке, похожая на привидение. Ее спутанные длинные седые волосы достигали земли, тонкие худые руки комкали подол измятого одеяния, а пустые, будто подернутые пеленой, глаза быстро перемещались с одного предмета на другой. — Реки… — Костлявые пальцы вцепились в запястье Гарри. — Беги, пока твоя кровь не пролилась золотыми реками! Спеши, иначе тьма раз и навсегда поглотит тебя! Гарри понял, что перед ним безумная Астория, и эта поджигательница со спутанными светлыми волосами ему неожиданно понравилась. Гарри сделал несколько шагов к ней и тихо признался: — Я не понимаю, мадмуазель. Сумасшедшая чуть не расплакалась от досады. — Девочка, тебе и незачем. Главное — уходи, пой свои красивые песни подальше отсюда. В этом доме творятся злые дела. — Астория! — Гарри снова вынужден был обернуться. От особняка в их сторону бежала Франсуаза Эглер. — Ты опять сбежала? Боже, ну куда смотрит миссис Клирик! — Запыхавшись, она остановилась рядом со сводной сестрой. Та упала на колени и принялась отчаянно выть на одной ноте, сжимая пальцами виски, словно почувствовала жуткую боль. — Приношу вам свои извинения, мисс Деборо, мистер Гойл. Идем, милая, мы должны найти твою сиделку. — Я никуда с тобой не пойду! — Астория, — в голосе мадмуазель прозвучали стальные ноты. — Прошу, не заставляй меня прибегать к магии. Мисс Гринграсс ужасно испугалась, причем Гарри так и не понял, чего именно. Он привык видеть страх людей перед каким-то конкретным заклинанием, но чтобы волшебники, пусть даже совершенно чокнутые, впадали в жуткий ступор при одном упоминании колдовства… — Идем. — Астория и так не была крупного телосложения, а, вжав голову в плечи и понуро опустив взгляд к земле, стала вовсе похожа на брошенного ребенка. Гарри знал, как горько быть неухоженным только потому, что никому и в голову не приходит тебя любить или проявлять заботу. Ему хотелось остановить ее, не позволить уйти с сестрой, но пока женщины шли к дому, он так и не придумал причины, по которой смог бы их окликнуть. Кажется, Гойл испытывал схожие чувства. — Жалко ее. Иногда вот так смотришь и забываешь, сколько народу эта сумасшедшая убила. Гарри решил изобразить неосведомленность. — А она убийца? Расмус кивнул. — Я сам удивился, когда об этом услышал. Французы между собой болтали о пожаре в своей прежней школе. Я так понял, что там несколько ребят погибли, а виновата в поджоге была мисс Астория. Видимо, родителям совсем наплевать на нас с тобой, раз отправили в пансион с такой дурной репутацией. Гарри подумал, что Снейп, на правах его папеньки, как раз проявил редкое небезразличие. Будто ему и впрямь было дело до Гарри Поттера. Впрочем, такие мысли смахивали на оголтелое желание верить в чудо, а у Гарри в последнее время отношения проще складывались со здоровым пессимизмом. *** — К жареным ребрышкам я хочу огромную порцию картошки, ваши фирменные булочки из отрубей, салат из капусты, пиво, чай с мятой, а еще две порции малинового мороженого на десерт и обязательно вишневый пирог! — Детка, а ты не лопнешь? — вежливо поинтересовался Снейп. Гарри покачал головой и упал на кровать, скинув жутко надоевшие за пять дней узкие туфли. — Нет, отец. Снейп, кажется, заинтересовался тем, насколько вместительным может оказаться его желудок. — Хорошо. Мисс Аббот, принесите все заказанное, и бутылку виски для меня. Хозяйка «Дырявого котла» немного смутилась. — Извините, но вишневый пирог закончился. Вы же знаете, что по новому закону домовым эльфам положен один выходной в неделю, и моя Динги как раз сегодня отлучилась. А посетители разобрали все фирменные пироги с вишнями, которые она приготовила утром. Могу предложить чудесный рулет с яблоками. Гарри передернуло. — Спасибо, но о яблоках я не хочу ничего слышать вплоть до Рождества. Когда Ханна ушла, обещав прислать еду через четверть часа, Снейп, сидевший за дубовым столом у маленького окна с видом на Косой переулок, спросил: — Что не так с яблоками? Они же вам вроде нравились? Гарри перевернулся на живот и расстегнул бусы на шее. — Зелье почти закончилось. Я превращался даже ночью, потому что там по всему дому наложены следящие чары, а мне ради поисков тайника приходилось часто отлучаться из спальни. Увы, я так ничего и не нашел. — Яблоки? — напомнил Снейп и встал, чтобы забрать у него украшение. Не в характере профессора было придавать большое значение глупостям, и Гарри, немного удивленно, пояснил: — У Руквудов в саду больше ничего не растет, одни чертовы яблони. Я, кажется, наелся их плодов на целую жизнь вперед. — Почему? Вас плохо кормят в школе? Гарри пожал плечами. — Нас вообще не кормят. Каждый студент может готовить себе все, что вздумается. Выбор продуктов на кухне неплохой, но меня немного тошнит от общества, которое там собирается перед завтраком, обедом и ужином. Впрочем, Расмус тоже не в восторге от французов, так что мы предпочитаем хотя бы на обед обходиться яблоками. Зимой, конечно, будет хуже… А я, судя по тем темпам, которыми меня собираются приобщать к тайным знаниям, смогу прогуляться по дому без помех не раньше весны. Снейп уже с бусами в руках вернулся к столу. Взял с подоконника чемоданчик, из которого достал флаконы с зельями и тонкую пипетку: — Мне нужны подробности вашего пребывания в этом доме. Кто такой Расмус? Гарри пожал плечами. — Да рассказывать, в общем-то, не о чем. Я живу на первом этаже, где, кроме меня, расквартирован только один студент: Расмус Гойл. Кстати, никогда не знал, что у Грегори есть младший брат-сквиб. — Я тоже. Никогда толком не интересовался Гойлами. — Ну, так вот: такой парень существует, и он довольно приятный сосед, чего нельзя сказать о других учениках. Я, когда их первый раз увидел, от удивления чуть не выругался. Не знаю, в чем заключается метод Эглер и какой магией она их пичкает, но эти ребята выглядят даже слишком хорошо. — Я вас не понимаю, — признался Снейп. Гарри задумался. — Кого вы считаете красивым человеком? Профессор раздраженно звякнул об стол бусинами, которые наполнял оборотным зельем. — Мне на самом деле нужно отвечать на этот вопрос? — Представьте, что входите в комнату, а все люди в ней похожи на мою мать. Снейп не выругался по поводу его странной аллегории, только удивился: — Даже мужчины? Пока этот вопрос не был задан, Гарри не анализировал свои собственные ощущения. Просто, впервые выйдя на кухню, он онемел. Там хозяйничали три девушки и два парня, оживленно разговаривавшие на французском. — …не уверен, что мой дядя долго протянет, — жаловался красавчик с собранными в хвост каштановыми волосами, ловко орудовавший разделочным ножом. — Ты знаешь наше правило, Жером. Бери от них все и смело иди дальше. — Тебе легко так говорить, Анабель, при многочисленных связях твоей семьи с ее обилием дальних родственников, тебе в этом мире легко затеряться. У меня, кроме дяди, лишь малолетний кузен. Не хочу прозябать годами, прежде чем смогу им воспользоваться. Гойл кашлянул, любуясь на девиц, и их появление, наконец, было замечено. Изумительной красоты блондинка, беседовавшая с Жеромом, недовольно поджала губы. — Снова этот английский боров притащился. И что это за уродина пришла вместе с ним? Парень на нее тихо шикнул и уже громче произнес: — Анабель, ты ужасно воспитана. Нас предупреждали насчет мадмуазель Деборо. — Он отложил в сторону нож и, вытерев руки полотенцем, шагнул к Гарри, протянув ему ладонь. — Вы француженка, но сейчас живете в Канаде, не так ли? — Да. — Гарри даже пошевелиться для приветствия не смог. Его буквально пригвоздило к полу обаяние француза. В нем неожиданно все оказалось хорошо, и открытая улыбка, и тихий смех, который вызвала его растерянность. — Ну, не надо так смущаться. — Парень взял его ладонь в свою руку и легонько ее сжал. — Я Жером Сейн, моя невежливая подруга — Анабель Оль. Рыжие бестии — Лара и Маго Астен, немногословный парень в очках — Оливье Делюс. Гарри, понимая, что выглядит глупо, поворачивал голову из стороны в сторону. Они все были потрясающими! Даже его равнодушное к женщинам либидо при одном взгляде на улыбающихся близнецов Астен умоляло пересмотреть свои взгляды. Личные пристрастия, которые когда-то вынесли приговор всем блондинам, уверяли, что отсутствуют вовсе, потому что стройный Оливье был так хорош, что Гарри даже в теле девушки захотелось проверить, не стали ли тесны кружевные панталоны, в которые его обрядил Снейп. Именно воспоминание о профессоре его тогда отрезвило. Все происходящее было ненормально. Он много времени потратил на то, чтобы захотеть кого-то, кроме этого ублюдка, но потерпел сокрушительное поражение. Учитывая эти обстоятельства, от легкости, с которой эта пятерка французов готова была стать частью его фантазий, Гарри затошнило. — Феромоны? Жером Стейн улыбнулся. Его миниатюрная приятельница и вовсе расхохоталась. — Это так мило! Она думает — то, что все мы ей нравимся, какой-то особый трюк? — Девушка, пританцовывая, закружилась по кухне. — Это магия, волшебство так упоительно, оно всех привлекает. Если бы Гарри не знал три десятка, а то и больше волшебников, которых мог назвать уродами, он бы непременно повелся, а так только стал злее. — Блондиночка, у тебя в этой школе, что, нос стал прямее, а грудь на размер больше? Или вы тут все оборотного зелья наглотались? Иначе прошу меня извинить, но магия никак не может повлиять на привлекательность человека. — А приворотные зелья? — спросил Гойл. — Мы сами как приворотные зелья, — сказал француз, и его приятели захихикали. Отвечая на вопрос Снейпа, Гарри не стал скрывать своего раздражения. — Самоуверенные козлы, но очень привлекательные. Мне понравились даже девочки, и это ужасно бесит. Снейп, конечно, не мог пройти мимо такого прекрасного повода для издевки. — Радуетесь только своим извращениям? Нормальные человеческие чувства вам уже не подходят? — Я не считаю свой интерес нормальным. Обаяние этих людей какое-то искусственное. — Объяснитесь, — потребовал Снейп. Гарри пожал плечами. — Я пытался разложить свое впечатление на составляющие. Обычно, когда смотришь на человека, замечаешь в его внешности и достоинства, и недостатки. А тут как будто все плохое ускользает от взгляда. Взять хотя бы парня, которого зовут Жером. Я на него смотрел и едва слюни не пускал, таким красивым он мне казался, а когда пытался понять, что именно мне понравилось, — не смог. Все по отдельности не выше среднего. Я вообще равнодушен к таким холеным хлыщам, ненавижу загорелых, да и ноги у него, на мой вкус, коротковаты. В общем, в мире существует миллион людей, которых я счел бы более сексуальными, но, когда еще раз с ним столкнулся, снова впал в ступор. Бред какой-то… — Самое странное объяснение симпатии, вызванной чарами, которое я когда-либо слышал. Какое-то зелье? — Вряд ли. До первой встречи с французами я все утро провел на яблочной диете. Ну не фрукты же они отравой напичкали? На духи тоже не похоже, никаких волнующих ароматов я не почувствовал. Скорее всего, какой-то морок, которому мадмуазель Эглер учит своих студентов, едва те берут в руки палочку. — Эти сквибы и впрямь колдуют? Гарри кивнул. — Еще как. За этим интересно наблюдать. Некоторые, будучи с рождения лишены магии, теперь применяют ее даже там, где логичнее было бы без нее обойтись. Одна девчонка, даже ложку на пол уронив, призвала ее с помощью заклятия. Другие, наоборот, как будто опасаются колдовать. Снейп задумался. — Я хочу знать имена студентов. Гарри кивнул на дамскую сумочку, которую бросил у двери. — Я составил вам список. Снейп пошел за пергаментом, и в этот момент доставили еду. Гарри, уже превратившийся в самого себя, спрятался в ванной, и, стянув ставшее узким в плечах платье, надел гостиничный халат. Когда он смог вернуться в номер, тарелки были расставлены, а профессор снова сидел у окна. — Ну, наконец-то нормальная еда!
Admin: *** Только съев половину порции и осушив два стакана пива, Гарри довольно откинулся на стуле, поглаживая живот, и счел возможным продолжить рассказ. — В общем, за неделю я познакомился с большей частью студентов. Мы с Гойлом живем на первом этаже. На втором расположены комнаты мадмуазель Эглер и туда ходят только по приглашению. На третьем живут пятеро французов. Все они довольно богаты и немного старше Расмуса. Школу Эглер каждый из них много лет посещал еще во Франции. — Но это не все, кто находится в доме. — Нет. Есть еще подвальный этаж. Там живут и учатся четверо студентов. Миссис Клирик носит им еду. Наверх никто из них практически никогда не поднимается. Я мельком видел только одного бледного парня, ему стало плохо, он поднялся за лекарством, и мы столкнулись в холле. Пришлось Гойлу сбегать за Франсуазой, потому что мальчишка грохнулся в обморок. Гарри замолчал. — Произошло что-то странное? — Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к нашему расследованию, но зелье ему никто не дал. Нам сказали, что Арман страдает анемией. Мадмуазель отвела его вниз, а старуха потом состряпала на обед кучу полусырой печенки и отнесла ее в подвал. Кстати, этот обморочный тоже показался мне привлекательным, правда, на этот раз без всякой фальши. — Если вы ждете от меня вспышку ревности… Гарри перебил Снейпа: — То могу катиться прямиком к Мерлину. Я помню. Можете слова попусту не тратить. Кажется, его слова профессора удивили. Гарри и сам поражался той метаморфозе, что произошла с его чувствами. Может, тот шантаж, что затеял Снейп, оскорбил его больше, чем он готов был признать, или покоробило то, с какой легкостью Северус готов был отказаться от своего обещания… Нет. Скорее всего, виной перемен стал бесхитростный Расмус. К любви друзей привыкаешь быстро, а обожание новых знакомых Гарри всегда воспринимал скептически, потому что никогда не мог для себя решить, восхищает их Мальчик-Который-Выжил, или они с искренней симпатией относятся к парню по имени Гарри. Новый знакомый не был ослеплен ни сиянием ордена Мерлина, ни скандальной славой немного чокнутого героя. Он видел перед собой решительную девчонку с ожогом на щеке, но, даже играя роль, Поттер оставался собой, человеком, в котором толстяку Расмусу все нравилось. — Ты очень, и очень, и очень классная. Гарри не слишком ценил комплименты и беззаботно махал рукой. — Отвали. — Нет, правда. У тебя отличное чувство юмора. Ты все схватываешь на лету, а значит, умная, и с тобой интересно проводить время. Я начинаю радоваться, что приехал в школу. Никогда не думал, что подружусь с такой отличной девочкой. — А если бы я был парнем? Расмус смутился. — Тогда все было бы гораздо хуже. — Почему? — Никому не скажешь? — покраснел тот. Гарри из любопытства придвинулся к нему ближе. — Колись. Мы же приятели. — Будь ты парнем, я бы в тебя влюбился. — Вот так просто, черт возьми! Конечно, толстяк Расмус никак не походил на предел мечтаний Гарри. Он был намного лучше, чем человек, о котором он думал так часто, что порой сам от этих мыслей уставал. Гойл казался прекрасным уже потому, что его не тошнило при мысли о парне с таким непростым характером. Он не стал бы шантажировать его обещаниями секса, а потом отказываться от своих слов. Черт, нравиться кому-то оказалось делом приятным и необременительным. Гарри заставил себя вспомнить о Джинни, о том, какими хорошими были его чувства к ней до того, как все изменилось. Так чем, черт возьми, он столько времени занимался? Почему позволил себе думать, что для него нормально быть несчастным, гоняться за фантазией, которой никогда не стать реальностью? — Поттер, с вами все в порядке? — Удивление Снейпа Гарри совсем не задело. — Я взрослею, должно быть. — Профессор открыл рот, чтобы высказаться, но он не дал. — Знаю, что затянул с этим, но лучше начать сейчас, чем избегать серьезности до конца своих дней. — Но… — Только начав говорить, Северус, кажется, понял, что добавить к сказанному ему уже нечего. — Вернемся к разговору о расследовании. С чужой оболочкой, которую Снейп вынужден был носить, думать о том, что скрывалось под ней, оказалось проще: «Однажды я сделаю шаг назад. Устану от него, как уже устал от своей грусти и бесплодных попыток что-то изменить. Мне больше не захочется с нежностью провести рукой по шрамам на его шее, а потом припасть губами к голубым венам, что едва различимы под ними. Меня уже не будут волновать его тонкие запястья, я перестану фантазировать о том, как быстро его руки согреются, прикоснувшись к теплой коже моего живота. Возможно, все изменится к лучшему. Я стану смотреть на него иначе, не так жадно, как сейчас, и он перестанет психовать в моем присутствии. Мы станем общаться без попыток уколоть друг друга и перейдем к каким-то новым отношениям. Тогда мне уже будет все равно, станут они дружбой или выражением взаимного безразличия, потому что я перестану его любить». — Поттер. — Снейп недовольно поерзал на стуле, как обычно, рассерженный его пристальным взглядом. — Прекращайте пялиться и начинайте рассказывать. Что-то же вы за пять дней выяснили? Гарри кивнул. — Да, но это было довольно трудно сделать. Гойл рассказал, что в начале учебного года вместе с ним в обучение поступал еще один сквиб, но того через три дня с позором отчислили, потому что он наплевал на запреты перемещаться между этажами и постоянно что-то разнюхивал. Мадмуазель решила, что он пытается узнать ее секретный метод. — Как было имя этого ученика? — Роджер Сквирфорд. Можете не наводить справки, Гойл признался, что слышал от отца о его брате, репортере «Пророка», который и попросил его шпионить для статьи. В общем, я решил не следовать его примеру, и, когда две мои вылазки закончились провалом… — Каким именно? — Я говорил про следящие чары. Стоило мне ночью выйти из комнаты, как, словно из-под земли, вырастала старуха-экономка с вопросом, какого черта я разгуливаю по коридорам. Первый раз пожаловался на голод, второй раз на бессонницу, получил стакан молока и маггловские таблетки соответственно. — Маггловские? — Сам удивился. — Днем дом обыскать проще? — Нет. Экономка в это время присматривает за Асторией Гринграсс, но мадмуазель Эглер не менее пристально следит за своими студентами. Однако я и впрямь многое выяснил. Например, тот факт, что она сама ищет дневники своего дяди. Может, конечно, не их, а какой-то фамильный клад, но это уже не так важно. Главное, она почти официально разрешила искать тайники, правда, пользуемся мы с Расмусом для этого старыми картами поместья. Снейп нахмурился. — Объясните поподробнее? Гарри кивнул. — Тогда расскажу обо всем по порядку. Из разговоров на кухне я понял, что французы относятся к моему новому приятелю с некоторым недоумением и никак не могут разобраться, зачем Франсуаза взяла его в ученики. Я так поняла, что обычно она выбирает либо одаренных молодых людей, либо потомков очень древних и богатых семей, а денег у родителей Гойла немного, их семья уже лет сто плодит долги, по которым не может расплатиться, да и его увлечение к талантам трудно отнести. — Увлечение? — Магическая и маггловская архитектура. — Интересно. Гарри кивнул. — Я тоже так подумал. На следующий день после моего поступления в школу мадмуазель Эглер вызвала меня для беседы за чашечкой чая. Все прошло довольно мирно, она объяснила, что прежде, чем начнет применять свой метод, должна немного лучше меня узнать, чтобы все получилось к нашему общему удовольствию. Она много расспрашивала о моей семье и взаимоотношениях с отцом, ненавязчиво интересовалась нашим финансовым состоянием и просила меня спеть, чтобы оценить степень моей одаренности. Видимо, вспомнив о вокальных данных самого Поттера, Снейп поморщился. — Как все прошло? — Кажется, Лидия Деборо ей понравилась. — Но вы не уверены? — Сначала я не слишком хорошо понимал, чего эта девица хочет от меня добиться. Ее кукольное личико и манеры могут обмануть, но она намного мудрее, чем выглядит. Как только я пришел в ее кабинет, разговор у нас не складывался, ее интерес к моей семье казался навязчивым, но она, как аврор на допросе, все время пыталась найти какую-то зацепку, чтобы заставить меня быть откровенным, и я ей ее намеренно дал. Франсуаза обратила внимание на мои бусы, я сказал, что они принадлежали моей покойной матери. Она стала расспрашивать о ней. Ничего не значащие вопросы — какой она была, чему радовалась, что ее печалило. Я сам не заметил, как стал вспоминать то, что знаю о своей собственной маме. Опомнился, только когда понял, что мои слова вот-вот начнут расходиться с историей Лидии Деборо. Черт возьми, даже принявшись лгать, я так глубоко погрузился в чужие переживания, что начал чувствовать себя этой девушкой. Тогда Эглер перевела разговор на моего отца, и знаете, в тот момент я этого человека почти физически ненавидел. В голове всплывали картины одна мрачнее другой, я постоянно трогал шрам на щеке, словно и впрямь был Лидией, заново открывал для себя возможность презирать того, кто причинил мне боль. Снейп накрыл руку Гарри своей рукой. Только тогда он понял, что говорит слишком страстно и запальчиво. — Я в порядке. — Гарри отстранился, будто прикосновение чужой ладони жгло. Ненависть к Деборо была такой сильной, что ему пришлось напомнить себе: он — Гарри Поттер, и человек, который прячется под этими клетчатыми тряпками, действительно причинил ему страдания, но недостаточные, чтобы броситься вперед, сжимая в руке нож для десерта. — Вас околдовали. — Не понимаю, как, но, скорее всего, так и было, — признался Гарри. — Когда она вытянула из меня признание, что я ненавижу своего отца, казалось, Эглер получила от этих слов почти физическое удовольствие. Она обнимала меня и твердила, что люди, которые смешивают нас с дерьмом, не заслуживают ничего, кроме жестокости. Они всего лишь компост, благодаря которому мы должны вырасти особенно сильными и прекрасными. Ее слова звучали убедительно, и я не видел смысла с ними спорить. На следующий день после этого разговора мадмуазель Эглер стала вести себя со мной словно заботливая сестрица. Велела звать себя по имени, извинялась за то, что подготовка к пробуждению во мне магии займет еще немного времени. — Вы спросили, как она намерена это сделать? — Она не ответила, сказала, что раскроет все секреты, когда мы станем по-настоящему близкими подругами, но уверяла, что разочарована я не буду. Снейп, в этом доме происходят странные вещи. Мне кажется, мы должны разобраться в том, что она сотворила со своими подопечными. Профессор отрицательно покачал головой. — Поттер, у меня нехорошие предчувствия. Мы не должны увязнуть в бессмысленном расследовании. Если бы ученики мадмуазель Эглер или их родители были недовольны ее методикой, какая-то информация о ней просочилась бы в прессу, и разразился скандал. Тайну можно хранить только тогда, когда ее знает один человек, советую вам это запомнить. Двое — уже много для секрета. Гарри пожал плечами. — Давайте обойдемся без ваших постоянных нравоучений. Хотите больше узнать о тайнике? Пожалуйста. Эглер сказала, что на будущей неделе найдет мне учителя по вокалу и довольно специфического консультанта по вопросам финансов и геральдики, так как я не слишком хорошо разбираюсь в своих родственных связях и не в состоянии оценить, какими средствами буду располагать, заняв положенное мне место в магическом сообществе. Поскольку на поиск педагогов ей нужно время, пока я могу отдыхать. Подобное времяпрепровождение в мои планы не входило, и я спросил, могу ли помочь Гойлу в его исследованиях. Мадмуазель не возражала. Так вот: Расмус действительно хорошо разбирается в магической и маггловской архитектуре. Это довольно интересно. Даже не обладая способностями к колдовству, он как-то, сопоставляя ширину стен и высоту потолков, определяет места, где могут скрываться небольшие секретные ниши и даже комнаты. Дом Руквудов напоминает одну большую коробку с секретами. Мой новый приятель хвастал, что за две недели работы по картам обнаружил уже семь тайников и одну секретную кладовку. Снейп нахмурился. — Я предполагал что-то подобное. Дневников там не было? — Гойл не знает точно. Он только указывает место возможного тайника, а его обнаружением занимается сама мадмуазель. Но, если предположить, что вы ищете одно и то же, а ее интерес к поискам еще не угас… — Гарри развел руками. Профессор еще больше озадачился. — Возможно, ей не нужны записи Августуса. Есть способ посмотреть, что она нашла? — Есть. Для этого нужно проникнуть в сарай рядом с флигелем, в котором живет безумная Астория. Туда снесли всю старую мебель из дома, картины и прочее барахло, которое пришлось Эглер не по нраву. В этом же сарае хранятся ее находки. Гойлу Эглер сказала, что там не было ничего важного. Запрещенные книги, ингредиенты для зелий и какие-то проклятые предметы. Все это добро она благоразумно сдала в аврорат. Я наведаюсь сегодня в отдел и посмотрю на ее находки. — Тогда что попало во флигель? — удивился профессор. — Коробка со старыми письмами. Ноты, которые кому-то вздумалось прятать, и альбом с фотографиями. По крайней мере, эти предметы были названы Расмусу. Но есть еще одна находка, и ее вряд ли бы кто-то стал хранить, так что мы пока все оставили как есть. Этот тайник Гойл с моей помощью обнаружил только вчера. — Гарри закрыл тарелку салфеткой. При одном воспоминании о страшной находке его начало тошнить от вида еды. — Рассказывайте, — потребовал Снейп. — Расмус провел кое-какие расчеты и выяснил, что мансарда второго этажа лишена каких-либо точек опоры, а значит, не падает либо благодаря магии, наложенной на стены, либо под ней есть невидимые колонны. Мы решили проверить его второе предположение, прежде чем идти к Эглер. Гойл сказал — в его доме есть несколько невидимых подпорок, в них никто не врезается только потому, что при приближении к ним ноги сами сворачивают в сторону. Обычный маг, а тем более сквиб или маггл такие чары даже не заметит, если не станет искать их намеренно. Мы спустились в сад и проверили его теорию. Волшебство не просто заставляло нас обходить какие-то там колонны. Мы вообще ни в одном месте не могли встать под мансардой. Видимо, наша прогулка не осталась незамеченной, потому что через пять минут прибежала Эглер и, похвалив нас за старание, сказала, что об этом секрете дома уже сама догадалась и вызывала колдуна-архитектора. Тот сообщил, что опор слишком много и поэтому чары от них сливаются друг с другом, делая все пространство под мансардой непроходимой зоной. Гойл лучше меня разбирается в таких вопросах и, когда мы остались одни, сказал, что ее объяснение — чушь собачья. Не могли заклятья переплетаться между собой так сильно, чтобы между ними даже капли воды не пролетали. — Гарри хмыкнул. — После его объяснений я понял, почему Расмус просил меня смотреть в сторону, пока пытался пописать на стену. Снейп брезгливо поморщился. — У вас просто талант водить знакомство с психами. Гарри в долгу не остался: — Наверное, так и есть, с вами же я все еще разговариваю. Профессор предпочел закрыть тему их взаимоотношений. Гарри это даже не разозлило. Слишком привычным было такое поведение Снейпа. — Полагаю эта не вся история? — Нет, конечно. Если помните, вчера ночью разразилась страшная гроза. Снейп кивнул. — И что это должно мне объяснить? — Вы нифига не разбираетесь в магической архитектуре? — поинтересовался Гарри. — Вы тоже, — напомнил Снейп. — Да, но у меня есть Расмус. На второй день, проведенный мной в пансионе, мы поняли, что миссис Клирик не одобряет, если студенты за полночь засиживаются в комнатах друг у друга, видимо, опасаясь за их невинность. К сожалению, мы с Гойлом совы и коротать время в постели с книжкой нам скучно. Опытным путем нами было выяснено, что на окнах никаких чар слежения нет и, если двигаться вдоль стены дома, твои перемещения никто не заметит. Так что мы стали пользоваться окнами для походов друг к другу в гости. Вчера, когда сидели у меня, на небе начали сверкать молнии и дождь хлынул стеной. Расмус сказал, что на улице редко применяют чары невидимости на опоры, потому что те плохо переносят ненастье, и в грозу дома многих волшебников можно увидеть в их истинном обличье, и оно окажется не столь впечатляющим, как может показаться при свете солнца. Поэтому, с эстетической точки зрения, практичнее потратиться на специальные зелья, которые намертво крепят башенки и мансарды к стенам. Если, конечно, не хочешь спрятать целую комнату под ними. В общем, мы переглянулись и решили выяснить, что пыталась спрятать от нас мадмуазель. — Вам это удалось? — Да. Мы все время прятались за кустами и деревьями и, обойдя дом, добрались до мансарды. Когда сверкнула молния, нам удалось разглядеть под ней старую неокрашенную пристройку с покосившейся дверью. Разумеется, мы бросились вперед. Гойл немного опередил меня, вбежав внутрь, и это спасло нам жизнь. Он замер на пороге, парализованный чарами, я толкнул его в спину, и он повалился на пол. В темноте ничего нельзя было разглядеть, но я услышал лязг металла и, выхватив палочку, установил вокруг нас магический барьер. Шум не прекращался, подсветив себе Люмосом, я рассмотрел, наконец, что происходит вокруг. В комнате бесновалось оружие. Зачарованные топоры, мечи, секиры и даже гигантские молоты. Заклинание, скажу я вам, было не из разряда трансфигурации, на стенах виднелись крепления, из которого все это оружие выскочило. Зачаровано оно было мастерски, прозрачный купол моей защиты покрылся трещинами, и по нему стекала еще свежая кровь. Тогда я взглянул на пол… — Гарри не хотел признаваться, что заработал еще один ночной кошмар, и заговорил поспешно, чтобы больше не возвращаться к своему рассказу. — Там была целая гора разрубленных на куски останков домовых эльфов. По костям я бы мало что понял, но некоторые трупы, хотя и казались очень старыми, уже сгнившими и почерневшими от времени, еще позволяли угадать, кому некогда принадлежали эти конечности. Только один эльф погиб в комнате не больше, чем за час до нашего прихода, потому что его кровь еще капала с ржавых топоров. — Надеюсь, вы поспешили убраться оттуда? — Мне пришлось, — признался Гарри. — Как я ни пытался расколдовать оружие, ничего не получалось, для этого, наверное, нужен, по меньшей мере, опытный ликвидатор проклятий, а моя защита уже трещала по швам. Так что я под ее прикрытием вытащил Расмуса из пристройки. К счастью, старые железки так и остались в ней, а не стали преследовать нас по всему саду. — Значит, вы разоблачили себя, по крайней мере, перед одним обитателем этого дома? — опять нахмурился Снейп. — Впрочем, наверное, это не так уж важно, раз вас до сих пор не выставили вон. Скажите, в той комнате больше ничего примечательного не было? Гарри ухмыльнулся. — Могу я спросить, как вы об этом догадались? — Поттер… — Угроза в голосе профессора была даже слишком весомой для простого разговора о расследовании. — Что вы видели? — Пентаграмму, в центре которой лежало сухое сморщенное яблоко. — Обычное яблоко? — Нет, его зачем-то покрасили золотой краской. Снейп вскочил на ноги. Продолжение истории о том, как Гарри выпутался из всех этих неприятностей, его, похоже, совершенно не интересовало. — Я должен кое-что проверить. Немедленно! Это важно. Ждите здесь. Поттер хотел возразить, взглянув на часы. До назначенной им встречи оставалось всего сорок минут. Это не похоже было на возможность долгого ожидания. — Но я… Снейп аппарировал, не прислушиваясь к его возражениям. Так было всегда. Сначала что-то действительно важное, потом Гарри. — Ты бесишь меня! — крикнул Поттер в образовавшуюся после исчезновения Снейпа пустоту. Та предсказуемо промолчала. *** — У вас есть отдельный кабинет? Прыщавая девица с ярким козырьком, придерживавшим ее челку, хмыкнула. — Парень, это Макдональдс. Гарри оглядел полный зал и тихо выругался. — Самое фиговое место для первого свидания, которое только можно представить, и выбрал его, как ни странно, не я. Что ж, в этой большой забегаловке неплохо подбирали персонал. Девчонка быстро сориентировалась, как из его смятения извлечь прибыль. — Есть комната для детских праздников. Там вас никто не побеспокоит, а у нас на первую половину дня никаких мероприятий не запланировано. Но минимальная сумма вашего заказа должна составить… — Выписывай счет. — Еще клоуны. Развлекательная программа, и мы отлично разрисовываем деткам лица. — Можете взять с меня деньги за все бонусы, главное — избавьте от них. Девушка пожала плечами, но все же позаботилась о том, чтобы через двадцать минут на столе перед Гарри красовалась горка бургеров, куча картошки и два десятка стаканов с коктейлями. Гойл опоздал и великолепие приема не оценил. Понуро взяв чизбургер, он развернул обертку, но тут же бросил его на стол. — После того, что мы вчера видели, я неделю есть не смогу… Гарри стало почти стыдно за свой неуемный аппетит этим утром. — С твоего позволения, я все объясню в двух словах, и мы будем считать оправдания исчерпанными. Кстати, ты опоздал почти на час. Я понял, если бы ты вообще не пришел. — Отец опять не захотел тратиться на портключ, и мне пришлось ехать на поезде. Извини за задержку. Поттер развел руками. — Просто говорю, что понимаю, в какой ситуации ты оказался. Откровенничаешь с хорошенькой девочкой, а она потом оказывается главным извращенцем магического мира… — Проехали, — махнул рукой Расмус и замолчал. Выдержав трехминутную паузу, Гарри вздохнул. — Слушай, у меня обычно плохо складываются отношения с людьми по фамилии Гойл, но ты оказался исключением из правил. Спасибо, что не сдал меня нашей крикливой мадмуазель. — Я бы не стал этого делать. Мы же вроде как приятели… Гарри кивнул. — Даже без «вроде». — Это заведение мне с самого начала не нравилось. Наверное, я ожидал, что в нем со мной случится что-то плохое, но даже в мыслях не мог представить подобного. Бедный Ридси. — Кто? — Домовой эльф. Я тебе о нем рассказывал. Там, в заколдованной комнате, чары меня только обездвижили, я смог все рассмотреть, пока ты светил заклинанием. Это был мой эльф, его кровь. Гарри удивился. — Ты не ошибся? — Поттер, он с детства меня растил. — Но там было темно и мало что осталось… Гойл его перебил. — Нитяные дамские перчатки на отрубленных руках. Когда вышел закон о правах эльфов, прабабушка уговорила Ридси взять что-то из ее одежды. С тех пор он, кажется, никогда их не снимал. Наверное, отправился меня искать, вот и угодил в ловушку. — Ошибки точно быть не может? Расмус нахмурился. — Я хотел обмануться, но дома Ридси не нашел. Родители куда-то уехали на выходные, а Грегори сказал, что со вчерашнего утра его не видел. — Мне жаль. — Мне тоже. — Почему сразу не сказал? — Был немного шокирован. И потом, едва мы вернулись в пансион, ты признался, что ты Гарри Поттер, вычистил мою одежду и сбежал к себе. Потом примчалась Эглер, проверять, все ли ее студенты сладко спят в своих постелях. Утром мы с тобой перемолвились только парой слов, так что… — Понимаю. Но ты можешь мне доверять. Я узнаю, что происходит в доме Руквудов, обещаю. — Я помогу. Гарри покачал головой. — Вот это лишнее. Тебе нужно вернуться, чтобы Эглер ничего не заподозрила. После всего увиденного я уже сомневаюсь, что могу предположить, на что способна эта женщина. Вот только, Гойл, лучше тебе сидеть тихо и не высовываться. У меня есть опыт проведения подобных расследований. Расмус кисло улыбнулся. — Великий Поттер справится без помощи жалкого сквиба? Он не стал лгать. — Ты отличный парень, но, столкнись мы с трудностями, не сможешь себя защитить. Я должен думать о безопасности своей задницы. За двумя могу не уследить. Расмус насмешливо почесал затылок. — Тогда мне не рассказывать тебе, что ищет Франсуаза Эглер и где это спрятано, а также, с кем тебе нужно встретиться, чтобы узнать, как именно сгорела ее прошлая школа? Гарри так удивился, что забыл выпить глоток коктейля из стакана, за который уже было взялся. — Очень интересно было бы послушать. — Гойл открыл сумку, которую положил на стул рядом с собой, и достал книгу, название которой показалось Гарри не слишком интересным. «Сто два способа приготовления яблочного компота в домашних условиях». На ее потрепанной обложке стоял потертый оттиск маггловской типографии, а грудастая блондинка на картинке демонстрировала полный кувшин не слишком аппетитного на вид варева. — Ты же не хочешь сказать… — Это та книга, ради поисков которой мадмуазель Эглер взяла меня в школу. Открой. — Гойл придвинул к нему сборник рецептов. Гарри раскрыл том ровно посередине и увидел пожелтевшие страницы пергамента, исписанные странными значками. — Что это? — Какой-то шифр, должно быть. Я не смог его разобрать. — Тогда откуда знаешь, что это именно та книга? — Мне это сказали. Гарри почувствовал, что начинает путаться в рассказе Гойла. — Приятель, давай по порядку. Расмус кивнул. — Хорошо. Когда школа открылась и я в нее приехал, ремонт в комнатах уже заканчивали. Много старого барахла сносили в сарай у флигеля и я, маясь бездельем, вызвался помочь гоблинам, занимавшимся отделочными работами. Мы выносили книги из библиотеки, а Эглер и ее домоправительница расставляли там учебники по чарам и зельям, которые могли помочь ученикам овладеть магией. Тогда я впервые встретился с мисс Асторией. Ее оставили без присмотра, и она выбралась из домика через крошечное окошко в туалете. Упала прямо при мне в грязь и принялась, как обычно, грозить всем тьмой и приказывать убираться. Гоблин, которому я помогал, бросился к дому за мадмуазель, а я остался наедине с этой сумасшедшей. Она тут же перестала вопить и тихо сказала: «Когда хочешь что-то спрятать, положи на видном месте, но так, чтобы это не привлекало лишнего внимания. Так всегда говорил мне отец. В нашем доме тоже было много тайников, но в них не хранилось ничего, с чем не жаль было бы расстаться. Главные секреты всегда лежали на поверхности, но мимо них просто проходили». Думаю, она нашла эту книгу раньше меня и поняла, что та важна, но сестре об этом не рассказала, даже зная, что именно ее мадмуазель ищет. Конечно, тогда я не придал значения ее словам, но, когда мадмуазель Эглер, якобы для того, чтобы понять, насколько я талантлив, затеяла это испытание с поисками, вспомнил о них. То, что она ищет книгу, мне стало понятно по ее реакции на обнаруженные тайники. Меня не звали их вскрывать, но дом не такой большой, чтобы спрятаться в нем от посторонних глаз. Если находилось что-то ценное, Франсуаза отправляла старуху в банк. Если какой-то фамильный хлам, то его тут же переносили в сарай. А вот с книгами она надолго запиралась в своем кабинете, после чего всегда выглядела разочарованной, посылая экономку в министерство, чтобы их сдать. — Это не приближает нас к ответу на вопрос, почему ты решил, что это та самая книга, которую ищут. — Вспомнив слова мисс Гринграсс, я решил, что, возможно, никакого тайника нет, и попросился в сарай. Сказал, что в старых шкафах обычно скрывают двойное дно, да и книги могут содержать подсказки, написанные на полях. Эглер отнеслась к этой просьбе без энтузиазма, наверное, она сама все осмотрела, но не хотела признаваться в том, что поиски как-то важны для нее. Мне позволили взглянуть на вещи Руквудов под присмотром старухи. Та глаз с меня не спускала, пока я ощупывал стулья и комоды, но к книгам особого интереса не проявила. Даже позволила мне забрать их в свою комнату. Наверное, Франсуаза их от корки до корки изучила. — И ты нашел этот сборник рецептов. — Нашел. — Может Эглер просто не обратила на него внимания? Или взглянула и поняла, что эта тарабарщина не имеет смысла? — Имеет, — обиделся Гойл, — но, если ты станешь постоянно меня перебивать… — Уже молчу.
Admin: Расмус был парнем отходчивым. — Сначала я тоже недооценил свою находку. Просто удивился, почему книга с тайнописью валялась среди других. Тогда я решил показать ее Эглер. Когда она пришла узнать, как продвигаются мои поиски, я подготовил две книги: одну по колдовской архитектуре, и эту. Сказал, что узнал новый способ поиска кладов и сунул ей под нос сборник рецептов, она прочитала пару строчек и спросила, при чем тут консервированный компот с добавлением мяты! Поттер, она не видит шифра. Я, сквиб, вижу, ты, волшебник, видишь, а она нет, словно эта книга специально против нее заговорена. Конечно, пришлось солгать, что я перепутал книги, но согласись, в этом есть что-то странное. — Есть. Не понимаю, почему Августус Руквуд прятал что-то от племянницы, которую никогда в глаза не видел? Гойл пожал плечами. — Может, изначально он хотел скрыть эти записи от ее матери, а они ближайшие родственники? Гарри покачал головой. — Эти чары так не работают. Настолько хорошо спрятать содержимое книги можно либо ото всех, либо от кого-то конкретного. Общие чары довольно грубы, опытный волшебник может уловить исходящую от предмета магию и снять заклятье, но если вещь заговорена конкретно против тебя, ты вообще исходящей от нее колдовской силы не почувствуешь. Отличное, но нелепое заклятье, и родственные связи в его случае не работают. Я знаю, потому что на этом мой знакомый Симус Финниган однажды крупно прокололся. Его мать — ведьма, а отец простой маггл, так что он защитил чарами свой дневник только от матери, а его нашла бабушка, тоже маггла, прочла и все рассказала родителям. Отец тогда месяц на каникулах держал Симуса под домашним арестом за кражу сотни фунтов из его сейфа, а мать похвалила за качественно наложенное заклятье, потому что продолжала видеть в найденной тетради лишь перечень заклинаний по трансфигурации. Кстати, если наложишь эти чары правильно, их уже нельзя снять. Они продолжают существовать даже после смерти того, кто их применил. Гойл удивился. — Ты просто так это сказал, или дядя Августус умер? Гарри изумился еще больше. — Дядя? — Я что, не упоминал? Гарри хмыкнул. — У меня было бы такое ошалевшее выражение лица, если бы мы все это уже обсудили? — Нет, наверно, — признался Гойл. — В общем-то, дядей его назвать сложно, отец Августуса Руквуда был женат на сестре моего дедушки. Они с папой были кузенами, или как там это называется, я в таких вещах плохо разбираюсь. Гарри ситуация стала нравиться еще меньше. — Ты не обижайся, но получается, что, если бы Эглер не предъявила права на наследство, все имущество отошло бы вам? — Отец на это не очень-то рассчитывал. Брат с сестрой могли враждовать, но, когда дело доходит до денег, все обиды быстро забываются. Думаю, он отдал меня в школу, чтобы напомнить Франсуазе о нашем родстве и, при случае, взять у нее взаймы. Если с ней что-то случится, все наследство перейдет сумасшедший Гринграсс и ее попечителям. Так что там с дядей? Гарри подумал, что не имеет права разглашать секреты министра. — С ним все в порядке, просто к слову пришлось. Ты так и не объяснил, откуда знаешь, что Эглер ищет именно эту книгу? — Я сам плохо разбираюсь в шифрах, поэтому кое-кому ее показал. — Кому именно? — Люциусу Малфою. Мы должны ему денег, так что, когда я спросил отца, не сможет ли он помочь мне прочитать записи, тот пригласил мистера Малфоя и велел дать книгу ему. Тот любит разные таинственные вещи. — Что сказал Малфой? — То, что это дневник Августуса Руквуда. — Спрашивал, как книга попала к тебе? — Нет. Просто добавил, что в свое время многие его знакомые готовы были убить за право взглянуть на эти записи. Я решил, что это замечание делает дневник ценной вещью. Гарри спросил: — Могу я его забрать у тебя? У меня есть умные друзья, может, кто-то из них расшифрует книгу. Гойл пожал плечами. — Бери, конечно. Я и не собирался оставлять ее у себя, раз уж вокруг происходят такие страшные вещи. Только твои друзья вряд ли помогут. Мистер Малфой сказал, что дневник нельзя расшифровать, не имея какого-то ключа. Гарри решил, что предпочтет услышать это от Гермионы. — А что насчет пожара? Расмус нахмурился. — Со мной произошел один странный случай… Продолжение следует.
elka21: Спасибо за фест и за выкладку! Я уже неделю перечитываю Ташины вещи, даже незаконченные. Хотя обычно незаконченное читаю очень редко, тем более без шанса увидеть продолжение. Поэтому и фест, и продолжения я воспринимаю как чудо, не иначе! Ещё раз огромное спасибо инициаторам и организаторам!!
Admin: *** Мадам Максим еще раз постучала. За дверью послышались тихие шаги, но их никто не впустил внутрь. — Анабель, это я, Олимпия. Прошу, открой дверь, со мной молодой человек, для которого очень важно с тобой встретиться. — Никакой реакции. Директриса школы магии повысила голос: — Его зовут Гарри, и он приехал из Англии, чтобы тебя разыскать. Ты недавно там была, встречалась с молодым человеком по фамилии Гойл, а значит, тебя интересует, зачем сюда приехал его друг. Дверь скрипнула, на пороге появилась худая женщина лет сорока, от нее разило вином, запах которого не могли перебить даже дорогие духи. Голос дамы оказался приятным и глубоким, а ее английский показался Гарри безупречным. — Тебя я не впущу, Олимпия. Ты причинила мне достаточно зла, чтобы больше никогда не переступать порог этого дома. — Анабель… — Мадам Максим отвернулась. Гарри не предполагал, что властная директриса может так смутиться. — Ты знаешь, что я никогда не желала тебе зла, просто ни один разумный человек не сможет поверить в то, о чем ты рассказываешь. Мы все понимаем твое горе и оно в какой-то мере оправдывает… — …Безумие? — Женщина ухмыльнулась и взглянула на Гарри. — А вы разумны, молодой человек? Гарри покачал головой. — Нет, не слишком. Мадам Анабель посторонилась. — Тогда входите. Тебе, Олимпия, я говорю «прощай». Она развернулась и, пошатываясь, пошла в дом. Мадам Максим вздохнула. — Гарри, вы не должны верить всему, что скажет Анабель Шене. Когда-то эту женщину называли великой волшебницей, но пережитая трагедия лишила ее разума. — Мы просто поговорим. Мне интересно выслушать ее историю. Мадам Максим кивнула. — Тогда я жду вас в школе. Мой секретарь подготовит для вас информацию о мадемуазель Эглер и ее сестре. — Заранее благодарен. — Гарри зашел в дом и запер за собой дверь. — Сюда, — позвала хозяйка. Он пошел на голос и оказался в уютной гостиной. Она и правда напоминала комнату сумасшедшей. Всего одной деталью: все трюмо и столики, и даже каминная полка, были уставлены фотографиями младенца в черных траурных рамках. — Наверное, я должен принести свои соболезнования. — Не нужно. — В отличие от директрисы, француженка говорила без малейшего акцента. — У вас прекрасный английский. — Бесспорно. В конце концов, именно я изобрела лингвистическое заклинание. Выпьете со мной? Отказываться было невежливо. — Немного. Мадам Шене разлила вино по бокалам и, принеся один Гарри, села на диван рядом со столиком с напитками. — С вашим другом пока все в порядке? — Да. — Тогда поторопитесь с вопросами, молодой человек. К обеду я обычно достаточно пьяна, чтобы перестать воспринимать чужие слова или чувствовать боль. Что бы там ни говорили, вино — прекрасная анестезия. Сначала оно делает мир намного грустнее, но это длится недолго, а по утрам похмелье вновь мешает о чем-то сожалеть. — Расмус рассказал о вашей встрече. Вы ждали его по пути на станцию, когда он в первый раз уезжал домой на выходные. — Не его, — призналась мадам Шене. — Любого сквиба, которого эта женщина еще не подчинила своей воле. У этих несчастных должен быть шанс спастись. Мне не поверило правительство собственной страны, бывшие друзья и коллеги собрали целую комиссию, чтобы официально заявить, будто я спятила от горя. — Она рассмеялась. — Может, это и так, но Эглер никогда не войдет в этот дом. Не убьет меня, как бы эту тварь ни бесил сам факт моего существования. Я собираюсь преследовать ее до конца своих дней. Пока на это хватит моих чертовых сил. — Мадам Шене залпом осушила стакан и снова его наполнила. — Спрашивайте, мистер Поттер. Гарри удивился. — Мы знакомы? — Кто в магическом мире не слышал о вас? Я знала, что вы придете. Мне нужно было, чтобы вы пришли, поэтому я поговорила с тем человеком. — С Расмусом? Она хмыкнула. — С Северусом Снейпом. Гарри насторожился. — Вы встречались с ним? — Да, во время своей последней поездки в Англию. Хотела нанять вашу контору. — Она зло нахмурилась. — Эта сука думала, что сбежала от меня, перебравшись на остров. Впрочем, она не такая уж наивная тварь… Гарри сопоставил даты. По его расчетам выходило, что Снейп изменил свое отношение ко всему, что между ними происходило, после разговора с этой женщиной, который как раз совпадал по срокам с трехдневным исчезновением профессора, если она встречалась с ним и с Гойлом в одно и то же время. — Я хочу сам услышать вашу историю. Анабель кивнула. — Хорошо. Вашего приятеля я лишь предостерегла и велела ему убираться из школы. Просто сказала, если он столкнется с чем-то странным и ему потребуется защита, он может меня найти. Дала ему денег на билет во Францию. Золото всегда подтверждает серьезность сказанного, немногие готовы за свои обещания платить. Гарри пригубил вино. Оно оказалось кислым, но вкусным. — Вы оставили его без подробностей. Анабель развела руками. — Мне нечего скрывать. Просто когда я рассказываю всю правду, люди обычно спешат вызвать бригаду колдомедиков. — Я не стану так поступать. — Надеюсь. — Анабель снова выпила вина. — Моя история знакомства с этой тварью началась много лет назад. Я дружила с ее первым мужем. Франсуа был прекрасным человеком и очень талантливым волшебником. Мы вместе учились в школе. Он был на пару лет старше, но, знаете, люди, увлеченные своим делом, всегда быстро сходятся. Мы оба занимались исследованиями древней магии, я даже была в него немного влюблена… — Простите, — Гарри просто вынужден был перебить эту странную женщину. — Вы же говорите о матери мадмуазель Эглер? В смысле, упоминая тварь. — Юноша, Франсуазы Эглер не существует. Такого ребенка никогда не рождалось. Есть лишь Кларисса Руквуд и ее не слишком удачное очередное воплощение. — Гарри не мог скрыть своего удивления, и госпожа Анабель устало улыбнулась. — Вот теперь вам тоже кажется, что я сошла с ума. Гарри честно кивнул. — Да, но я все еще хочу узнать, почему. Услышать это не от мадам Максим, а от вас самой. Анабель вздохнула. — Что ж, я по натуре разговорчива. Знаете, моя мать произвела на свет тройню. У меня было два старших брата, Анджи и Арго. Мы были очень близки, но когда нам исполнилось пять лет, родители не смогли больше не замечать одно существенное отличие между своими детьми. Мы с Арго были удивительно одаренными волшебниками для таких малышей, а первенец, Анджи, совсем не мог колдовать. Отец был разочарован и возложил все надежды на продолжение нашей династии на Арго. Анджи перестал ладить с братом. Зависть — страшное чувство. — Госпожа Шене налила себе еще вина. — Впрочем, вас мои рассуждения вряд ли интересуют. — Извините, но какое отношение все сказанное вами имеет к Франсуазе Эглер? — Разве мы не договорились называть эти женщину Клариссой? — Хоть Мерлином. — Это, пожалуй, уже слишком. Постараюсь быть краткой. Анджи был привязан ко мне. Отец вечно держал его взаперти, с Арго они не ладили, я же всегда жалела брата, он платил мне за заботу искренней привязанностью. После школы начались перемены. Моему другу Франсуа было девятнадцать, когда в клинике, где он работал, он встретил Руквуд. Через месяц они поженились. Он рассуждал о любви с первого взгляда, но, по мне, Франсуа больше походил на одержимого ученого, заполучившего особенно ценный объект для исследований. Через три месяца после свадьбы он ушел из больницы и открыл свою школу. Его жена действительно научилась колдовать, все это выглядело впечатляющим, но мой друг не спешил делиться результатами своих исследований. На меня отговорки о том, что такой магией могут заниматься только посвященные, не действовали. Я уже в школе была талантливее многих студентов и очень заинтересовалась его работой из-за Анджи, но Франсуа темнил. Моего брата это, впрочем, не остановило. Он стал первым студентом в школе Эглеров. Мадам налила себе еще бокал вина, потом, отодвинув его в сторону, прижалась губами к горлышку бутылки. Гарри начал всерьез опасаться, что она напьется раньше, чем закончит рассказ. — С того дня жизнь моей семьи превратилась в ад. Анджи изменился. Он обрел магию, стал увереннее в себе и даже начал ладить с родными. Я радовалась, но примерно в то же время заболел мой отец. Лучшие колдомедики не могли поставить ему диагноз. Из здорового и сильного мужчины он за год превратился в развалину. У него появились проблемы с психикой. Он часто впадал в депрессию и начинал нести всякую чушь, например, о том, что в его теле живет некая тварь, которая высасывает из него магию и отдает ее Анджи, а его приступы слабости и боли случаются, когда тот колдует. Никто не верил ему. Разве в такую чушь могли поверить люди, посвятившие свои жизни изучению волшебства? Нам казалось, что магия больше не может предложить нам новых загадок. — Но вы ошиблись? — Да. — Анабель зло громыхнула бутылкой об стол. — Я была слепа, даже когда после смерти отца у Арго появились симптомы той же болезни. Анджи уверял меня, что не имеет к этому никакого отношения. Он ухаживал за братом больше, чем кто-либо, забросив уже полученную на тот момент престижную работу. Арго прожил три года, постепенно впадая в безумие. Потом его не стало. Анджи прожил со мной еще несколько лет, но, казалось, он потерял всякий интерес к магии. Я пыталась его убедить, что он не виноват и злые слова сумасшедших ничего не значат, но не смогла. Он больше не посещал школу Эглер, а через пару лет исчез. Я искала своего единственного родственника, но он умело заметал следы. Последние новости я получила из Южной Америки, а через год из Каракаса пришло письмо, что Анджи Шене погиб. — Полагаю, это не конец истории? Мадам Анабель хмуро покачала головой и откинулась на мягкие подушки дивана. — Клариссу Эглер я никогда особенно не любила, но, когда через год после исчезновения моего брата, умер Франсуа, мы с ней столкнулись на его похоронах. Она казалась убитой горем, даже школу свою закрыла, говоря о том, что не в состоянии продолжать дело без любимого мужа. На похоронах она выглядела беременной. Я удивилась, потому что мы с Эглером иногда общались, и он ни разу не говорил, что скоро станет отцом. Впрочем, студенты школы, пришедшие проводить его в последний путь, уверяли, что знали о скором прибавлении в семействе наставников, так что мне оставалось только сожалеть, что я утратила доверие друга. Пауза затянулась. Гарри, не зная, что сказать, пожал плечами: — Выразить сочувствие? — Нет. Я продолжу. Кларисса, в отличие от мужа, жила очень замкнуто и редко появлялась в обществе. Впрочем, вдовьи слезы эта особа лила недолго. Едва разрешившись и задолго до истечения срока траура, она стала посещать приемы и рауты. Бесстыдно флиртовала с мужчинами, и один из них оказался достаточно глуп и беспринципен, чтобы поддаться на ее уловки. — Вы говорите о Рено Гринграссе? — О нем. Его жена умерла при родах, и с момента ее похорон на тот момент тоже прошло меньше года. О Гринграссе все говорили, что это личность довольно темная, с небезупречной репутацией. Представитель древней, но обедневший семьи, он, по слухам, обманом признал сумасшедшим своего отца, а завладев его домом, тут же все продал, и, оставив старика практически на улице, уехал искать счастье в Париже. В нашей веселой столице он быстро промотал остатки состояния на продажных женщин и незаконные авантюры, связанные с торговлей на черном рынке, а оказавшись на мели, решил срочно поискать себе богатую жену. Внешность его была недостаточно привлекательной, но этот человек был неглуп, обладал определенной харизматичностью, за юными наследницами не гонялся, и в итоге поймал в мутной парижской воде даже не золотую, а бриллиантовую рыбу. Вы, юноша, должно быть, никогда не слышали о семье Ферра? — Нет, — честно признался Гарри. — В Европе это одна из самых почитаемых магических фамилий. Ее историю можно проследить еще с тех времен, когда люди охотились на мамонтов с каменным оружием в руках, а первые шаманы провожали их на битву разнузданными плясками. Если где-то в мире вспыхивала война, члены семьи Ферра скрывались в тени лидеров противоборствующих сторон и руководили конфликтом, наживая свои несметные богатства. Они служили Медичи и Борджиа, сами порождая кланы величайших отравителей. Клялись за ужином в преданности одним монархам, а наутро продавали их секреты другим. — В общем, та еще семейка, — подытожил Гарри, которого день сегодняшний интересовал гораздо больше самых занимательных экскурсов в прошлое. — К сожалению, за большие достижения приходится дорого платить. В случае Ферра судьба взяла с них не деньгами, коих у этой семьи было великое множество. Война Гриндельвальда подрубила их род под самое основание. Ферра не любили ни с кем делить власть, поэтому, в большинстве своем, ушли в магическое сопротивление и погибли. Выжил только младший сын старика Жюля, но и тот вместе с женой оказался пожизненно заключен в тюрьме вместе с тем, за кем последовал наперекор семье. К счастью, он оставил потомство. Единственную дочь, Анариз Ферра, которой на момент суда над родителями не было и двух лет. Дед и бабка, разумеется, взяли на себя все заботы о воспитании единственной наследницы одного из самых больших состояний. На пользу этой мадмуазель их строгая опека не пошла. Ни один мужчина так и не был признан достойным ее, так что в сорок лет, оставшись без присмотра, она могла за неделю увеличить свое состояние на пару миллионов галеонов, но, когда речь заходила о мужчинах, была крайне наивна. — Значит, вот откуда у Гринграсса его деньги. — У него их никогда не было. Анариз хватило ума в последний момент засомневаться в пылкости своего суженого. Она составила довольно хитрый брачный контракт, по которому муж, в случае ее смерти, получал довольно скромное пожизненное содержание, а все ее состояние шло на благотворительные пожертвования. Такое положение вещей могло изменить лишь рождение ребенка, который стал бы законным продолжателем рода Ферра. Рено контракту был не рад, но был в безвыходном положении из-за своих огромных долгов, которые Анариз обещала в любом случае оплатить. Между браком, который оказался не слишком выгодным, и тюрьмой этот господин выбрал женитьбу. Гарри присвистнул. — Значит, безумная Астория — золотой телец? — Не совсем. — Мадам Анабель вздохнула. — Несчастное дитя. Не подумайте, что мне нравится сплетничать. Просто все это имеет отношение к моей истории. — Хочу услышать ее продолжение. — Как ни странно, брак Гринграсса можно было назвать удачным. Жена его любила и всем обеспечивала. Рядом со своей некрасивой стареющей королевой он мог быть блистательным властным королем. Те, кто еще вчера захлопывали перед ним дверь своих домов, теперь приходили на поклон, как просители. Ходили слухи, что у него были женщины, но Рено старался беречь покой супруги и его романы обходились без шумных скандалов. Все бы ничего, но этот человек жил в постоянном страхе, что вместе с жизнью не отличавшейся особым здоровьем Анариз исчезнет и его статус. Возможно, подожди он немного, прояви такт, и жена пересмотрела бы завещание, но Рено был из тех людей, что сначала действуют, а задумываются только тогда, когда приходится расхлебывать последствия своих решений. — Анабель взвесила в руке пустую бутылку. — Вино кончилось. Вы не поможете? Гарри встал и, взяв со столика штопор, открыл еще бутылку. — Вы много знаете об этой семье. — Несмотря на молодость, я была тогда уже известной целительницей и именно меня пригласили к Гринграссам, чтобы наблюдать беременность Анариз. Сразу было понятно — эта женщина не могла зачать естественным путем. Я с пристрастием допросила ее мужа, и тот признался, что регулярно подливал ей зелье плодовитости. Этому ублюдку даже в голову не пришло, что его нельзя смешивать с лекарствами, которыми его супруга поддерживала свое слабое сердце и боролась с астмой. Тогда я была так зла, что хотела обратиться в суд, но мадам Гринграсс сказала, что не поддержит обвинения, и отказалась от моих услуг. Беременность делала ее по-настоящему счастливой, она понимала желание своего мужа иметь детей, а я говорила, что ее ребенка надо срочно убить, иначе ее собственная жизнь может оборваться. Разумеется, Анариз предпочла лживые речи шарлатанов, которые обещали, что она справится, но чуда не произошло. Миссис Гринграсс скончалась на шестом месяце беременности. Ребенок родился не только недоношенным, но и с массой тяжелых врожденных заболеваний. Здесь, в этом доме, гордец Рено Гринграсс валялся у меня в ногах, умоляя выходить его дочь. Я не смогла ему отказать… Анабель снова вцепилась в уже открытую бутылку. — Он делал это ради денег? — Может, сначала так и было, но потом в этом человеке что-то изменилось. Слишком много бессонных ночей провел он у постели своей сражающейся за жизнь дочери. В какой-то момент он сломался. Ни один человек в мире не был для Рено так важен, а что это, если не любовь? Он привязался к маленькой Астории с одержимостью человека, никогда ни о ком, кроме себя, не заботившегося, не знавшего важности тех связей, что возникают между людьми. Она стала для него не просто близким существом, а чем-то большим. Почти богиней. Думаю, в этом причина, по которой он так быстро сошелся с Клариссой. Руквуд была редкой красавицей, но в жизни столкнулась с множеством сложностей, от которых ее избавил муж. Она говорила всем, кто желал ее слушать, что теперь для нее вся жизнь связана с существованием дочери, необходимостью создать для нее условия и новую любящую семью. Гринграсс был настолько покорен этой идеей и красотой своей потенциальной невесты, что солгал ей об истинном положении своих дел. Думая, что выходит за самого богатого человека в Европе, Эглер оказалась связана с обладателем довольно скромного дохода, который даже средствами своей дочери не мог воспользоваться, потому что ими управлял целый совет попечителей, учрежденный его женой еще при составлении брачного контракта. — Она попыталась уйти от него? — Нет. Тогда даже людям, вроде меня, которые отнеслись к этой поспешной свадьбе негативно и громогласно ее осудили, пришлось заткнуться. Кларисса проявила редкую покорность. Супруги с детьми уединились в одном из поместий Ферра, где вместе с дочерями стали вести замкнутый, почти отшельнический образ жизни. Я не слышала о них долгие годы, пока однажды Рено не пришел ко мне ночью. Он выглядел истощенным, волосы побелели, тело трясло, будто в лихорадке, а речь стала несвязной. Он то кричал и бранился, то плакал, словно младенец, и почти не мог колдовать. Мне стало не по себе. Я почти сразу узнала симптомы той болезни, что свела в могилу моих отца и брата. Мы говорили на разных языках. Я, как специалист, не в первый раз столкнувшийся с этой загадочной хворью, умоляла его лечь в клинику. Рено твердил, что готов пойти со мной куда угодно, в министерство, в клинику, но только если я сделаю, как он скажет, иначе его дочь будет следующей жертвой. — Мадам хмыкнула. — Иногда важно не перечить безумцам. Я прятала этого некогда надменного человека, боявшегося даже собственной тени, пока не оформила разрешение на создание портключа в Лондон. Мы с ним отправились в Англию глубокой ночью, а когда оказались в Косом переулке, он сам указал, куда идти. Вы, кажется, называете этот злачный район Дрянн-аллеей. Там был один подозрительный заброшенный притон, которым владел человек по фамилии Грейбек. — «Логово»? — Прошло столько лет, что названия я уже не вспомню. В том заведении все было покрыто паутиной и пылью. Я чихала и мысленно спрашивала себя: «На кой черт во все это ввязалась?». Хозяин пустующей забегаловки плотоядно меня разглядывал, а Рено тем временем, воспользовавшись его треснувшей чернильницей и старым пергаментом, писал длинное письмо. Мне было нечем заняться, и когда он закончил, я мимоходом взглянула на конверт. Оно было адресовано брату его жены, Августусу Руквуду. Письмо отнес Грейбек. Наверное, Гринграсс ждал ответа, но вместо него явились двое мужчин в черных плащах. Рено растерялся. Когда эти типы сняли капюшоны, он никого из них не узнал. Мужчины сказали, что являются друзьями Руквуда, который отбывает срок заключения в Азкабане. Гринграсс совершено отчаялся, даже обозвал Грейбека предателем. Один из незнакомцев был очень красивым блондином, он подождал, пока у моего спутника закончится истерика, а потом сказал, что знает, о чем Рено хотел бы переговорить с Августусом. Гринграсс только усмехнулся: «Да что вы можете понимать…». Тогда блондин ответил: «Речь пойдет об одной сучке с весьма занятной червоточиной». Для меня тогда эти слова прозвучали как бред, но Гринграсс заметно побледнел и пожелал поговорить с блондином наедине. Гарри нахмурился. — Вы не могли бы описать этого человека? Мадам Анабель усмехнулась. — Давайте все упростим, я назову вам имя. Того человека звали Люциус Малфой, он был у меня несколько дней назад. Я не была бы столь откровенна с вами, если бы он не сказал: «Скоро к вам явится Гарри Поттер, сделайте нам обоим одолжение — будьте с ним честны». Он был удивлен. — Что вас связывает с этим типом? — Немногое. И, одновременно с этим, нечто очень важное. Я не назову господина Малфоя слишком уж откровенным, я даже уверена, — он редкий подонок, но этот ублюдок хотя бы попытался кого-то спасти… Не Рено, с ним все уже было кончено, но Астория все еще жива только благодаря его предусмотрительности и жадности. — Я уже вообще не понимаю, о чем вы говорите, — признался Гарри. — Простите, но все это звучит как нагромождение одного бреда на другой. — Тогда на время оставим Малфоя. Скажу только, что той ночью Рено провел с ним много времени наедине, пока я коротала часы в копании немытого господина Грейбека и молчаливого спутника Малфоя. Потом в этот дом вызвали заспанного гоблина из банка, за ним ездил Снейп.
Admin: Гарри нахмурился. — Снейп? — Спутник Малфоя, я же сказала. Ситуация казалась все более загадочной. Значит, профессор не просто знал о наличии у Руквуда дневника, но и уже принимал участие в темном деле, связанном с Франсуазой Эглер. — Продолжайте. — Гоблин составил документы. Какой-то контракт. Малфой и Гринграсс его подписали. Рено казался более спокойным, и мы вернулись во Францию. Он умолял меня никому ни о чем не рассказывать, потому что от этого зависит жизнь его ребенка. Утром он ушел дать последние распоряжения своим управляющим, обещая через час вернуться и лечь в больницу на обследование, но больше я его не видела. Гринграсс умер прямо на улице, официальная причина — неизвестная болезнь. Я стала более подробно изучать подобные случаи и обнаружила, что, кроме моего отца и брата, от странного истощения умерло еще несколько волшебников. Никакой связи между ними, казалось, не было… Кроме одной. У всех был родственник-сквиб, который проходил обучение в школе Эглеров. — Вы передали информацию своим аврорам? Анабель кивнула. — Конечно. Они только развели руками. Данное учебное заведение давно было закрыто, колдомедики не обнаружили в старом здании ничего, что могло быть источником неизвестной инфекции, что касается чар, то на допросе Кларисса Руквуд заявила, что пользуется только безопасными. Она отказалась назвать их, а доказательств причастности этой женщины к появлению болезни не было. Та шумиха окончательно сделала нас врагами. Впрочем, тогда эта вражда обошлась без серьезных последствий для меня. Вскоре после похорон второго мужа миссис Гринграсс умерла. Утонула в море, катаясь с дочерями на лодке. Асторию выбросило на берег, Франсуазу спасли какие-то рыбаки. Тело их матери нашли только через несколько месяцев. Оно было изуродовано рыбами до неузнаваемости, и опознали Клариссу только по каким-то украшениям. Признаюсь, я тогда подумала, что эта история для меня, наконец, закончена. Я потеряла близких людей, так и не разгадав загадку их гибели, но, по крайней мере, две маленькие девочки, казалось, жили дружно, ни в чем не нуждаясь. Некая миссис Клирик взялась опекать сводных сестер. В положенное время они поступили в школу. Астория слыла замкнутой болезненной девочкой, ее сестра, наоборот, казалась приветливой и общительной. Правда, случился один инцидент, который помешал им обучаться как все школьники, и мадам Максим даже пришлось организовать для сестер отдельный дом, в котором их навещали учителя и другие ученики. — Что-то связанное со здоровьем Астории? — Нет, причина была в юной Франсуазе. У нее обнаружилась очень редкая форма аллергии. На домовых эльфов. — Никогда о такой не слышал. — Я тоже. В моей практике были случаи, когда маги покрывались пятнами, едва прикоснувшись к шерсти единорога, впадали в кому или страдали, столкнувшись с драконами, кентаврами и даже фестралами. Мы, так или иначе, люди и подвержены болезням, но с аллергией на эльфов я столкнулась впервые. Франсуаза Эглер едва не умерла, встретившись с этими существами в первый же день пребывания в школе, и Олимпии пришлось оградить девочку от них. — Это все странности? — Да, в остальном сестры казались окружающим обычными девочками, и через некоторое время я перестала проявлять интерес к их жизни. Он проснулся только спустя несколько лет. За год до окончания сестрами школы я родила ребенка. — Анабель с грустью обвела взглядом детские фотографии. — С мужчинами у меня длительные отношения не складывались, слишком много времени уходило на работу, так что, забеременев от случайного любовника, которого встретила на приеме, я решила оставить ребенка и воспитывать его самостоятельно. Его отец не оставил мне своего адреса, да я и не слишком хотела его разыскивать и сообщать о рождении сына. Он не показался мне человеком, готовым к созданию семьи. После появления на свет Реми моя жизнь круто изменилась, и, казалось, что все эти перемены к лучшему. Став матерью, через месяц я получила письмо из Латинской Америки. Мне писал семнадцатилетний юноша по имени Эрнесто. Письмо было очень робким и немного нерешительным. Этот молодой человек сообщал, что окончил школу магии, а через месяц после этого скончалась его мать. При жизни она никогда не говорила с ним об отце, только о том, что их встреча была почти случайной, а расстались они не слишком красиво. Парень свыкся с мыслью, что никогда не узнает этого человека, однако в вещах покойной обнаружил несколько старых фотографий, на одной из которых были написаны имена его родителей. Он выяснил, что его отца звали Анджи Шене и тот погиб много лет назад. Парень прислал мне копию снимка, на нем действительно был Анджи с какой-то смуглой красоткой. Разумеется, я немедленно согласилась встретить с мальчишкой, и он через неделю прибыл во Францию. — Это действительно был ребенок вашего брата? — Сомневаться в этом не приходилось. Передо мной сидела точная копия Анджи. У него даже манеры и привычки были такими же, как у отца, мальчишка очаровал меня настолько, что я немедленно пригласила его в дом, и мы всю ночь проговорили о нашей семье. Он признался, что на родине его ничего не держит, и вскоре мы решили жить вместе. После стольких лет одиночества у меня появилась настоящая семья, я души не чаяла в своих мальчиках. Племянник помогал мне заботиться о сыне, который с самого рождения много болел, и следил за домом, пока я находилась в клинике. Меня немного беспокоило то, что он не занимается поисками работы, впрочем, наследство матери позволяло ему некоторое время обдумывать, чем же он хочет заниматься. Эрнесто был одержим историями о своем отце, он хотел выяснить, что с тем произошло. Как Анджи получил магию, отчего умерли его дедушка и дядя? Я не могла ответить на все его вопросы. Новая беда пришла, когда Франсуаза Эглер объявила, что намерена снова открыть школу и продолжить дело родителей. Эрнесто загорелся идеей стать ее учеником и выяснить, что на самом деле происходит в этом заведении. Я отговаривала его, но мальчишка был совершеннолетним и не собирался отказываться от своей затеи, да и мне самой было интересно узнать тайны Франсуа и Клариссы. Мы раздобыли ему поддельные документы, и он представился барышням как мой очень дальний родственник-сквиб. Его приняли во вновь организованную школу. Тогда я и подумать не могла, что меня обманывают… — В чем заключался обман? — Просто дослушайте до конца. Эрнесто приносил из своей школы новости, но все они убеждали меня в том, что к трагедии в моей семье Эглеры не имеют никакого отношения. Сквибы, по его словам, осваивали творческие профессии согласно своим способностям. Франсуаза действительно проводила с ними определенные ритуалы, но те были направлены на поиск внутренней магии. Такие заклинания, в общем-то, давно известны, просто, по словам девчонки, ее отцу удалось усилить чары. Ничего подозрительного, по мнению моего племянника. Я предложила ему бросить обучение, но Эрнесто отказался, сказав, что хочет еще немного остаться в школе, потому что там у него появились первые настоящие друзья. Я позволила, а потом моего племянника будто подменили. Он стал мрачным, неразговорчивым и, проводя дома выходные, постоянно торчал в библиотеке. Я не могла понять, что происходит, пока не нашла в его комнате медальон с колдографией девушки. Подумала тогда, что парни просто странно себя ведут, когда впервые влюбляются. — Ваш племянник запал на Эглер? — На ее сводную сестру, мисс Гринграсс. Я стала с ним чаще заговаривать об этой девушке, думала, его смущает ее огромное богатство и положение в обществе. Сначала Эрнесто не хотел откровенничать, но ему хотелось поговорить о своих чувствах, а больше было не с кем. Он сказал, что Астория выросла совершенно не избалованной, потому что никогда в глаза не видела собственные деньги. — Но она же совершеннолетняя и тогда еще не была признана сумасшедшей. — Когда ей исполнилось семнадцать, она обратилась в министерство, чтобы вступить в наследство, но не смогла этого сделать. — Ее мать изменила завещание? — Нет. Перед самой своей смертью Рено Гринграсс совершил, по мнению многих, довольно безумный поступок. Он подписал договор о намерениях. Гарри, к своему стыду, не слишком хорошо разбирался в магическом законодательстве. — Это что еще за хрень? — Этот человек на правах опекуна практически выдал свою дочь замуж. Бумаги были составлены очень хитро. Имя жениха в них не фигурировало. В доказательство совершенной сделки он, заявив о своих правах, должен был предоставить полную версию документа за подписью Рено, со всеми печатями и уже внесенными именами нареченных. До тех пор, пока не состоится церемония, все состояние невесты будет по-прежнему управляться учрежденным еще ее матерью советом попечителей, после чего перейдет в полное распоряжение ее новоиспеченного мужа, и получить свои деньги Астория сможет лишь в случае развода, или расторгнув помолвку. Если девушка умрет до вступления в брак, то все ее средства унаследует жених. Мисс Гринграсс также является и его наследницей, но это, скорее, формальная часть документа. Девушка сначала заявила, что примет любое волеизъявление своего отца, но уже через день явилась в министерство вместе с сестрой и подала иск о расторжении помолвки. Говорили, что Франсуаза Эглер была в ярости и твердила, будто не позволит сестре стать заложницей чужого безумия. Нашлись, конечно, те, кто обвинил ее в алчности. Расторгни Астория помолвку, она смогла бы завещать все свои деньги сводной сестре. Впрочем, эти слухи быстро угасли, юная мисс Гринграсс была молода. Она могла бы сто раз выйти замуж по собственной воле и иметь здоровых детей. Забота ее сестры казалась искренней. Министерство возбудило дело о расторжении договора, мисс Эглер от имени своей сестры действовала довольно тонко и разумно. Она заявила, что, раз имя жениха неизвестно, то он вполне мог за эти годы вступить в брак или умереть от какой-то болезни. Содержание у Астории было довольно скромное, а все свои накопления она потратила на школу сестры, так что Эглер даже под свое заведение взяла в долг в банке, чтобы вести суды. — До пожара? — Быстро соображаете, мистер Поттер. — Мадам отсалютовала ему бутылкой. — Залоговой частью кредита была страховка. Она полностью покрывала заем. Впрочем, дело юные дамы проиграли. Думаю, Эглер надеялась, что фантомный жених не явится и не сможет подтвердить свое существование. — Не понимаю, почему? — Вы что, уже забыли, что мы говорим о Клариссе Руквуд? Думаю, у нее были веские причины полагать, что второй муж ее боялся, а зная, на что она способна, предостерег соучастников аферы. — Я запутался. Хочу услышать все до конца. — Ну, так слушайте. Представлять интересы жениха съехались лучшие юристы. Но все они утверждали, что понятия не имеют, кто их наниматель. Дело было долгим и громким. Астория Гринграсс редко появлялась в суде. Ее сестра всем, кто соглашался ее слушать, твердила о мошенничестве. Говорила, что жених не является в суд и не разглашает своего имени, потому что не может выполнить свою часть сделки. Адвокаты утверждали, что это не так. Узнав имя своего нареченного, Астория могла расторгнуть помолвку, ведь в противном случае ей бы некому было предъявлять претензии. — Короче, это и впрямь выглядит мошенничеством. Сохраняя анонимность, этот тип просто не позволял ей соскочить с крючка. — Адвокаты уверяли, что он действует из благих побуждений. Жених не хотел, чтобы его невеста ненароком оскорбила память своего отца, отказавшись следовать его воле. Он желал лично познакомиться с мисс Гринграсс, и в течение трех лет сделать ей официальное предложение вступить в брак. Тогда она могла бы трезво рассудить, связывать с ним свою судьбу или нет. Он даже готов был предоставить финансовые гарантии своих намерений. Семь миллионов галлеонов, именно такую сумму она получила бы, не пожелай жених выполнить свое обещание. Эглер это не устраивало. Подобная сумма была ничтожной по сравнению с наследством ее сестры, а если бы с той что-то за эти годы произошло, то куш, который получил бы потенциальный супруг, оказался бы огромен. Дело могло длиться долгие годы, но закончилось неожиданно. Астория Гринграсс сама явилась в суд, но, вместо того чтобы отвергнуть все предложения ответчика по своему иску, она приняла его гарантии. — Странная девушка. — Ну да. Наверное, тогда и поползли первые слухи о ее безумии. После того суда Астория почти перестала появляться в обществе. Думаю, за свое волеизъявление она дорого заплатила. Моего племянника что-то беспокоило, и я чувствовала, что причина его волнения не в помолвке той, что ему так нравится. — Мадам Анабель отодвинула в сторону бутылку и заговорила поспешно. — Все случилось в ночь пожара в пансионе. Это был будний день, незадолго до полуночи мой ребенок расплакался и я пошла в его спальню. Там находился Эрнесто. Меня это удивило, потому что из своей школы он обычно возвращался лишь на выходные. Я спросила, что происходит, но он вместо ответа обездвижил меня заклинанием. Это были самые страшные минуты в моей жизни, я видела такое, от чего у вас волосы на голове встали бы дыбом, но ничему не могла помешать. Этот ублюдок сказал, что для того, чтобы осуществить задуманное, ему нужны силы. Набравшись их, он уйдет и больше никогда нас не потревожит… Она замолчала. Гарри вынужден был тихо спросить: — Что вы видели? — Он сделал разрез на вене вдоль своей руки… То, что потекло на пол, не было кровью, больше напоминало какую-то сверкающую жижу. Из надреза, копошась, стало выковыриваться существо, похожее на золотого червяка. Поморщившись от боли, Эрнесто ножом разделил его напополам и сунул отрезанную часть в рот моему ребенку. Зажал ему нос, чтобы малыш быстрее проглотил, а потом с усмешкой сказал: «Знаешь, сестра, я ведь не умирал. Вот убивать мне уже доводилось. Ты в это никогда не верила, может, поэтому я не смог поступить с тобой так же, как с отцом и братом». Потом он сел на диван и заговорил. Я помню каждое его слово так, будто этот разговор происходил вчера: «Ты, должно быть, помнишь, какими они были. Только мы двое считали, что я достаточно хорош, чтобы быть Шене. Остальные меня ненавидели так, словно знали ответ на вопрос, почему я родился ущербным, а Арго получил все. Но ведь не было никаких объяснений и моей вины в случившемся, поэтому я ухватился за возможность все изменить. Эглер показался мне прекрасным человеком. Они с женой были разными, ту, казалось, волновало лишь то, насколько мы подходим для их экспериментов физически, но ее муж выбирал учеников более тщательно, его интересовало, что у нас на душе, и, поняв это, я притворился, что во мне нет никакой ненависти к родным. Только когда меня сочли достойным и посвятили в некоторые детали, я понял, чего этот человек так опасался. В день моего посвящения Кларисса Эглер рассказала, что ее семья за несколько лет до того, как она сбежала из дома, получила от одной особы некий артефакт. Ее брат был человеком, увлеченным исследованием древней магии, но совершенно безумным и жестоким, когда речь заходила о жертвах во имя науки. Он ставил эксперименты на собственной сестре, чем едва не довел ее до безумия и смерти, но той удалось скрыться во Франции, прихватив с собой часть его сокровища. Здесь она встретила своего мужа, рассказала ему обо всем, и тот сумел превратить ее проклятие в шанс, который судьба способна дать немногим». — Что это было? — Те самые золотые черви. Анджи, а я, в отличие от властей, больше не сомневаюсь, что Эрнесто действительно был моим братом, получил от Эглеров одну такую тварь. Ее нужно было поместить в тело девственного сквиба и дать ей несколько недель, чтобы она прижалась. Чтобы не возникло отторжения, которое могло привести к очень печальным последствиям, все это время нужно было посвятить каким-то творческим занятиям. Это причина, по которой Эглеры выбирали только талантливых подростков. Полностью отдаваясь своим увлечениям с червем внутри, они входили в состояние, близкое к трансу и экстазу. Так гадость, которую они добровольно поселили внутри себя, набирала силу. После того как она вырастала, ее можно было разделить на две части и поместить вторую в волшебника. Так между сквибом и магом устанавливалась определенная связь. Можно сказать, что лишенный волшебства жил за счет своего товарища, как паразит. Он вытягивал из него способности к колдовству вместе с жизненной силой. Эглер считал, что если сквиб использует магию умеренно, то такой союз может длиться годами, никому не причиняя вреда, и они с женой — лучшее тому доказательство. К сожалению, для такого эксперимента подходил не всякий волшебник. Это должен был быть родственник или, в крайнем случае, супруг, потому что магические браки устанавливают между людьми сильную связь. Брат знал, что я соглашусь уступить ему часть своей силы добровольно, но, несмотря на все заверения супругов, эксперимент казался ему слишком опасным. Это его не остановило, он просто выбрал того, кто сам подталкивал его к магии. Нашего отца. Тот не знал, что произошло, но успехам первенца обрадовался и устроил его на работу ликвидатором проклятий. А там требуется много колдовать… — Если ваш брат согласился, то он ублюдок. Мадам кивнула. — Был им в полной мере. Думаю, наш родитель догадался об этом только перед смертью, поэтому он переписал все свое состояние на меня и Арго. Анджи это разозлило. Помещая новую половину червя в брата, он поддался своей злости и пожалел об этом решении, но оно было необратимо. Он ушел с работы, старался беречь силы, но магия для тех, кто лишен ее, — как наркотик, он погубил и Арго… — Анабель вздохнула. — Кларисса уговаривала его посвятить меня. Одна из ее учениц погибла, у нее был всего один родственник и, убив его, она не смогла забрать силы ни у кого другого. Червь внутри нее не мог жить без магии, в своих попытках найти ее он стал менять тело своей хозяйки, будто запустил обратный отсчет ее времени. Девочка молодела с каждым днем, пока не превратилась в грудного ребенка, а потом и вовсе умерла. Анджи, конечно, не хотел для себя такой судьбы, но и жить за мой счет не собирался. Поэтому сбежал и женился на какой-то несчастной, чтобы жить за ее счет. Когда его жена умерла, он затянул с поисками новой жертвы и в итоге выглядел так, что многие дамы сочли, что такому, как он, рано вступать в брак. Тогда брат подделал документы и вернулся во Францию. — Чтобы жить за ваш счет? Знаю, что прозвучит жестоко, но не разумнее было бы завести своих детей? — Ученики Эглеров этого не могут. Черви живут только в девственниках. К тому же на кону стоит не только магия, но и очень долгая жизнь. Практически вечная, если хорошо устроиться. — Довольно жалкое существование. Никакая магия, на мой взгляд, его не окупает. Можно удалить червя? — Только мертвого, а они, к сожалению, погибают вместе с хозяином. Думаю, вернувшись, мой брат принял решение умереть. Все, чего он хотел, немного провести время с семьей и старыми друзьями. В пансионе, который вновь открыла Кларисса, учились отнюдь не дальние родственники тех, кого они с мужем некогда обучали. Это были те самые люди. — Почему вы так уверены, что это не ее дочь? — Я же сказала, черви живут только в девственниках. — Логично. — К тому же, она сама хвасталась перед моим братом, как хорошо устроилась с повторным замужеством. Несколько лет она прожила за счет Рено, но когда тот что-то заподозрил, убила его. Не спрашивайте меня, как, брат этого не знал. Еще после смерти Эглера она понимала, что однажды ее затянувшаяся молодость начнет вызывать вопросы, и придумала историю с дочерью. Старуха, что служила ей, где-то раздобыла младенца. Когда Рено не стало, Кларисса избавилась от девочки и позволила своему телу вернуться в состояние ребенка, после чего провела ритуал с его дочерью. — А утопленница? — Это тоже была инсценировка. Мало ли в мире людей, которых никто не ищет. — Ужас. — Согласна. Этой сучке не нравился выбор Анджи, но она не собиралась его отговаривать, ведь тот обещал хранить ее секрет. А если бы он нарушил тайну, остальные ученики, которые находили свою жизнь удобной, расправились бы с ним. Мой брат изменил свои планы, когда встретил Асторию. То, как она сопротивляется чарам, в минуты просветления не скрывая своей ненависти к сестре и пытаясь уберечь от опрометчивости ее новых учеников, его покорило. — Чему Астория сопротивляется? Вы говорили, что ваши родственники выглядели как безумцы, когда Анджи стал пользоваться их магией. — Волшебник, связанный со сквибом червем, постепенно лишается воли, но, если сквиб не пользуется колдовством, то его жертва может даже не подозревать о том, что находится в чужой власти. Вот когда твою магию крадут, это больно, а боль, как известно, может отрезвлять и разрушать ворожбу. Отец приходил в себя чаще брата, поэтому выглядел безумнее. Арго сам до конца так и не понял, что с ним происходит, потому что Анджи по-своему его берег. Астория была для Клариссы идеальной жертвой. Она всем своим последователям советовала устанавливать связи с маленькими детьми. Так червям легче полностью подчинить жертву, магия которой не сопротивляется, потому что не знает, что такое свобода, и просто подстраивается под новые условия. Ее сестра страдала не так уж сильно, а когда Кларисса начинала колдовать, ее мучили не приступы боли, а простая слабость. Она была идеальной покорной жертвой и могла долго прослужить своей хозяйке, ведь та с ее помощью даже школу небезуспешно закончила. Вот только, когда Астория стала совершеннолетней, что-то изменилось. Она несколько раз смогла противостоять колдовству червя. Это совпало с периодом тяжб за ее право управлять собственным состоянием. Кларисса вынуждена была запирать девчонку, чтобы та не погубила все ее начинания, ведь, когда собираешься жить вечно, хочется позаботиться о средствах, которые сделали бы твое существование безбедным. Анджи полагал, что, отсудив состояние Гринграссов, она бы избавилась от так называемой сестры, предварительно заставив ее написать завещание, а потом снова вышла бы замуж, на этот раз за какого-нибудь многодетного отца. — Может, ей стоило бы плюнуть на деньги и подстраховаться? — Кларисса жадна. Слишком долго после побега из дома ей приходилось скитаться и жить на самом дне магического общества. Я не знаю, насколько тяжело ей пришлось, но Рено сам был алчным человеком и, похоже, свою жену оценил верно. Состояние Ферра баснословно, владея им, можно беззаботно прожить не одну тысячу лет, покупая себе все новых и новых родственников. — Как же она справилась с сестрой? — Не слишком хорошо. К Империо прибегать не стала, людей под этим заклинанием при желании можно обнаружить, а ведь ей требовалось время от времени предъявлять Асторию властям. Впрочем, заклятье подчинения — не единственное колдовство, которое позволяет добиться нужного результата. Вы когда-нибудь сталкивались с вейлами? Вспомнив свое посещение чемпионата мира по квиддичу, Гарри кивнул. — Доводилось. — А с их потомками, полукровками? — Да, на одной такой француженке женат брат моего лучшего друга. — Не удивительно. У нас тут довольно большая колония этих существ, которые ведут себя законопослушно и, благодаря своей мистической привлекательности, часто заключают браки с магами. Их кровь могут наследовать только девочки. Мой друг Франсуа был сыном вейлы, от него не исходили феромоны, которые способны выделять эти создания, однако мать посвятила его в несколько магических секретов своего вида. Вы слышали песни вейл? — Не припоминаю. — На самом деле это набор резких звуков, которые довольно отвратительны, но окружающим кажутся сладчайшей музыкой. Все дело в том, что во все, рожденное их голосовыми связками, вейлы вкладывают немного магии. Вы этого даже не заметите, просто удивитесь тому, насколько их слова берут вас за живое и как убедительно они звучат. Гарри нахмурился, вспомнив свой разговор с Эглер, то впечатление, которое тот на него произвел, и как сложно ему было избавиться от своих эмоций. — И этот ваш Франсуа научил свою жену подобным трюкам? — Научил. Мой брат предполагал, что она не только подчиняла с их помощью свою сестру, но и не брезговала прибегать к силе вейл, подыскивая себе новых последователей или заступников из влиятельных семей. Думаю, Анджи понимал — как только Кларисса разберется с наследством Астории, она избавится от той, что стала так опасно невосприимчива к магии червей. К слову, в защиту мисс Гринграсс, та прекрасно понимала, что ее неподчинение чревато последствиями, и, хотя слишком боялась за свою жизнь, чтобы публично разоблачить так называемую сестру, намерена была сделать это, даже если не отыщет способа избавиться от своего червя. Все, чего она боялась, это того, что умрет раньше, чем чего-то добьется, как и ее отец, пожертвует собой, так и не сумев никого, в том числе и себя саму, защитить. Анджи стал особенно бояться за свою избранницу, когда к Клариссе приехал какой-то странный гость из Англии. Он сообщил той, что ее брат пожизненно заключен в тюрьме, а суд, который рассматривал его дело, решил, что наследие Руквудов может перейти к его родным. — Кто это был? Официальный представитель министерства? — Нет. Анджи не смог узнать имя незнакомца, тот прятал лицо под плащом, но после его визита поведение Клариссы изменилось. Она стала спешно сворачивать дела, готовясь перебраться в Англию. Брат понял, что они должны спешить. Он уговорил Асторию обратиться к властям. Они должны были той ночью тайно отправиться на аудиенцию к министру. Дать показания под веритасерумом и позволить извлечь свои воспоминания, по крайней мере, так думала мисс Гринграсс. Эта наивная дура на самом деле готова была умереть, лишь бы никого не подвергали мучениям, с которыми ей самой пришлось столкнуться. У брата были свои планы, он уже спятил от своей вдруг проснувшейся любви достаточно, чтобы стать безжалостным. Анджи хотел украсть Асторию для себя. Можно сказать, она была его самым желанным способом совершить самоубийство. Лишись он, наконец, своей невинности, смог бы умереть с той, с кем хотел. Правда, для того чтобы украсть свою подругу, ему требовалась магия. Поэтому он взял ее у моего ребенка! Мадам Анабель ударом ладони смела со столика все бутылки. Гарри встал с дивана и крепко ее обнял. Только сейчас он запоздало понял: в этом мире многое — фигня, но не вот такое всепоглощающее отчаянье. Она ведь все это время кусала губы и пила вино, как воду, не от того, что оно прибавляло ей решимости или помогало о чем-то забыть. Просто без всех этих непременных атрибутов собственного существования от этой женщины давно бы ничего не осталось. — Я любила его, — выдохнула Анабель в его рубашку. — Всегда любила, а еще больше жалела. Но тот Анджи, к которому я испытывала эти чувства, никогда не ушел бы из моего дома со словами, что если что-то случится, я могу родить себе нового ребенка. Продолжение следует.
Admin: elka21 Спасибо вам, что читаете)
elka21: Спасибо!
Vilandra: Ох, как волнительно.
Admin: *** — Скотина, — сказала Гермиона вместо приветствия. — Знаю. Она посторонилась, все же впуская его в дом. Но не удержалась и стукнула кулаком по спине, прежде чем порывисто обнять. — Ты хоть представляешь, в какой панике мы с Роном были эти несколько дней? Исчезнуть, ничего нам не сказав… — Дорогая, кто это? — крикнула с кухни миссис Грейнджер. — Гарри. — Господи, нашелся, наконец! Поттеру стало стыдно. — Я засранец. — Все в порядке, мама, — сказала Гермиона и за руку оттащила его в свою комнату. Толкнув Гарри в свободное кресло, она потребовала: — Рассказывай. Он решил начать свои откровения с самого начала, а именно со сделки со Снейпом и своего превращения в мисс Деборо. Гермиона не перебивала. Она вообще хорошо умела слушать. Только когда он дошел до истории мадам Шене, побледнела. — Скотство какое-то. — Точно, скотство. В ту ночь, когда ее брат ушел в школу, чтобы похитить свою подружку, около полуночи чары спали, а через несколько минут ее ребенок умер. Мадам отвезла его в клинику, она и один из ее коллег вскрыли мальчика и нашли в его теле золотого червя. Вот только тот почти сразу превратился в горстку пыли, то же самое произошло и с телом ребенка. Ничего не напоминает? — Руквуд и доктор. — Точно. Она оставила улику коллеге, который собирался проанализировать состав этой пыли, а сама поспешила в аврорат. В министерстве встретила подругу, и та сказала ей, что школа сгорела и среди погибших числится ее племянник. Разумеется, стражи порядка ее рассказу поверили не до конца, решили, что несчастная женщина от горя умом тронулась, но ее коллегу они допросили. Только Эглер, или Руквуд, действовала очень оперативно. Этот мужчина ничего не помнил ни о каких червяках, только то, что провел вскрытие и обнаружил, что ребенок умер от остановки сердца, но он вообще слабенький был и часто болел, так что ему поверили. — А что насчет пропажи тела? — Целитель клялся, что его забрала мать. Еще один повод назвать Анабель безумной. — Но его могли допросить под веритасерумом. — Не успели. Через сутки после встречи с аврорами этот тип нелепо погиб при взрыве в своей лаборатории. — Не понимаю, почему бы этой дамочке заодно с ним не уничтожить и мадам? — Домовые эльфы, — произнес Гарри. — Мадам Шене вспомнила истории мадам Максим о том, что эта девка к ним и на милю приблизиться не может, и населила свой особняк этими существами. У нее их около пятнадцати. Из дома Анабель почти не выходит, только пару раз она ездила в Англию, когда сестры перебрались туда. Эта женщина зациклена на том, чтобы найти доказательства против Эглер-Руквуд. — Неужели авроры вообще ничего не проверили? — Почему же, они допросили всех учеников, выяснили прошлое фальшивого Эрнесто, но тот, видимо, хорошо замел следы. Гермиона, никто не верит, что человек может в пятьдесят лет без оборотного зелья оставаться юнцом. Анабель выглядит со своими историями как безумная. — Но ты ей веришь? Гарри пожал плечами. — Поверю, когда с пристрастием допрошу Люциуса Малфоя и гребаного лгуна Снейпа. Гермиона протянула руку. — Покажи дневник. Гарри достал из кармана сборник рецептов. — Гойл сказал, что без ключа не прочесть. — Нашел эксперта. — Гермиона перелистала страницы, а потом недовольно нахмурилась. — Впрочем, он прав. Это код Кривого Шекли. — Что за тип? — Колдун, который жил пару веков назад и обожал составлять разные задачки. Ничего мудреного в его шифре нет. Вместо букв используются древние кельтские руны, вот только их значение изменено. Каждой присвоена одна буква или целое их сочетание, что и затрудняет расшифровку. Ключом к шифру обычно служит какое-то длинное предложение или несколько фраз, над которым по порядку расставляются руны, и тогда текст прочесть очень легко. Боюсь, без ключа я не справлюсь. По идее, это должна быть какая-то не слишком сложная фраза. Руквуд обязан был постоянно держать ее в голове, если сразу писал в виде кода. — Вряд ли это «Сегодня отличная погода» или «Древние искусства правят миром». Гермиона восприняла его насмешку всерьез, что-то посчитала в уме и покачала головой. — Нет, не подходит. Дверь скрипнула. — Не знаю, в какую игру вы играете, но моя ставка: «У Малфоя неприятности». — В смысле? — удивился Гарри. Вошедший Рон кинул ему газету. — «Скандальное бракосочетание в семействе Малфоев», — прочитал Гарри. Статья была длинной и пестрела фотографиями изумленного Драко и его крайне самодовольного отца. — Ты же читал. Расскажи вкратце, у меня сегодня от длинных бесед уже голова раскалывается. — Ну, суть в том, что сегодня утром из заведения чудаковатой родственницы Руквуда Франсуазы Эглер пропала ее чокнутая сестрица. Француженка тут же на уши весь аврорат подняла. Даже в газеты дала объявление, а через час к Джону пришел Люциус Малфой и сказал, что розыски можно свернуть. Вроде его будущая невестка в добром здравии и сейчас по собственной воле находится в поместье Малфоев, занимаясь приготовлениями к венчанию. В доказательство своих слов он принес документ, в котором говорилось, что эта Гринграсс и Драко помолвлены. Долиш дал знать ее сестре, та примчалась в министерство. Какой скандал они там закатили… Эглер кричала, что мисс Астория больная на всю голову и не может самостоятельно принимать решения. Люциус только смеялся и говорил, что, когда она соглашалась на брак по истечении трех лет, то еще не была признана недееспособной, а официальный муж будет ей куда лучшим опекуном, чем какая-то сводная сестра. По нашим законам он прав, так что пришлось француженке уйти ни с чем. — И когда свадьба? — Завтра. Малфои очень торопятся окольцевать своего сыночка. Сегодня банкет с официальным оглашением, а утром хорька уже пинком отправят к алтарю. Гарри нахмурился. — Час от часу не легче. Похоже, все ответы на мои вопросы сейчас находятся в руках Люциуса. А меня от этого типа всегда как-то особенно тошнило. Рон его позицию полностью разделял. — Ублюдок чуть не прикончил мою сестру. Ума не приложу, почему он до сих пор на свободе. — Сейчас нам это на руку. Азкабан — не самое безопасное место для свидетелей по этому делу. Одолжи мне свою девушку. На светские вечеринки в одиночку не ходят. — Какому делу? Гарри и Гермиона переглянулись. — «Делу о Франсуазе и ее червяках»? — предложила Гермиона. Гарри пожал плечами. — Не будем торопиться. Я не уверен пока ни насчет червяков, ни в том, стоит ли называть эту женщину Франсуазой. — Опять от меня что-то скрываете? — поинтересовался Рон. — Вы вляпались во что-то опасное? Это как-то связано с Руквудом и Асвальдами? Слишком много вопросов, поэтому Гарри предпочел ответить Гермионе, которую волновало другое: — У нас приглашения нет. — Добудем. Что-то подсказывает, раз Малфой предупреждал о моем визите Анабель Шене, значит, сегодня он ждет меня в гости. *** Почему Снейп лгал ему? Ответа не было. Гарри казалось, что они уже преодолели рубеж взаимного обмана и стали немного ближе, но профессор своими гребаными сделками и пыльными тайнами разрушал шаткие иллюзии их взаимопонимания. Все, что происходило в их жизни, казалось слишком сложным. Сколько бы Гарри ни бродил по лабиринтам своей души в поисках выхода из сложившейся ситуации, он все время упирался в глухую стенку. Хорошего настроения это ему не прибавляло. — Может, я и впрямь какой-то извращенец с покореженной психикой? — Простите? — оторопел волшебник, оказавшийся рядом с ним у зеркала. Похоже, он был еще одной жертвой скандальной рекламы, сделанной Поттеру прессой. — Это я не к тому, что меня теперь вдруг потянуло на лысеющих толстяков, — «добродушно» пояснил Гарри. Маг быстро поправил бабочку на своей жирной шее и поспешно сбежал по направлению к главному залу. Эльф, громко объявлявший о прибытии гостей, провозгласил: — Мистер Стефан Эйдингейл. Гарри пятерней пригладил волосы. Несмотря на то количество колдовского мусса, что он по совету Гермионы вылил на свою многострадальную голову, несколько прядей выбивались из прически, и он напоминал себе рогатого демона или барана, но в таких обстоятельствах думать о нечистой силе было приятнее. — Выглядишь чудесно. Ты совсем не похож на несчастного страдальца, и я этим очень довольна. Пусть Снейп немного погрызет свои костлявые локти. — Отвали, — посоветовал Гарри своей подруге. Ее участие, конечно, было милым, но в данный момент ужасно раздражало. Гермиона полностью проигнорировала угрозу в его голосе и взяла его под руку, разглядывая собственное отражение. Величайшая из загадок человечества заключалось в том, что никто до сих пор не мог понять, как Гермионе удавались такие чудесные превращения. Всего два часа назад, когда он пригласил ее на вечеринку, это была девушка в джинсах и растянутом свитере, которая использовала вместо заколки для волос остро заточенный карандаш. — Дай мне минут сорок. И ведь действительно уложилась с собственным превращением. Платье цвета горького шоколада ей удивительно шло, а от уложенных в сложную прическу волос вкусно пахло яблочным пирогом, щедро посыпанным корицей. — Я тоже чудесно выгляжу. — Нормально, — позаимствовал он реакцию Рона и тут же получил по животу ее расшитой янтарем сумочкой. — За что? — Чудесно, — холодно отчеканила Гермиона, поправляя тоненькие бретельки платья. — Эй, твой парень сказал то же самое, и его ребра остались целы. — Рону просто нравится делать вид, что он не замечает, как хорошо я выгляжу. А мне по-прежнему хочется произвести на него впечатление, несмотря на то, что он любит меня даже в самом растрепанном виде. Гарри честно признался: — Влюбленные люди начинают меня пугать. — Заткнись и следи за языком, — посоветовала ему Гермиона и потащила к двери. — Мои каблуки сегодня остры, как никогда. — Ее заметно передернуло. — Если уж я согласилась прийти в этот дом, изволь выглядеть счастливым человеком. Гарри изобразил какую-то жуткую гримасу, не имевшую ничего общего с улыбкой. Гермиона вздохнула. — Ладно. По крайней мере, сейчас кажется, что ты страдаешь от изжоги, а не из-за того, что твой любимый профессор — лживая скотина. — Мистер Гарри Поттер и мисс Гермиона Грейнджер. Пока гости разглядывали прибывших на вечеринку, Гарри думал о том, что обманутый — не слишком подходящее для него слово. Снейп никогда не утверждал, что хочет, чтобы их отношения стали близкими и доверительными. То, что сам Гарри пару недель заблуждался на этот счет, ситуацию не меняло. — Потти, ты, как всегда, отвратительно выглядишь. Гарри мог лишь усмехнуться, когда Драко Малфой неловко попытался вонзить в его тело булавку сарказма. Кажется, он только что нашел человека, которому мог позавидовать… Интересно, этот ублюдок замечал, что родители все еще берегли его от взросления? Он на самом деле верил в то, что слова в состоянии причинить боль тому, кто уже живет иной, самостоятельной жизнью? Бред собачий. Гарри заметил, что взаимная обида чаще всего таилась в молчании. Малфой теперь даже злости у него не вызывал, а безразличие всегда прямолинейно: — Пошел на хрен. Ну да, никаких попыток изобразить, что он умеет быть ироничным, Гарри не предпринял. Все эти жалкие потуги остались в том недалеком прошлом, когда он пытался завоевать одно циничное, сухое, как у пару столетий некормленого вампира, сердце. Во многом в жизни он преуспел, но не в любви или словесных баталиях. И если ему, в общем-то, было наплевать на то, что его язык — не иголка, которая в состоянии вышить причудливый узор из остроумных оскорблений, то вынужденное одиночество делало жизнь очень тоскливой. К сожалению, Малфою не хватило таланта сквернослова, чтобы немного разогнать его уныние. Видимо, поэтому с лица Драко тут же сползла маска лощеного негодяя, и он стал простым и вполне понятным ублюдком. Не врагом, этот виток судьбы они уже проехали, о чем сейчас Гарри почти сожалел. — Какого черта ты вообще пришел? — Я по приглашению твоей матери. И если бы не некоторые обязательства перед нею, ноги бы моей в вашем доме не было. Хотя, я солгал. Просто интересно взглянуть, как тебя запрут в одной палате с ненормальной. Драко ухмыльнулся. — Ну, в сопровождении своего верного боевого коня ты выглядишь откровенно жалко. Ах, ты же зовешь «это» своей подругой… Грейнджер, а тебя что к нам привело? Шелковая броня Гермионы не только хорошо сидела, но и прекрасно держала удары. — Небольшой приступ мазохизма. Хотелось освежить в памяти те незабываемые мгновения, что я провела тут в обществе твоей тетки. Малфой, ты сегодня как-то особенно неприветлив. Если это последствия помолвки, боюсь даже думать о том, что ожидает нас на свадьбе. Никогда не предполагала, что мужчины способны так нервничать… Драко поспешно пожал руку Поттеру и изобразил на своем лице фальшивую улыбку, едва рядом оказался фотограф из «Пророка». — Позвольте представить вам мою нареченную. Мисс Грейнджер… — Он предложил Гермионе руку, и та взяла его за локоть. Их трио проследовало к креслу, в котором сидела бледная невеста. — Астория, это Гарри Поттер и его ближайшая подруга Гермиона Грейнджер. Гринграсс выглядела более ухоженной, чем во время их последней встречи в саду. Она даже не стала кричать и грозить окружающим страшными муками: — Очень приятное знакомство. О вас, господа, я слышала только хорошее. — Даже оказавшись в доме Малфоев? Наверное, ему хотелось обнаружить в этой девушке трещинки, которые позволили бы ему принять тот факт, что она добровольно решила связать себя с такой изворотливой лживой тварью, как Драко. Впрочем, ее немного оправдывало желание спасти собственную жизнь. — Тем более, оказавшись в нем. — Астория слабо улыбнулась. — Я уже заметила, что мои будущие родственники больше всего ругают тех, кто им действительно нравится. — Астория! Как оказалось, не самая робкая из невест с улыбкой поспешила сменить тему. — К сожалению, я не могу познакомить вас со своими друзьями или родственниками. Они не смогли прийти на оглашение помолвки. — Я наслышан о мадмуазель Эглер. — Гарри редко ненавидел женщин, разве что Беллатрикс Лестрейндж… Но кто считает покойников? У красивой фарфоровой куклы с тугими локонами были все шансы стать первой девицей, от которой его тошнило до отвращения. Астория немного побледнела. — Сестра сказалась нездоровой. Гарри посмотрел на домовых эльфов, подававших гостям шампанское. — Да, думаю, ей тут было бы немного неуютно. Астория бросила испуганный взгляд по сторонам, словно в поисках поддержки, но у Драко ее страх вызвал лишь недоумение. — Все в порядке? — Да. — Астория откинулась на спинку кресла. — Желаю вам хорошо провести время, господа. Еще раз подчеркну, что это знакомство было очень приятным. Едва они отошли от похожего на трон кресла невесты, Гермиона нахмурилась. — Бедная девочка. Она смертельно напугана. Если хотя бы десятая часть того, что рассказала тебе мадам Шене, правда, покинув пансион, мисс Гринграсс сильно рискует. — Похоже, что я вообще зря сюда притащился. Снейпа не видно, да и Малфой объявиться что-то не торопится. — Думаешь, профессор не пришел? — Как и подобает надежному другу, Гермиона, даже не понимая его разочарования, спешила его разделить. — Чем черт не шутит, может, до сих пор ждет моего возвращения в «Дырявом котле». — Ты злишься? — Представь, что Рон предложил тебе переспать в обмен на одолжение. Гермиона пожала плечами. — Он постоянно так делает: «Милая, пожарь мне что-нибудь пожевать, а то, боюсь, у меня сил наберется только на один подход». — Ты что, спортивный снаряд? — Не так важно, как человек говорит, главное, какие чувства он при этом испытывает. В своих чувствах Гарри наконец-то не путался. Он был зол, раздражен и готов отказаться от собственных желаний, потому что ничего, кроме разочарования, они не приносили. Ну и что, что он дал себе слово преследовать Снейпа вечно. Люди вообще часто врут, переоценивая свои душевные качества. Гарри хмыкнул: — Разделимся и поищем? «Никакой спешки». Разве, соглашаясь на это, он предполагал, будто никто не станет врать, что их ожидание перемен взаимно? Да, он позволил себе обмануться, верил, что Снейп станет пересматривать свои чувства, а не находить предлоги, чтобы использовать незадачливого поклонника для достижения собственных целей. «Я всегда буду с тобой. Мы никогда не сможем измениться, но со временем жизнь научит нас разделять старые раны и новые надежды»… Это обещание прозвучало, будучи озвученным лишь голосом самого Гарри. Да, Северус такого не говорил! Хуже того… Он так не думал, а ведь Гарри почти поверил, что научился его понимать. — Зачем? — Гермиона задала правильный вопрос. Наверное, это хорошо, что, захлебнувшись чужим предательством, люди даже из взаимного безразличия пытаются создать совершенно новый мир, где никто никому не лжет, а один раз данное слово держат до гробовой доски. Не то чтобы Гарри верил, будто сегодняшняя встреча может вернуть дни его надежд. Дни, когда Снейп был там, где он хотел его видеть: на его диване, у его постели, в мыслях, в конце концов. Тогда для Гарри не существовало ничего невозможного, кроме одного — он был не в состоянии заставить кого-то себя полюбить. Мог только верить, что время все изменит, а теперь… Он развел руками. — Гермиона, я не знаю ответа на твой вопрос. Может, меня сюда привели его поиски? Она вздохнула. — Хорошо, давай разделимся. Гарри благодарно погладил ее по голому плечу и шагнул в толпу гостей. Не ради поисков, конечно же. На самом деле их результат был предсказуем. Он вел себя как мазохист, если искал подтверждение тому, что был никому не нужен. — Гарри, мы никак не ожидали, что вы придете, но это очень приятный сюрприз. — Нарцисса Малфой показалась ему какой-то озабоченной, постаревшей от усталости. — Правда, дорогой? — Примите поздравления. Лицо Люциуса, как обычно, демонстрировало лишь высокомерие. Оно было неподвижно, как маска. Раньше Гарри казалось, что она скрывает под собой изрядную долю презрения к этому миру. Теперь он думал, что Малфой просто ненавидел множество вещей, начиная с самого себя и заканчивая им. Впрочем, ему стоило думать о деле, а не о собственных переживаниях. Именно этот человек стал причиной, по которой он пришел на прием, и к черту Снейпа. — Я вряд ли задержусь надолго. — Зачем он понадобился Люциусу? Надо проверить, нуждается ли тот вообще в разговоре и готов ли давать объяснения. — Короче, прошу меня простить. — Малфой даже не шелохнулся. Гарри решил продолжить поиски Северуса, но, едва обернулся, застыл на месте, как чертова статуя Венеры, которой какой-то варвар отрубил руки. По крайней мере, он совершенно не чувствовал своих конечностей, был не в состоянии протянуть ладонь для такого уместного в сложившихся обстоятельствах рукопожатия. — Поттер. — Казалось бы, знакомый взгляд, в котором нет ни тени одобрения. Так почему его так сложно вынести? Его растерянность Снейп предпочел не заметить. — Вы стали завсегдатаем светских раутов? Мне казалось, у нас были другие договоренности. Он пожал плечами. — Досадное недоразумение. Я, например, предполагал, что вы мне не лжете. — Лгу? — Я нашел вашу книгу. А еще пообщался с одной дамой, которая уверяет, будто была вам представлена в «Логове», когда им еще владел Грейбек. Анабель Шене. Припоминаете? Она хотела нанять нас, чтобы собрать сведения об Эглер. Профессор нахмурился и огляделся по сторонам, явно не желая привлекать к себе лишнего внимания. — Поттер, вы бы помолчали. — Уже заткнулся. Я вообще решил жить согласно всеобщим представлениям о порядочности и не стану устраивать сцен. — Похвально, но… — Лучше умереть девственником, чем покупать себе партнера за деньги или за старые записи какого-то ублюдка, что в нашем случае одно и то же. Пожалуй, эту тетрадку я сдам в аврорат, как полагается честному гражданину, или вообще сожгу нахрен. — Послушайте… Разве он мог остановиться? — А учитывая, что наша сделка не состоялась, рекомендую собрать свои вещи и съехать, а я, пожалуй, еще немного здесь задержусь. Когда у людей нет личной жизни, у них появляется много свободного времени для развлечений. Снейпа даже не разозлился. — Что ж, я вполне доволен вашим решением. Гарри мог принять обмен колкостями, обрадовался бы ссоре, но безразличие профессора выводило его из себя. Чертовски хотелось впечатать этого ублюдка в стену и, прижавшись губами к его шее, прошептать: «Извини, но я не умею быть благородным. Уединимся в ближайшей комнате? Ты снимаешь штаны, а я забываю о том, что чувствую себя не твоим будущим любовником, а шутом на ярмарочном балагане». Вот только Северус, должно быть, ждал подобной выходки, чтобы заявить: «Даже жаль, что я никогда не ошибаюсь в худших предположениях на твой счет». — Рад за вас. Гарри снова отвернулся. Ему сейчас сгодился бы любой собеседник. Нарцисса Малфой, к сожалению, ушла к другим гостям. Но вот ее муж остался на месте и не без интереса наблюдал за тем представлением, что Гарри всеми силами старался не превращать в фарс. — Могу предположить, что ваше приглашение означало, что нам есть о чем поговорить? Люциус кивнул. — Следуйте за мной. Шагнув за ним, глядя на белые, как снег, волосы Малфоя, Гарри думал о том, что судьба, должно быть, дальтоник, иначе почему совершает такие грубые ошибки? Настоящий человек-метель остался за его спиной. Гарри давно пытался выяснить, на каком расстоянии от Северуса его перестает колотить от озноба или желания. Только скверно у него складывалось с вычислениями, стоило, вероятно, посещать занятия арифмантикой. Всякий раз, когда Гарри думал, что он эту загадку, а значит, и самого себя, разгадал, вместо ответа возникал новый повод для уныния, требовавший более точных расчетов. Выходя из зала, он обернулся. На лице Снейпа безразличие сменило странное, совершенно незнакомое чувство. Досада? Злость? С их проявлениями Гарри уже не раз сталкивался, так что же это могло быть? Жаль, что он утратил право спросить: «О чем ты сейчас думаешь?».
Admin: *** — Анабель Шене. У Малфоя оказался на удивление скучный кабинет. Гарри ожидал чего-то более впечатляющего, ритуального жертвенника в углу, черных восковых свечей, ну, или хотя бы десятка книг в переплете из человеческой кожи. Однако Люциус предпочитал комфорт, и это делало его скучным собеседником, не способным отвлечь от навязчивых мыслей о том, кто остался в гостиной. Устроившись в удобном кресле, Гарри некоторое время разглядывал портреты на стенах, которые оказались неподвижными, и подавлял желание немного порыться в многочисленных пергаментах на столе. Может, их содержимое развлекло бы его больше, чем хозяин дома? — Значит, вы уже выбрали тему для разговора. Хотите выпить? Гарри бросил взгляд на разнообразные графины на столике в углу. Вообще-то, напиться казалось ему отличной идеей, вот только стоило выбрать более подходящую компанию. Хотя… — Виски. Малфой ухмыльнулся и налил в два пузатых бокала напиток цвета темного гречишного меда. — Я не спрашивал, что именно, нужно было только ваше согласие. — Он подошел и вложил бокал в его руку. Гарри понюхал содержимое. — Ну, коньяк. Люциус пожал плечами. — Попробуйте. Гарри сделал маленький глоток. Пришлось признать, что слова «ну» этот напиток совершенно не заслуживал. Его вкус был мягким; лаская язык и нёбо, по венам заструилось приятное тепло. Мысли в голове уже не казались такими тяжелыми. — Отличный коньяк. — Самый лучший, — «скромно» заметил Малфой. — Если хотите, сведу со своим поставщиком. Каждый год в продажу поступает семьдесят бутылок этого напитка двадцатипятилетней выдержки. Ваш покорный слуга имеет эксклюзивные права на приобретение сорока из них. Десять могу уступить. — Даже не стану спрашивать о цене. Люциус занял свое место за столом и подцепил кончиками пальцев пергамент. — Если верить тайному рейтингу самых богатых волшебников, который ведут служащие Гринготтса, ваше состояние — седьмое по величине во всей Британии. Можете себе позволить хороший алкоголь. Гарри никогда не приходило в голову считать свои деньги или мериться с кем-то их количеством. Гермиона говорила, что это связанно с тем, что миллионы достались Гарри слишком легко. Он сам полагал, что просто его с детства приучили обходиться только теми вещами, без которых нельзя выжить, не обвиняя всем своим видом опекунов в абсолютной халатности. Нет, покупать себе понравившиеся квартиры, качественные вещи и Северуса Снейпа было здорово. Вот только счастливым деньги его сделать так и не смогли. — Полагаю, это закрытые сведения? — Совершенно. — За их разглашение гоблинов можно призвать к ответу? Малфой кивнул. — Разумеется. — И вас заодно с ними? — Пожалуй. Гарри бросил взгляд на камин. — Подключен к сети? Хочу связаться с авроратом. Люциус снова ухмыльнулся, это уже начинало раздражать. — Если я хотя бы что-то понимаю в бизнесе, который вы себе придумали, чтобы вовлечь в него Северуса, разглашение тайн клиента является для вас табу. Гарри пожал плечами. — А мы с вами не заключали никаких сделок. К тому же, мне надоело заниматься частными расследованиями. Люциус сделал глоток коньяка и взглянул на часы. — Дайте мне время до полуночи, и ситуация в корне изменится. Вы не только согласитесь считать меня достойным нанимателем, но и пересмотрите отношение к своему маленькому бизнесу. Гарри подумал, что с Малфоем он согласился бы иметь дело в одном случае: — Наступит апокалипсис, и только совместными усилиями нам удастся его предотвратить? — Он хмыкнул. — Боюсь, при ином раскладе ваше предложение мне даже выслушивать незачем. — У меня есть множество полезных привычек. — Малфой разглядывал на просвет содержимое своего бокала, будто в нем было скрыто больше истин, чем Трелони способна была разглядеть в своем хрустальном шаре. — Вы верите в судьбу, Поттер? Должны, ведь она у вас даже шрамом на лбу написана. Малфой был не первым, кто заводил с ним подобные разговоры. — Допустим, верю, как и в то, что человек способен ее изменить. — Тогда мы похожи. Я воспринимаю Рок как некий живой организм, а всякое думающее и обладающее собственной волей существо можно обмануть. Главное — постоянно держать руку на его запястье, и, повинуясь малейшей пульсации вен, стараться переиграть, опередить хотя бы на один-два хода. Гарри хмыкнул. — Вам это не всегда удается. — Возможно, но я пытаюсь. Благодаря этому избежал в своей жизни очень многих проблем. — Малфой снова пригубил коньяк. — Вы мне не нравитесь, Поттер, ровно настолько же, насколько я вам искренне отвратителен. Учитывая такое положение вещей, трудно предположить, будто ваше сотрудничество мне удастся купить за деньги. Это вынуждает меня пойти на сделку иного толка. Я дам вам то, что вы, по непонятным мне причинам, больше всего хотите. — Причину посадить вас в Азкабан? Одна уже есть, но можете продолжать свой аттракцион невиданной щедрости, если заодно расскажете, как помогли Маркусу Флинту избежать обвинений в убийстве. Или сразу признаетесь, куда дели сокровища Асвальдов, после того как Френсис Флинт вам их передал. Хотя есть и другая причина для сделки: расскажите, как мне разоблачить Клариссу Руквуд и отправить ее в Азкабан, чтобы при этом не пострадала ваша будущая невестка и кучка убийц, которая вынужденно или по собственной воле ее боготворит. Малфой вздохнул. — Поттер, почему вам так нравится, вслед за своими коллегами, повторять откровенные глупости? Молодой человек, который возглавил отдел после того, как вы не оправдали надежд министра, сидя в этом кресле, задавал крайне похожие вопросы. Полагаю, вы уже ознакомились с моими ответами? Гарри кивнул. — Да, но, как и Ю Чанг, я считаю их не слишком искренними. Малфой пожал плечами. — Ваше право. — Он достал из стола пухлый конверт и положил его на стол. — Если вы вскроете его, это будет равносильно заключению магического контракта. Вы, Поттер, будете обязаны провести расследование обстоятельств, что я изложил в данном письме. Попытаетесь избежать сделки — и потеряете нечто очень ценное. — Малфой встал. — А теперь прошу меня простить, я вынужден вернуться к гостям. Гарри происходящее, по меньшей мере, удивило. — Вы уйдете, не добившись моего согласия? — Уйду. — Малфой взглянул на часы. — Сейчас только девять вечера. К полуночи вы вскроете конверт. Гарри сильно сомневался, что у него появится такое желание. Времена, когда он с головой бросался в первый же подвернувшийся омут, остались в прошлом. — Вряд ли. Люциус на мгновение остановился в дверях. — Вам понравится награда за сотрудничество. — И что же это? — То, чего вы сейчас так отчаянно желаете. Причина, по которой Снейп вас обманывает. Немного информации о людях, именующих себя Асвальдами. Возможно, кое-что о Маркусе Флинте, или же способ разобраться с мадам Руквуд. — Не люблю загадок. Малфой усмехнулся. — Еще одна причина вскрыть конверт. *** — Гарри… — Чоу Чанг мерила шагами крошечное помещение для допросов. Семь вдоль одной стены, двенадцать, касаясь локтем другой, и дальше по кругу. От ее беготни у него уже начинала кружиться голова. — Да остановись ты, наконец! — Ладно. — Она села на стул, но тут же снова вскочила на ноги. — Черт! Ну, дай мне хоть одно вменяемое объяснение тому, что произошло. Он задумался. — Меня очень грамотно подставили. — Кто? Гарри развел руками. — Склоняюсь к версии, что сам новоиспеченный покойник. Чоу рухнула на стул так, словно от злости и бессилия у нее подкосились ноги. — Я могу тебе поверить. Министр уверен, что ты его не убивал. Как ни странно, даже леди Малфой и ее сын убеждены в твоей невиновности. Но что прикажешь делать с уликами? — Засунуть их… — Гарри! — взмолилась Чоу. — Не относись ко всему с таким безразличием. Он развел руками. — Ну, извини, я просто отказываюсь верить в то, что этот долбанный ублюдок мертв. Давай дождемся результатов экспертизы, которую сейчас проводит Захария. Дверь в комнату распахнулась. — Провел. — Смит всем своим видом демонстрировал, что его тошнит если не от всего происходящего, то от необходимости работать сверхурочно. Следом за ним в камеру допросов вошел министр и тщательно закрыл за собой дверь. — Сомнений нет, убили действительно Люциуса Малфоя. — Поправка. — Захария вяло поднял руку. — Убили человека, который пользовался его расческой и зубной щеткой, а также являлся отцом или ну очень близким единокровным родственником Драко, такие казусы при проведении магических экспертиз случаются. Так уж вышло, что мистер Малфой никогда не обращался за медицинской помощью в госпиталь Святого Мунго и ничем серьезно не болел, так что более ранних образцов его крови нам добыть не удалось и мой анализ может заключать в себе незначительную погрешность. — Драко в курсе, что он приемный сын, а его мать вчера пустила в дом своего любовника? — Гарри! — в один голос возмутились Кингсли и Чоу. — Ну, хоть кто-то вселяет в меня веру в то, что я не сошел с ума. Смит пожал плечами. — Я начал готовить зелье, которое позволит на основе остатков плоти и крови покойного полностью воссоздать его образ, но на его изготовление потребуется три недели. Раньше я не смогу со стопроцентной точностью сказать, кого ты прикончил. — Гарри показал бывшему коллеге жест, весьма далекий от приличий. Захария зевнул. — Хорошо, кого прикончили с помощью твоей волшебной палочки. Министр нахмурился. — Я думаю, у суда и до проведения последней экспертизы не возникнет сомнений в том, что убили именно Малфоя. Гарри искренне признался: — Все равно, я не верю. — По его мнению, этот чертов аристократишка был не тем человеком, чтобы бесславно сдохнуть, будучи на куски разорванным проклятием. К чему тогда все его слова о прощупывании пульса собственного рока? — Он не стал бы умирать ради того, чтобы меня подставить. — Гарри… — Чоу, повинуясь жесту министра, уступила ему место за столом. — Давай вместе во всем разберемся. Ты утверждаешь, что Малфой пригласил тебя на прием, а затем позвал в свой кабинет, чтобы поговорить о расследовании, которое ты должен для него провести? — Точно. — Но он не сказал, чего от тебя хочет? — Полагаю, в отличие от собственного убийства, это не входило в его планы. Кингсли вздохнул. — Давай на минуту абстрагируемся от того, что ты не веришь в его смерть. Гарри пожал плечами. — Могу попробовать. — Он сосредоточился и хмыкнул. — Нет, не выходит. — Тогда давай просто вернемся к событиям вечера. — Легко. Я пришел на вечеринку вместе с Гермионой. — Малфой сам тебя пригласил? — Да. Мне с ним тоже хотелось кое-что обсудить, но из-за того, что я поссорился со Снейпом и был на взводе, а он спешил вернуться к гостям, разговора не получилось. — Его жена говорит, что Люциус сказал о приглашении для тебя за час до приема. Драко это удивило, но его отец заметил, что не стоит пренебрегать неприятными знакомствами, если они могут оказаться полезны. Гарри рассмеялся. — Ну да, пустить в дом извращенца — подвиг! Чоу вздохнула. — Ну, будь серьезнее, пожалуйста. Все складывается не в твою пользу. — Не могу. Может, это последствие приема той дряни, которой меня опоил Малфой. — Поправка, — снова влез в разговор Смит. — В твоей крови не обнаружено никакого зелья. — Я похож на парня, который просто так засыпает на вечеринках? — Кто докажет, что ты спал? Министр прервал их перепалку. — Вернемся к Малфою. Значит, он оставил для тебя конверт? — Да, и тот пропал. Придя в себя, я первым делом проверил, что лежит на столе. Убийца его забрал. — Ну, наконец-то ты поверил в убийство. — Ну ведь кого-то Малфой прикончил. Думаю, он сам и забрал послание. Оно вообще нужно было лишь для того, чтобы я на пару минут задержался в кабинете, размышляя, брать его или нет, пока не подействует зелье. — Ты сам сказал, что вы пили один и тот же напиток, и ты не видел, чтобы он тебе что-то подливал. С собственной памятью спорить было трудно. — Нет, не видел. Вот только что-то же меня вырубило? Может, у Малфоя иммунитет к этой не обнаруживаемой гадости. — Что точно произошло после вашего разговора? — Он вышел и закрыл за собой дверь. Я сидел у стола и рассматривал конверт, потом ничего не помню. Когда пришел в себя, вся комната была в крови и кусках того, что некогда было человеком. Я бросился к столу, проверить, на месте ли письмо. Раздался стук, и дверь открыли. Учитывая, как я в тот момент выглядел, легко понять, почему домовой эльф принялся визжать. Сбежались гости и хозяева. Добрый парень Драко пытался меня убить, но Снейп его остановил и велел вызвать авроров. — В кабинет точно больше никто не входил? — Я бы слышал. Дом старый, на двери скрипели петли. Если кто-то погрузил меня в сон заклинаниями, он должен был все время находиться в комнате в мантии-невидимке и уметь колдовать беззвучно. Кингсли задумался. — Мне пока самой убедительной кажется вот какая версия: в коньяк действительно что-то было добавлено. — Невозможно. — Захария, помолчи, даже самые умные эксперты ошибаются. Нам сейчас нужна версия для прессы. По коридору от кабинета к залу, в котором были гости, идти не меньше трех минут. Покушение было организовано на Малфоя, он отключился в коридоре и его перенесли обратно в кабинет. Гарри просто стал случайной помехой, и убийца решил всю вину свалить на него. — Так и было, — подтвердил Поттер. — Ты тоже молчи. Этот неизвестный нам пока преступник принес Малфоя обратно в кабинет и, воспользовавшись твоей палочкой, наложил на него заклинание «Бомбарда». — А у старой жабы Амбридж есть алиби на вечер? Она, кажется, любила это проклятие. — Гарри… — взмолилась Чоу. — Министр пытается тебе помочь! — Ладно. — Он изобразил, что запирает рот на замок. — Очевидно, что, даже придя в себя, ты не мог покинуть защищенное от аппарации поместье и сбежать с места преступления. Даже если это экспромт, соображает наш убийца быстро. Он сделал все возможное, чтобы ты оказался первым подозреваемым. Если бы не зелье в твоей крови… — Которого нет, — напомнил Смит. — Его план бы удался, — закончил министр. — Мисс Чанг, я подготовлю заявление для прессы. Вы возглавите расследование. Поттер, тебе, как важному свидетелю, запрещено покидать Англию, пока мы во всем не разберемся. Захария… Смит застонал: — …Вкалывает до утра, подделывая отчеты. Черт, иногда я ненавижу свою работу. Кингсли ему улыбнулся. — Это случается со всеми нами. — Блестящий план, министр. — Причина быстрого карьерного роста Чоу, кажется, заключалась не только в ее способностях, но и в умении вовремя ввернуть комплимент начальству. — Настоящий преступник занервничает, если мы обнаружим зелье, которого не должны были найти. — Точно. Захария не смог удержаться от колкости. — Ну что, Поттер, начал паниковать? Гарри хмыкнул и искренне признался: — Спасибо, что в меня верите. — Не за что, — сказал министр и нахмурился. — Я просто подумал о том, что, если бы не показания Хагрида, ты мог бы оказаться в тюрьме еще полтора месяца назад, а я не покинул бы Азкабан после убийства Руквуда, не окажись рядом со мной Рона и Ю. — Он вздохнул. — Странная закономерность, и мне остается только сожалеть, что в сложившихся обстоятельствах я не могу просить тебя вернуться в министерство. Гарри нахмурился. В отличие от министра, он был уверен, что его расследование в пансионе Эглер напрямую связано с «Делом оборотней». Кингсли был прав, вырисовывалась крайне опасная закономерность, благодаря которой они оба оказывались подозреваемыми в тяжких преступлениях. «Ну и какому Темному лорду ты на этот раз встал поперек горла?» — задал он самому себе вопрос. Ответа не было. Продолжение следует
Admin: *** — Что вы здесь делаете? — Он, конечно, был рад, но счастье — странная штука. В этот раз оно ощущалось как болезненные колики в животе. Снейп показал ключи в руке. — Я собрал свои вещи и должен был вернуть вам ключи. Хотел оставить у портье, но тот не выглядит надежным человеком, мог позабыть вам их передать. Эта очевидная ложь Гарри одновременно позабавила и оскорбила. — Вам больше нечем заняться на следующее утро после трагической гибели единственного приятеля? Сходили бы вдову утешили. — Поттер, я… — Довольно, Снейп. Просто признайтесь, что волновались, все ли у меня в порядке. Профессор кивнул. — Волновался. Гарри в бешенстве пнул подвернувшуюся под ноги полку для туфель. — Тогда какого черта, Северус? — Он протянул руку, чтобы коснуться Снейпа, но отдернул ее, ладонь была слишком щедро покрыта бурыми пятнами спекшейся крови. — Почему мы просто не можем… Снейп шагнул к двери. — То, что мне сложно отказаться от старых привычек, не значит, что они мне нравятся. Гарри прислонился к стене. — Не хотите узнать о ходе расследования? Не спросите, намерен ли я вернуться в пансион и что решил насчет дневника Руквуда? — Нет. — Плевать на Малфоя, или вы, как и я, не верите, что он так бездарно умер? — Нам незачем это обсуждать. Как я уже говорил, в моей жизни хватало и маленьких, и больших трагедий, и практически все они были связаны с фамилией Поттер. Если я действительно хочу начать все сначала, мне нужно просто держаться от вас подальше. Гарри снова протянул руку. На этот раз он пренебрег бы ее чистотой, но не смог дотянуться до Снейпа. — Ты нужен мне. С тех пор как послал нахрен, я только и делаю, что думаю о том, как заставить тебя вернуться. — Поттер… — Ты нужен мне! Хотя бы сегодня, прошу, останься. Ты же видишь, в каком я состоянии. Это с прочими мне легко улыбаться, будучи с ног до головы перемазанным в чужой крови. А тебе я могу сказать: Северус, мне страшно. — Если вам с чем-то всегда и удавалось справляться, так это с собственной трусостью. — Мне больно. — Ложь, вы не ранены. — Это другая боль! — Полагаю, мне лучше не знать о ней. Прощайте, Поттер. И дверь действительно захлопнулась. Он был брошен где-то под серым небом города, который, оказывается, никогда не любил. Гарри больше не волновал Лондон. Он вытравил из своего сердца жестокость столицы, ее безразличие к чужим судьбам. Нельзя быть влюбленным в груду камней. Привязанность к ним имеет значение, только когда в огромном мегаполисе живет человек, которого, как тебе кажется, ты с каждым днем учишься понимать и настолько преуспеваешь в этом, чтобы осознать: ему не нужен ни ты, ни вид, открывающийся с твоего балкона. И это по-настоящему разочаровывает, до бешенства. — Ненавижу тебя. Как же сильно я тебя… Гарри сполз по стене, не волнуясь о том, оставит ли на ней пятна. Чарами можно удалить любую грязь, вот только ни магии, ни злости не вытравить из его сердца единственное чувство, которым он одержим. — …люблю. Противно пискнул автоответчик. — Гарри, это Гермиона. Чоу сказала, что тебя отпустили. Я предупредила родителей, можешь остаться у нас или отправляйся в Нору. Только не сиди один в четырех стенах. Мы со всем разберемся, обещаю. У него были хорошие друзья, настолько отличные, что им было стыдно демонстрировать собственные слабости. Он встал и, пошатываясь от усталости, подошел к телефону. Разрыва соединения еще не произошло. — Привет. Ты совершенно напрасно паникуешь. — Если бы ночью ты видел себя со стороны… — Незачем. Только кошмары сниться начнут. Буду избегать зеркал, пока не отмоюсь как следует. — Это можно сделать и у меня дома. — Побереги нервы своей матушки и миссис Молли. Я в норме. — Вечером зайдешь? Мы же должны разобраться с дневником Руквуда. — Печальная новость: у меня его украли. — Тогда хорошо, что, пока мы наряжались, чтобы пойти на вечеринку, Рон снял с него копию. — Предусмотрительный парень. — Сама удивилась. Просто ему кажется, что ты зря недооцениваешь своих бывших коллег. Он думает, что мы должны рассказать Кингсли о мадам Шене. Если ключ к записям Руквуда можно подобрать, то эксперты в Отделе тайн справятся быстрее, чем я. — Теперь у меня нет выбора. Нужно как можно скорее разобраться во всем. Не хочу милостью Кингли доживать свой век как особо ценный свидетель, а по большому счету — главный подозреваемый в убийстве. — Мы с Роном в полном твоем распоряжении. Он отнесет бумаги министру? — Потом. Дайте мне прийти в себя и пару часов обо всем подумать. — Раздался звонок в дверь. — Прости, кому-то потребовалось меня навестить. — Посмотри в глазок. Сейчас за тобой охотится вся пресса магической Британии. — В этом нет ничего нового. — Ладно, я отправляюсь в министерство, а там телефон не берет. Буду нужна, пользуйся камином. — Она вздохнула, не без толики грусти. — Больше некому гонять меня с проверками условий содержания домовых эльфов. — Гермиона? — По-своему мне его будет не хватать, Гарри. Даже странно в этом признаваться. Кажется, мой идеальный мир состоит не только из друзей, но и из врагов, которые вносят в него некоторое разнообразие. — Удачного дня. Гарри повесил трубку и подошел к глазку. Взглянув в него, он усмехнулся и, распахнув дверь, вместо приветствия врезал гостю в челюсть: — За вчерашнее. Малфой был бледен, но, кажется, недружелюбный прием помог ему собраться с мыслями. Выражение его лица стало взбешенным. — А что бы ты сделал на моем месте? — Ступефай, Петрификус… Малфой, в мире существуют тысячи проклятий, кроме Непростительных. Подумай об этом, и жизнь удивит тебя своим многообразием. Драко успокоился. — Извини. — Если бы Снейп не ударил тебя по руке, просить прощения было бы не у кого. — Мерлин, да напиши ты это долбаное заявление в аврорат. Я согласен сгнить в Азкабане, если это удовлетворит твою жажду мести. — Мамочка, посылая тебя сюда, просила быть более сдержанным? — Гарри вздохнул. Стоило бы, наверное, и дальше злиться, но он действительно мог понять чувства Драко. Боль ведь и правда способна ослепить. — Ладно. Следом за тобой первыми прибежали Нарцисса и Снейп, они не станут трепаться о том, что видели, если их не начнут допрашивать под веритасерумом. А я не буду подавать жалобу. — Поттер, это значит, что мои извинения приняты? Гарри понял, что порядком устал от разговоров. — Завтрак приготовь, пока я моюсь. Со вчерашнего дня ничего не ел. Побудешь часок моим домовым эльфом — и считай, что мы в расчете. — Тебе не стыдно? У меня отец умер… — Драко по привычке хмыкнул и осекся. Кажется, пока он не произносил эти слова вслух, ему удавалось от этой правды как-то защищаться, а теперь выстроенные им стены в одночасье рухнули. — В волосах… — протянутая им рука дрожала. — У тебя в них что-то запуталось. — Он больно разодрал слипшиеся пряди Гарри и взглянул на крошечный комок плоти. — Кажется, мочка уха. Драко рухнул на колени и, сжав пальцы в кулак, завыл, по его щекам катились слезы. Гарри сжал его плечо, но это ни к чему не привело: тот смотрел на него в ужасе. Ну какое утешение Гарри мог ему предложить в таком виде? У него вообще не слишком хорошо выходило с соболезнованиями. — Я в ванну. Снейп был не прав, считая, что ему легко удается преодолевать свои кошмары. Просто он умел признавать: чужая боль иногда оглушительнее собственной. От нее не откреститься, просто зажав уши, а значит, волей-неволей, приходится понимать: закрытая дверь — не самая большая потеря. По крайней мере, пока человек, который ею хлопнул, жив и может однажды вернуться. Только смерть способна разорвать тонкую нить веры в лучшее. Он был чертовски благодарен Малфою за то, что понял это и внутренне успокоился. Любое решение можно пересмотреть, пока тебе есть с кем спорить. *** — …меня не останавливал. Всегда давал возможность совершать собственные ошибки и никогда за них не упрекал. — Драко был безобразно пьян. Хорошо, хоть на этой стадии вливания в него алкоголя он предпочел воспоминания истерике и ступору. В комнате стояла пелена табачного дыма. Гарри понял, что, несмотря на свою вредную привычку, к приступу саморазрушения Малфой был не готов. — Поттер, открой окно, пока мы не задохнулись. — Тебе принести плед? — Если не сложно. Почему в итоге именно он оказался в роли домового эльфа, понять было, в общем-то, не трудно. Малфой все еще сжимал пальцы правой руки в кулак и, казалось, готов был позволить ее отрубить, лишь бы не расставаться со своим «сокровищем». Укрывая его пледом, Гарри предпринял еще одну попытку что-то в этой ситуации изменить. — Драко, отдай, а… Это улика. Я должен передать ее в аврорат. — Отстань, — попросил Малфой. — Останки моего отца придется хоронить в одной большой банке. Это уже не человек, а кровавая жижа, которую соскребли со стен. Может в ней оказаться хоть что-то целое? — Может, если ты наложишь соответствующие чары или позволишь мне положить «это» в холодильник. — Ты совсем охренел? Какого черта моему отцу делать в холодильнике? Да твой поганый язык… — Для человека, который выпил две бутылки виски, пренебрегая приготовленной Гарри яичницей, Драко оказался слишком подвижен и с первой попытки дотянулся левой рукой до брошенной на стол волшебной палочки. Впрочем, он успокоился так же стремительно. — Это мы уже проходили. Ты ведь его не убивал? — Сам знаешь, что нет. Драко пошевелился, удобнее устраивая голову на подлокотнике дивана. — Да, если подумать, это невозможно. Отец всегда говорил, что с судьбой можно смело играть до тех пор, пока она не предложит тебе в качестве оппонента более мудрого и опытного противника. Прости, Поттер, но ты просто удачливый идиот. На роль расчетливого убийцы не подходишь. Гарри пожал плечами. — Тебе незачем извиняться. В этом вопросе наши мнения почти полностью совпадают. — Еще одна превратность судьбы. — Драко зевнул. — Я хочу выяснить, кто это сделал, Поттер. Ты расскажешь мне правду? — Какую? — Он не должен был этого делать. Гермиона наверняка обвинила бы его в жестокости и своим увесистым ридикюлем выбила бы из головы эту безумную идею, Снейп, во времена, когда был его напарником, начал бы плеваться ядом и говорить о том, что нельзя делиться своими бездоказательными предположениями с тем, кто хочет быть обманут. Но Гермиона сейчас следила за волшебными тварями, а Северус бросил его на произвол судьбы. Гарри понимал — с этим делом ему без посторонней помощи не справиться, так чем плох Малфой? Тот всегда быстро соображал и был заинтересован в расследовании, как никто другой. — Я совсем не уверен, что убит твой отец. Малфой сел на диване. Кажется, от такого резкого движения его затошнило. Вспомнив, что находится в кулаке его прижатой к губам руки, Драко позеленел еще больше и, пошатываясь, бросился в ванную комнату. За время, что он отсутствовал, Гарри успел проветрить комнату, убрать остатки виски обратно в бар и даже налить в стакан случайно или намеренно, но позабытое Снейпом зелье от похмелья. Покинув, наконец, уборную, Малфой без разговоров взял у него стакан и, выпив его содержимое, поморщился. — Никогда не привыкну к этой гадости. Пакет. Гарри несколько опешил. — Туалет все еще свободен. — Ты первый заговорил об уликах и холодильнике. Гарри почувствовал нечто, похожее на стыд. В конце концов, его внутренняя уверенность в том, что он был обманут, строилась, по большей части, на доводах собственной интуиции. Драко слишком легко согласился к ним прислушаться. Во всех его действиях громко говорила надежда. — Быть может, я ублюдок. Тому, что я скажу, наверняка найдется сотня объяснений… — Можешь все излагать яснее? — потребовал Драко. — Хорошо. Сам подумай о том, что произошло. Твой отец пригласил меня на прием. — Да, мы немного удивились. Но он объяснил… — Про выгоду и бла-бла-бла… Знаешь, у меня сейчас не та репутация, чтобы гордиться знакомством со мной. Общество все никак не решит, что важнее: моя победа над Волдемортом или то, что Гарри Поттер — подлый засранец, готовый опоить любовным зельем друга, лишь бы немного потрахаться. Драко пожал плечами. — С кем не бывает. Гарри усмехнулся. — Избавь меня от сочувствия. Я виноват только по первому пункту. Ты прекрасно знаешь, кто меня интересует. — Как и то, что в своих чувствах ты не пытался скатиться до приворота. — Малфоя его жизненный путь интересовал меньше всего. — Почему думаешь, что умер не мой отец? — Сам немного поразмысли над ситуацией. Мы с тобой в последнее время не так уж плохо ладили. Драко отчего-то смутился. — Ну? — Не «ну» а «но». Ладили недостаточно, чтобы ты пригласил меня на свою поспешную помолвку. Я знаю, почему Люциус велел по первому требованию выдать мне приглашение. Драко хмыкнул. — Может, ты ему немного нравился. — Вряд ли. Он знал, что я приду к нему с вопросами, потому что все для этого сделал и даже придумал, как избежать ответов на них. Прием для его целей подходил больше, чем личная встреча. Люциус был категоричен, говоря о том, что до полуночи я приму его условия. Когда я остался наедине с конвертом, до этого срока было еще много времени. Он мог предугадать, как я его потрачу? Что, если бы я отправился прямиком к Биллу Уизли? Он ликвидатор проклятий и, думаю, смог бы раззачаровать конверт так, чтобы, изучив его содержимое, я не стал бы стороной какой-либо сделки. — Поттер, я все еще не понимаю… Гарри минуту размышлял о том, как далеко готов зайти в своей откровенности, а потом плюнул и выложил Драко всю правду. О «деле оборотней», интересе Снейпа к наследству Руквудов и историю мадам Шене. Малфой, в отличие от него самого, был внимательным слушателем и ни разу не позволил себе перебить. Только, когда Гарри закончил, Драко подошел к камину и, бросив в него горсть дымолетного порошка, позвал: — Гиго. В пламени появилась голова старого домового эльфа. — Чего изволите, хозяин? — Где сейчас мадам Малфой? — Наверху с мисс Гринграсс. У молодой леди продолжается приступ, который начался после полуночи. Она то кричит от боли, то впадает в беспамятство. Ваша матушка и двое целителей неотлучно находятся у ее постели. — Я хочу, чтобы вы с Энки постоянно находились рядом с дамами. Ни на шаг от них не отходите. Скажите, это мой приказ. Эльф удивился. — Но ведь покойный господин так и распорядился, чтобы мы за всеми присматривали. Энки сейчас с ними, а Видо за вами пошел и прячется рядом с квартирой мистера Поттера. — Тогда все нормально. — Малфой погасил камин и тихо выругался. — Теперь ты мне веришь? — спросил Гарри. Малфой взял с полки старый бумажный пакет и опустил в него мочку уха. — Значит, авроры уверены, что погиб мой отец? — Это даже экспертиза подтвердила. — Ты же не посмеешь предположить… Гарри покачал головой. — Тебе не понравится то, что я скажу, но магический анализ — вещь не самая точная. Если бы труп был в целости и сохранности, а так… Я бы тут больше положился на маггловские исследования. Так что, будь другом, все же засунь эту штуку в холодильник. Драко его просьбу выполнил. — У отца не было брата-близнеца, но, учитывая твою невероятную историю и то, что сказал Гиго... — Он вздохнул. — Мерлин, как я от него устал. Почему, черт возьми, мы не выбираем себе родителей? Он стал бы последним в мире вариантом, на котором я бы остановился! — Брось, ты его обожаешь. — А это что-то меняет? С ним всю жизнь так. Он заставляет тебя верить в одно, а сам при этом считает иначе. Вечно у него какие-то интриги, далеко идущие планы, ходы, рассчитанные на много лет вперед. Ты хоть представляешь, как мы с мамой охренели, когда вчера на рассвете он притащил в наш дом эту Асторию и заявил, что на вечер у меня назначена помолвка, а утром следующего дня я женюсь. Мать, кажется, уже ничему не способна удивляться. Через пару часов она пришла в себя и стала готовиться к свадьбе, а вот я орал до обеда. Но у него на все всегда был один ответ: «Так нужно». — Никогда не спрашивал — «кому»? — удивился Гарри. — Поверь мне… — И как? — Он отвечал, что ему, и я делал, как велели. Может, это и впрямь какая-то извращенная форма любви. Я бы тысячу чертей по очереди отвел к алтарю, если бы это сделало его счастливым, а тут только какая-то несчастная девчонка. Она так радовалась, когда оказалась в нашем доме. Все время держалась за мою руку. Мне даже понравилось… — Драко нахмурился. — Черт возьми, если он все это затеял ради какого-то очередного грандиозного плана, я лично его прикончу. Гарри никогда не мог предположить, что станет выступать адвокатом дьявола, или Люциуса Малфоя, что было почти одним и тем же. — Разве то, что я тебе рассказал, не убеждает — ситуация серьезнее некуда. Чтобы обмануть врагов, ему нужно было довести тебя до отчаянья, которое так просто не сыграешь. — Думаешь, мама в курсе того, что происходит? — Не знаю. Возможно, Нарцисса, как ты и говорил, просто слишком хорошо знает своего мужа и привыкла к его выходкам. Мы можем сейчас пойти в ваш дом? Меня кое-что смущает. — Это несвоевременно. Астория невменяема, а у поместья дежурят репортеры. Скажи, что тебя беспокоит, и я сам все выясню. Вот только место преступления пока опечатано. — Значит, пока мы не можем проверить мою теорию... — Скажи мне, в чем она заключается? — Когда я был в кабинете твоего отца, то обратил внимание на неподвижность ваших фамильных портретов. Они всегда такие заторможенные? Драко пожал плечами. — Да нет, вроде. Отец редко вел действительно серьезные разговоры в кабинете. Для тайных встреч у него была еще одна комната на втором этаже. Там никаких картин не висит. — Тогда почему они были заколдованы? Если это сделал сам Люциус, то это подтверждает мою теорию. Получается, он знал, что до полуночи умрет, и избавлялся от лишних свидетелей. Малфой немного оживился. — Встретимся здесь через пару часов? Гарри кивнул. — Давай. И постарайся заодно выяснить, насколько близко твой папаша был знаком с Руквудом и не был ли он как-то связан с побегом его сестры или Френсисом Флинтом. Драко нахмурился. — Если я все эти связи установлю, будет ли разумно рассказывать о них тебе? — Просто вспомни о том, что Люциус сам втянул меня во все это. Нарочно предупредил Шене о моем визите и просил ее быть со мной откровенной. Думаешь, он предпринял бы эти шаги, пытаясь многое от меня скрыть? — Гарри зевнул. Бессонная ночь на нем плохо сказывалась. — И список тех, кто вчера посетил вашу вечеринку, раздобудь. Если авроры уверены, что я не смог бы сбежать, значит, никто не покидал дом незамеченным.
Admin: *** Гарри начинал понимать людей, одержимых своей работой. Постоянная занятость хорошо избавляла от мыслей об одиночестве. Пока Малфой отсутствовал, он сидел на балконе, пытаясь выстроить цепочку событий. Появление в Англии Френсиса Флинта как будто открыло ящик Пандоры, полный грехов, старых секретов, тайн и магии, могущественной настолько, что Гарри просто тошнило при мысли, что с ней придется как-то бороться. В чьих руках сейчас сосредоточено наследие Асвальдов, он не знал, но начинал сомневаться, что эти ладони принадлежат Малфоям. Вернее, одному конкретному Малфою, который забывал об умеренности, когда ему выпадал шанс подергать за ус якобы живое существо, которое этот ублюдок именовал роком. В том, что Люциус знал о Маркусе больше, чем рассказал аврорам, Гарри не сомневался, но вот какие отношения у того могли быть с его дядей? Если он помогал Френсису, то зачем было избавлять его племянника от проблем? Наследие Асвальдов — более жирный куш, чем победа «Ос» в чемпионате Англии. Или все объяснимо и, выполняя свою часть сделки, Малфой предпринял все возможное и невозможное, чтобы Флинт не попал в тюрьму и Френсис мог сам его прикончить? Шаткая теория. Учитывая, сколько сил этот человек потратил, чтобы отстоять свою сделку с Гринграссом, он никогда бы не позволил чему-то из наследия Асов оказаться в жадных ручках Эглер. И Снейп, опять же… Он отчего-то переменился в лице, едва узнал из письма Ю о родственной связи Оттаров и Руквудов. Что если в данном случае они охотятся за миражом давно минувших дней? Возможно, к Френсису Флинту вся эта история не имеет никакого отношения? Пораженный собственной догадкой, Гарри встал и, разминая затекшие мышцы, вернулся в комнату. — А не такая уж фигня у меня выходит… Августус Руквуд был помешан на древней магии. Он познакомил Ауд с ее красавцем-мужем, наверняка помог ей скрыть его истинное происхождение, а та, со своими царскими замашками, вполне могла его за это щедро отблагодарить. Например, каким-нибудь артефактом, о существовании которого он знал. Чем-то, что раньше принадлежало Руквудам, но путем брачного союза перешло к Оттарам. Если бы Гарри мог немного больше узнать о покойном Августусе, он бы выяснил, питал ли тот склонность к пустому бахвальству. Возможно, Руквуд рассказал своим коллегам по клубу «Пожирателей смерти» о собственной предприимчивости, но те, как и большинство вменяемых людей, не проявили к его историям особого интереса. Хотя один из них все же прислушался, и это был Люциус Малфой. Не Северус, Гарри в этом почти не сомневался. Тот понял, что, возможно, истории Руквуда не были вымыслом, лишь когда узнал о его родстве с Оттар и вспомнил о странном интересе, который Малфой проявлял к плачевному положению дел Рено Гринграсса. Гарри взял чашку для кофе и подумал о том, что Ю Чанг был парнем дотошным. Если он не нашел никакой связи между Люциусом и Френсисом, значит, шансы ее обнаружить ничтожно малы. Достав из шкафа банку, он заметил, что зерен на дне совсем мало, хватит только на одну чашку. — Черт, надо идти в магазин, а то Снейп опять разорется, что я совершенно не слежу за хозяйством. — Только начав сокрушаться вслух, он понял: его уже никто ни в чем не упрекнет, и поставил банку на полку. Вместо кофе отчаянно захотелось виски, вот только оно никогда не было для него лекарством от тоски, только усугубляло ее. От размышлений о том, что жизнь дерьмо и с этим ничего не поделаешь, его спас звонок в дверь. Драко был весь в пыли и паутине. — Думал, ты отправился домой, а не по помойкам лазить. — Заткнись. Потайным ходом из склепа лет десять никто не пользовался. Я, пока по нему пробирался, чуть ногу себе не сломал. Гарри опешил. — Каким потайным ходом? — Тем, что ведет в кабинет отца, — раздраженно пояснил Малфой и осекся. — Наверное, стоило сообщить о нем аврорам? — Стоило. Если петли на его двери не скрипели, в комнату мог войти кто угодно. — Вряд ли, — признался Драко. — Во-первых, никакой двери нет и в помине, приходится поднимать несколько плит на полу, это как раз рядом с креслом для посетителей, так что ты бы заметил. К тому же, я совсем о нем забыл. Хотя в детстве часто прятался в потайном ходе, пугая матушку. Нашел там даже свою первую игрушечную метлу. — Все это очень трогательно, но, думаю, ты должен рассказать о нем аврорам. — Без проблем. — Драко принялся у зеркала в прихожей снимать с волос паутину. — Столько грязи… Поверь, там никто не ходил с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать и детским играм я стал предпочитать взрослые интриги. К тому же, проход ведет в склеп, а тот запечатан заклятьем, снять которое могут лишь члены нашей семьи. Гарри не был уверен в его словах, но кивнул: — Ладно, осмотр ваших семейных катакомб подождет. Что с портретами? — Ты был прав, их действительно заколдовали, однако мне удалось разрушить чары. — Это сделал твой отец? — Вряд ли, Поттер. У него никогда не было таких странных пристрастий. — Объясни подробнее. — Видишь ли, они не видели, кто наложил заклинание. Все портреты висят на левой стене, потому что справа расположен камин. Дверь, к сожалению, тоже открывается влево, и тот, кто наложил чары, просто спрятался за ней и бросил заклинание, которое подействовало на все картины в комнате. — Твой папочка — человек предприимчивый. — Дослушай. Самой осведомленной оказалась прапрабабушка Лиандра. Холст с ее изображением расположен дальше всех от двери, угол обзора у нее был лучше, чем у остальных. — И что она увидела? — Подол пышной бархатной юбки. По ее словам, неприлично короткой. — Мини? Драко хмыкнул. — Поттер, это моя прапрабабушка. Для нее и до колен — верх фривольности. — Значит, мы выяснили, что либо у твоего отца был сообщник, либо на него действительно готовилось покушение и, разгадав план убийц, Люциус поспешил их переиграть. Малфой снова побледнел. — Поттер, ты точно все еще уверен, что он жив? Гарри задумался. Каждый новый факт пытался разрушить его теорию, но он упрямо не хотел от нее отказываться. Что-то словно толкало его вперед по интуитивно выбранному пути. — Я — да, но если пошлешь меня нафиг, не обижусь. Драко покачал головой. — Пока не хочу. Мне сейчас так проще во всем разобраться. — Тогда вернемся к расследованию. Когда были заколдованы картины? — Вчера утром, в девять часов. — Кто в этот момент был в доме? — Только члены семьи. Мать всегда все приемы организует сама, не прибегая к услугам наемного персонала. Зал был подготовлен заранее, они с эльфами до четырех колдовали на кухне. Астория неважно себя чувствовала, и отец оставался с ней, потом он позавтракал и отправился на переговоры с кем-то из спортивного комитета. Я сам почти до шести вечера торчал в министерстве, так что едва успел привести себя в порядок к приходу первых гостей. — Тогда откуда знаешь распорядок дня других? — От матери. — А Нарцисса?.. Драко покачал головой: — Не носит бархат. Отец терпеть не мог эту ткань, ему не нравилось ощущение, когда подушечками пальцев проводишь по ворсу. Слишком чувствительная кожа. Гарри хмыкнул. — Клан неженок. Впрочем, это сильно упрощает дело. Теперь у нас только одна подозреваемая. — Астория? Гарри не хотелось все валить на эту девушку. Она уже и так достаточно пострадала из-за твари, что жила внутри нее, да и сейчас платила своей жизнью за злость суки, которую так опрометчиво взял в жены ее отец. Ее уже один раз пытались спасти, а в итоге она оказалась обвиненной в поджоге и надежно запертой в клетке мнимого безумия. И все же она пошла за Малфоем, еще раз попробовала что-то в своей судьбе изменить. — Я же рассказал тебе о магии вейл и власти, которую черви дают сквибам над магами, которых те используют. Не знаю, что там произошло, врать не стану, но я думаю, что она вряд ли действовала, выполняя приказ своей так называемой сестрички. Иначе не орала бы так от боли в вашем доме. Может быть, она поступила так, как велел твой отец? Драко хмурился, глядя на свой помятый костюм и серые от грязи волосы. — Может, я сначала помоюсь? Мать насторожили мои расспросы, так что я поспешил убраться подальше. Несмотря на твои оптимистические прогнозы, я пока не вижу, чем могу ее порадовать. — Малфой, ты обнимал мой унитаз, душевая кабина встречу с тобой точно переживет. Я сейчас так добр, что даже одолжу тебе смену одежды. — Надеюсь, у тебя найдутся майки без дурацких изречений. Гарри взглянул на свою футболку. «Римляне правят миром» и носатый профиль над надписью. Пару недель назад все это казалось забавным, теперь… Он понял, что снова должен сделать все возможное, чтобы, глядя на рисунок, кто-то злился, заставляя его улыбаться. — Ни одной, но я дам тебе рубашку. Эти тряпки мне слишком дороги. Малфой сделал несколько шагов к двери в ванную, а потом спросил: — За что ты его любишь? Вариантов ответа было множество. «Умный, затягивающий, как болото, своими утопическими взглядами на преданность и верность, сексуальный, на мой извращенный вкус, и с ним я чувствую себя живым». Конечно, этим словам можно было противопоставить тысячу и один недостаток объекта его страсти, но Гарри привык к ним настолько, что перестал замечать. Если еда тебе нравится, какой смысл выяснять, из чего она приготовлена и сколько в ней перца или уксуса? Только Драко вряд ли подошли бы его объяснения. — Ты сам должен это понять. Тебя ведь интересуют не мои чувства к Северусу, а то, как определить свою любовь к кому-то. — Поттер, не строй из себя знатока чужих душ. Мне просто интересно, какое заклятье угодило тебе в голову, раз ты готов преследовать Франсуазу Эглер только за то, что Снейп заинтересовался ее тайной больше, чем тобой. Его нельзя было задеть такими упреками. — Иди помойся, Малфой. От тебя воняет нездоровым скепсисом. Я благородный воин с украшенной шрамом головой, которому есть дело не только до своей, но и до чужой скорби. Драко немного офигел от насмешливого, но почти искреннего пафоса и стал немного похож на своего любимого учителя. — Чего? — Не нужно удивляться. Ты не единственный в своем роде, от него шарахается большинство моих знакомых. Драко задумался. — Ты определенно псих. Он был прав, что решил спастись бегством. Это легко было признать. — Конечно, прав. Очень разумный и абсолютно верный поступок. Только вот я сам его послал, на основании того же психоза, по причине которого отверг твое предложение этого человека купить. — Накладно? — Мало. Мне недостаточно его фальшивой покорности, я хочу больше. Хочу все. — Почему ты так легко об этом говоришь? Гарри пожал плечами. — Я жив. Он жив. А значит, все еще может измениться. Единственное, чего боюсь, меняться станет не в ту сторону. Я ведь тоже человек, Малфой. Мне очень нравится тепло, еще больше нежность и разговоры о том, какой я замечательный. Я боюсь того, что однажды променяю свое отчаянное стремление к нему на что-то более удобное. Позволю кому-то сделать меня счастливым, так и не узнав, а смог бы однажды сам справиться с этой задачей, получив того, кого хочу. Только, прими я трусливое решение сейчас сбежать, оно будет отравлять мое существование долгие годы, я стану не идти, а ползти по жизни, все время оглядываясь назад. Изводя того, кто ради меня будет стараться, только потому, что сам для себя не ответил на вопрос — я сделал все возможное, чтобы быть со Снейпом, почти принудив его меня любить? Со всеми нашими ранами и шрамами, с его черными, давно сгнившими от одиночества потрохами и моим идиотским упрямством. Драко его философией совершенно не проникся. — Ты определенно не в себе. Нормальные люди сражаются не за право любить, а отстаивают свою потребность быть любимыми. Поттер искренне удивился. — Ты мне сочувствуешь, Малфой? — Иди нафиг. — Тот поспешно скрылся в ванной. Жизнь определенно налаживалась. Гарри так обрадовался этому, стараясь вытравить неприятные ощущения, оставленные почти пустой банкой кофе, что, пока Драко отмокал в ванной, позвонил Гермионе. — Любовь моя, не жди меня сегодня вечером. Я немного занят. Видимо, воодушевление в его голосе Гермиону насторожило. — Ты трезв? — Вполне. — Не принимал никаких зелий? — Нет. — Тогда я ни черта не понимаю. Твое веселье в состоянии передать даже маггловские телефонные линии. Ты трахнул Снейпа? Нашел доказательства своей невиновности в смерти Люциуса? Расшифровал дневник Руквуда, и мы можем отправляться за ордером на арест его сестры? Гарри хмыкнул. — Мне нравится идея, которой ты озаглавила список моих приоритетов. Но в следующий раз, когда у меня начнется депрессия, сделай меня главным подозреваемым в убийстве. — Значит, ты всерьез занялся расследованием смерти Малфоя? — Пришлось. — Чем я могу помочь? — Многим, но сначала хочу спросить: ты вчера не заметила ничего необычного? — К сожалению, нет. Ты пропал, я так и не нашла Снейпа, даже грешным делом подумала, что вы ушли вместе. Только потом поняла, что мой прогноз был слишком уж оптимистическим. — Мне нужны еще полотенца! — крикнул Драко. Хорошо, что телефон немного искажал голос. — Ты не один? Отрицать это было бессмысленно. Он пару секунд размышлял о том, стоит ли говорить Гермионе правду, но потом решил, что она тут же примчится. Ее недоверие к Малфоям было абсолютным и совершенно оправданным. — Не один. — А кто… — Это личное. — Наверное, ему было интересно, как она отреагирует. Гарри казалось, что Гермиона поняла, какое место в его жизни занимает Снейп, и смирилась с этим. Он всегда опасался спросить, не было ли ее смирение притворством. — Ты уверен, что не совершаешь ошибку? За один этот вопрос ее захотелось немедленно расцеловать. Жаль, что телефонные провода не в состоянии передать прикосновение. — Все в порядке. Я завтра позвоню. — Ладно. Он повесил трубку и пошел за стопкой свежих полотенец. Малфой их заслужил.
Admin: *** — С Августусом Руквудом я был почти не знаком, а отец, если честно, не часто о нем упоминал в разговорах. И мне стало совершенно понятно, почему, когда этот тип вместе с остальными Пожирателями поселился в нашем доме. — Драко вытер волосы полотенцем и брезгливо швырнул его в пустующее кресло. — Ужасно противный был старик. Целыми днями торчал в библиотеке, а потом преследовал папу, таскался за ним, как комнатная собачка. Но мы знали, что именно по его просьбе Лорд лишил отца палочки. Он тогда щедро награждал тех, кто был ему верен. Папу, конечно, было в чем упрекнуть, но лишать его способности колдовать… Он слишком хорошо управлял своей магией и мог быть очень полезен. Тетка как-то проболталась матери, что причиной такого решения был Руквуд, он что-то наболтал о нашей семье Лорду, но в подробности Беллатрикс не посвятили. С тех пор как отец лишился палочки, этот старик совсем обнаглел. Все время держался подле него, говоря, что пытается защитить. Маму от его лицемерия тошнило. Гарри немного удивился: — Ты же не хочешь сказать, что этот тип был влюблен в твоего отца? Малфою его предположение не понравилось. — Поттер, может, этот тип и был извращенцем, но не надо вмешивать в эти странные фантазии моих родителей. Однополые связи — не то, чем в мире магов принято гордиться. Даже чокнутый Руквуд никогда не выходил за рамки приличий. — Ну, как скажешь. Малфой немного успокоился. — Я подумал, что просматривать документы отца бессмысленно. После войны он уничтожил почти все свои бумаги. — Взмахом палочки Драко увеличивал фотоальбомы, которые достал из кармана своего костюма. Перерыв всю одежду Гарри, Малфой так и не нашел для себя ничего подходящего и предпочел чарами почистить собственные тряпки. К сожалению, вышло у него не очень хорошо. Пиджак из тонкой шерсти бил током, и его пришлось побрызгать водой, чтобы волосы на голове не стояли дыбом от статического электричества. Пока костюм высыхал, Драко валялся на диване в белом банном халате, Гарри держал его для гостей, которых в его доме почти никогда не было. — Если мы ищем доказательства знакомства отца с Клариссой Руквуд или Флинтом, те должны быть на колдографиях. За какие годы будем просматривать? — Ну, то, как твой отец выглядел в подгузнике, меня не слишком интересует. Он моложе Френсиса на пару лет. Тот рано женился и покинул Англию, а потом приезжал сюда отнюдь не для того, чтобы поболтать с приятелями. Школьные фотографии. Может быть, несколько лет после школы. Флинт упоминал старые связи, и я не думаю, что он лгал. — Хорошо, что моя мама так педантично относится к семейным архивам. Бабушка с дедушкой никогда толком за ними не следили, но она потом все рассортировала по годам или тематикам. — Драко выбрал два альбома. — Я возьму «Школьные годы», тебе достанется озаглавленный следующим номером. Как этот Френсис Флинт выглядел? — Черноволосый красавец, такого не пропустишь. — Поттер, у нас могут быть разные представления о красоте. Тебе и Снейп… — Действительно красивый. Если кто-то вызовет подозрения, показывай. — Ладно. Они оба пролистывали страницы довольно быстро, и если Драко делал это, чтобы избежать ненужной грусти, то Гарри просто не интересовала чужая жизнь. Нет, она была довольно занятной, по крайней мере, он убедился в том, что Люциус Малфой не всегда выглядел надменным или высокомерным. Нет, осанку и ухмылку он, наверное, отработал еще в школьные годы, но, кроме семейных фотографий, на которых он выглядел полутрупом, как посаженный на осиновый кол вампир, были и другие. Например, снимок, где он спал на диване с книгой на животе и, должно быть, даже похрапывал, а очень юные сестры Блэк, стараясь не хихикать, заплетали его длинные волосы в смешные косички. Потом младшая из них, Нарцисса, случайно тянула за одну из прядок, и Малфой резко выпрямлялся, сверля негодяек наигранно гневным взглядом, и старался нащупать книгу, которая из-за его резких движений уже валялась на полу. Постепенно такие снимки попадались все реже, пока не исчезли вовсе. Лицо Малфоя уже не отличалось разнообразием эмоций. Как будто что-то выхолодило Люциуса изнутри и он превратился в того человека, которого Гарри уже немного узнавал. Надменного короля льдов и снегов. Ломаться с хрустом тот Малфой еще умел, улыбаться — нет. — Нашел что-нибудь? — Увы, — признался Драко. — Давай смотреть дальше? Ты ведь считаешь это важным… Может, объяснишь, почему министерство так затрахало моего отца этим Флинтом? — Я уже все тебе объяснил. Они ищут наследников Асвальдов. — Нафига? — искренне удивился Малфой. — Флинт не был наследником. Возможно, брак с этой вашей Ауд Оттар не прошел бесследно, и его магия под воздействием ритуала изменилась достаточно, чтобы Френсис смог использовать клык Фенрира, но, Поттер, как ни крути, потомком Ульвара он не был. — Кингсли думает, что только поэтому я смог снять его заклятье. Логично предположить, что человек, который помог ему с местью, рассчитывал на большее. Драко искренне удивился. — Какого черта ты так считаешь? По твоему рассказу выходит, что и в руках обычного смертного эти штуки достаточно могущественны. Гарри был удивлен ходом его мыслей. — Может, выскажешь свою идею поподробнее? Малфой пожал плечами: — Поттер, среди магов есть очень много людей, которые не откажутся от бесценной древней игрушки. — Флинт убивал людей и не скрывал своих намерений от возможного партнера. Тот должен быть человеком достаточно беспринципным. Я до сих пор считаю, что Люциус под это определение подходит идеально. Драко запустил в него фотоальбомом. Гарри увернулся и швырнул в него свой. Брошенная им книга угодила в особенно ценимую Снейпом курильницу благовоний. Та, конечно, была погашена, потому что Гарри не находил для себя никакой прелести в горьковатых ароматах трав. Вот только книжка все равно не выдержала «поцелуя» с металлом. Она раскрылась в полете, и острый угол курильницы разорвал пергамент, приклеенный к внутренней стороне обложки. — Скотина, не порть мои воспоминания. — Драко наклонился и поднял с пола альбом. Оценивая нанесенный ему ущерб, он нахмурился. — Поттер, тут, кажется, еще что-то есть. Малфой, не слишком церемонясь, пальцами оторвал пергамент и достал снимок, который был спрятан под ним. Гарри из кресла пересел на диван рядом с ним. Драко, едва взглянув на изображение, поспешно накрыл его ладонью. — Это не то, что ты ищешь. Он нервничал так очевидно, что Поттер понял — он посмотрит на эту фотографию, даже если ее придется отнять силой. — Драко… — Гарри вцепился в запястье Малфоя. Тот сжал пальцы, комкая колдографию. — Тебя это никаким гребаным образом не касается. Я тоже имею право… Его волшебная палочка была по старой привычке в заднем кармане джинсов. Свою Драко оставил в ванной, где раздевался. Опрометчивое решение. Гарри обездвижил Малфоя и, с трудом разжав его непокорные пальцы, ладонью разгладил смятый снимок. Ничего такого особенного на нем не было. Хотя… Драко определенно был щедрым человеком. В последнее время он только и делал, что дарил Гарри неожиданные подарки. Как же чертовски приятно было осознавать, что их чертов волшебный мир, по сути своей, не так уж чванлив. Просто тем, кого можно обозвать безбожниками, нравится выпячивать напоказ свою приверженность архаичным догматам. Вот прячась в темноте, он становился вполне живым, чувствующим и даже чувственным. По крайней мере, именно таким выглядел на колдографии Люциус Малфой. Не смущенным, не испуганным, а просто взбешенным чужим вторжением в его собственный мир. Это действительно был уникальный снимок. Вряд ли Драко хотел знать своего отца таким. Юным, растрепанным, с еще припухшими от поцелуев губами и в расстегнутой до пупка рубашке. Волевым движением он прятал лицо любовника, прижав его голову к собственному животу. В его взгляде, направленном прямо на нарушителей его спокойствия, не было и тени раскаянья. Человек, упивающийся собственным чувством, настолько плененный им, что готов заплатить за свою слабость самую высокую цену. Гарри смотрел на него и не мог наглядеться. Красивые люди, красивые чувства… Он не мог понять, что чувствовал человек, который вынужденно целовал пупок Малфоя, но, судя по тому, как отчаянно он старался вывернуться из его захвата, доказав, что тоже ничего не боится, этих двоих действительно связывало нечто большее, чем сиюминутная блажь. Гарри снова и снова смотрел на колдографию. Ему хотелось сохранить ее, снять тысячу копий и ткнуть каждой из них в нос Снейпу. «Это вовсе не страшно… Наши чувства не новы. Ладно, мои. Такие существовали до нас, одновременно с нами и будут всегда. Бежать некуда, да и незачем, если, конечно, ты не хочешь закончить свои дни женатым богачом с сыном, который скорее себе руку отгрызет, чем позволит тебя унизить». — Печально. — Наверное, Снейп счел бы, что Люциус не так уж бестолково прожил жизнь и нашел бы чему позавидовать. — Почему люди не умеют жить в ладу с самими собой? Ладно, забудем на миг, что твой отец в молодости любил развлекаться с парнями, не мне его судить. Лучше скажи, тебе эта комната ничего не напоминает? По понятным причинам ответить Малфой не смог. Гарри не спешил его расколдовывать и сходил в кабинет за лупой. — Я, определенно, уже где-то видел эти уродливые обои. — Разглядывая рисунок на шелке, он обратил внимание на зеркало за спиной Люциуса. В нем отражался человек с камерой в руках. Из-за того, как высоко он держал аппарат, его лицо разглядеть было трудно, зато тот, кто стоял у него за спиной, лица не прятал, и это, черт возьми, был Френсис Флинт собственной персоной. — Похоже, мы нашли первое доказательство того, что твой отец знал Флинта. Малфоя все-таки пришлось расколдовать, тот тут же отнял у Гарри колдографию. — Если ты кому-то расскажешь… — Не собираюсь. Драко успокоился. — Почему мама не выбросила этот мерзкий снимок? — На нем твой отец выглядит довольно счастливым. — Твои извращенные фантазии меня не интересуют. Как папа мог заниматься подобными вещами? Гарри пожал плечами. — Если бы каждый, кто в юности ставил пару экспериментов с представителями собственного пола, становился педиком, в Англии натуралов бы почти не осталось. Драко нахмурился, потом, видимо, вспомнил какой-то незначительный инцидент из собственного прошлого и беззаботно махнул рукой. — В чем-то ты прав. Ладно, я больше не хочу обсуждать с тобой колдографию. Только то, что ты на ней разглядел. Гарри не удержался: — Что касается позы… — Поттер! — Хорошо, молчу. Взгляни на отражение в зеркале. Малфой тоже воспользовался лупой. — Значит, это и есть Флинт? Действительно, красивый тип. — Похоже, я был прав. Твой отец неплохо его знал. — Поттер, ты делаешь поспешные выводы. В одной компании могут оказаться и малознакомые люди. — Люциус стал бы лапать другого парня, не заперев надежно дверь, если бы в доме была толпа посторонних? — Логично. — Не дают мне покоя эти обои. Где-то я их уже видел. — Довольно мрачные цвета, хотя обивка стен выглядит дорогой, — попытался помочь ему Драко. — Резная кровать с балдахином, серебряная рама на зеркале… Такую мебель вряд ли встретишь в доме, который построен меньше трех веков назад. Ты по многим старинным особнякам прогуливался? — Это не дом Блэков, в министерстве я комнат с кроватями не видел, а в Мунго интерьер намного беднее. Хогвартс отпадает из-за разницы в возрасте твоего отца и Флинта. В Малфой-мэноре я по спальням не шатался… Вспомнил. Это особняк Руквудов! Я, черт возьми, жил в этой самой комнате. Кровать так же стояла, зеркало было другое, а обивку на стенах не меняли. Похоже, ее просто осветлили каким-то заклинанием. Драко задумался. — Думаю, в этом доме находится большинство ответов на твои вопросы. Надо с пристрастием допросить мою невесту о ее так называемой сестрице. Если она действительно все эти годы мечтала от нее избавиться, то пусть даст показания против Эглер-Руквуд. Уверен, твои коллеги камня на камне от этого особняка не оставят. — Ты сам сказал, что она сейчас не в лучшем состоянии. Эта девушка официально считается сумасшедшей. Даже если она подтвердит слова мадам Шене, ни один судья не примет решение о выдаче ордера на основании заверений двух не слишком уравновешенных особ. Кто поверит в сквибов, которые могут получить магию и вечную молодость, используя каких-то там червей? — Кингсли, — уверенно заявил Драко. — Ты сам сказал: после того, что произошло в Азкабане, министр готов выслушать любые гипотезы. Может, тебе стоило делиться своими откровениями с ним, а не со мной? Или ты все еще строишь из себя обиженного? Сейчас не время. Гарри кивнул. — По большому счету, ты прав, Малфой. Возможно, я и в самом деле попусту злюсь, но мне не нравится так называемая законность. Думаешь, я не размышлял о том, чтобы прийти со своей историей в министерство? Была такая мысль, вот только даже те, кто там работает, понимают: отдай решение на откуп бюрократической машине, и не факт, что ты добьешься результата, а вот потерять время, а как показывает мой собственный опыт, и репутацию, можно почти всегда. Я планировал попросить Расмуса Гойла написать заявление о ловушке для эльфов в отдел Гермионы. Мои показания не примут, ведь я проник в дом обманом, но моя подруга могла бы быстро дать его делу ход, и, по крайней мере, проверка отдела по контролю была бы Эглер обеспечена. Но что если она уже все убрала или изменила чары, и в доме ничего не найдут? Мне почти наплевать, если Гойл получит репутацию очередного психа, но если он по моей вине станет врагом такой твари, как Кларисса Руквуд, я себе этого не прощу. Ее недруги долго не живут. — Если не обвешаны домовыми эльфами, как елка — шарами, — напомнил Малфой. — Ладно, давай вернемся к нашему расследованию. Не могу понять одного: зачем твой отец буквально ткнул мне в лицо списком богатых волшебников. Есть идеи? Драко хмыкнул. — Благодаря сведениям, которые папа не слишком легально получал в Гринготтсе, мне достоверно известно, что Астория Гринграсс возглавляет список самых богатых людей во Франции и Британии. — Тем более странно, что он мне его показал. — На мой взгляд, твое поведение более неадекватно. Как можно было не полюбопытствовать, что за бумажкой тебе в нос тычут? — Никогда не считал чужие деньги, — пожал плечами Гарри. — Давай лучше подумаем о том, как Люциусу удалось забрать ее из дома Руквудов. Мы точно знаем, что один парень пытался украсть ее во Франции, но ему это не удалось. Драко пожал плечами. — Может, он просто не был моим отцом? Тот мог всего лишь прийти и потребовать свое, причем так, что ему бы мало кто отказал. — Не сходится. Тогда зачем Эглер было заявлять об исчезновении сестры? Я неделю пробыл в пансионе. Там куча следящих чар повсюду. Мне даже по коридорам погулять не дали. В сад выбраться едва удалось, что уж говорить о том, чтобы сбежать через охраняемые ворота? — Тогда не знаю, что и думать. Гарри нахмурился. — Слушай, мы с тобой никогда особенно не общались, но ты всегда казался мне парнем, немного повернутым на семейных ценностях. — В смысле? — Свадьба для тебя — не просто сделка. Ты бы вряд ли хотел жениться на первой встречной. — Ты прав, но этот союз не продлился бы долго. Отец сказал, что моя невеста больна, без особой надежды на исцеление. — Как цинично. Девушку не жалко? Драко удивился: — Разве она не получала то, чего хотела? Я красив, молод и собирался достойно заботиться о ней. — И ее деньгах. — Почему нет. Кто-то должен был. — Дай подумать. Если ваш брак не состоится, все наследство Гринграсс получит Руквуд? — Нет. Если Астория не расторгнет помолвку со мной, Эглер уже никогда не достанутся ее деньги. Логичнее было убить меня, а не отца. — Почему? — Ты вчера пропустил начало приема, а мы с моей невестой тогда подписали один любопытный документ. Еще один «Договор о намереньях». — Я плохо разбираюсь в магическом законодательстве. — И это говорит бывший аврор? — Ну не судья же. Ближе к делу. — Фактически, это взаимные завещания. Если на момент своей смерти Астория не разорвет помолвку, то я получу все ее деньги. — Все-таки не зря твой отец тыкал мне в нос тем списком богачей. Ты в нем на каком месте? — На одиннадцатом. Гарри удивился. Он не мог предположить, что окажется богаче Малфоев. — Жесть, у меня больше денег, чем у тебя. — Это вряд ли, — покачал головой Драко. — Ты же спросил о моем личном состоянии, и я говорил только о тех деньгах, что достались мне по наследству от бездетной тетки. Отец был четвертым в списке. Богаче только Мак-Фасти с Гебридов и Эмберги из Уэльса, которые веками занимались разведением драконов. Ну и Гринграссы, конечно. Один из предков Ферре был министром магии во времена колониальной экспансии. Официально это называлось торговлей, но, говорят, он целыми караванами ковров-самолетов вывозил золото, драгоценности и древнейшие магические артефакты из Индии, Египта и Африки, попросту обирая тамошних волшебников. Его состояние было так велико, что еще несколько поколений не успеют за свою короткую жизнь его растратить. — Малфой, — Гарри поспешил отвлечь своего собеседника от экскурса в историю становления магических родов. — Просто сделай мне одолжение, не трепись, а сложи в уме пару цифр. Драко побледнел. — Твою мать… — Ты все еще считаешь, что, если Франсуаза Эглер охотится за большими деньгами своей кузины, тебя она должна была прикончить первым? Слаще большого богатства может оказаться только по-настоящему огромное состояние. Твой договор — пика обоюдоострая. Если теперь с тобой что-то случится, Астория наверняка получит все деньги, за исключением того, что причитается Нарциссе Малфой. — Тогда почему отец настаивал, чтобы мы подписали этот документ? Гарри задумался. — У меня есть только одно объяснение. Очень похоже на красную тряпку, которой помахали перед носом разъяренного быка. Если бы не соглашение, то от тебя, действительно, было бы проще избавиться, положив конец всей этой эпопее со свадьбой. Но если виной всему жадность, то это, наверно, довольно категоричное чувство, малого оно не приемлет. Мне кажется, твой отец надеялся, что тот, кто охотится за многим, не откажет себе в удовольствии получить все. Возможно, он намеренно подставлялся, чтобы отвести первый удар от тебя. — Поттер, если околдованная Астория еще утром, в день помолвки, зачаровала портреты, значит, именно она спланировала и совершила убийство. Я, черт возьми, не могу понять, откуда взялось твое неверие в то, что мой отец мертв! — Драко смутился. — Нет, оно мне определенно нравится, но я не понимаю… Гарри откинулся на спинку кресла. — Много маленьких деталей, которые выбиваются из общей картины. Зачем он меня позвал? К чему показал тот список? Даже если предположить, что зелье в коньяк добавил не твой отец, и он действительно вырубился в коридоре, после чего был убит, то зачем было так уродовать его тело? Хватило бы и простой Авады. Можешь мне не верить, но я задницей чувствую — что-то не так с этим убийством. — Значит, сейчас в нашем багаже несколько историй, в которые мало кто поверит, сумасшедшая, которую нельзя допросить, и Снейп, явно не желающий сотрудничать. Не слишком надежный расклад. — Точно. Я не знаю, что должен предпринять, но намерен найти недостающие улики. Надо же восстановить свою небезупречную репутацию. На извращенца я еще мог согласиться, но роль убийцы мне претит. — Мы будем их искать, — уточнил Малфой. — Поттер, если надо заплатить, скажи, сколько. — Отвали. Я сказал, что сам займусь Эглер, потому что в твоем положении надо держаться от нее подальше. Я вернусь в пансион, как-нибудь объясню свою задержку, а ты пока выясни все, что возможно, о Руквудах. — Зачем тебе это понадобилось? — Если бы ты немного пожил со Снейпом… — Боже упаси, — искренне ужаснулся такой перспективе Драко. — Я не в этом смысле. Просто рядом с ним быстро перестаешь верить в случайные совпадения. Возвращение Клариссы Руквуд в Англию как-то связано с «Делом оборотней» и наследием Асвальдов. Ауд Оттар состояла с ними в родстве, а учитывая некоторую специфику брачных союзов, которые заключал ее клан… Тут определенно кроется какая-то тайна, но я не слишком хорош в разгадывании подобных загадок. Часами сидеть в библиотеке… — Гарри поморщился. — Нет, глотать пыль — не мое призвание. Я человек действия, но вот приятели твоего папаши меня с вопросами о делах давно минувших дней, скорее всего, даже на порог не пустят. С тобой Гойл-старший будет откровенен, ведь, вступив в наследство, ты окажешься его кредитором. Подозреваю, что этот тип в курсе некоторых делишек Руквуда, ведь не зря, едва его сын нашел дневник, тот пригласил твоего отца взглянуть на него. — Не проще начать серьезное расследование с разговора со Снейпом? Гарри пожал плечами. — Да пошел он. — Тебе не нравится думать, что ты так ему осточертел, что он воспользовался первой подвернувшейся возможностью, чтобы сбежать? Гарри мог, конечно, признаться, что такие размышления его счастливым не делали, но зачем говорить об этом Малфою? — Задача ясна, напарник? Драко вздохнул. — Никогда не думал, что с нами такое случится. — Как говорит Рон, жизнь — вообще сумасшедшая штука, тем и интересна. — До окончания расследования цитируй при мне кого-то более мудрого. — И не надейся, — улыбнулся Гарри, потому что, как только у него появилась крохотная надежда, что Снейп просто водит его за нос, захотелось согласиться со словами своего приятеля. — Кстати, о Роне…
Admin: *** — Куда ты хочешь меня послать? Рон Уизли тряс головой, пытаясь избавиться от остатков сна. Гарри подумал, что за время, которое он не был в его комнате, та успела порядком измениться. Старый упырь все еще выл на чердаке, в крохотное окошко заглядывала луна, а плакатов «Палящих Пушек» стало еще больше, вот и все отголоски прошлого. Новая дорогая мебель и сложенный в углу камин полностью изменили интерьер, да и разбросанные повсюду женские вещи свидетельствовали — хозяин этой голубятни вырос и больше не проводит ночи в одиночестве. Впрочем, самым лучшим доказательством этому служила закутанная в одеяло Гермиона, носившаяся по комнате в поисках своего халата. — Определенно, каминную сеть создал дьявол. Рон, ну я же просила наложить чары, чтобы никто, кроме меня, не мог войти без предупреждения! Рон снова зевнул. — Не шуми, я думал — на Гарри запрет на визиты не распространяется. Но, учитывая, что он сейчас сказал, я завтра же все исправлю. Гарри хотел сесть в кресло, но нашел именно на нем пеньюар Гермионы и кинул его подруге. — Господи, ну почему вы все никак не съедетесь? Гермиона поймала халатик и, открыв дверцу гардероба, спряталась за ней, чтобы переодеться. — Из-за наших родителей. В Норе сейчас живем только мы с Джинни, но она постоянно торчит на тренировках, так что я один за ужином составляю компанию отцу и матери. Они привыкли садиться за стол большой семьей, без суеты начинают скучать. Отец может целыми днями торчать в гараже, а мать вспоминает Фреда и не переставая плачет… Конечно, Флер старается просить их почаще сидеть с дочкой, но иногда им с Биллом хочется проводить время только своей семьей. Когда вы со Снейпом пристроили к нам мальчишку, я даже обрадовался, что им есть о ком заботиться. Думаю, вскоре смогу переехать к Гермионе. — Почему квартиру не снимите? — Мне удалось восстановить память родителей, но такое колдовство не проходит без последствий. Иногда у мамы случаются приступы паники. Если она хотя бы пару раз в день меня не видит, места себе не находит. — Прости, я не знал. Гермиона оделась и вышла из-за двери шкафа. — Не бери в голову, с этим мы сами разберемся. Скажи лучше, зачем тебе понадобилось отправлять моего любимого в Азкабан? — Хочу, чтобы Рон поговорил с Пожирателями. У сотрудников специального отдела больше полномочий, чем у простых авроров. Тебе, наверняка, не сложно получить разрешение на допрос заключенного. Больше всего меня интересуют те, кто попал в тюрьму одновременно с Руквудом, и в первом, и во втором, и даже в третьем случае. Например, Долохов или Рабастан Лестрейндж. Рон пожал плечами. — Я пока стажер. Хотя меня и включили в состав особой группы, привилегий это не добавляет. Что я могу им пообещать? Скостить пару лет срока? Между сотней и девяносто восемью годами нет особой разницы. — Полномочия наверняка есть у Ю Чанга, пусть он подпишет твое разрешение. Лестрейнджу предложи в обмен на сведения новость, которая его обрадует. Уверен, он просто джигу отплясывать будет, когда услышит, что предатель Малфой мертв. А Долохов не откажется от нелегальной бутылки. Договорись с охраной, они возражать не станут. — Не думаю, что Ю согласится помочь, даже не поинтересовавшись, о чем я собираюсь говорить с этими старыми упырями. Гарри вздохнул. Быть лгуном всегда неприятно. Он достал из кармана пергамент, на который перенес копию снимка, пока Малфой, опрометчиво верующий в порядочность гриффиндорцев и силу данного ими слова, переодевался, чтобы вернуться домой. — Вообще-то, я обещал никому это не показывать... Гермиона взяла у него бумагу, и они вместе склонились над ней. Уизли, старавшийся не слишком плохо говорить о геях, чтобы не задевать чувства Гарри, по отношению к Люциусу Малфою решил особой деликатности не проявлять. — Меня сейчас стошнит. Гермиона поняла, что Гарри не стал бы демонстрировать им простое доказательство того, что он не единственный гомосексуалист в мире. — И что мы должны увидеть? — Посмотри отражение в зеркале. — Его подруга даже без лупы обошлась, она просто увеличила нужный фрагмент изображения взмахом палочки. — Потом покажи мне это заклинание. Гермиона его слова проигнорировала, сосредоточенно нахмурившись. — Это точно Флинт. А кто с камерой? — Не знаю. — Меня больше волнует, кто с Малфоем. Гарри и Гермиона изумленно взглянули на Рона. — Почему? — выразил их общее удивление Гарри. — Папаша Драко старается всячески спрятать его лицо. Если ты не хочешь, чтобы тебя в чем-то уличили, сам попытаешься отвернуться, верно? А ему, вроде, плевать, что он полураздет, главное, чтобы второй остался не узнан. — Вряд ли сама ситуация имеет отношение к «Делу Оборотней» или происходящим сейчас событиям. Она дает нам только доказательство того, что Малфой был знаком с Флинтом и они, хотя бы один раз, встречались в неформальной обстановке. Но при чем тут Руквуд? — Фото сделано в его доме. Возможно, кто-то из его приятелей видел снимок и сумеет пояснить, кто эти люди и при каких обстоятельствах была сделана колдография. — Хорошо. Если я покажу ее Ю… Гарри забрал у друзей копию. — Это нельзя делать, иначе я лишусь доверия временного напарника. — Ты кого-то нанял? — удивился Рон. Его девушке сообразительности было не занимать. — Он связался с Драко Малфоем. — Теперь меня точно стошнит, — признался Рон. — Эй, мы не собираемся становиться друзьями навек. Драко хочет знать, кто убил его отца, и я решил воспользоваться его желанием во всем разобраться, потому что не хочу быть вечным подозреваемым в убийстве. — Разве аврорат не нашел доказательства твоей невиновности? Тебя опоили! — возмутилась Гермиона. Он вздохнул, и она побледнела. — Не было никакой отравы? — Я знаю, что была, но Захария не нашел в моей крови ее следов. — Мерлиновы яйца! — Рон, ты потрясающе верно охарактеризовал ситуацию. Лучше и не скажешь. — Почему ты сам не займешься расследованием? — Нужно вернуться в пансион. — Это опасно и глупо. Гарри кивнул. — Знаю. Пару часов назад я думал сделать это как милашка Лидия, но сейчас понимаю, что это было бы не лучшей идеей. Я не могу позволить себе застрять там до пятницы. В конце концов, меня никогда особенно не подводила личная манера ведения дел — постучи в главную дверь и с порога вылей на хозяина дома ушат помоев. Но это на крайний случай. Вообще-то, я собирался проникнуть в дом в мантии-невидимке. Сама знаешь, моя любые следящие чары обойдет. — Это опасно, — возмутилась Гермиона. — Я иду с тобой! Поттер хмыкнул. — Прямо в этом цветном халатике? Не переживай, ночь — удачное время для диверсий. А самым надежным спутником для меня сейчас станет Кричер. Я уже приказал ему ждать меня неподалеку от дома Руквудов. Только не начинайте возражать. На споры у меня нет времени. *** — Хозяин… — Гарри удивился: голос старого домового эльфа звучал хрипло и как-то надломленно. — Кричер принес то, о чем вы просили. Эльф протянул ему сверток с мантией и, вцепившись руками в ограду, будто загипнотизированный, начал буравить взглядом дом. Гарри поведение слуги насторожило. — Что-то не так? Кричер тряхнул своей ушастой головой, словно отгоняя какой-то морок. — Разве хозяин не слышит? — Что не слышит? — Музыку, прекраснее которой нет. Словно под землей журчат тысячи искристых ручьев, а в воздухе пахнет спелыми яблоками. — Пахнет, наверное, из-за близости фруктового сада. — Нет, это иной аромат. Он кружит Кричеру голову, влечет туда... — Эльф махнул рукой в сторону невидимой пристройки. — Кричер не смог бы противостоять этому зову, если бы не приказ хозяина Гарри. Гарри вцепился рукой в худое плечо эльфа. — Немедленно возвращайся домой. — Он ругал себя последними словами, что позабыл о ловушке. Вернее, совсем не подумал, почему эльфы, один за другим, в ней оказывались. — Но хозяин сказал, что Кричеру важно быть здесь. Гарри вздохнул. — Сам справлюсь. — Но Кричер хотел бы… — Эльф, кажется, просто не мог справиться со своим желанием оказаться в этом доме. — Нет. — Поттер погладил лысую голову. — Я знаю, что не вправе тебе запрещать, но там погибло уже множество твоих сородичей. Потерять тебя я бы не хотел. Кричер с трудом разжал пальцы и сделал шаг назад. — Хозяин прав. Эльфу нельзя вспоминать о былом величии. Оно пагубно, оно не имеет ничего общего с нашим желанием служить. Кричер станет ждать хозяина Гарри в особняке на площади Гриммо. Кричер больше не будет вспоминать запретное. Гарри слова эльфа насторожили, но тот исчез прежде, чем он успел сообразить, какой вопрос хочет задать. Впрочем, размышлять об этом сейчас было как-то несвоевременно. Он надел мантию-невидимку и заклятьем заставил пруты ограды раздвинуться достаточно, чтобы протиснуться между ними. Свои поиски в доме он решил начать, навестив Расмуса. Подошел к знакомому окну, постучал по стеклу. В комнате было темно, Гарри предпринял еще одну попытку разбудить своего приятеля, но свет внутри так и не загорелся. Гарри чарами открыл окно и влез в комнату. Зажег свечу на прикроватном столике. У Гойла всегда царил некоторый бардак, может, поэтому прибранная постель и собранные в идеально ровные стопки чертежи на письменном столе его удивили. Думая о том, что, возможно, он втравил своего друга в неприятности, Гарри погасил свечи и подошел к двери. В коридоре он услышал голоса. — Почему нас заставляют патрулировать дом даже ночью? — Гарри узнал эти капризные интонации, они принадлежали Жерому Стейну. — Я сейчас не хотел бы ввязываться в магические поединки. Мой дядя практически при смерти, а его наследник должен родиться только в декабре. Еще одна магическая дуэль, и мне придется снова молодеть. Я больше не могу себе этого позволить. Мне надо еще пару лет протянуть, набирая возраст, чтобы удачно жениться. — Не ной, — посоветовала своему приятелю Анабель Оль. — Никто не заставляет тебя драться, с одним волшебником мы и сами справимся, правда, Оливье? Парень, который когда-то слишком уж неестественно понравился Гарри, по-прежнему был немногословен. — А нам нужно справляться с ним? Мадмуазель Оль рассмеялась. — Крошка Оливье строит из себя обиженного на мадмуазель, потому что та, проводя посвящение, пренебрегла его мнением. — Ну, извини, что меня волнует жестокость нашей хозяйки. Ты никогда не думала: она вообще когда-нибудь остановится? Мы все станем колодцами, если хоть на миг утратим свою полезность. — Ну так не будь идиотом, просто делай, что велят. — Маго сама не своя, после того как Армана забрали в подвал, — сказал Оливье. — Ее ты тоже пыталась вразумить? Анабель его слова, кажется, еще больше насмешили. — Глупая дура. Ну, сам посуди, какой был смысл в него влюбляться? У этого новенького ничего не было за душой, кроме таланта бренчать на своем пианино. Сразу было понятно, что мадам превратит его в колодец. Трахаться мы все равно не можем, так к чему изображать какие-то там чувства. Зачем нам все эти сопли и слезы? Мадмуазель права, что теперь стала держать новеньких отдельно от остальных, пока не решит, на что они сгодятся. — Ты ей в верные служанки точно подходишь. Такая же сука. — Жером, пойдем, прогуляемся вокруг дома. Оливье сегодня не в настроении. — Девушка звонко рассмеялась. — Похоже, он запал на толстяка. — Отвали. — А что, вполне в твоем духе. Вспомнить хотя бы старину Анджи. Только Олли уши и развесил, когда он кормил всех байками о том, что наше существование похоже на ад. Интересно, тебя привлекали его разговоры, что, лишая себя возможности кого-то любить, мы превращаемся в безжизненных монстров, или поцелуи и ласки, на которые был так щедр Шене? Думал, он любит тебя, вы трахнетесь и счастливо вместе умрете? Наверное, тебе до сих пор больно осознавать, что этот тип использовал тебя, чтобы уничтожить источник мадмуазель. Если бы ты так не развил способность к легилименции и не был внебрачным сыном министра магии Франции, тебя бы давно списали. Госпожа простила тебя только потому, что ты каялся и громче других орал о своем желании жить, и даже взял под контроль своего биологического папашу. Впрочем, я тебе благодарна за эти мытарства. Получи мадмуазель твои возможности сразу, ей бы стали не нужны деньги и связи наших семей. Не так ли, Жером? — Я велел тебе идти нафиг. — Кажется, металл в голосе парня убедил его словоохотливую подругу убраться подальше. — Жером, мы уходим. Я обещаю подумать насчет брака с тобой, если нам придется столкнуться с мистером Поттером у ворот. Поделюсь своими многочисленными родственниками. Рациональных людей в нашей маленькой компании все меньше и меньше. Нам, эгоистам, стоит держаться вместе. Гарри замер. Он понимал, что его вычислили, осознавал, что Клариссе Руквуд известно о его обмане. О том, что он проник в пансион однажды и наверняка попытается сделать это второй раз. Только кто его выдал? О превращении знали только Рон, Гермиона, Малфой и, конечно, Снейп, который сам все это организовал. Значит, гребаный Драко! Что, черт возьми, в его чувствах было настолько фальшиво, что он кинулся заключать сделки с потенциальной убийцей своего отца? Дверь, перед которой он стоял, открылась. — Выходите, мистер Поттер. — Худой Оливье отвернулся, немного смущенно поправив очки на носу. — Вы слишком громко думаете, если так можно выразиться. Мне пришлось выпроводить остальных, чтобы вас беспрепятственно выпустить. Невидимый Гарри шагнул в коридор и тихо спросил: — Зачем ты мне помогаешь? — Вы все слышали… Я делаю это, потому что не выбирал такую жизнь. Она мне отвратительна. Долгие годы я трусливо существую с ненавистью к себе за счет тех, кого любил, просто потому, что боюсь умереть. — Парень хмыкнул. — Кто не страшится смерти? Мы ведь не знаем, что всех нас ждет за ее пределом, но теперь я по-настоящему устал. Мадмуазель Эглер часто повторяет, что если с ней что-то случится, мы все погибнем. Я, наверное, перешагнул свою грань разумности, потому что хочу, чтобы с этой расчетливой тварью произошло что-то по-настоящему страшное. Я жажду погибнуть, как желал этого Анджи Шене. Наше существование — бред. Оно идет вразрез со всеми законами бытия. Мы не должны были искать силу. Она не дана таким, как мы, по какой-то причине… Возможно, потому, что слабые души магия разрушает. Гарри положил руку на плечо этого… Мальчишки? Впрочем, он знал об Оливье слишком мало, чтобы оценить их истинную разницу в возрасте. — Я вас всех спасу. Наверное, сказано было слишком самонадеянно, но он всегда стремился к лучшему выходу из сложившейся ситуации. Это можно было назвать желанием достичь невозможного, но зачем с самого начала думать о всякой херне? Парня его уверенность заставила растеряться: — Она в подвале. С ней старуха и какой-то странный тип, который явился час назад с большим свертком. Именно он упомянул ваше имя, сказав, что Поттер наверняка явится с минуты на минуту. Вход открывается, если повернуть подсвечник слева от двери. Гарри кивнул. — Очень смахивает на ловушку. — Возможно, — признался мальчишка. — Лучше не ходите, если вы не уверены в своих силах. — Парень… Если где-то висит огромный плакат «Не влезай — убьет!», можешь смело спорить на деньги, что я там буду. У меня определенно отвратительная карма. *** Проклятая дверь громко скрипнула. Он выругался и прижался к стене. Снизу донесся голос Эглер: — Джессика, проверь. В освещенном проеме показалась сгорбленная фигура старухи. Та, пошатываясь, поднялась по лестнице, внимательно осмотрела замки и, пожав плечами, спустилась вниз. — А черт его знает. Может, кто и вошел, но, понимаешь, Рисса, в таких домах, как этот, бывает, что вещи сами по себе выражают недовольство своим преклонным возрастом. — Загадка? — весело поинтересовалась Эглер. — Так даже интереснее. Вижу, господа заложники оживились, ожидая, что их вот-вот спасут. Напрасные надежды. Гарри, стараясь двигаться бесшумно, спустился вниз, и, приблизившись к арке в конце лестницы, заглянул в освещенное помещение. Подвал дома Руквудов напоминал круглый зал, в центре которого находилось огромное возвышение, похожее на трон, выполненный из гигантских золотых корней какого-то дерева. У его основания стояли две бледные девушки, что-то рисовавшие на мольбертах. Их запястья были разрезаны, и по рукам на пол сбегала золотистая жижа, совсем не похожая на кровь. Странные корешки с каким-то противным чавкающим звуком впитывали ее, то раздуваясь, как пиявки, то сокращаясь в размерах. Зрелище было настолько мерзким, что Гарри затошнило. Совсем иное выражение лица было у Клариссы Руквуд, восседавшей на золотом троне. Она, похоже, испытывала настоящее блаженство. — Дорогая племянница, может, вы, наконец, объясните нам, что происходит? Это немного не тот прием, на который мы рассчитывали. Поттер обернулся. На стене слева в кандалах, размещенных довольно высоко над полом, почти в полном составе висело семейство Гойлов. Гарри с трудом узнал ставшего еще толще Грегори, его похожего на бородавочника отца и, конечно, заметил Расмуса. Тот нахмурился. — Папа, ну о чем с этой женщиной можно говорить? Руквуд пожала плечами. — О многом, дорогой. Какую тему желаешь выбрать? Со стороны твоего отца было так любезно напомнить мне о нашем дальнем родстве. Знаешь, мальчик, меня никогда не обучали геральдике, а о ничтожных людях как-то быстро забываешь… Долгие годы я думала, что у меня не осталось родственников и крошка Астория — это все, на что я могу рассчитывать. А теперь, посмотрите, целых два полноценных волшебника. Вы с сыном, конечно, выглядите не слишком талантливыми магами, но при худшем развитии событий вас хватит лет на тридцать. Гойл-старший испуганно забормотал: — Не знаю, чем вы нам грозите, деточка, но моя супруга обратится в аврорат и расскажет, что мы с сыном ушли к вам в гости по личному приглашению. — Она, разумеется, это сделает, вот только не раньше, чем через три дня, когда спадут чары сна, которые наложил на нее мой партнер. Поверьте мне, за это время я закончу все свои дела в Англии. — Одна из девочек-художниц упала на пол. Эглер это не понравилось. — Джессика! Старуха, кряхтя, встала со скамьи неподалеку от Гойлов, на которой сидела с каким-то вязанием. Она залечила порезы на руках девушки и оттащила ее к стене. Потом подкатила поближе к трону клавесин и позвала: — Арман. Из темноты у противоположной стены вышел парень, которого Гарри уже видел раньше. С равнодушием он закатал рукава своей рубашки. Шрамов на его запястьях было больше, чем у девушек. Когда старуха разрезала его руки, он сел за музыкальный инструмент. После первых же аккордов стало понятно, что парень безумно талантлив. Его состояние походило на транс. Пальцы скользили по клавишам, в воздух взлетали золотые брызги, это было красиво и немного жутко. Эглер смеялась, глядя, как ее трон жадно впитывает сверкающие капли. — Восхитительно. Арман — мой любимец. Всякий раз, слушая его игру, я чувствую, что еще на шаг приблизилась к разгадке тайны Бруннакров. — Что еще за чертовщина, — пробасил Грегори, и Гарри был готов присоединиться к вопросу. — Отец, зачем мы этой женщине? Почему она нас тут держит? — Чтобы сожрать вашу силу. — Услышав этот голос, Гарри вздрогнул и осторожно двинулся вдоль стены к неосвещенному участку залы. — Она начнет со старика, а потом и тебя, приятель, пустит в расход. Видишь ли, ее нынешняя пища не в лучшем состоянии. Покончив со мной, эта тварь и ее на тот свет отправит. Зачем ей сквиб, понятия не имею, но, думаю, что и на его счет у миссис Эглер есть планы. Кларисса кивнула. — Драко, вы очень разумный молодой человек и этим напоминаете мне своего отца. Я всегда питала глубокое уважение к мужчинам вашей семьи, и именно поэтому сейчас делаю все возможное, чтобы уладить возникшее между нами недоразумение мирным путем. Ваш отец, конечно, очень грубо поступил, осмелившись лишить меня денег Гринграссов, но, знаете, красивым людям прощается многое, и я готова принять извинения, ведь у его уверенности, будто я прощу подобную наглость, есть веские причины. Он владеет тем, что по праву принадлежит мне, а значит, все еще может кончиться к нашему взаимному удовольствию. Он расшифрует для меня записи Августуса, я отпущу вас и даже позволю в очередной раз меня обокрасть. Прекрасная сделка, которая всем принесет только выгоду.
Admin: Гарри наконец добрался до неосвещенной части залы. В отличие от висящих в кандалах Гойлов, Малфой сидел у стены. Все его тело напоминало сломанную куклу. Похоже, его пытали Круциатусом, и, судя по пене, скопившейся в уголках его рта, и расширенным зрачкам, заклятье было довольно долгим. Еще немного, и Малфой стал бы напоминать родителей Невилла, запертых в палате Святого Мунго. Гарри молча осмотрел кандалы. Он мог снять их довольно простым заклинанием, но далеко Малфой бы в своем состоянии не сбежал. Тут требовался хороший план, а в их составлении Гарри никогда силен не был. Самое время начать сожалеть, что он не взял с собой Гермиону. Драко сплюнул на каменные плиты пола сгусток крови. — Мадам, вы возлагаете слишком большие надежды на покойника. Эглер рассмеялась. — Мальчик, то, что ты не знаешь, где сейчас твой отец, вовсе не означает, будто он мертв. Только идиоты в министерстве способны поверить его фокусам. Вместо того чтобы поздравить себя с удачной догадкой, Гарри лихорадочно искал способ спасти Малфоя. Что-то подсказывало ему, что Гойлы в данный момент в большей безопасности. Если он его освободит и накроет своей мантией-невидимкой, как далеко Драко сможет убраться без портключа и волшебной палочки? Свою он ему отдать не мог, потому что, обнаружив себя, вынужден будет противостоять Эглер, о силе которой ничего не знал, и, возможно, даже старухе. Клариссу он почти не боялся. Если та отнимала магию у Астории, то должна была действовать осторожно. Та сейчас была не в лучшем состоянии и могла в любой момент умереть, а Гарри ничего не мешало прикончить сучку Руквуд до того, как та поместит червяка в кого-то из Гойлов и снова сможет колдовать. Тем более Анджи Шене говорил сестре о ритуалах, которые нужны сквибу, чтобы его разделенный червь вырос. Значит, его главным противником станет старуха. Почти удачный расклад. Бывший аврор против бабки, которая едва ноги передвигает. — Малфой, тебя и на пару часов нельзя одного оставить? — Он опустился на корточки и практически прижал губы к уху Драко. — Значит так, сейчас я разрушу твои кандалы, укрою тебя мантией-невидимкой и надеюсь, что ты свалишь отсюда… — Гарри… — Кажется, Малфой впервые назвал его по имени, вернее, он его прошипел, а потом заорал так, что его голос отскочил от стен, рождая эхо: — Дебил, беги! Поттер по инерции отклонился в сторону. Драко, несмотря на свои сломанные кости, бросился вперед и, насколько позволяли его цепи, заметался, прикрывая его собой. Благодаря его маневру, вспышка Ступефая врезалась не в Поттера, а в грудь Малфою. Тот сполз по стене, оставив на ней алые потеки крови. Эглер рассмеялась и звонко захлопала в ладоши. — Как интересно! Гарри, глядя на Драко, вскочил на ноги. Его злости сейчас было достаточно, чтобы произнести именно то заклятье, к которому он в глубине души был готов, слушая историю Анабель Шене. — Авада Кедавра. — Глупец. — Фарфоровая кукла встала со своего трона. Только в этот миг Гарри понял: золотые корни — не пьедестал, на который эта сука себя водрузила, они — часть ее тела. Блестящие отростки вырвались из рук и бедер Эглер, разрывая в клочья ее платье и образуя перед своей хозяйкой сверкающий щит. Авада отскочила от него, будто отраженная зеркалом, и разрушила стену над головой Гойлов. Грегори, глотая пыль, что-то недовольно заорал, но Гарри некогда было выслушивать его претензии. Кларисса убрала свою защиту так же быстро, как ее поставила. — Ты очень наивен, мальчик. Впрочем, я тебя не виню. Против иных противников твоя мантия была бы хороша, но ты сейчас обряжен в подарок Смерти, а я — сама Жизнь. Левее, — сказала она. — Он почти напротив меня у стены и… — Эглер недовольно поморщилась. Гарри показалось, что после использования щита корни ее трона высохли и он стал немного ниже. — Какой проблемный ребенок. — Мне ли не знать. — Услышав этот голос, Гарри почувствовал, что палочка в его руках дрожит. — Вы правы, мадам, его мантия-невидимка хороша, зато способность читать чужие мысли или прятать свои он утратил вместе с тем гостем, что долгие годы был частью его души. Сектумсемпра! Гарри почувствовал, будто заклятье вспенило его одежду. Оно даже не оцарапало его кожу, но наследство отца осыпалось на пол мерцающими лоскутами. А ведь он, черт возьми, дорожил им! Достаточно, чтобы почувствовать себя изрезанным в клочья вместе с этой старой тряпкой. — Снейп! — Его вопль больше походил на рычание зверя. Руки наполнились силой. — Где ты прячешься? Иди сюда, чертова мразь, всегда хотел выяснить, кто из нас сильнее. — Какое глупое желание. — Из темноты, изучению которой он уделил так преступно мало внимания, показалась знакомая худая фигура. Профессор выглядел серым от усталости, но на его лице была написана решимость. Гарри даже не сразу вспомнил, когда в последний раз его таким видел. Наверное, в ночь битвы за Хогвартс, когда этот козел искренне верил, что умрет в его случайных объятиях, искупив тем самым все свои выдуманные и истинные грехи. — Это так занятно… — умилилась непонятно чему чертова Кларисса. — Мне, наверное, повезло больше, чем Анабель Шене или Люциусу Малфою. Эти двое польстились на громкое имя, а я тем временем заполучила в союзники того, кто для тебя так важен, мистер Поттер. Снейп молниеносно переместился на ее конструкцию из золотых деревяшек и закрыл собой Эглер. Гарри решил, что, к его сожалению, профессор неплохо подготовился к этой схватке. — Полагаю, аппарировать из подвала невозможно? — Конечно. Ну что, теперь применишь Аваду? Тебе ведь интересно: уклонится твой профессор или до последнего станет меня защищать. — Гарри, под ногами! — закричал Расмус. Гарри подпрыгнул вверх. Толстое деревянное щупальце цвета золота разбило пол в миллиметре от его лодыжки. Эглер искренне расстроилась. — Похоже, придется кого-то наказать за неповиновение. Ее трон выбросил очередной золотой шип, который врезался в грудь Гойла-старшего, и тот осыпался на пол золотым песком. — Отец! — испуганно завопил Грегори. Расмус молчал, только забился в кандалах. Гарри не мог не заметить, что его новый друг был в панике. Возможно, достаточной, чтобы раз и навсегда его возненавидеть. — Мальчики, теперь вы, наконец, научитесь уважать старших. Профессор, похоже, действовать придется по вашему плану. Снейп кивнул и прижал палочку к собственному виску. — Поттер, разоружайтесь. Гарри постарался отбросить все сомнения, стать по-настоящему глухим к собственным чувствам. Вокруг умирали люди, он больше не имел права сомневаться. — Ты уверен, что стоишь этого? — Я не знаю, — холодно сказал Снейп и посмотрел ему в глаза. — Авада кеда… Почему у Гарри всегда выходило так, что на обдумывание самого важного решения в жизни отводился промежуток времени, длиною в полвздоха? Его палочка упала на пол. В голове мелькнул всего один вопрос: «Чего ты, скотина, добиваешься? Признания, которое где-то за гранью слов? Хочешь видеть, как я ради тебя умираю? Сука, ты ведь не можешь не знать ответа, если ставишь вопрос таким образом, или, со свойственной твоей натуре скепсисом, все еще сомневаешься, нуждаешься, чтобы я носом ткнул тебя в свое чувство, заставив им захлебнуться». — Оставайся достаточно живым, чтобы я мог надрать тебе задницу. — Снейп кивнул и спрятал свою палочку в ножны на руке, скрытые мантией. Он не стал призывать ту, что принадлежала Гарри. — Что, я недостаточно силен, чтобы лишать меня собственного оружия? Мне его снова поднять? Эглер кивнула. — Если угодно, мистер Поттер. Оно пригодится вам, чтобы выполнить наше поручение. Только помните: станете угрожать мне, и мистер Снейп, не задумываясь, умрет. — Хотелось бы знать, почему. — Он подобрал свою палочку и сел у стены, размышляя о том, кто окажется быстрее: он или Снейп, согласившийся добровольно выступать щитом этой странной твари. — Северус, может, ответишь мне? Вместо профессора продолжила говорить Эглер. — Гарри, вы же уже сталкивались с магией Асов, неужели так и не посчитали нужным как можно больше о них узнать? Какое упущение. Вот мистер Малфой, не в пример вам, не пренебрег старыми легендами. Может, стоит привести его в чувство? Он многое для вас прояснит. — Незачем. Поттеру совсем не обязательно что-то о вас знать, Кларисса. Наоборот, чем меньше он понимает, тем выгоднее в сложившейся ситуации наши позиции. Доверьтесь мне. Вы хотели, чтобы я добыл вам дневник, и мы его достанем. Вы жаждете ключ к нему, и, учитывая, кого я взял в заложники, он у нас будет. — Профессор нахмурился. — Поттер, ваша задача очень проста. В течение двадцати четырех часов вы должны найти и доставить в этот дом Люциуса Малфоя. Если думаете, что сможете рассказать своим друзьям-аврорам, что тут происходит, то вы наивны. Миссис Эглер? Снейп шагнул в сторону. Гарри только подумал о том, чтобы швырнуть в эту суку заклятье, а ее уже опутал непроницаемый кокон золотых ветвей. Тот уплотнился, ее тело всего секунду походило на сверкающую статую, опутанную вмиг истончившимися золотыми веревками, а затем вытянулось в длину и приобрело мужские черты. — Впечатляет? — Голос Эглер прозвучал слишком звонко, и та прокашлялась, на этот раз пробасив: — Впечатляет? Гарри против воли моргнул, пытаясь найти хоть какие-то отличия между оригиналом и подделкой, но перед ним стоял министр магии Кингсли Шеклболт. Даже одетый, а ведь, превращаясь обратно, Эглер прикрывала наготу только остатками платья. — Это отнимает много сил, — пожаловалась Кларисса Снейпу. — Мистер Поттер не выглядит достаточно впечатленным. — Тогда, может быть, так? — Ветви снова опутали тело Эглер, и еще до того, как превращение закончилось, Гарри снова зарычал от злости. — Эффектно? — Кларисса рукой пригладила свои новообретенные пышные каштановые волосы. — Видишь, малыш Гарри, я могу быть кем угодно. — Ее голос один в один копировал интонации Гермионы. — У тебя много друзей, и не все из них спят в обнимку с домовыми эльфами. Пользуясь своей силой, я беспрепятственно войду в их дома. Профессор составил для меня целый список тех, кто тебе дорог. Даю тебе двадцать четыре часа на то, чтобы найти Люциуса, в противном случае я убью Асторию и скроюсь из этого дома вместе с Гойлами и Драко. Знаю, о чем ты думаешь, десяток авроров от этого места камня на камне не оставят, но просто предположи, что я немного удачливее и совсем не похожа на тех, кто населен моими червями. Я по-настоящему сильна и способна найти себе новое пристанище где угодно. В мире ведь так много алчных неудачников, которые жаждут власти. — Кларисса… Эглер в теле Гермионы вздохнула. — Простите, Северус, немного увлеклась. Поттер, у тебя двадцать четыре часа. Если за это время не найдешь мне Малфоя, я исчезну вместе со своим партнером и заложниками, а твои друзья один за другим начнут умирать. По одному в час. И прежде чем обратиться в аврорат, подумай: я достала своего брата даже в Азкабане. Уверен, что рука, которую ты сожмешь в поисках поддержки, не окажется моей? Гарри хмыкнул, вставая на ноги. Блефовать он немного, но научился. — Как уже сказал Драко, ты, старуха, ставишь невыполнимые условия и слишком многого ждешь от покойника. — Это должно меня обидеть? — изумилась Эглер, обретая свою прежнюю форму. — Нет, — холодно отрезал Снейп. — Поттер чем-то похож на Люциуса. Эти двое понимают, что окружающий их мир населен отнюдь не глупцами, только когда их насильно столкнешь с реальностью. — Не совсем согласна, — призналась Эглер. — Малфой просчитался лишь в одном, он никак не ожидал, что вы окажетесь на моей стороне и нам удастся похитить его сына. Или, вернее… — Кларисса, замолчите, — осадил женщину Снейп. — Поттер, вы все слышали. Так не тратьте время попусту. Рекомендую начать розыски с Азкабана. — Да, это разумно. Мы хорошо спланировали его похищение, — призналась Эглер. — У него не было причин не доверять Северусу, который должен был забрать его в ночь помолвки из поместья, но, возможно, он ожидал, что я предприму некоторые шаги, поэтому действовал в спешке. После того как Астория подготовила для профессора кабинет, по моему приказу зачаровав картины, Люциус насторожился. В силу своего врожденного высокомерия, он оказался не готов к тому, что моя кровь окажется сильнее, чем его, поэтому так нелепо вынужден был притвориться покойником. — С чего вы взяли, что я смогу его найти? Снейп нахмурился. — Он хотел этого, иначе зачем с вами связался? — Окажись я в Азкабане как убийца, мне было бы трудно что-либо предпринять. Вы уверены, что не заблуждаетесь насчет мотивов Малфоя? — Совершенно. Люциус не мог не принять в расчет расположение к вам министра. Гарри хмыкнул, ему совершенно не льстила роль мальчика на побегушках. — Который не избавил меня от позора? — Одно дело — получить условный срок, опоив друга приворотным. Убийство — совсем другое дело, Поттер. К тому же, сейчас вы ему нужнее, чем когда-либо. Клариссе их перепалка наскучила. — Хватит споров. Мистер Поттер, передайте Малфою, что мы владеем очень важной для него вещью. — Вещью, говорите. — Гарри бросил взгляд на Драко. — Зачем это все, Снейп? Он ведь нравится тебе. — Двадцать четыре часа, — отчеканил профессор. — И ни минутой больше. Потом люди вокруг вас начнут умирать. Мадам Эглер… Эта сука, глазом не моргнув, с помощью своего деревянного кокона превратилась в самого Гарри. — Наверное, ваши друзья поинтересуются, почему вы так жестоки с ними. — Ты так же прикончила и Френсиса Флинта? Эглер усмехнулась. — Я — древо жизни. Наследница Идун. Могу стать кем угодно, но мне не дано оставлять улики в виде частей тела оживших покойников. — Она взглянула на Снейпа. — Он совсем глуп? — Не слишком разумен, — признал профессор. — Имеет скверную привычку, столкнувшись с какой-то проблемой, бороться с ее последствиями, а не искать источник. — Гарри, вы идиот, — с некоторой щедростью сообщила ему Эглер. — Имеете в своем распоряжении два похожих трупа. В обоих случаях идентифицировать убитого или убийцу легко, но вы задаетесь вопросом, как такое вообще возможно, и при этом совершенно не видите, в какое дерьмо наступаете. Может, Флинт, в отличие от моего брата, и не был никогда Асвальдом, но он прожил с Ауд Оттар достаточно, чтобы понять — всегда существовала причина, по которой этот род так стремился к абсолюту, хотел обрести всю полноту власти древних. Потому что у всего есть обратная сторона. Асы исчезли с лица земли, потому что однажды проиграли свою великую войну. Спросите, кому? Клык Фенрира никогда не был частью наследия Асвальдов, и мистер Снейп, в отличие от министерства магии, это сразу понял. — Что вы хотите этим мне сказать? — Кларисса… На этот раз Северусу не удалось заткнуть Эглер. — Ну отчего же, пусть ваш мальчик знает, на чьи поиски мы его посылаем. В день Рагнарека мои предки сражались с тьмой и теми ее порождениями, что вывел против них на битву величайший из лгунов. Фальшивый бог, само порождение обмана. Он был одной крови как с Асами, так и с теми, кому они противостояли. Веками род Оттар выполнял благое дело, старался обезоружить его наследников и соратников, смешав их кровь со своею кровью, но они так и не достигли успеха, оказавшись всего в шаге от него. В их дочери Ауд возобладало наследие великого лжеца Локи. Возможно, она, эта тварь, намеренно пробуждала в своем супруге ненависть к Асвальдам, которая помогла тому овладеть оружием врага нашего народа — клыком Фенрира. Однако этот маг был всего лишь мстительным ничтожеством. Он гнался лишь за чужой кровью, и ее ему и отдал Асвальд. Ему он и преподнес свои дары, вот только тот, кто породил сам род ведьм и колдунов, их принял, но не простил Флинту его ничтожных помыслов. Гарри честно признал: — А вы тут не слишком ли охренели, а? Предлагаете мне предположить, что Люциус Малфой — мстительное древнее божество с хреновым характером? На него похоже, в общем-то. Только звучит как полная фигня. — Он всего лишь наследник Локи. Та вершина магической цепочки ётунов, которой Асвальды, усилиями Ауд, так и не достигли. Но я верю, что именно он убил Флинта, пытаясь подставить тебя, Поттер. Все гораздо серьезнее, чем… — Я могу вообразить? — Гарри встал. — А выбор стороны не так уж сложен. Я всего лишь должен найти Малфоя и понять, насколько важен для него собственный сын. — Ваш мальчик все время с нами спорит. Вы уверены, что он надежен? Снейп усмехнулся, бросив короткий, но злой взгляд на Эглер. — У него свои, весьма специфические представления о реальности, но смею вас уверить: когда он найдет Малфоя, тому не поздоровится от того количества вопросов, что Поттер вобьет ему в глотку. После такой экзекуции вы с ним легко справитесь, наследница Идун. Не предадите то, что так легко продал ваш брат в обмен на собственные чувства. Кларисса кивнула. — Идите, Поттер, дела не ждут. Гарри шагнул к лестнице, но на пороге обернулся. — Зачем? — Он не ждал, что Снейп ответит, а тем более, что его лицо окажется в этот момент таким серьезным. — Я люблю тебя. Гарри почему-то предполагал, что если однажды услышит эти слова, то будет счастлив. Однако ничего волшебного с ним не произошло. Пол под ногами был холоден, наследница Асов, что носила его лицо — отвратительна, а Северус не выглядел человеком, которого собственное признание воодушевило. Может, только так это и могло случиться с ними? Через какую-то внутреннюю ломку, когда, услышав то, чего, казалось бы, так долго ждал, не знаешь, какую реакцию выбрать. Поблагодарить? Ударить? Или всего этого мало? — Я ухожу. — Других слов Гарри не нашел. Он все свои чувства выразил немного раньше, опустив палочку, оставив не таких уж плохих парней на растерзание этой маньячке, просто потому, что иного выбора у него не было. Он был готов похоронить в этой комнате себя, может быть — их, но не Снейпа. Это делало его подонком и мерзавцем, но человеком, который был слишком сильно влюблен. До одури, граничащей с безумием, до подлости. Оставалось надеяться, что он отправляется на поиски кого-то более разумного. Тем более, что он примерно представлял, где искать правду. Продолжение следует
elka21: Ого! Спасибо за выкладку!
Neprikayannaya: Огромное спасибо за выкладку! Жаль, что на фесте пока больше нет работ, но сама возможность прочитать новое творение такого великолепного автора как Tasha911 - бесценна. Организаторы, вы просто герои!
Admin: *** — Охренел, что ли? — Захария усиленно растирал пальцами свое и без того красное после удушающего захвата Поттера горла. — Немного, — признался Гарри и, подвинув покойника, что лежал на столе, примостился на край. Он давно понял: имея дело с наглыми ублюдками, нужно казаться максимально крутым и бесчувственным. Иначе они просто не станут воспринимать тебя всерьез и начнут слишком часто вспоминать свои права и прочие отмазки. — Знаешь, я тебя очень люблю, как искренне обожаю всех умников, но сейчас паззл в моей голове что-то не складывается. Смит, какого хрена ты так страстно желал меня убедить, что никакого снотворного в коньяке не было? Я знаю, что Малфой меня опоил. Никто не мог проникнуть в комнату и швырнуть в меня проклятье, а значит, объяснение только одно, но ты упрямо не желал даже предположить, что я говорю правду. Не кинулся выяснять, существует ли сонное зелье, не оставляющее следов в крови или моче. О нет, мой друг, ты проявил несвойственное себе упрямство. Тебя купил Малфой? Ему так хотелось упечь меня в Азкабан, чтобы под ногами не путался? — Поттер, ты в своем уме? Я ничего не нашел, и точка. Гарри не был в этом уверен. — Его сына украли. У меня всего двадцать четыре часа, чтобы найти этого лже-покойника и доставить в особняк Руквудов. Если я ошибаюсь и ты ничем не можешь мне помочь, то остается только одно — отправиться прямиком к Кингсли. Хреновый расклад, как ни посмотри. Эта сука Эглер может спастись бегством и начать вредить моим друзьям. Я ведь не ошибусь, предположив, что некоторые из них тебе искренне нравятся? Например, Сьюзи, Эрни или Ханна. Смит с трудом поднялся с пола. Взглянул на себя в прикрученное к шкафчику с ингредиентами зеркало, пятерней пригладил волосы. — Ладно. — Его голос звучал не слишком довольно. — Вообще-то все было бы проще, оставайся я на этой работе, но ты ведь на самом деле собрался к Кингсли? Гарри пожал плечами. — Все зависит от того, что именно я от тебя услышу. — Мало хорошего, — признался Смит и полез в шкаф за своей курткой. — Но могу тебе немного рассказать о ётунах. Гарри решил, что оказался заперт в каком-то безумном мире. — Кто такие ётуны? Не первый раз за вечер слышу об этой хрени. Смит рассмеялся: — Слушай, неужели после «Дела оборотней» ты ни разу не удосужился что-то узнать об Асвальдах или о тех, с кем они веками сражались? — Гарри пожал плечами. — Непостижимо! Что ж, тогда позволь мне немного тебя просветить, пока ты окончательно не перепутал, где твои друзья, а где враги. Много веков назад, задолго до твоего и моего рождения, маги считали себя вершиной эволюции. — Я в курсе, — фыркнул Гарри. Захария кивнул. — Тогда тебя, наверное, удивит тот факт, что в те незапамятные времена они ну просто обожали магглов, потому что правили ими, называя себя богами. Каждый, у кого обнаруживались способности к ворожбе, имел право стать жрецом или рассчитывать на покровительство тех, кто называл себя всесильными. Может, поэтому в те времена было мало бунтарей. Впрочем, они, так или иначе, на этот свет рождались. Взять хотя бы Прометея… Хотя, обычно в каждой коалиции могущественных волшебников находился свой предатель. Асы продержались дольше других, потому что, во-первых, были сильны, во-вторых, имели в своем распоряжении источник вечной молодости, а в-третьих, постоянно сражались. Не с людьми или их неверием, наоборот, они всегда заявляли, что при желании любой маггл с их помощью достигнет высшей силы. Их настоящим врагом стали все магические существа. В те времена это было крайне удобно. Великаны, вейлы, гоблины, кентавры и оборотни — все они казались смертным порождением тьмы, тогда как их самопровозглашенные боги, наоборот, были близкими и понятными. Того, кто разрушил пантеон Асов, звали Локи. — Смит хмыкнул. — Если верить легендам, тот еще был тип. Его отец был кем-то из Асов или кем-то из людей, просто наделенных способностями, а мать — великаншей. Чтобы спасти своего ребенка от преследования Асов, та пошла войной на народ карликов и приказала порабощенным мастерам выковать ее сыну маску, которая позволяла бы тому превращаться в кого угодно. Даже в разорванного на куски покойника… — Смит провел рукой по лицу, будто сдирая с него ногтями кожу. Его волосы поменяли цвет, рост стал выше, а плечи шире, интонации голоса тоже изменились. — Или в парня по имени Захария. — Люциус Малфой тряхнул головой, отчего его длинные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. — Вот объяснение тому, почему Кларисса не сумела меня выследить. Гарри взялся за палочку. — Где настоящий Смит? — Спит в склепе моего поместья. Именно туда мы сейчас и отправимся. Вы очень медленно соображаете, Поттер, я уже не надеялся, что вы станете задумываться о странном поведении своего приятеля, и сам к вам собирался. — В Азкабан? Я там едва не оказался по вашей милости. — Бросьте. Если бы возникла такая угроза, «мистер Смит» просто написал бы другой отчет. Я полностью контролировал ситуацию. Гарри опустил палочку. — Драко… — Знаю. — Люциус, не задумываясь, надел плащ, который явно был мал ему по размеру. — Вы спасете его для меня? Гарри немного ошалел от такого предложения. — Может, я, как обычно, не въехал в саму суть происходящего, но кто из нас наследник могущественных магов? — Он почесал голову: — Не понимаю, что вообще нужно этой Эглер? Еще меньше осознаю, какого черта Снейп ей помогает. Он на вашей, ее или моей стороне? Это какая-то ловушка? Малфой задумчиво сел на стул. — Поттер, его единственная ловушка — вы. — Вы это упоминали в письме? — Там ничего не было. Только белый лист, — признался Малфой. — Какого черта? — Все просто. Вас действительно использовали, — пожал плечами Люциус. — Хотите услышать правду? Она проста. Мой род действительно из Скандинавии, и я наследник того, кого называют проклятием, уничтожавшим Асов. Только эти громкие регалии меня никогда не занимали. Если хотите знать, Поттер, то борьба с ними отняла у меня много нервов и времени. В моей семье веками хранился древний артефакт, он называется Маска Локи. Хранился — не значит, что кто-то из Малфоев смог овладеть его силой. Но все они стремились к этому, что тут скрывать. В моих венах течет кровь всех возможных магических существ, намешанная с кровью магов, но магглов, как и положено, в моем роду не было. Мы с Ауд Оттар должны сейчас показаться вам чем-то похожими. Нас обоих искусственно создавали, как вид. Малфой резко обернулся, швырнув ему свои тяжелые золотые часы. Гарри сначала поймал их, а лишь потом понял, что ему всучили портключ. Впрочем, он не успел особенно расстроиться, оказавшись в пыльном склепе. Малфой не собирался от него бежать, потому что секунду спустя появился рядом и принялся сдвигать тяжелую плиту на одном из саркофагов. — Не поможете, Поттер? Гарри порядком устал от выходок этого человека. — Нет. Я не стану помогать убийце. Малфой пожал плечами. — Как угодно. Вы с Северусом оба отличаетесь какой-то непробиваемой наивностью. Или невинностью… Даже не знаю, в чем вас обвинить. Я действительно наследник того, кто устроил Рагнарёк, погубив Асов. Моя семья этим очень гордилась. Что лично мне принесло их упоение собственной славой и желание следовать традициям? Как видите, одни неприятности. Я бы предпочел, чтобы о моем происхождении просто забыли, но всегда находились идиоты, вроде Руквуда, которым старые тайны не давали покоя. — Может, все же поможете с плитой? Надо же как-то достать вашего приятеля. Гарри вздохнул и помог открыть могилу Абраксаса Малфоя. Смит посапывал в саркофаге на ярком стеганом одеяле. — А своего отца вы куда дели? — Сжег, — пожал плечами Малфой. — Вандал. — Да нет, это вы безграмотный идиот. Драконья оспа очень опасная болезнь, даже после смерти труп волшебника заразен, так что его кремируют. Эта могила с самого начала была муляжом. Прах моего отца был развеян на Гебридах, где он провел большую часть жизни. Гарри порядком надоели оскорбления, их он готов был терпеть только от Снейпа, и то не чаще одного-двух раз в день. — Кстати, классная фотка. — Какая? — Ваша обнаженка, заснятая в доме у Руквуда. Люциус удивился. — Нарцисса ее не выбросила? Никогда не мог понять женщин. — Малфой достал Смита и довольно аккуратно положил его на пол. — Теперь, когда мы обсудили, как я сбежал, можем поговорить, зачем мне это было нужно? — Я и в это «как» не слишком хорошо въехал, — признался Гарри Малфой вздохнул. — Ваша манера изъясняться утомляет. Наверное, Снейпу с вами сложно приходится. — Хотите, чтобы я что-то понял — покажите маску. — Вы же все видели, — удивился Люциус. — Сам предмет. — Это противозаконно. Чтобы ее достать, вам придется провести мое вскрытие. — Как? — Думаю, Смит посоветовал бы сделать это скальпелем. Маска внутри меня. — Давно? — С момента рождения. Маску Локи по обычаю клали в колыбель волшебника. Если утром ее не было… — Значит, украли. — Гарри сам не мог понять, какого черта ему весело. Люциус хмыкнул. — Ну, тогда я второй человек в семье, у кого ее украли. Так же не повезло моему прапрадеду. Только его маска убила. Это не та вещь, которой легко управлять. Колдовать с ее помощью крайне опасно. Один из экспериментов прикончил моего предка. — Вам повезло больше. Малфой пожал плечами. — Мне ее сила подходит идеально, вот только у всех древних артефактов есть побочные действия. Увлечешься их возможностями — шагнешь по пути безумия, а то и смерти. Кларисса Руквуд — тому лучшее доказательство. — Точно. Совершенно чокнутая сука. — Склонен с вами согласиться. — Люциус прошел в угол склепа и принялся что-то искать. — Как к вам попал дневник Руквуда? Расмус Гойл отдал? — Да. — Я переоценил его разумность. — Что такого ценного в этой книге и почему вы не забрали ее у него? Малфой пожал плечами. — В ней ничего нет, и в этом заключается наша с вами трагедия. Придется придумывать, как спасти Драко. — У вас же есть ключ, который нужен Клариссе. — Поттер, вас разочарует то, какую дверь он открывает, в переносном смысле, конечно. Так вот: за нею пустота. — Можно подробнее? — Можно, — кивнул Малфой. Гарри, приготовившись слушать, сел на могильную плиту какой-то леди Ортанс, надеясь, что она на него за это не слишком сильно обидится. — Ну так рассказывайте. — Эта глупая история началась много лет назад. Ваши друзья авроры верно предположили, что я знал Флинта, вот только наши отношения с ним были поверхностными и не слишком доверительными. Он больше общался с Руквудом, у того в доме часто собиралась молодежь, увлеченная темной магией. Многие были одержимы идеями Волдеморта и уже приняли метку, другие сомневались, их просто привлекала довольно раскованная атмосфера вечеринок Руквуда, часто граничащая с распутством. — Оргии устраивали? — И их тоже, хотя я никогда не ценил подобное времяпрепровождение. Люблю в таких делах уединение, да и это было попросту опасно. В молодости я пользовался слишком большой популярностью. — Боялись, что вас на куски порвут, или были влюблены в того парня с фотографии? — Это не имеет отношения к нашему делу, — холодно отрезал Люциус. — О снимке забудьте. — Проехали, — легко согласился Гарри. — Как я уже говорил, репутация наследника Локи меня не слишком интересовала, зато всей этой древней чушью был увлечен Августус. Когда в его доме гостила госпожа Оттар, он нас представил и постоянно рассказывал о том, как эта особа могущественна. Было скучно. Не люблю неуравновешенных женщин. — Вы с ней не стали врагами? На биологическом уровне? — Боже упаси, почему нас должно было волновать то, что происходило еще до рождения Мерлина? Мы просто много беседовали об Асвальдах и ётунах. Ее семейство можно было назвать жадными собирателями, и сокровищами последних они тоже не брезговали. Тем более что в древние времена и у богов случались кровосмесительные союзы. Мой предок — прямое тому доказательство. — Можно обойтись без длинных экскурсов в историю? — Так мой рассказ будет скучен, но давайте попробуем. Как вы знаете, Ауд влюбилась в Френсиса Флинта. Эта страсть заставила ее согласиться на сделку с Руквудом. В обмен на помощь в устройстве этого союза она обещала вернуть ему сокровище, которое когда-то в качестве приданного одной из Руквудов перешло к Оттарам. — Что это было? — Засохшая ветвь золотой яблони, с одним весьма не аппетитно выглядящим плодом. Как я уже убедился, вы мало что знаете об Асах? Гарри пожал плечами. — Только из маггловских фильмов. — Час от часу не легче. Тогда без пары историй нам, к сожалению, не обойтись. Эта ветвь, если верить легендам, принадлежала богине Идун, ее супруг был сыном Одина, богом поэзии, мудрости и красноречия. — У него тоже была какая-то магическая хрень? — Мед вдохновения. Волшебное зелье, способное даровать талант. Его рецепт считается утерянным. — Уже легче. Похоже, опасности эта штука не представляет. — Как знать. Впрочем, давайте вернемся к Идун. Она известна как богиня юности и хранительница золотых яблок, от которых зависела вечная жизнь Асов. Идун была дочерью карлика и жила в запретном месте своего народа, куда никогда не должна была ступать нога волшебника. Оно называлось Бруннакр, царство всеоживляющих колодцев. Сами карлики, хотя и хранили секреты бессмертия, считали стремление к нему страшным грехом. — Кто такие эти карлики? Гоблины? Тогда парню с медом не повезло с женой. — Нет, это был совершенно особый народ со своей историей и магией. Они и сейчас ходят по земле, только сильно изменились. Считается, что причиной этому стало предательство Идун, поклявшейся в вечной верности магам. Это только легенда, но говорили, что у карликов слово, данное одним, ложилось нерушимой клятвой на весь род. Однажды покинув Бруннакр, Идун встретила своего мужа и, влюбившись в его речи, открыла ему много тайн своего народа, в том числе поведала и о необычной золотой яблоне, что растет в долине, откуда она родом. Асов крайне заинтересовали плоды, даровавшие вечную молодость. Браги, так звали бога, взял Идун в жены. Брачные союзы между людьми и карликами раньше не заключались. У карликов были свои обряды, и те, которым следовали маги, им не подходили. Идун, давая клятвы, практически стала рабыней своего супруга и наложила на весь свой род обещание служить волшебникам. Следуя приказу мужа, она привела Асов в Бруннакр. Дальше история развивалась довольно печально. Браги оставил жену в долине, чтобы та вместе с сородичами выращивала яблоки для богов. Несколько сотен лет все шло так, как того желали Асы. Карлики стали служить и отличались примерным послушанием, вот только магия — вещь мстительная и всегда наказывает за предательство, даже если на это уходит время. Карлики изменили самой своей природе, из гордого народа с безупречной магией они превратились в слуг, с каждым новым поколением их тела становились все безобразнее. Они забыли свою гордость и однажды всеоживляющие колодцы иссякли, а Золотое древо стало погибать, оно больше не плодоносило, Асы стали стареть и умирать. Так те, кто слыл богами, стали просто легендой, и Рагнарек тут вовсе не причем. Он просто сильно уменьшил количество так называемых богов, уничтожила же их простая жажда власти, попытка изменить этот мир в своих интересах. — Вы сейчас пытаетесь сказать мне, что карлики — это наши домовые эльфы? — Именно. Когда Августус получил свою ветвь, вы бы видели, какое паломничество эти существа устроили к его дому. Их притягивали отголоски забытого прошлого, но Оттар предупредила, что их стоит держать подальше от ветви, та в присутствии этих существ только сильнее высыхала. Их магия для нее теперь — яд.
Admin: — Тогда Руквуд устроил ловушку с помощью яблока. — Да, он сделал это. Плод почти утратил жизненные соки и был бесполезен. — А при чем тут его сестра? — Мать Августуса умерла при родах, и отец нанял ему кормилицу. Ведьму из хорошей семьи, у которой при рождении умер ребенок. Та была замужем, но это не помешало ей закрутить роман со своим работодателем. Когда она родила девочку, муж выставил ее из дома, расторгнув брак. Отец Августуса ребенка признал, но жениться на женщине, опозорившей себя разводом, не собирался. Пару лет она еще оставалась его любовницей, а потом и вовсе надоела. Он ее выгнал, а девчонку оставил себе, связи ему это позволяли. Вот только дочь его разочаровала, оказавшись сквибом. После смерти отца Августус держал сестру в качестве бесплатной служанки. Получив свою ветвь, Руквуд помешался на желании воссоздать Бруннакр. Он считал, что золотому дереву, чтобы снова плодоносить, нужен источник чистой магии. Та, которой обладали волшебники, не подходила, его ветка с каждым экспериментом выглядела все хуже, и тогда он решился поместить ее в сквиба. В них все же есть немного волшебства. — Он ставил опыт на своей сестре? — А на ком же еще? Все прошло довольно удачно, ветвь перестала разлагаться, но вместо плодов в теле Клариссы рождались какие-то черви. Впрочем, Руквуд решил, что он на верном пути и сквибы могут стать заменой карликов. Ему оставалось только воссоздать Бруннакр. — Получилось? — Он уверял, что да. Впрочем, его эксперименты были болезненны и плохо сказывались на Клариссе. В нашей компании был один человек, который испытывал к этой девице искрению симпатию и, опасаясь, что процесс становления колодцем она просто не переживет, он помог ей бежать из страны. Девица прихватила с собой немного денег и записи своего брата об исследованиях. Руквуда это разозлило. Он пытался ее вернуть, но Кларисса быстро и удачно вышла замуж, а супруг смог ее защитить от притязаний брата. Тогда Августус отправил сестре письмо, в котором написал, что открыл тайну Бруннакра и зашифровал ее в дневнике. Содержание послания было довольно пафосным: «Ты могла бы стать богиней, воскрешать мертвых и делать бессмертными живых, а стала жадной шлюхой, обирающей себе подобных». — Тогда почему вы сказали, что дневник бесполезен? — Руквуд солгал. Его эксперименты действительно привели к определенным выводам — Бруннакр невозможно восстановить. Это рассказала ему Оттар. Поколения ее семьи пытались достичь результата всеми способами, однако иногда магия просто умирает и с этим нужно смириться. То, чему мы стали свидетелями, Поттер, это последняя агония. Ауд рассталась с наследим Идун просто потому, что то было бесполезно. Августус использовал дневник, чтобы отомстить сестре. После смерти мужа та умоляла его помочь воскресить Эглера, но он лишь смеялся ей в лицо. Впрочем, он лгал не только ей, даже Волдеморта пытался своими историями впечатлить, но того не заинтриговала идея ради достижения вечной жизни заниматься садоводством. Были способы и проще. Наверное, Снейп оказался последним, кто слушал байки Руквуда, когда тому удалось бежать из тюрьмы. Наследство Идун предполагало чистое торжество над смертью, без побочных эффектов, которые есть у темной магии. — Грустно. — На вас глупцы тоже нагоняют тоску? — удивился Малфой. — Что ж, значит, в этом мы похожи. — Почему вы помогли Гринграссу? — В чем? Я просто использовал его отчаянное положение в собственных целях. Мне не было дела до Клариссы, я даже не хотел знать, кого она убьет, прежде чем высохнет окончательно. Мне просто представился шанс получить огромные средства для своего ребенка. — Вы чудовище похлеще Эглер. Зачем вам понадобилось убивать Френсиса Флинта? Малфой, наконец, обернулся. — Это нелепо. Отвернитесь, вещи мистера Смита мне немного не по размеру. — Обойдетесь. Сидеть к вам спиной — самоубийство. — Как угодно. Я, знаете ли, не из скромников. — Малфой принялся расстегивать рубашку. — Флинта я не убивал и никаких сделок с ним не заключал. Сколько можно повторять — мы не были друзьями. — Я вам не верю, учитывая маску. — Да как хотите. Только я не причастен к его смерти, как и Эглер. Ей помогает превращаться золотая яблоня. На месте преступления вы бы нашли из улик разве что опилки, да и труп превратился бы в сверкающий песок, в зависимости от силы используемой ею магии, спустя часы или минуты. Маска Локи может сделать из меня что угодно, но это все равно буду я, мое тело. А вы на месте преступления обнаружили следы мертвого мальчишки. — Есть идеи, кто это может быть? — Я могу точно назвать убийцу. — Отшвырнув рубашку, Малфой принялся расстегивать брюки, Гарри вынужден был признать, что сложен тот хорошо, и стриптиз, как и последние слова, произвели на него некоторое впечатление. — Кто? — Потомок Одина, или тот, кто сумел воспользоваться его наследием. Об Одине, я надеюсь, вы слышали? — Слышал. — У него была способность оборачиваться кем угодно, причем, он менялся так, что даже его извечные спутники, вороны и волки, не узнавали своего хозяина. Эта сила предводителя Асов, вместе с множеством других его умений, заключена в древнем копье. Гарри вздохнул, он уже устал от всей этой исторической хрени. — А можно просто имя и фамилию? — Я не знаю. Многие Асвальды ведут свой род от Одина. У него было шесть сыновей Асов. Ауд Оттар, наверное, больше всех подходила на роль наследницы, но, возможно, той же силой обладает кто-то еще. Ищите, Поттер. Говорят, только ищущим дано обрести знания. — И найду, — пообещал он, впрочем, решив переложить эту почетную миссию на плечи Гермионы. — Удачи. — Малфой, наконец, переоделся в привычные для себя черные тряпки. — Меня во всем этом деле волнует только судьба Драко. Кларисса всегда была глупа. Я считал, что всем своим успехам она обязана мозгам первого мужа. Фатальный просчет… Накопленный опыт в связке со стервозным характером нельзя недооценивать. Мне стоило намного раньше навестить мадам Шене и узнать, как Руквуд жила все эти годы, но я видел эту женщину всего раз в жизни и совершено не вспоминал о ней, пока Анабель не приехала в Англию. — Вы жестоко обошлись с сыном, заставив поверить в собственную смерть. — Жестоко. Но знаете пословицу: хочешь обмануть врагов, начни с друзей. — Это теория вашей совести или ее отсутствия? Поговорим о Шене. Зачем вы встречались с ней в Париже? — Снейп вдруг стал очень настойчиво вспоминать прошлое и расспрашивать меня о Руквудах. Он не был знаком с Клариссой, об экспериментах над ней слышал только от Августуса, и хотел знать мое мнение, насколько его словам можно доверять. В разговоре он упомянул мадам Шене. Мне стало любопытно, что она ему наболтала. Ее история показалась очень любопытной, и я решил поощрить Снейпа в его поисках истины, даже посоветовал отправить вас на поиски дневника. — Зачем, если вы уже знали, что в том нет ничего важного, и он находится у Расмуса? — С вашей помощью я мог собрать дополнительные сведения о так называемой мадам Эглер. — Мудак. Малфой вздохнул. — … Еще и не слишком практичный. Мне даже в голову не приходило, что Снейп договорится с этой женщиной. Похоже, я недооценил его безумие. Даже не знаю, чего он хотел добиться: узнать, кто уговорил Руквуд вернуться в Англию, обещая, что с помощью дневника брата она обретет новую силу, или его привлекло желание оживить некоторых дорогих его сердцу покойников? А может, речь шла о вашем сердце? — Не говорите о нем в таком тоне. — Просто констатирую, что вы плохо знаете своего потенциального любовника. Я с ним не хочу переспать, у меня есть право заблуждаться насчет этого человека, у вас его нет. — Вы всегда близость между людьми меряете сексом? — Нет, конечно. Просто меня немного удивляет, почему вы никак не получите то, чего хотите, Поттер. Мне начинает казаться, что Снейп так устал предлагать вам себя, что уже начал сомневаться, действительно ли вы в нем нуждаетесь, или желаете нечто иное. — Он не предлагал, — нахмурился Гарри. — Он только и делает, что отказывает мне. Стоп. Какого черта я это с вами обсуждаю? — Больше некому счесть вас идиотом, а значит, назвать вещи своими именами. Друзья, должно быть, сочувствуют вам и проклинают его? Такое скотство, что вы влюбились не в Лонгботтома или того же Смита. Да Снейп должен быть счастлив, что вашего внимания удостоилась его худая задница! — Малфой понизил голос. — Скажу по секрету, он совершенно не умеет быть счастливым. Вот благодарность за помощь проявлять старается, поэтому он и жил с вами все это время под одной крышей. Терпел все ваши выходки и домогательства только по одной причине — он готов был их принять. — Чего? — Поттер, ну какого проявления чувств вы от него ждали? Я знаю Снейпа больше вашего, и, как человек, которому он время от времени задавал довольно глупые вопросы о взаимоотношениях людей, могу засвидетельствовать — вломившись в его жизнь, вам следовало и дальше придерживаться этой тактики. Северус никогда никого к себе не подпускал, особенно людей, которым он по каким-то причинам мог понравиться. Если он понимал, что какие-то отношения могут перерасти платонические, то бежал, как от огня. В нашем доме когда-то довольно часто бывала одна дама, известный в Румынии Мастер Зелий. Не слишком юная, но довольно успешная и здравомыслящая особа. Северусу очень нравилось проводить время в ее обществе. Нарцисса всячески поощряла их дружбу… — Гарри не ожидал, что даже какая-то девица из прошлого может спровоцировать его на вспышку ревности. Слушать Малфоя не хотелось, но, вопреки своей воле, он ловил каждое его слово. — Два года, когда в школе начинались каникулы, Снейп соглашался гостить у нас ради общения с этой дамой. Они практически не расставались, вместе ставили эксперименты, могли утром уйти на прогулку, а вернуться за полночь. Нарциссе и ее подруге казалось, что профессор прекрасно понимает смысл своих действий. Женщина была покорена интеллектом и ненавязчивостью своего избранника, которую считала показателем его хорошего воспитания. Вот только период флирта затягивался, и она решила немного поторопить события. — Малфой рассмеялся. — Помню результат. Вы когда-нибудь видели Снейпа в состоянии истерики? Если нет, то вам повезло. Его оскорбляла сама мысль, что кто-то мог заподозрить его в похабщине, а именно этим словом он емко охарактеризовал саму возможность для себя ухаживаний за женщиной. Дама покинула наше общество в слезах, а Северус негодовал по поводу ее глупости и безнравственности еще несколько месяцев. — Офигеть, — с улыбкой сказал Гарри. Ему отчего-то показалось, что в холодном склепе кто-то включил печку. Так тепло стало на душе. Малфой поморщился. — Ну, это уродливое слово, так или иначе, все характеризует. Задумайтесь, Поттер. Вас и вашу похабщину он отчего-то уже больше года терпит. Считаете, только вам позволено объяснять нерешительность собственной невинностью? Вы ни с кем не спали двадцать лет, этот человек избегал подобных процессов больше сорока. — Вы же не хотите сказать… — Поттер, я его знаю лучше, чем вы, все его романы заканчивались тем, что он опаивал очередную дуру, чтобы та присягала как на духу: это — было. Вот только как и с кем, а главное, зачем — не могла вспомнить. Обычно это были доступные женщины не слишком хорошего происхождения. Темного лорда забавляло, что у Снейпа стоит только на полукровок и магглорожденных. Впрочем, эти насмешки избавляли Северуса от множества других. В нашем возрасте лучше прослыть эксцентриком, чем девственником. — Мне казалось, вы старше, — спеша отомстить за профессора, заметил Гарри. — Поттер, я не так наивен, как мой сын. Он еще может поверить, что вы страстно желаете любви и поэтому не готовы размениваться на ее подобия, но мне, как вы верно заметили, уже не двадцать лет. Я сталкивался с разными страстями, одни не сулили ничего, кроме бед, другие могли предложить довольно ровный путь к достижению цели. Вы не похожи на вдумчивого странника. Только ведь даже порывистый человек должен понимать — любовь не ставит перед собой великих целей. Это самое неприхотливое чувство, оно позволяет человеку быть счастливым из-за всякой малости. Если вы жаждете свершений, то никого, кроме себя, не любите, уж извините мою откровенность. Гарри нахмурился. Ему никогда не нравилось подозревать себя в эгоизме. — Да пошли вы. Люциус усмехнулся. — Когда-то я сказал Снейпу те же слова. Его реакция была очень похожей. Нет, речь шла не о его увлечении вами… — Малфой задумался. — Может, теперь он понимает, насколько я был прав, и поэтому перестал терпеть ваши выходки. — Я хочу… — Нет. На самом деле вы не знаете, чего хотите, и в этом совершенно не уникальны. Вы говорите, что любите этого человека, но ваша гордость требует, чтобы он оказался у ваших ног полностью сломленным, готовым подчиняться. Это немного не то, что называют любовью. Вы же знаете, что Снейп винит себя в смерти ваших родителей. — Но… — Вы его в этом не вините. Я догадываюсь, Поттер. Но прежде чем сказать «я люблю», вы должны были произнести «я прощаю». Без этого вся ваша страсть выглядит как стремление к разрушению себя и окружающих. — Прекратите меня перебивать. Думаете, что все знаете лучше всех? Если бы я не готов был его простить, то не стал бы… — Еще раз вынужден вас прервать, — рассмеялся Малфой. — Извините, но глупые слова слишком утомительны, чтобы их слушать. Поттер, готовность — не прощение. Посмотрите на свое поведение со стороны. Почему, оказавшись гомосексуалистом, вы решили сыграть в семью с тем, кто одну уже у вас отнял? Похоже, что так было проще всего, найти покорную жертву своей вины, игрушку ваших желаний. — Волдеморт… — Не прячьтесь от правды, мы оба знаем, что Снейп называет убийцей себя. Что он чувствует, когда вы говорите ему о любви? Для него она очередное требование расплатиться. Вы предъявляете счет? Тогда почему не хотите, чтобы он был погашен? — Не понимаю, — признался Гарри. Он на самом деле был в ужасе от мысли, что Северус мог понимать все так, как говорил Малфой. Хуже того, что он сам, своими выходками, подтолкнул его к такому заблуждению. — Мне ничего не нужно, кроме… — На этот раз он осекся сам, потому что так и не смог до конца сформулировать свою мысль. — Твою мать, вы меня совсем запутали! — Вы сами так с собой поступили, Поттер. Если бы вы просто переспали со Снейпом, используя его чувство вины и покорность вашим желаниям, а наутро смогли бы повторить то, о чем твердите мне, он был бы вынужден вам верить. Но вы играете роль жадного стряпчего, который никак не может решить, какие проценты ему начислить. Если бы ваши родители были живы, это бы что-то изменило? Снейп был бы вам все еще нужен? Гарри ошалел от этого вопроса. — Но это невозможно. — В мире магов мало по-настоящему невозможных вещей. Какой любви вы ищете, Поттер? Что для вас семья? Люди, которые вам не лгут? Тогда прекратите сами себе врать. Северус не может вас понять, потому что вы сами себя не знаете. Но он может вас полюбить даже таким. — Моя мать… — Мерлин, ну хватит быть таким предсказуемым, — вздохнул Малфой. — Сейчас вы скажете, что он любил ее требовательно, эгоистично и самозабвенно, не признавая за ней никакого права на счастье с кем-то другим. Вы думаете, ему снова нужно такое же разрушительное чувство? Снейп всего лишь человек, а нам, людям, свойственно взрослеть. Юношеский максимализм прекрасен и ужасен одновременно. Только Северус уже скучный взрослый, а вы — горячий юнец. Ваше понимание любви, те сомнения и злость, которую это чувство способно вызвать, он пережил и похоронил два десятка лет назад. Теперь, когда могильная плита его прошлых безумств водружена на положенное ей место и он снова готов кого-то любить, это чувство будет иным. Себя он легко принесет в жертву вашему счастью, а вы сделали все, чтобы этот человек думал, что одного его присутствия в вашей жизни всегда недостаточно, чтобы вы научились его ценить. — Я готов умереть за него, — запальчиво выкрикнул Гарри. Малфой усмехнулся. — Это, конечно, очень просто. А вы попробуйте со своим чувством ужиться и прожить долгую жизнь. — Господи, вы же не думаете, на самом деле, что он связался с Эглер ради меня? — У меня нет ответа на ваш вопрос. Сейчас я должен думать не о том, что дорого вам, а предпринять все возможное, чтобы сохранить важное для меня. Думаю, все вопросы пока могут подождать. Не сомневаюсь, что, решившись использовать вас в своих целях, я сумею избежать долгих расспросов в министерстве или очередного суда. Полагаю, тогда вы и получите все недостающие подробности. Нам нужно хорошо приготовиться, если мы хотим победить. Как думаете, стоит будить вашего приятеля? Он нам понадобится, а я, признаться, забыл уточнить его мировоззрение до того, как погрузил в сон. Помощь колдомедика сейчас бы очень пригодилась. Гарри не готов был простить Люциусу ту боль, которую причинили его слова. — Он плакал. — Простите? — Ваш сын вас оплакивал. Вы заставили его страдать. Малфой нахмурился. — Что вы хотите услышать? — Раскаянье. — Его не будет. Я тоже мало что смыслю в любви, Поттер. Сказал же, что разбираюсь только в человеческих страстях. Это делало меня неплохим другом для собственной супруги и полезным наставником сыну, но я никогда не был примерным отцом или достойным мужем. Нарцисса и Драко куда лучше постигли науку преданности, и это делает их прекрасной семьей друг для друга и даже для такого человека, как я. — Ублюдок. — Никогда не сомневался в собственной законнорожденности, так что тут больше подойдет определение «подонок». Продолжение следует
Admin: Vilandra elka21 Neprikayannaya Спасибо, что читаете)
elka21: Спасибо!
Admin: *** — Чего вы от меня хотите? Учитывая, что до этого Смит полчаса только и делал, что орал, его растерянность показалась Гарри забавной, хотя он сам был в таком состоянии, что впору хвататься за челюсть, поднимая ее с пола. Само присутствие Малфоя выводило Захарию из себя, потому что, несмотря на все объяснения про древние артефакты, этого умника до сих пор оскорбляла мысль о том, что останки покойника, которые он так тщательно исследовал, каким-то образом ожили и набросились на него в собственной лаборатории. — Изменения ДНК волшебников. Я думал об оборотном зелье, но, мне кажется, оно не позволит достичь нужного эффекта. Перемены под его воздействием будут слишком очевидны. Поттер или я умрем до того, как успеем превратиться. — Э… — Вы не понимаете, о чем я говорю? — Нас приводит в шок сама мысль о том, что вы знаете, что такое ДНК, — признался Гарри. — Считаете, что ваш идиотизм, Поттер, — непременная характеристика всех волшебников? Гринграсс пытался уничтожить свою жену с помощью Авады, но ему это не удалось. Когда я заключал с ним сделку, то не исключал возможности, что однажды мне придется самому убить Клариссу. Ее защита практически идеальна, но имеет один существенный недочет. Домовые эльфы разрушают дерево, а значит, и его силу. Даже если Снейп связался с этой женщиной только ради обнаружения того, кто получил от Флинта наследие Асвальдов, не стоит забывать, что он не единственный, кто не подпустит этих существ к Клариссе даже на пушечный выстрел. Как я уже сказал, зелье может сработать, но вы сами знаете, превращение длится не одну минуту, и это довольно неприятный процесс. Вы будете уязвимы, и вас прикончат. К тому же, расколдовать себя после обращения, которое я планирую, очень сложно. — Я? — удивился Гарри. — А зачем еще вы могли понадобиться? Я не люблю рисковать собой, а способ, который нашел, весьма опасен. Гарри, прежде чем слушать о рисках, хотел убедиться, что они вообще нужны. — Кого вы боитесь? Снейп наверняка поможет. Ни вас, ни меня он убивать не станет, даже если… — Ваше недоверие довольно забавно и показательно. «Если» — замечательное слово. Учитывая, что я вообще не предполагал, что Северус затеет такие игры, оно довольно опасно звучит. Не хочу неожиданностей. Конечно, мы попытаемся проникнуть в дом тем путем, которым я увел Асторию, но шансы на то, что Кларисса еще не нашла его, довольно малы. Я бы на ее месте после похищения ее золотой курицы первым делом спросил себя — как оно состоялось. Наверняка нас разоружат, прежде чем пустить в подвал. Кларисса способна на многое, Снейп — опасный противник, но вы не принимаете в расчет еще двух персонажей. — Таинственную личность, заключившую сделку с Флинтом и уговорившую Клариссу вернуться в Англию ради воссоздания Бруннакров? Думаете, он или она захотят явиться и оценить конечный результат ее усилий? — Я не исключаю такое развитие событий. Это еще одна причина, по которой нам важно убедить мистера Смита сотрудничать. — Только если Поттер сочтет ваши доводы убедительными, — сквозь зубы процедил Захария. Гарри не ожидал от него такого доверия и даже был немного тронут. Впрочем, этот скептик тут же развеял его иллюзии: — Хотя я до сих пор считаю, что вы накачали его какой-то дрянью, иначе как он мог своими глазами видеть превращение женщины в золотое дерево. Все эти истории о древних реликвиях… — Занимательны? — улыбнулся Малфой. — Поттер, знаете, почему я остановил свой выбор на мистере Смите, хотя мог околдовать его коллегу Беддока? — Нет. Люциус встал и подошел к Захарии. Положил ему руку на грудь, тот поспешно отстранился, но Малфой уже получил нужную информацию. — Очень учащенное сердцебиение. При всем желании вашего знакомого казаться рассудочным, у него внутри все прямо-таки заходится при мысли о тайнах, которые он может пощупать. Его возбуждают загадки и запрещенные исследования. Нет, сам он, конечно, никогда не перешел бы грань закона, слишком труслив для этого или честен, тут я могу только теряться в догадках. Но, знаете, он — единственный волшебник, который, пользуясь тем, что должность позволяет ему посещать архив Отдела тайн, от корки до корки прочел некую довольно интересную книгу. — Информация об исследованиях сотрудников… Гарри перебил Смита. — Не парься, для этого быка запреты — как красная тряпка. Не удивлюсь, если он заглядывал даже в наши медицинские карты. — Это вы о том, что до шести лет страдали недержанием или о сужении крайней плоти, которым не слишком гордился мистер Смит, из-за чего ему в пятнадцать лет пришлось пройти довольно неприятную процедуру обрезания? Гарри уже устал злиться и просто хмыкнул. — Захария, еще вопросы есть? К чему ты пытаешься призвать человека, в тоске по которому Азкабан уже не плачет, а в истерике бьется? — Так вот, о книге… — невозмутимо продолжил Малфой. — Ее название говорит само за себя: «Первородное чрево ведьмы». Полагаю, учитывая, что автором этой работы был маг, который носил фамилию Гриндельвальд, даже вы, Поттер, поймете, что это не труд о колдовском акушерстве. Книга была издана всего в трех экземплярах, даже старик Геллерт не желал ее широкого распространения, ведь его теории, ради доказательства которых он все это затеял, оказались ошибочны. — В чем суть? — Гарри никогда не увлекался наследием маньяков. — Он пытался найти факты, подтверждающие, что мы, волшебники, первые из людей, а магглы — всего лишь приматы, не способные нести в себе крупицу колдовства, — нахмурился Смит. — Ему нужна была война, для того чтобы получить материал для исследований, доказывающих его теорию. Он нарочно приобщил несколько магглов из верхушки Рейха к знаниям о колдовстве, хотя и сдобрил те щедрой порцией вымысла. В исследовательских центрах в концлагерях над людьми ставили жестокие эксперименты, в том числе переливая им кровь волшебников. Гриндельвальд хотел получить свидетельство того, что магглорожденные колдуны — не существа, каким-то образом получившие дар, данный им высшими силами. Магия рождается только во чреве ведьмы… Можно сказать, он отрицал божий промысел. Уверял, что силой наделены только те, кто хотя бы в десятом поколении наследовал волшебникам, просто способности этих магов из-за их грязной крови были ничтожно малы и копились веками, прежде чем проснуться. В своем роде его труд — жестокий и кровавый поиск магической ДНК. Мечта доказать превосходство чистокровных волшебников. — Эта прекрасная книга никогда бы не оказалась в Отделе тайн, если бы Артур Уизли, с подачи своего сына, не обнаружил один из моих тайников, — вздохнул Малфой. — Она ужасна, — Смита передернуло от отвращения. — Столько жертв ради бессмысленной идеи. Я читал ее только потому, что хотел почтить память всех этих несчастных. Их смерть не должна была стать напрасной. — Это вы о том, что открытия в большинстве своем совершают безжалостные ублюдки? Поттер, вы знаете, что костерост изобрел Гриндельвальд? Только потому, что не хотел допустить преждевременной кончины некоторых своих подопытных. Жестокость одного часто является двигателем прогресса для многих. Мистер Смит это понимает. — Мне вас все больше хочется придушить, — поморщился Гарри. — Но этот тип в чем-то прав. Н ельзя оправдать никакие жертвы ради науки, но ханжество еще хуже. Эти несчастные уже погибли. Нам не вернуть их отрицанием очевидного факта. Жестокость Гриндельвальда вскрыла новый, ранее не изученный пласт колдомедицины. Никто не должен действовать его методами, но, если эти потерянные жизни кого-то спасут… — Кажется, Смит даже сейчас не был до конца уверен в справедливости своих слов. — Меньше лирики, — попросил Малфой. — Для нас в этой книге сейчас интересно исследование смешения крови волшебников и магических существ. Взять хотя бы оборотное зелье. Почему оно превращает вас в кого-то, если вы волшебник? Причем даже в маггла, если захотите, достаточно иметь его биологический материал. Все делает ваша магия, Поттер, компоненты зелья лишь помогают ей считать и воспринять в нужном ключе информацию о том, кем вы хотите стать. Так работают все заклятья. Они просто настраивают вас на желаемое действие, но вершина всему — ваша собственная сила. В этом причина, почему один может взмахом палочки обездвижить десяток человек, а другой и с мухой с трудом справится. Дело в потенциале, а не в том, насколько мощная у вас палочка и правильно ли вы машете рукой. Знания — не путь, они просто делают вашу дорогу ровнее. Я хочу, чтобы вы не просто банально изменили тело, а обманули свою магию. — Захария, о чем он? — Понятия не имею, — пожал плечами Смит. Люциус, казалось, расстроился. — У меня, конечно, эта книга пробыла больше времени и я хорошо успел ее изучить, но думал, что человек со специальным образованием быстрее разберется. Гриндельвальд не только переливал магглам кровь волшебников и магических существ, но и экспериментировал с пленными магами. И, хотя исследования не принесли ему желаемого результата, меня они заинтересовали. — Почему? — Мы не делимся на полубогов и приматов, Поттер, потому что процессом нашего существования кто-то управляет. После переливания крови волшебников у магглов, не у всех, конечно, но у некоторых, проявлялись способности. Всего на несколько минут, а то и секунд. Их тела, как видите, вполне приспособлены удерживать магию, просто ее в них нет. Совсем другое дело — волшебники. После таких процедур они никогда не теряли силу и не становились сквибами. Зато, если перелить магу кровь волшебного существа, результат мог быть непредсказуем. У некоторых на время просыпались необычные способности, у других это длилось довольно долго. — Третьи умирали или сходили с ума, — напомнил Смит, который, кажется, начинал понимать, чего хочет Малфой. — Это невозможно. Такие эксперименты очень опасны. Я не позволю Гарри… — Не позволишь что? — Маленький укол крови домового эльфа. Я бы предпочел концентрированный вариант, чтобы быть уверенным в эффекте. Внешне вы не изменитесь, но ваша магия на какое-то время станет иной. Возможно, она убьет Клариссу. — «Возможно» — отвратительное слово, — рационально заметил Смит. Малфой пожал плечами. — Другого способа я не нашел. Думаете, у Руквуд до нас не было недоброжелателей? Вы не забыли спросить у мадам Шене, сколько покушений лично она пыталась организовать? О стараниях Гринграсса даже упоминать не стоит. И, тем не менее, ни одному из них, даже во Франции, где не было ловушки с яблоком, не удалось сунуть ей под нос домового эльфа. Она чувствует их приближение. До того как ей станет по-настоящему плохо, старуха разберется с любой угрозой. — Миссис Клирик? Эта пьянчужка кажется вам опасной? Малфой кивнул. — Признаться, ее я опасаюсь даже больше, чем Северуса и Клариссу. Сильнее меня настораживает только таинственный обладатель наследия Асвальдов. — Но почему? — Полагаю, причина этому в том, что мы немного знакомы. Старушка Джессика когда-то работала в аврорате. Наверное, уже тот факт, что она обучала принципам борьбы с темными волшебниками самого Хмури, должен произвести на вас некоторое впечатление. После замужества она оставила работу, супруг запрещал ей делать карьеру, однако приобретенные навыки не потеряла, что доказала впоследствии. — Почему она сейчас на стороне Клариссы? — Нет ничего более естественного, чем мать, защищающая своего детеныша, каким бы непутевым тот ни был. — Она мать Руквуд? — Гарри понял, что его изумление преждевременно. Если взять в расчет истинный возраст Клариссы — все сходилось. — Разумеется. После шумного развода и разрыва с любовником эта женщина оказалась на самом дне волшебного сообщества. Полагаю, причина, по которой она не стала бороться за своего ребенка, — страх навредить ей своей репутацией. Видите ли, Джессика по натуре была немного жестока. Я бы даже сказал, что она стала аврором именно потому, что ей нравилось убивать и пытать людей, а на какой еще работе это можно делать почти легально? — Ваши инсинуации… — начал Смит, но Гарри жестом попросил его помолчать. — Чем же она занималась, оказавшись никому не нужной? — Таким весьма доходным делом, как заказные убийства. К ее услугам пару раз прибегал даже Темный лорд в те времена, когда еще не хотел привлекать к себе лишнего внимания. Зная работу своих коллег изнутри, Джессика долго уходила от преследования, пока какой-то идиот не оформил у нее заказ на тогдашнюю главу аврората. Эта дама не только узнала бывшую коллегу, но и смогла ее победить в поединке. В прошлом они были подругами, может, поэтому она дала Джессике шанс скрыться и избежать поцелуя дементора. Где та скрывалась, я не знаю, вот только, когда ее дочь бежала во Францию и вышла замуж, она решила проявить любопытство и взглянуть, как у нее дела. Говорят, в тот момент Джессика была уже при смерти, потому что страдала от какой-то тяжелой болезни, на лечение которой у нее не было денег. Кларисса скорее испугалась, чем обрадовалась появлению матери. Пожалуй, решающую судьбу в судьбе старухи сыграл ее муж. Я не был знаком с Эглером, но, кажется, этому человеку нравилось коллекционировать редких и опасных тварей. Он тогда еще работал в больнице и выписал своей теще фальшивое свидетельство о смерти. Подменив тела, он отдал ей документы ведьмы, которая всю жизнь прожила затворницей и не имела родных. Так исчезла разыскиваемая преступница и появилась экономка миссис Клирик. Зять ее вылечил и поставил на ноги, дал ей дом и спокойную жизнь, но только его смерть сделала ее по-настоящему счастливой. Только после гибели Эглера Джессика могла единолично владеть своим ребенком, убивать ради нее, что, зная характер старухи, скорее всего, было для нее залогом настоящей гармонии. — Вы думаете, она убила мужа Руквуд? Малфой пожал плечами. — Нет. Я точно знаю причину его смерти. Вы же сами слышали Шене. Кларисса никогда не была достаточно образованна или умна, чтобы научиться пользоваться собственными червями. Думаю, все ее достижения в этой области — плод исследований Эглера. У того был комплекс спасителя. Я наводил справки, в роду этого Франсуа вот уже несколько поколений никто не доживал до двадцати лет. Сложное заболевание, которым страдают только волшебники, передававшееся по наследству от отца к детям. Может, поэтому он с юных лет был одержим колдомедициной и изучением древней магии. Хотел спасти себя и свою сестру-близнеца. Поговаривали, что, окончив школу, он ставил на самом себе опасные запрещенные эксперименты. Один из них спас ему жизнь. Вот только то средство, что оказалось для него панацеей, убило сестру Эглера раньше положенного срока. Он был так окрылен своим успехом, что поспешил предложить ей лекарство, толком его не проверив. Как он позднее понял, излечение ему дало не одно зелье, а целая совокупность опытов, что он на себе поставил. Его не осудили как отравителя. Семья его матери сделала все, чтобы скрыть непреднамеренное убийство, однако чувство вины — вещь опасная. Оно толкает мужчин на глупости. Гарри вздохнул. — Значит, став источником силы для жены, он платил за свои грехи? — Кто знает, может, и в самом деле надеялся сделать мир лучше. Кларисса — странное существо. Было что-то такое в ее глазах… Не ненависть. Зависть. Она всегда слыла красавицей, и у многих друзей брата то, как он обходился с ней, вызывало отвращение. Ее жалели. В конце концов, кто виноват, что судьба распорядилась так, что чистокровная ведьма родилась сквибом? Подобное в каждой семье может рано или поздно случиться. Взять хотя бы Аргуса Филча, уж до чего прославленный могущественный род, ни одного брака с магглами или магическими существами, а их единственный наследник оказался лишен способностей. Трагедия, как ни посмотри. Впрочем, к нашей истории она не имеет никакого отношения.
Admin: — Эта женщина завидовала вашим силам? — Сила — ничто, — холодно сказал Малфой. — Имеет значение только та власть, которую она дает. Вот она всегда была предметом ее восхищения и злости на собственную беспомощность. Кларисса могла бы легко найти себе мужчину, способного наступить на горло ее брату, но кем стала бы для него? Игрушкой? Красивой куклой? Руквуд нужно было больше власти. Она хотела порабощать, быть сильнее своего избранника, не зависеть от него. Зависимость… Да, я хорошо подобрал определение. Эглер легко стал рабом своей жены, источником ее сил. Такая преданность не могла не покорить Клариссу, но, в то же время, она ненавидела то, насколько все в ее судьбе зависело от жизни Франсуа. Она должна была беречь его, не могла позволить себе ссор, которые естественны даже для любящих супругов. Ее магия, ее власть не могли быть использованы в полную силу. Думаю, Эглер понимал ее страдания и поэтому привел в свой дом старуху Джессику, чтобы его жена почувствовала себя немного более независимой. Супруги по понятным причинам не могли иметь физических отношений. Чтобы Кларисса стала матерью сразу многих детей, он создал для нее школу. Полагал, что любящие родители легко поделятся со своими детьми силой, как он делился своей с женой. Вот только кем Кларисса воспитала своих многочисленных отпрысков? Ее обида на волшебников, ее унижение и жажда власти, наконец, нашли выход. Она делала из этих юнцов своих мстителей. Чудовищ, пожирающих своих обидчиков. Разве это могло не волновать Эглера? Мне пришлось потратить много средств, чтобы выяснить то, о чем не знала даже Анабель Шене. Ее драгоценный друг убил себя. Причем он сделал это довольно извращенным способом. Полностью заменил кровь в своем теле на кровь домовых эльфов. Не знаю, предполагал ли он этим способом просто избавиться от червя или надеялся, что убийство этого паразита уничтожит не только его, но и Клариссу, я не знаю. Затея не лишена смысла, но, по-моему, он поступил глупо. — Тогда почему вы предлагаете Гарри сделать то же самое? По-моему, самый разумный выход — четко спланированная операция аврората. — Заверяю вас, Кларисса вполне готова к такому развитию событий, что и продемонстрировала, избежав смерти от Авады. Она не стала бы рисковать, посылая Поттера на мои поиски, если бы не была уверена в своих силах. Сколько человек погибнет, мистер Смит? Заложники, околдованные сквибы и их родные, которые, возможно, не переживут то изъятие магии из своих тел, которого потребует от нее полноценная схватка. Авроры, которые вряд ли за столь короткий срок сообразят, как им сражаться с этим противником. Вы не победите, даже если бросите на этот дом целую армию домовых эльфов. Мадам Шене пыталась это сделать, и в итоге ей пришлось вербовать новых солдат. Посчитайте возможные трупы, и вы поймете: мой план — единственно возможный бескровный выход из сложившейся ситуации. Гарри нахмурился. — Может, наконец, скажете, в чем он заключается? А заодно поясните, откуда узнали, что в схватке со мной Руквуд выстояла против Авады. Малфой хмыкнул. — Вы почувствуете себя оскорбленным. — Ближе к делу. — В моем роду, как и в роду Эглеров, были вейлы. Их магия у меня в крови, используя ее, я способен на большее, чем Кларисса. Я пригласил вас в свой дом для того, чтобы наложить заклятье отождествления. Я усыпил вас, чтобы ваше тело свыклось с чужим присутствием, так, чтобы вы этого не заметили. Гарри насторожился. — Что это еще за фигня? — Чары, и довольно опасные, — сказал Захария. — И запрещенные. Даже вейлы их уже не используют, и, чаще всего, для собственной безопасности. С помощью определенных слов, в которые вложена магия, часть души одного человека временно переливается в другого, но ее разделения не происходит, как при создании хоркрукса. — Верно. Ты, просто опуская собственные веки, видишь мир чужими глазами. Я знаю все, что с вами случилось. — Восемь лет Азкабана. — Кажется, Смит лучше Гарри был подкован в магическом законодательстве. — Все, что угодно, только сначала спасение моего сына. — Хрен с ним, — простил Малфоя Гарри. Захария разозлился. — Ты не понимаешь суть этого заклятья, Поттер. Если бы он умер, ты бы тоже погиб. — И наоборот, — напомнил Малфой. — Учитывая скорость, с которой этот молодой человек попадает в неприятности, даже не знаю, кто из нас больше рисковал. — Вытащите из меня свои куски! — потребовал Гарри. — Уже, — успокоил его Захария. — Заклинание длится до тех пор, пока ты лично не увидишься с тем, кто его наложил. Наверное, поэтому тебя и усыпили. Если бы ты встретился с Малфоем глазами после того, как он произнес последние слова заклинания, его усилия оказались бы напрасны. — Подлец. — Поттер, вы повторяетесь. — Зато говорю правду. Так в чем гениальный план? — Мистер Смит сделает для нас флакон концентрированной крови домовых эльфов. Если поторопится, то к обеду успеет. — Нужна лаборатория. То, что я говорю об этом, не значит, что я согласен принять участие в вашем безумии. — Все нужное оборудование у меня есть. Эльфа нам добудет мистер Поттер. Не хочу, чтобы мои слуги разнесли весть о воскрешении хозяина раньше положенного срока. Запасшись этим оружием, мы с вами через черный ход отправимся в дом Руквудов. Разумеется, попытаемся не привлекать внимания и сыграть в неожиданное вторжение, но я почти готов поклясться, что нам этого не позволят. Ваша мантия-невидимка могла бы помочь нам добраться незамеченными хотя бы до Клариссы, но она уничтожена, а подделки вряд ли кого-то обманут. — Это случилось не по моей вине. — Гарри снова почувствовал предательски острое желание ударить Снейпа. До боли, но не до смерти. — Не стану спорить, однако, как я уже сказал, это сильно все усложняет. Конечно, вдвоем мы, скорее всего, справимся с Джессикой, которую пошлют нас встретить. Я предполагаю даже, что легко отобьемся от маленькой армией жадных сквибов. Учитывая, что один из них сейчас на вашей стороне и может оказать поддержку, а мне легко будет с помощью магии вейл ослабить чары, под которыми держит остальных Эглер, что непременно посеет панику в их рядах. Но что дальше? Оказавшись в подвале, мы столкнемся с Клариссой и Снейпом. Его я оставлю вам, вряд ли этот поединок будет смертелен, но тут слишком много «но». Если, справившись с вами, Северус нападет на меня… Он легилимент, его такими фокусами обмануть сложно. А двое на одного — плохой расклад. К тому же, если я вовлеку Эглер в длительный поединок, это может стоить Астории жизни. Вы сами видели, магия ее сильно изматывает. Разве вам не жаль бедную девочку? — Жаль, — признался Гарри. — Как жаль тех, за счет кого живут другие сквибы. Если станем с ними сражаться, будет много трупов. Так в чем заключается ваш бескровный план? — Мы выполним то, что от нас требуют. Явимся в дом Руквудов и дадим Клариссе ключ к дневнику. — Вы сами сказали, что он подделка. Малфой кивнул. — Да, но отчего вы думаете, что, заключая помолвку своего сына с мисс Гринграсс, я не подготовился к такому развитию событий? — Люциус встал с крышки надгробия и снова отправился в свой темный угол. Вернулся с весьма потрепанным сборником рецептов, и, бросив оценивающий взгляд на своих слушателей, швырнул ее Смиту. — Похоже, вы лучше разбираетесь в тайнописях. Захария открыл тетрадь. — Код Кривого Шелки. — Так вы еще и вор,— хмыкнул Гарри. — Мистер Смит, сможете расшифровать? — Если будет ключ. — Прочтите первую фразу, основываясь на этом высказывании: «Ложь рождает иллюзии, но ты можешь обрести истину, если пройдешь сквозь покров обмана». — Сложно перевести без пера и пергамента. — Даже бессмысленно этим заниматься, — признался Малфой. — Если попробуете, выйдет полная тарабарщина. Гарри подошел к Захарии и взглянул на книгу. Он обладал хорошей памятью, заметки отличались от тех, что у него выкрали, тут использовались совсем иные руны. Он мог это засвидетельствовать, даже не зная их значения. — Вы заменили страницы. Малфой улыбнулся. — Блестящий почерк Августуса и наложенные им чары. В моей версии этой книги вы найдете способ воссоздания Бруннакра. Мрачный ритуал с обязательной кровавой жертвой и прочими достоверными, но бессмысленными мистическими атрибутами. В общем, полный бред, но он внушит доверие даже такому человеку, как Северус. Пришлось импровизировать. Видите ли, когда я заключал сделку с Гринграссом, книга находилась у меня, а старина Руквуд был немного недоступен, чтобы сообщить пароль. Хоть я и предполагал, что его исследования не окажутся чем-то стоящим, думал, он все же сделал хорошую подделку, а не изливал на сотне страниц потоки собственной брани. Увы, когда он освободился и разоткровенничался, я был разочарован… Пришлось, на всякий случай, сделать второй дневник. — Вы прямо копилка чужих секретов. То Волдеморт оставляет вам свои вещи на хранение, то Руквуд. — Что поделать, вызываю у людей доверие. — А настоящий ключ? — потребовал Смит, опередив Гарри, мучавшегося тем же вопросом. — Откуда нам знать, что вы нас в очередной раз не дурачите? Может, в настоящем дневнике был подлинный ритуал, а вы просто по каким-то причинам его скрываете. Малфой поморщился, как от зубной боли, и достал вторую книгу, отдав и ее Смиту. — Это нелепо. Зачем мне… — Ключ! — в один голос потребовали Гарри и Захария. — «Когда я смотрю на его губы, много думаю о вечности и золотых яблоках». — Хмм… — Смит принялся переводить настоящий дневник, делая записи в пыли на полу с помощью пальца. Гарри некоторое время наблюдал за ним, потом ему стало скучно. — Как вы планировали использовать свою копию? Почему не уничтожили оригинал? — Руквуд забрал у меня книгу, пока я был лишен волшебной палочки, и спрятал ее в своем старом доме. Меня это не слишком волновало. Кларисса никогда бы не поверила, что брат просто достоверно морочил ей голову. Она всегда считала Августуса очень умным. Можно сказать, в силу воспитания и последующего совместного проживания она видела в нем крайне могущественного человека. Когда я узнал, что Астория и ее сестра приезжают из Франции, я подумал, что даже найди она дневник, всегда можно сказать, что именно он — созданная мною подделка, а единственную вещь, которую она согласится обменять на миллионы Гринграсс, я храню у себя. Надежда, Поттер, — прекрасно заточенное оружие. Поверьте, вы еще не раз вспомните эти мои слова. Гарри нахмурился. Может, Малфой и был законченным подлецом, но строить далеко идущие планы он умел. — Что еще вы задумали? — Мы пойдем туда и расшифруем мой поддельный дневник. Ритуал, который я придумал, довольно сложен, Снейп не сможет его выполнить, едва прочитав записи, а Кларисса и подавно. Вот только ждать она вряд ли захочет, поэтому потребует, чтобы я восстановил для нее Бруннакр. — Вы умнее Снейпа? — Я просто больше знаю об этой магии от ее брата. Как я уже говорил, для воплощения моих замыслов нужна будет кровавая жертва мага. Драко и вы будете в этом плане бесполезны, потому что, по сути, заложники. Не повезет Грегори Гойлу. — Вы намерены его убить? — Боже упаси. Никогда не мечтал стать мясником и разделывать туши. Просто, проводя ритуал, я отвлеку общее внимание на себя. Потом вы вколете себе кровь эльфов, эффект от смешения их магии с вашей силой, как я предполагаю, будет не долог. За это время вы должны успеть уничтожить Эглер. Я возьму на себя старуху. Если Снейп попробует вмешаться … Что ж, вот тогда нам и пригодятся господа авроры. Мистер Смит непременно должен будет отправиться с докладом к министру, как только мы с вами пойдем в дом Руквудов. Думаю, попытка стражей порядка проникнуть в поместье докажет Клариссе, что нам нечего больше ей противопоставить. Возможно, она даже отправит на защиту своих границ кого-то из компаньонов. — А сквибы? — Смит предупредит Кингсли и его людей, чтобы те проявили гуманизм. Жертв будет немного, Поттер. — Я никогда не соглашусь принимать участие в чем-то столь… — Помолчи, — попросил Гарри Захарию. Он обдумывал план Малфоя, находил в нем множество изъянов, но тот действительно обещал уменьшить число жертв. Разумнее всего было, конечно, сразу отправиться с этим предложением к министру, но Кингсли никогда не позволил бы одному человеку рисковать собой ради спасения других. — Смит, Гриндельвальд был мудаком, а ты хороший парень, у тебя должна получиться та концентрация крови эльфа, которая сделает меня обладателем их силы, но не заставит спятить. Потом ты приведешь авроров, Малфой покажет тебе тайный ход, по которому они проникнут в дом беспрепятственно. Захария нахмурился. — С каких это пор понятие «хороший человек» стало залогом мастерства? Я не буду тобой рисковать. — Это не входило в мой план, но ваше предложение вполне разумно. Я не собираюсь против него возражать. Ну что, Поттер, отравляетесь за своим эльфом, пока я стану уговаривать мистера Смита нам помочь? Люциус небрежно обнял Захарию за плечи, кажется, он даже не намерен был скрывать, что будет применять магию вейл. А может, он уже ее использовал. Гарри не мог не заметить, что, совершая свои манипуляции с его неожиданно податливым знакомым, Малфой стер носком туфли записи, что тот сделал на полу. — Смит, о чем писал Руквуд? — На самом деле ничего важного. Какие-то проклятья в адрес своей сестры и насмешки над нею. «Он не лжет, — подумал Гарри. — Просто его заставили не заметить нечто важное. Черт, ну почему именно сейчас тот, кому я могу доверять, сражается не на моей стороне? Хотя, какого черта я думаю, что Снейп — мой единственный друг?».
Admin: *** — Я видела твой член два раза в жизни. — Коллеги смотрели на отчитывающуюся перед ним Гермиону несколько шокированно. — Первый раз в Динском лесу, когда ты отправился в кусты писать, а у меня от недоваренной рыбы прихватило живот, и, по роковой случайности, я выбрала то же направление. Второй раз это произошло в Норе. Ты был в тонких летних брюках, когда Рон опрокинул тебе на ширинку чашку кофе. Он так перепугался, что стянул с тебя брюки вместе с трусами. Ты стеснялся и не позволял миссис Молли вылечить ожоги, но она, со свойственным ей упорством, настояла. Тест пройден? Он бросил хмурый взгляд на ее коллег. — Пошли в кафе? Вот теперь Гермиона вдруг смутилась. — Сейчас только начало рабочего дня. Ее начальник, седоусый и полный мистер Ферстон, чем-то похожий на моржа, выразил общее мнение сотрудников Отдела контроля за магическими существами, громко хохотнув: — Идите, милочка моя. Вдруг мистер Поттер потребует перечислить количество родинок на своей прославленной заднице. Мы тут и так все уже красные, как помидоры. Не делайте из нас омаров, хорошо проваренных в ваших интимностях. Гарри схватил Гермиону за локоть и вытащил в коридор. — Ну и зачем ты хотел убедиться, что я это я? Ферстон теперь будет до Рождества доставать меня своими шуточками. — Замолчи, «милочка», у нас не так много времени. Рон уже сходил к министру? — Он записался на прием. Учитывая, какие номера ты откидываешь, даже уговорил Перси пропустить его раньше представителей торговцев Косого переулка, которые будут просить сохранить льготное налогообложение еще на полгода. К сожалению, перенести еще и переговоры Кингсли с министром магии Франции… Гарри вспомнил Оливье и понял, что планы ему придется менять по ходу дела. Расшифровка копии дневника могла подождать. — С кем, ты говоришь, у него сейчас встреча? Никакого кафе, Гермиона, и палочку, будь добра, приготовь. — Расскажи? В лифте сложно было передать события минувшего дня во всех деталях, и он ограничился лишь фактами. Когда они ворвались в приемную министра, Гермиона уже действовала очень четко. — Ребята, какого… — начал Перси, но осекся. Гермиона пригрозила ему своей палочкой и бросилась к дверям. — Дело больше не терпит отлагательств. Рон! Ее жених, посапывающий на одном из диванов в приемной, вскочил на ноги. — Что-то срочное? — Он зевнул, присоединяясь к их процессии, возглавляемой Гермионой. — Да, — кивнул Гарри. К счастью, его другу больших заверений и не потребовалось, зато их поведение очень не понравилось еще двум волшебникам, дежурившим в приемной. — Господа, вы нагрушаете… — начал с заметным акцентом здоровяк в синей мантии, но так и не смог закончить предложение. Перси его обездвижил и наставил палочку на второго телохранителя, немного побледнев. Похоже, однажды совершенное предательство членов собственной семьи навсегда сделало этого Уизли рабом их воли. — Надеюсь, у вас действительно серьезные причины туда врываться. — Рон, скажи Персивалю, что ты его простил, — попросил Гарри, пока Гермиона открывала дверь в кабинет министра. — Я, в общем-то, давно на него не злюсь. — Просто произнеси это вслух. Меня убедили, что окружающие вправе не понимать, что мы чувствуем. Рон кивнул и прокричал: — Перси, ты клевый, я тебя люблю. Его брат, с воинственным выражением лица наступавший на аврора из Франции, смутился. — Рон, ты что, дурак? Тот пожал плечами. — Вот видишь, ни к чему хорошему… Впрочем, договорить он не успел, потому что они вбежали в комнату. Гермиона бросила на пол какие-то кости и тут же рухнула на колени. — Поттер, ты в своем уме?— вежливо осведомился Кингсли, мирно беседовавший с худым седовласым мужчиной. Того, кажется, больше изумило поведение Гермионы. — Мадмуазель, что вы делаете? — Присутствие магии вейл в комнате есть, — сообщила Гермиона, — но ее источник совершенно точно не француз. Я не слишком хороша в таких тестах, потому что они граничат с предсказаниями, но сейчас готова поклясться: что-то неестественное сидит в Кингсли. Гарри направил палочку на Шеклболта. — Сможешь это разрушить? — Какого черта? — возмутился министр, на которого Рон направил палочку. — Это не заговор песней. — Гермиона нахмурилась. — Я понятия не имею, что… — Может, отождествление? — Не знаю, никогда не сталкивалась с этим заклятьем. Оно запрещено, и если Малфой… — Восемь лет Азкабана. Но кто же помнит об этом? — На лице министра появилась не свойственная ему раздраженная усмешка. — Поттер, тебя же вежливо попросили ни во что не вмешиваться. Ты всего лишь должен был немного прогуляться в поисках своего домового эльфа… — Кларисса? — Гермиона резко перегруппировалась, выхватывая палочку. Рон закрыл собою француза, велев тому: — Отступайте к двери. Гарри смотрел на ставшее вдруг маской лицо Кингсли и не мог понять, почему он сам так парализован ужасом, что не может пошевелиться. Отчего даже голос его предает? — Где Шеклболт? — Он огромным усилием воли заставил себя шагнуть вперед. Нет, Руквуд его так не пугала, и он рискнул высказать свою догадку: — Гермиона, ты ошиблась. Осторожнее. Перед нами убийца Флинта. Министр улыбнулся. — Не убийца. Я просто его освободил. Он просил об этом. Хотел, чтобы его уничтожил собственный ребенок. Возможно, он сделал это до того, как тебе удалось изменить его представления о справедливости, Гарри, но боги не берут назад единожды данное обещание, поэтому заключать с ними сделки так опасно. — Не помню, чтобы с каким-то божеством я переходил на «ты». — Слова давались ему так тяжело, что Гарри пришлось прикусить себе щеку, чтобы их выговорить. Он сплюнул сгусток крови на пол, не стесняясь собственной слабости; от этого существа исходила такая сила, что любого сопротивляющегося ей начинало тошнить. Как его друзья могли этого не чувствовать? Он думал только об одном: пусть убираются прочь! Нужно было уберечь их, вызвать удар на себя… — Кто ты, ублюдок? Такая же жадная до власти тварь, как эта сука Руквуд? Еще один мудак, стремящийся поработить этот прогнивший мир? Я знал одного такого, пережил его, прожил и изжил, ты не можешь оказаться даже на треть такой проблемой, как… Гарри заткнулся. Ему показалось, что его ноги по колено ушли в пол. Нет, они просто подломились. Кожа треснула, сломанные кости прорвали брючины, на каменный пол брызнула кровь. Заорав от боли, он обернулся: — Бег… — Предупреждать больше было некого. Гермиона лежала у стены, ее собственные ребра торчали из разорванной блузки так же, как коленки Гарри. Судя по тому, как ее кровь пенилась вокруг ран, у девушки были повреждены легкие. Рон пытался доползти до своей любимой, но физически не мог это сделать. У него изломаны были не только ноги, но и руки. Он передвигался, едва не вгрызаясь зубами в пол, и напоминал окровавленную гусеницу. — Как-то особенно ненавидишь девушек? — Гарри говорил что-то не то. Тревога за Гермиону должна была свести его с ума, но он мыслил здраво. — Я преклонил колени. Все мы вынуждены были. Просто скажи, сука, ты сейчас в теле моего друга, или я могу тебя прикончить? — Восхитительно, — признался фальшивый министр. — Поттер, а ты не хочешь поползти к своей подруге? — Авада… — Бесполезно. — Ворвавшийся в кабинет Перси рухнул на пол. Казалось, в его теле разом были сломаны вообще все кости. Лицо оплыло, глаза закатились. Рон заорал, его взгляд заметался, и казалось, что он не знал, к кому ползти, к бесчувственному брату или к еще хрипящей от боли Гермионе. — Что вы, люди, за существа такие? Падаете, встаете, снова падаете. Вам просто неведомо чувство меры. Вы предаете. Прощаете то, что не должно быть прощено, отпускаете грехи убийцам и забываете тех, кто ради вас был распят. Вы не достойны доброго и слепого бога. Вам нужна кара. Кингсли шагнул к Гарри и положил руку на его голову. Он так сжал пальцы, что исходящая от них сила иглами впилась Гарри в мозг. Казалось, за секунду он был прочитан, как книга. — Интересно. Пожалуй, ты умрешь не сейчас. А вот француз… — Только сейчас Гарри, скосив одни глаза, потому что обернуться он не мог, заметил седовласого мага, что прятался под столом. — Министр магии одной страны убивает министра магии другой. Как печально. Какой скандал. — Гарри даже зажмуриться не смог и вынужден был смотреть, как голова француза взрывается осколками плоти и кости, а тело оседает на пол. Шеклболт, а вернее, существо, которое владело его телом, улыбнулось. — Осталось прибраться. Тут еще слишком много живых. Гарри не знал, что дало ему сил. Он просто вцепился в запястье руки, лежавшей на его голове. — Разве у такого скандального события не должно быть свидетелей? Пальцы, удерживающие его, чуть разжались. — В чем-то ты прав. Оставим этих людей. Сейчас важнее другое. Это даже не было похоже на рывок аппарации. Все такой же коленопреклоненный Гарри просто за долю секунды оказался все еще истекающим кровью, но уже в круглом подвале поместья Руквудов. К его глубочайшему удивлению, там уже был Малфой, как и закованный в кандалы, ставшие свободными после гибели Гойла-старшего, Смит. При этом ублюдок Люциус, сидящий у золотого трона Клариссы Руквуд, выглядел немного бледным, но вполне удовлетворенным всем происходящим. — К возрождению Бруннакра все готово. Вижу, вы были так любезны, что привели с собой нужную жертву. А я уже было хотел начать, используя мистера Смита. Он ведь был так любезен, что создал для меня недостающий ингредиент. — Я не посылал вам Кричера, — прохрипел Гарри. — Кто такой Кричер? — удивилась Кларисса Руквуд. Малфой протянул руку и небрежно погладил золотые корни трона. — Дорогая, это не слишком важно. Не забивай такими мелочами свою хорошенькую головку. Нарцисса, это ничего, что я зову ее хорошенькой? Кларисса рассмеялась. Только тогда Гарри заметил леди Малфой. Она сидела у стены, кутая в подол своей мантии израненного Драко. — Люциус, на этот раз ты перешел все границы. — Гарри почувствовал, что эта женщина снова его союзник, и попытался найти глазами Снейпа. К сожалению, угол его обзора был ограничен рукой, вцепившейся в его волосы. — Вы, оба, хватит болтать, — отчеканило самопровозглашенное божество. Малфой выглядел сердитым, но выражение его лица было такое же, как на той старой фотографии, почти нежное, одержимое желанием защитить кого-то. Он встал на ноги. — Да, Поттер, вы оказались не так глупы, как мне хотелось бы думать. Умный ход — отправиться в министерство. Почему вы это сделали? Гарри указал на Захарию. — Я знаю Смита. Он из тех, кто встревал бы в разговор, скажи вы хоть одно слово, противоречащее его принципам. Он ненавидит тех, кто его использует, и подобное может простить только Кингсли. Этот парень скорее сдох бы, чем согласился с вашим планом. Смит, конечно, мог читать книгу Гриндельвальда, но только за тем, чтобы узнать, как погибли его предки. Этой ночью он ни разу не упомянул о том, о чем, напившись, рассказывал ребятам. О своем деде, который спятил в застенках одного из лагерей той твари, что считала живых людей лишь объектом исследований. Ему бы и в голову не пришло интересоваться исследованиями Гриндельвальда как ученого, если бы его не заставили. — Этот момент я как-то упустил, — поморщился Малфой. — Надо было более тщательно изучить его досье, вот только выбор помощников у меня был небольшой. В министерстве я не слишком желанный гость и никак не мог добраться до нужной мне книги. Я околдовал мистера Смита, потому что у него репутация человека со странностями. Некоторые перемены в его поведении не слишком бы бросались в глаза. — Как давно вы… Малфой улыбнулся. — Да, именно я подсказал вам, что Маркус Флинт — оборотень. — Зачем? — Френсис Флинт исполнил свою роль, от него нужно было вовремя избавиться. Эти мстители-смертники такие непредсказуемые. И, конечно, я предпочел бы видеть вас в Азкабане, Поттер, просто, чтобы не путались под ногами. — Люциус хмыкнул. — Тут я вам немного солгал. Не обижайтесь, но вы с Северусом спутали мне все карты. Гарри перевел взгляд на невозмутимое лицо Кингсли. — Что вы сделали с ним? Малфой пожал плечами. — Я? Ничего. — Лжете. Гермиона почувствовала на нем магию вейл. — Ах, это… Всего лишь еще одно тождество. Видите ли, мы с партнером должны все время быть в курсе дел друг друга, чтобы согласовывать свои действия, а камины и совиная почта — вещи не слишком надежные. Гарри дрожал, только уже не из-за силы чужой магии, а от злости. — Ублюдок. Вам даже собственного сына не жаль. — Очень жаль. Кларисса, ты отвратительна. Зачем было пытать моего принца? Девица надула свои полные губы. — Ты сам сказал, что Снейп не должен догадаться, что я его раскусила. Малфой погладил пальцами золотой корешок. — Я же говорил, она просто глупая необразованная сучка. Еще и крайне жестокая. Вся в мамочку. Кстати, где госпожа Клирик? — Сторожит потайной ход вместе с профессором. Он, наверное, все еще ждет, что вы придете этим путем. — Тогда с моей стороны было не слишком глупо пожаловать через главный вход. Забавный человек Снейп — всегда был довольно дальновиден, и при этом поразительно слеп. Он многое усложнил, вмешавшись в это дело. Пришлось даже изображать из себя мученика. Ну да светлая ему память. — Люциус. — Странно было слышать в голосе Кингсли такие повелительные интонации. — Если ты закончил с разговорами, приступай. — Да, мой лорд. Министр нахмурился: — Не называй меня так. Люциус пожал плечами. — Скверное дело — привычка, но ты прав, лучше нам поскорее со всем разобраться. Малфой достал из кармана мантии флакон и швырнул его самопровозглашенному богу. — Пусть Поттер это выпьет. Тот повертел в пальцах склянку с кровью. Взглянул на Гарри, а потом швырнул его обратно Малфою. — Выбери другого. Не хочу, чтобы он умер здесь. Гарри это удивило. Учитывая, что его жизнь едва не закончилась несколько минут назад, он перестал понимать, что происходит. На мгновение в его голову даже закралась безумная догадка, что перед ним действительно Шеклболт, который борется с хренью, захватившей его тело. Конечно, такое предположение походило на сюжет дурацкого фильма, но чем черт не шутит? — Министр, опомнитесь. — Его здесь нет, — холодно отчеканил знакомый голос. В следующее мгновение Малфой пошатнулся из-за ударившей его в грудь синей молнии. Леди Нарцисса опомнилась первой. Выхватив спрятанную в рукаве палочку, она бросилась вперед, стараясь освободить Гарри. Тот почти физически почувствовал, как в теле того, кто его удерживал, поднялась волна опасной силы, и заорал: — Нет! Бегите! Оба! Кинжалы, наколдованные леди Малфой, застыли в воздухе. Снейп создал огненный хлыст, но тот рассыпался искрами, не долетев до того, кто пленил Гарри. Воздух, казалось, зазвенел. Профессор и так выглядел неважно в обгоревшей мантии, с глубоким порезом на щеке, а, рухнув на колени, стал похож на покойника. У него горлом пошла кровь. Леди Малфой тоже на ногах не устояла. Она упала рядом со своим сыном. Ее грудная клетка часто вздымалась, рот был открыт в беззвучном крике. — Ух… — Люциус поднялся, недовольно ощупывая живот. — Полегче с Нарциссой, она, знаешь ли, была мне отличной женой. Ну какая еще женщина, когда ты ей говоришь, что намерен умереть на пару недель, спрашивает: «Устраивать тебе похороны или потянуть время и немного сэкономить?» Маг, который выглядел, как Кингсли, вытащил из кармана Гарри палочку и отшвырнул ее в сторону, потом он поступил так же с ним самим, и от удара о стену у Гарри потемнело в глазах. Он оказался рядом с Малфоями и подполз к Нарциссе. Похлопал ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Та снова попыталась что-то сказать, но не смогла. Лже-министр, тем временем, подошел к Снейпу и поднял его с пола за ворот. — Где Кингсли? Если скажешь, сохраню тебе жизнь. Профессор плюнул ему в лицо кровью и усмехнулся: — До него вы не доберетесь. — Вопрос времени, — равнодушно заметил маг и, забрав палочку из непослушных пальцев Северуса, бросил того к ногам Малфоя. — Кажется, у нас есть волшебник для воссоздания Бруннакра. Есть возражения? Люциус пожал плечами. — Да, в общем-то, нет. Знаю, что он тебе никогда не нравился. Северус, рот сам откроешь, или мне тебе челюсть сломать? Хотя, черт, зачем эта жестокость, я совсем с вами, садистами, забыл о манерах. Империо. — Снейпу хватило минуты, чтобы сбросить заклятье, но за это время подошедший Малфой успел вылить ему в рот содержимое флакона, и, зажав пальцами нос, заставить проглотить. Профессор закашлялся. — Так, одна жертва у нас есть. Сыворотку было бы надежнее ввести уколом, но так у нас остается время на подготовку. Через желудок она будет всасываться медленнее. Кларисса, дорогуша, ты обещала мне еще два потенциальных трупа. Руквуд с вершины своего трона зевнула, прикрыв рот рукой, и как будто только сейчас вспомнила о чем-то важном. — А где моя мать? — Г-м-м. — Малфой выглядел озадаченным. — Снейп пришел потрепанным, но живым. Логично предположить, что старушку Джессику мы больше не увидим. — Вот как. — Кларисса не выглядела особенно расстроенной. — Она это заслужила. — Это была твоя мать, — заметил фальшивый бог. — Какая-никакая, но мать, и она тебя любила. Плачь. Та пожала плечами. — Вот еще. Она была бесполезна. Когда Франсуа умер, я испугалась, что превращусь в ребенка. Хотела сделать ее своим источником, но она отказалась. Сказала, что поможет мне быстро найти нового мужа и спрятать свою сущность. Эта гадина никогда ничем не хотела жертвовать ради нашего совместного будущего. Могла бы сто раз убить отца или украсть меня у него, но ей тоже не слишком нужна была дочка-сквиб. Вот когда у меня появились власть и деньги, она вдруг проявила готовность убивать ради своей семьи. Не умереть, вы же должны почувствовать разницу. Так что — туда ей и дорога. Малфой пожал плечами и напомнил: — Поговорим о потенциальных трупах. Нам нужен еще не испорченный тобою сквиб, на роль которого идеально подходит присутствующей здесь мистер Гойл. Чистокровный волшебник, лично я не возражаю, чтобы эту роль сыграл его брат, и еще два переходных звена между бывшим источником колодцев и будущим. Снейпа мы уже превратили, осталось выбрать одного из порабощенных тобой деток. Кто-то из этих сгодится. — Малфой махнул рукой в сторону сквибов, покорно сидевших в углу. — Может, мальчик? Эглер покачала головой. — Нет, он создает слишком красивую музыку. Накажем предателя. — Она закрыла глаза, но лишь на миг, а снова распахнув их, улыбнулась. — Сейчас мои истинные дети приведут Оливье. «Поттер. — Гарри вздрогнул, услышав в голове голос Снейпа, но тот поспешно попросил: — Нет, не двигайтесь. Легилименция без использования волшебной палочки отнимает много сил, и я боюсь, что не все успею вам сказать, так что просто выслушайте. Когда мы расследовали «Дело оборотней», я сразу подумал о Руквуде и его семье, вспомнив, как Августус кичился своим происхождением, упоминая какие-то высшие силы. Когда вам пришло письмо от Ю Чанга, я сопоставил пьяный бред Руквуда о силе воскрешения с легендами об Асах, и вспомнил Идун с ее золотыми яблоками. Трудно было поверить, что кто-то обладает такой магией, и мне нужны были доказательства ее существования. Я вас предал». «Лжешь», — подумал Гарри. «Вы очень наивны. — Снейп каким-то образом даже в его голове ухитрился усмехнуться. — Я послал вас в этот дом, зная о том, насколько опасен может быть противник. Если бы мной двигало что-то, кроме собственного эгоизма, я бы никогда не отправил вас на встречу с мадмуазель Эглер, ведь, убив брата в образе Кингсли, она доказала, что является опасным противником. Тогда я окончательно поверил француженке, разговор с которой от вас скрыл. Из ее рассказов и разговоров с Руквудом я понял, что Кларисса из себя представляет. Я даже догадывался, какую силу она ищет. Мне ее исследования тоже показались интересны. Когда мы говорили в «Дырявом котле» и вы упомянули золотые яблоки, я убедился, что ни в чем не ошибся. Оставалось только понять, почему, напав на брата, Эглер использовала именно образ министра. Это привлекало слишком много внимания, поступок был не в характере женщины, которая годами скрывала свою суть. Выглядело так, будто ее заставили его дискредитировать в обмен на помощь в поисках. На моей памяти Руквуд безоговорочно доверял только одному человеку. Вернее, это даже не доверие было, а слепое, но довольно жестокое обожание».
Admin: Внутренний монолог Снейпа утомил. Его губы искривила усмешка. Учитывая, что те были покрыты кровью, выглядела она пугающе. Чтобы сохранить остатки сил, он заговорил вслух: — Кларисса, ты на самом деле думаешь, что Малфой о тебе заботится? Руквуд кивнула. — Конечно, ведь когда-то Люциус подарил мне свободу. Он нашел для меня прекрасно-безумного Франсуа, когда я уже практически высыхала, не умея о себе заботиться, а потом сказал, что я должна выйти за Гринграсса. — Этот человек недавно назвал тебя безумной сукой. Так не говорят о женщине, которую… Руквуд улыбнулась: — Мистер Снейп, вы ничего не понимаете в сложностях отношений между людьми. Мы с братом всегда были похожи. Наша взаимная ненависть, желание уничтожить друг друга происходило не от того, что мы слишком уж разные люди. Нам всегда нравились одни и те же вещи. Просто он мог с помощью волшебства получать и их, и мою покорность, а мне дано было только мириться с его властью. Знаете, Снейп, я никогда не верила в сказку о Золушке. Нельзя, будучи многократно униженной, оставаться доброй. По всем законам логики та должна была рано или поздно перегрызть горло своей мачехе и нелюбимым сестрам. Я вот избавилась от своей проклятой пуповины, когда мне было двенадцать. Отец бил меня. Я не могла защититься, зато когда мой высокомерный брат в очередной раз велел помыть котлы после его экспериментов, я вспомнила, что его зелья могут быть опасны, и просто сварила в том же котелке суп. Отец всегда любил поесть, вот и тогда опустошил несколько тарелок. Брату повезло больше, он уснул в лаборатории и остался без ужина. Как я тогда ликовала! Августуса обвинили в убийстве и забрали в Азкабан. Три дня я была совсем одна. Ничего не делала, не получала пинков, накупила себе кучу нарядов… Господи, как это хорошо было! — Она наморщила свой красивый нос. — К сожалению, тогда Августус вернулся. Он был ни в чем не виноват и легко прошел допрос под веритасерумом, а после его показаний меня саму забрали в тюрьму. Там было очень холодно и страшно, я все время плакала, но на суде старалась вызвать сочувствие. Что я сделала? Просто не очень хорошо вымыла котел. Меня оправдали. Сквибы ведь тупые твари, в школе их не учат, они вполне могут не подозревать, что делают. В отличие от судей, Августус наивен не был. Люциус кивнул. — Да уж, этим грехом он страдал, лишь когда речь заходила о его собственных чувствах. Впрочем, он легко компенсировал безрассудство жестокостью. Тебе обязательно об этом говорить? — Я ее выслушаю. Пусть продолжает. Гарри с удивлением понял: тот, кого Малфой назвал своим партнером, желал больше о нем узнать. Они были не слишком хорошо знакомы? Он не слышал именно эту историю? — Августус всегда мне не доверял. Но после суда я стала ему особенно полезна. Мой брат был таким же жалким педиком, как вы, мистер Поттер. На женщин у него никогда не стояло, и он приходил в ужас от мысли, что отец узнает о его пристрастиях или, не дай бог, потребует от него женитьбы и наследников. Я сделала ему одолжение, освободив его от оков рода, и он тут же пустился во все тяжкие. Августуса трудно было назвать красавцем, к тому же, увлеченный своими экспериментами, он всегда был скучен, но, как многие уроды, страдал почти фанатичным преклонением перед красотой. Он часто покупал для себя смазливых шлюх. Френсис Флинт, вынужденный выплачивать долги отца, согласился жить на его содержании, и лучше бы брату было оставаться с ним. Этот человек был по-своему добр, он не испытывал ненависти к тем, кто его использует, ему было даже немного жалко Августуса из-за его потуг казаться успешным и счастливым. Это могло бы долго продолжаться, но появился ты и всех нас свел с ума… Люциус оглянулся по сторонам, словно в поисках человека, которому могли быть адресованы эти слова, и фальшиво удивился тому, что Кларисса, произнося их, смотрела только на него. — Извини, дорогая, но твои слова звучат как-то пошло. Мне, вообще-то, пора заняться делом. Где твои дети? Руквуд улыбнулась. — Тебе было всего семнадцать, но, едва переступив порог нашего дома, ты стал вести себя в нем, как король. Августус влюбился без памяти. Он даже впервые в жизни заплакал, когда понял: все, что тебе от него нужно, — это место для тайных встреч со своим любовником. Никто не знал, кто этот человек. Тот всегда приходил, пользуясь тайным ходом, который вел во флигель, который мой бедный брат построил специально для твоих забав. Он готов был на все, лишь бы не потерять тебя из виду, ни на шаг не отпустить от себя. Малфой почти беспомощно взглянул на своего партнера. — Может, ты наконец заставишь ее заткнуться? Кто здесь возражал против лишней болтовни… — Зачем? — прохрипела Нарцисса. — Тебе так ненавистна сама мысль, что когда-то ты был способен не только на страсть, но и на нежность? — Гарри попытался устроить ее голову на своих коленях. Леди Малфой благодарно ему кивнула. — Мы все в то время были влюблены в тебя, словно одержимые. Не из-за твоих денег или красоты, этого добра хватало и у других волшебников. Просто тогда ты был невероятно счастлив. Мы все гадали лишь об одном: кто тот человек, что растопил твой лед. Мне досталось лишь право хранить воспоминание о той твоей улыбке и наш ребенок. Полагаю, эта женщина думает, что получила нечто большее. Кларисса, казалось, озадачилась. — Но ведь это я получила его. Когда рассказала, что это мой брат и Френсис разрушили его маленький мирок. В то время к нам как раз приехала чокнутая Ауд и захотела поселиться во флигеле. Ей мешали вечеринки брата. Присутствовать на них она не желала и потребовала уединения. Августус не осмелился ей перечить, и Малфой со своим другом в ту ночь заняли спальню на первом этаже. — Снимок, — вспомнил Гарри, не понимая, чего желал добиться Снейп, затеяв этот разговор, но, если это нужно было, чтобы тянуть время, он готов был задать сотню вопросов. — Он в самом деле важен? — Конечно, — призналась Кларисса. — Мой брат все это затеял в надежде разгадать тайну Люциуса, и ему это удалось. Флинт узнал человека на колдографии, несмотря на то, что Малфой спрятал его лицо и, едва их застукали, отправил своего любовника домой с помощью портключа. Френсис использовал свою догадку как способ откупиться от брата, когда им заинтересовалась Ауд. Этот тип не был святошей, он быстро понял: роль мужа удачнее карьеры проститутки. Брат был рад его сведениям. Он шантажировал Малфоя, чтобы тот отказался от своего любовника. Они ведь оба были из хороших семей. Вот только Люциус не испугался скандала. Совсем. Он послал моего брата, а вот его парень, к которому прямиком от Малфоя отправился Августус, запаниковал. Этот человек испугался, он предал… — Хватит! — Гарри никогда не видел отца Драко таким взбешенным, маска его безразличия ко всему происходящему пошла трещинами. — Если ты сейчас не заткнешься, я сам тебя заткну. Кларисса удивилась. — Ты не должен этого делать. В отличие от Августуса, я всегда была тебе предана. К чему теперь переживать из-за былого? Знаю, что ты спас меня от брата только потому, что хотел ему отмстить. Понимал, что, забирая то, что тот получил путем сделки с Оттар, лишишь его желанного куша. Только Августус был так одурманен своими чувствами, что простил тебе даже это. Он возненавидел только меня. Потому что, несмотря на то, что мы не могли быть вместе, я тебе немного нравилась. Ты бы не заботился обо мне так долго, если бы это было не так. Нарцисса хрипло рассмеялась: — Наивная. С тобой он тоже притворялся честным… Знаешь, для него в таких делах существует лишь один способ обмана. Всегда говорить заинтересованной в тебе женщине правду, даже когда она нелюбима. Человеку, во всем с тобой честному, даже тогда, когда его слова причиняют боль, ты начинаешь безоговорочно верить. Он начинает лгать только тогда, когда ты меньше всего от него этого ждешь. Позволь угадать: он позволил тебе собой управлять. Верить, что именно ты самая умная и всегда принимаешь решения. Ты пришла и попросила: «Спаси меня». Он колебался, и от этого, когда встал на твою сторону, показался искренним, каким-то безоговорочно любимым. — Но… — Кларисса попыталась спорить, однако, смутившись, осеклась. — Он поддерживал меня столько лет! Ты — ничто, я… Могу стать чем-то большим, чем просто ведьма. — Она как-то беспомощно взглянула на Малфоя. — Это ведь часть плана, да? Я ведь не зря позволила Франсуа себя убить? Он видел происходящее как-то неправильно. Он не умел меня любить. Что это еще за гребаное самопожертвование? Он ведь даже не искал способа меня исцелить. Сделать богиней или обычной женщиной. Его доброта была какой-то пессимистичной. Она так оскорбляла, и я… — Она сосредоточилась. — … Я знаю, что ты другой. Мы оба понимаем: истинные чувства не терпят снисходительности. Ты либо умираешь, доказывая их, либо ничего не стоишь. Я готова стать убийцей или богом ради тебя, пропасть, если этот эксперимент окажется неудачным. — Кларисса закрыла глаза. — Я вверяю себя тебе. Ты тот, кто дал мне силы. Тот, кто ни разу мне не солгал, и что бы ни думала твоя глупая женщина, я не верю, что это ради одного-единственного обмана. «Сейчас! — Голос Снейпа снова прозвучал у Гарри в голове. — Пока они увлечены друг другом, ты должен уйти. У меня есть портключ. Он сработает через минуту, и ты окажешься в убежище министра. Прежде, чем начать выдавать себя за психа, готового действовать по указке Руквуд, я убедил Кингсли в том, что его положение может оказаться под угрозой. Он возражал против моего плана, но Джон Долиш настоял, чтобы его надежно спрятали, пока это расследование не закончится. Повторюсь, я не хотел вас втягивать, Поттер, мне жаль… Только сейчас не время и не место для подобных мыслей. Осталось семь секунд. Я кидаю, вы ловите. Одна, две…» Все его слова о предательстве были сказаны лишь для того, чтобы Гарри не слишком упрекал себя за побег. Вот только этот замечательный засранец не понимал кое-что важное, но как раз в этот момент Гарри не готов был с ним объясняться. Он вложил руку Драко в ладонь его матери. Нарцисса, не задавая вопросов, послушно сжала пальцы сына. Снейп, разумеется, счел, что он снова решил всех спасти. Брошенную им пуговицу Гарри поймал, хрипя от боли в сломанных коленях. — Гарри, не надо. — Нарцисса Малфой была хорошим человеком, неплохой матерью, и, наверное, поэтому решила, что по своей сути он сам ребенок, ни в чем не уверен, а значит, нуждается в особой заботе. Вот только ее собственный сын был важнее любых споров с совестью. Когда они с Драко исчезли, Гарри взглянул на собственные пальцы, что разжал в последний момент. — Боже, какой я кретин. — Он взглянул на Малфоя. — Им ведь ничего и не грозило? Вы просто использовали свою жену и ребенка, но зла им не желали? — Действительно дурак, — прохрипел Снейп. Гарри кивнул. — Спасибо, Малфой. Люциус немного удивился: — За что? Гарри сам от себя не ожидал, что со сломанными коленными чашечками можно смеяться. — Вы были совершенно правы — я не мог объяснить то, что чувствую. Снейп, я не уверен, что люблю тебя, и не думаю, что ты можешь полюбить меня… «Мы» — нечто за гранью любых определений. Нам действительно трудно вместе жить. Только умирать поодиночке тоже не хочется. Один за другого — еще куда ни шло. Так драматично, навеки связать тебя с собой какой-то нелепой жертвой. И черта с два я тебя ни в чем не виню! Ты, знаешь ли, гребаный ублюдок, который наравне с Волдемортом лишил меня детства, и даже если ты позволишь себя трахать, играя в семью, ты мне это не компенсируешь. Наши с тобой отношения не поддаются логике. Им нет объяснения. Если мы сегодня умрем, то вместе, Снейп. Не ради каких-то галочек в списках взаимных расчетов, а потому что мы дышим друг другом. Только этим, собственно, и существуем. — Поттер, вы… Снейп осекся. Малфой больно ударил его ногой в бедро, и профессор замолчал. — Боже, какие идиоты. После исчезновения моей жены мы едва ли успеем провести ритуал. Готов спорить: Нарцисса уже подняла на уши всех авроров. Ей всегда нравился мистер Поттер, а Снейп ей нравился еще больше… — Успеем, — сказал его напарник. — Я иду на улицу, чтобы встретить наших гостей, а ты оставайся здесь и все закончи. Не дожидаясь ответа, своенравный божок испарился. — Вот так всегда… — вздохнул Малфой, доставая из кармана дневник. — Черт, ну почему мне никогда не достается роль главного злодея. Впрочем, может быть, это и к лучшему. Кларисса, зови своих детей. — Уже. Гарри услышал шаги и обернулся. Компания сквибов, что жили наверху, втолкнула в комнату бледного Оливье. Поттер вспомнил о своих глупых обещаниях и устыдился их. — Прости. Парень покачал головой. — Не важно. — Твой дядя, он… — Поттер, прекратите нести чушь. Вы меня отвлекаете, — нахмурился Малфой. — Никакого французского министра в Лондоне не было. Кингсли был в безопасности по вине нашего предприимчивого профессора, а мой партнер решил сегодня прогуляться в министерство исключительно ради того, чтобы проверить свою силу и, на всякий случай, быть уверенным, что вы не поднимете шум раньше времени. Разумеется, мальчишка-секретарь ничего не знал. Ему просто приказали доложить Долишу, если Кингсли появится на работе, и он это сделал. Скорее всего, ему тут же поручили внести в список дел на день встречу с французом, чтобы задержать мошенника подольше. Думаю, на нее отправились трое авроров под оборотным зельем. Мальчишка, ты ведь еще чувствуешь связь со своим дядей? Оливье кивнул. — Да. — Вот видите, наше новое божество, конечно, довольно могущественно, но пока несколько наивно. Ничего, под моим мудрым руководством он это быстро исправит. Кларисса, начинаем ритуал. — Хорошо. Гарри с ужасом увидел, как золотой шип вонзился в тело Оливье. Закричал Расмус, зашипел от боли Захария и тихо выругался Снейп. — Северус… — Я в порядке, — сказал профессор. — Она не метила в жизненно важные органы. Кларисса побледнела. Ее корни начали высыхать и съеживаться — Люциус, это очень больно… Почему мне так плохо? — Так и должно быть. Кровь домовых эльфов на тебя действует. Не волнуйся, это тебя не убьет, я ведь разбавил ее для тебя магией Снейпа. Попробуй установить свою защиту. Руквуд попыталась, но ее сверкающий щит поднялся едва ли до колен. — Не получается. — Да? — Малфой улыбнулся. — Замечательно. Авада Кедавра. — За что… — успела прошептать Кларисса, пока зеленая вспышка не коснулась ее груди. Ветви золотого дерева застыли. А потом начали осыпаться пылью. Сквибы, которых Руквуд посвятила, закричали от боли. Анабель схватилась за лицо, которое стало превращаться в золотую маску. Ее друг задрал штанину, с ужасом глядя на свою ногу. Оливье, вырвав из груди шип, рухнул на пол под тяжестью собственной руки. — Союзник, которого не можешь убить, часто опаснее врага, и я никогда добровольно не выберу в друзья садиста. К тому же… Бруннакры действительно навсегда высохли. Я не лгу, если в этом нет необходимости. Люциус подошел к стене, у которой валялась палочка Снейпа, и ногой швырнул ее тому. — Ублюдок, — прохрипел профессор, хватаясь за свое оружие. — Господи, ты даже выражаться стал как Поттер. Вот атаковать меня неразумно. Я должен подняться наверх и уговорить своего друга, что здесь наши дела закончены. Лучше займитесь спасением этих жадных детишек, а то с ними станет то же, что и с их матерью. — Он взглянул на Руквуд и вздохнул. — Действительно, никаких сожалений. Никогда не знал, как к ней отношусь, пока не убил. Оказывается, мне было просто наплевать… Насвистывая какую-то песенку, Малфой пошел к лестнице. Снейп попытался подняться и пойти за ним. — Не надо, — попросил Гарри.— Сначала эти сквибы… Потом. Вместе. Взмахом палочки профессор снял с Гойлов и Смита кандалы. Захария сразу бросился к девочке. Грегори предпочел смыться, а его брат стоял у стены, не зная, чем может помочь. — Черт, — выругался Захария, проведя диагностику. — Я знаю, где червь, но магия, которая от него исходит, мне не знакома. Я могу прикончить ее, попытавшись его уничтожить. — Она и так умрет, — холодно сказал Снейп. — Делайте, что должны. Немедленно! — Твою мать! Мерлиновы яйца! — Смит произнес заклятье, и девчонка рухнула на пол. Ее тело стало осыпаться пылью. — Не выходит. Ни черта не выхо… — Сектумсемпра. — Оливье заорал. Из раны на его руке хлынула кровь. Снейп с безразличием наколдовал шнурок, которым перетянул срез, и, шатаясь, пошел дальше. Рука на полу превратилась в золотой песок, но Оливье продолжал орать, и это Гарри немного успокоило. — Выход, — побледнел Захария. — Хреновый, но все же выход. Не останавливайтесь, чтобы залечить раны, с этим я и сам справлюсь. У нас мало времени. Снейп кивнул и подошел к Жаку, тот закусил губу и зажмурился. — Сектумсемпра. — Твоя палочка. — Расмус Гойл положил руку Гарри на плечо. — Я подобрал у стены. Ты должен вылечить себе ноги и помочь им. — Я не силен в колдомедицине, а Смит сейчас занят. Закусив губу, Расмус опустился на пол. — Тогда я тебя перевяжу. — Он снял с себя рубашку и, разорвав ее пополам, принялся заматывать сломанные колени Гарри. — Херней не страдай, — попросил Смит и, проходя мимо, бросил заклинание, сращивающее кости. — Сколько я говорил Кингсли, чтобы вас, дебилов, хотя бы азам самоисцеления научили. Тоже мне, авроры… Еще одна жертва методики Снейпа взвыла от боли, и, прекратив ругаться, Захария бросился на помощь. Наверху что-то громыхнуло. Гарри поднялся на ноги, те плохо его слушались, и ему пришлось опереться на плечо Расмуса. — Снейп, я должен идти. Профессор даже не обернулся, склонившись над одной из близнецов. — Гарри… — Поттер не мог вспомнить, называл ли тот его когда-нибудь по имени. — Не смей там умереть. — Хорошо. Гойл помог ему добраться до лестницы. Вцепившись в стену, Гарри отстранил его руки. — Дальше я сам. Наверху слишком опасно для сквиба. Расмус покачал головой. — Кто-то должен держать тебя, пока ты держишь палочку. Не спорь. Сейчас важнее раз и навсегда остановить этих людей. Вместе они поднялись на первый этаж. В холле было пусто, только стены дома постоянно тряслись, и с потолка сыпалась штукатурка. Гарри подошел к двери на улицу и, старясь не шуметь, ее приоткрыл. Малфой, окруженный сверкающим магическим щитом, сидел на ступеньках и читал дневник Руквуда. Он, казалось, не замечал беснующихся вокруг вспышек заклятий. Его приятель стоял немного поодаль и казался скучающим, хотя его атаковали одновременно шесть авроров. Гарри увидел среди них Рона и почувствовал облегчение. Того не было бы здесь, если бы Гермиона была в опасности. Атака была отражена, вспышки словно стороной обходили фальшивого бога. Тот взмахнул рукой, даже не доставая палочку. Одна из нападавших отлетела к ограде, алый капюшон слетел с ее головы, Гарри разглядел лицо Чоу и разозлился. Сколько все это еще может продолжаться? Как долго еще его друзья будут страдать? Все, чего он хотел от своей жизни, это покоя, так где он, черт возьми? Поттер оттолкнул Расмуса и бросился вперед, ткнув кончиком своей палочки в затылок Малфоя. — Эй, придурок? А твои друзья тебе дороги? Лже-божок обернулся, выражение его лица стало недовольным. — Малфой? Люциус развел руками. — Прости, немного увлекся чтением, и меня взяли в заложники. — Ты ослабил защиту намеренно? — Уже скучно стало. Тебе не кажется, что пора покинуть этот гостеприимный дом? — Сдавайся, — потребовал Гарри. — В эту игру можно играть вдвоем. — Партнер Малфоя взмахнул рукой. Рон и еще несколько авроров взлетели с земли и повисли вниз головой в воздухе. Они пытались атаковать, но их заклятья все еще не попадали, словно какая-то сила их отводила. — Поттер, если хоть один волос упадет с головы Люциуса, я переломаю все кости в телах тех, кто здесь находится, включая оставшихся в подвале. — Не знал, что тебе так нравится моя прическа, — ухмыльнулся Малфой. — Заткнись. Ты слишком болтлив для заложника. — Что ж, — сказал Гарри. — Меняемся. Отпусти моих друзей, забирай его и проваливай. — Отлично. — Еще скажите — на счет «три». — Похоже, у Люциуса было настроение поёрничать. — Почему нет. — Тогда сразу «три». — Божок опустил авроров на землю. Гарри пинком в спину толкнул Малфоя вперед, и тут в животе возникла жуткая боль. Он посмотрел вниз и понял, отчего она. В нем была чужая рука. Она просто вошла в плоть и сейчас, должно быть, знакомилась с его кишками. — Нет! — Он так и не понял, кто это кричал. Расмус? Или, может быть, Рон? Боль лишала способности мыслить здраво. — Быстро, — прохрипел он и понял, что захлебывается собственной кровью. Приятель Малфоя вырвал свою окровавленную ладонь из его живота. Он почему-то не выглядел счастливым из-за своей победы. — Мне жаль. Гарри так и не понял, о чем сокрушался его убийца, но ему тоже было ужасно жаль, что он не смог сдержать обещание, которое дал Снейпу. Окончание следует.
Admin: *** Гарри прижал руку к щеке. Та была колючей, а значит, он провел в полной мучений темноте не пару часов, как ему сначала показалось, а несколько дней. Может быть, даже месяцев. Ощупав свой живот, он не обнаружил дыры, только влажную прохладу смоченных в чем-то бинтов. Попытка сесть не увенчалась успехом. Он был слишком слаб для этого. От обезболивающего зелья, которым его накачали, кружилась голова и путались мысли. — Я помогу. — Он не понял, у него проблемы со слухом или Гермиона говорит очень тихо. Гарри был счастлив, что та здорова, но так и не смог ей это сказать. Когда она приблизилась со второй подушкой, у нее дрожали руки. Гермиона устроила его полусидя и рухнула на стул, словно ее вмиг покинула вся решимость. Слезы побежали по щекам и она отвернулась. — Ты чего? — тихо спросил Гарри. Его голосовые связки, похоже, отвыкли от разговоров. — На этот раз я думала, что действительно тебя потеряю. Мы все так думали… — Дурочка, ты чего плачешь? — Гарри погладил ее по руке. — Со мной все хорошо. — От радости, — всхлипнула Гермиона. — Когда он сказал, что ты очнешься сегодня, в это даже Рон уже не мог поверить. Хотел прийти и ждать вместе со мной, но я отговорила. Он бы не выдержал, если бы ничего не произошло. — Она поднялась. — Надо связаться с ним и дать знать в Нору. — Долго я… — Почти два месяца. — А где Снейп? — Гарри отчего-то точно знал, что тот рядом. Гермиона отошла в сторону. Гарри сначала удивился тому, что находится в незнакомой комнате, а потом заметил профессора, который спал в кресле у окна. Он выглядел худым и изможденным. Щеки ввалились, под глазами залегли темные тени, а в черных волосах появилась длинная седая прядь, начинавшаяся у одного из висков. Гарри почувствовал боль. Не физическую, какую-то другую, незнакомую. — Говори тише, — попросила Гермиона. — Кажется, впервые за эти долгие месяцы я вижу его спящим. Северус любит тебя больше, чем все мы вместе взятые. Не оставляй его, Гарри. — Она осеклась. — Чему ты улыбаешься? — Ты не только впервые одобрила мой выбор, но и назвала его по имени. — Он меня ударил. После драки люди обычно не имеют права притворяться чужими друг другу. — Он тебя что?! — Тише, — попросила Гермиона. — Я отчаялась, Гарри. Ты никак не мог прийти в себя и испытывал сильные страдания. Твоя рана не заживала и даже лучшие колдомедики сдались, заявив, что ничего не могут сделать. Сначала мы посылали их к черту, но обезболивающее быстро перестало на тебя действовать. Ты существовал только на поддерживающих чарах, испытывал ужасные страдания, и однажды даже я захотела, чтобы тебя, наконец, прекратили мучить. Мы всерьез обсуждали… — Она снова заплакала, но попыталась справиться с собой, стерев слезы. Гарри накрыл ее руку своей, попросив: — Не вини себя. Она нахмурилась. — Я буду. Если бы не Снейп… Он ни на секунду от тебя не отходил. Все время варил какие-то новые, более сильные зелья, сам почти не ел и не спал. Когда мне поручили с ним поговорить и я спросила, не пора ли нам всем сдаться, он меня ударил. Сказал, что единственный способ дать тебе умереть — это сначала убить его. Потом профессор забрал, а, вернее, практически выкрал тебя из больницы. Мы с ума сходили, не зная, где ты, а вчера он связался со мной и сказал: «Завтра Гарри очнется», — и дал этот адрес. Когда я пришла, думала, что Снейп сошел с ума. По крайней мере, выглядел он как псих. Ты бы прошелся по этому дому… Во всех других комнатах ужасный бардак, повсюду разбросаны котлы и пузырьки от бодрящего зелья. Наверное, он только на нем и держался те две недели, что мы ничего о тебе не знали. В общем, дай ему отдохнуть. — Не могу, — признался Гарри. — Можно я еще, всего один раз, побуду эгоистичной тварью? — Тебе сегодня все можно. Гермиона подошла к Снейпу и потрясла его за плечо. Тот вздрогнул и открыл глаза. Не задавая никаких вопросов, он, шатаясь, встал, подошел к постели Гарри и занял стул, с которого встала Гермиона. От Северуса пахло потом и какими-то травами. В красных глазах, смотревших на Поттера, была только усталость. — У тебя получилось, — сказал Гарри, не понимая, почему вдруг стал таким робким, что не смел прикоснуться к его руке. — Знаю. Я бы не позвал Грейнджер, если бы сомневался. — Он обратился к Гермионе: — Его еще три дня нельзя кормить. Повязку поменяете через два часа. Все усвоили? — Она кивнула. — Тогда я, пожалуй, пойду к себе и... — Здесь, — попросил Гарри. — Останься со мной. Снейп нахмурился. — Глупость. Тебе с лихвой хватит и одной сиделки. — Ты нужен мне не в этом качестве. — Тогда в каком? Гарри понял, что, наконец, точно знает ответ на этот вопрос. — Ты — моя жизнь. Не самая безупречная, я бы даже сказал, хреновая, но все-таки любимая. — Профессор хмыкнул и, наложив на себя очищающие чары, от чего его волосы встали дыбом, опустил голову на его постель. Худая щека оказалась прижата к руке Гарри, и тот ее погладил. Снейп закрыл глаза и вздохнул. — Ничего мне не скажешь? — Нет. Есть темы, на которые я говорить не умею, и уже слишком стар, чтобы учиться. — Ладно. Тогда спи, потому что, когда я поправлюсь… — Снейп не дослушал. Его дыхание стало ровным и глубоким. — Ну вот, — улыбнулся Гарри. — А я как раз собирался сказать какую-нибудь пошлость. Хотя, лучше на этот раз я ее молча сделаю. Гермиона хмыкнула и, укрыв Снейпа валявшимся в кресле пледом, вышла из комнаты. *** — И впрямь, жуткий бардак, — сказал Гарри, разглядывая маленькую гостиную. — Министр, простите за это. — Он застонал, опускаясь на диван. Живот все еще болел, но теперь он этому радовался, ощущения были терпимыми, а ведь он уже три дня не принимал зелья. Вчера даже самостоятельно осилил тарелку овощного пюре, заботливо приготовленного Молли. — А твой спаситель? — Пребывает в каком-то сонном анабиозе. Просыпается только чтобы поесть и снова падает на кровать. Похоже, сильно перебрал бодрящего зелья. — Хорошо, я как раз хотел поговорить с тобой наедине. Гарри взглянул на Кричера, вытиравшего пыль. Эльф кивнул и испарился. — Давайте поговорим, а то мои друзья отказываются что-либо обсуждать, пока я полностью не поправлюсь. Гермиона сказала только, что Малфой и его подельник бежали. Все в порядке? Больше никаких странностей? Кингсли вздохнул. — Слушай, ты сам знаешь, что я не люблю толкать громкие речи, так что просто прочти это. Гарри взял у него помятый листок и прочел: «Поттер, сукин ты сын, прекрати выделываться и возвращайся в аврорат!» — Почерк Джона. — Нашел, когда разбирал вещи в его кабинете. Гарри нахмурился. — Что-то случилось? — У тебя есть выпить? — Кричер! Эльф появился уже с бутылкой виски и стаканом. Кингсли налил его себе почти до краев и залпом осушил. — Ненавижу свою чертову работу, ненавижу людей, которые умирают, чтобы меня защитить. Как же я все это… — Он закрыл лицо руками. Гарри никогда не видел министра таким изможденным. — Господи, что случилось? — Снейп пришел ко мне сразу после разговора с дамой, которая приехала, чтобы вас нанять, и рассказал все, что узнал об Эглер от француженки Шене, и своих встречах с ее братом. Он пояснил, что подозревает, будто тебя и меня человек, который стоит за ее возвращением, сделал своими главными врагами и поэтому хочет дискредитировать. Снейп предложил нам с Долишем свой план: он пытается втереться в доверие к этой женщине, если потребуется, обманув тебя и использовав Малфоя, чтобы выяснить, кто наш настоящий противник. Мы с Долишем приняли его предложение, потому что других вариантов не было. Учитывая силу Клариссы Руквуд, ее бы вряд ли удалось задержать и допросить. В день помолвки Снейп должен был похитить Люциуса по приказу своей новой подруги. Если бы тот расшифровал дневник, то, скорее всего, главный мудак явился бы посмотреть на воскрешение золотого древа. В своих расчетах все мы ошиблись. Ты стал первой жертвой наших заблуждений. Возможно, стоило посадить тебя в тюрьму. Снейп настаивал на таком развитии событий, но мы с Джоном не стали этого делать. Участь Руквуда доказала, что там небезопасно, да и я просто не мог снова подвергнуть тебя такому унижению и бросить на растерзание прессы. — Я все это ценю, но… — Дослушай. С самого начала идея поручить тебе искать дневник принадлежала не Снейпу, а Руквуд. Та заявила, что, если верить газетам, ты удачлив, и захотела впустить тебя в свой дом. Думаю, это было сделано еще и для того, чтобы подтвердить лояльность Снейпа и иметь, на всякий случай, удобного заложника. Мы не надеялись, что ты действительно преуспеешь в поисках. Малфой часто говорил Снейпу, что истории Руквуда — полная чушь и только способ Августуса поиздеваться над сестрой, но, пока Кларисса верила, что он ей поможет, наш план казался довольно надежным. Мы даже думали сами создать поддельные записи, но ты нашел дневник. Тогда мы этого, конечно, не знали, как и того, что тебе придет в голову мысль в одиночку отправиться к Руквуд. Оставалось только выманить Люциуса, в смерть которого мы все тоже не слишком верили. Северус похитил по требованию Клариссы Драко и Гойлов. Мы вынуждены были на это пойти. Думали, эта девица помешана на собственном бессмертии и не станет разбрасываться заложниками, но, когда она начала убивать… — Кингсли осекся. — Этот грех навсегда на моей совести. Следовало навести больше справок о ее матери и возможной наследственности. После того что случилась с Гойлом, когда тебя отправили на поиски Малфоя, Снейп связался с Долишем и велел мне скрыться. Он опасался, что в случае, если ты не справишься и придешь за помощью в министерство, Кларисса что-то предпримет. Конечно, я был против того, чтобы прятаться в самый разгар событий, но Джона слова Снейпа убедили. Он напал на меня, потому что знал, что я на уговоры не поддамся, и спрятал в собственном доме, велев Перси сообщить, если вдруг я выйду на работу. Когда появился поддельный министр, он вызвал двух надежных ребят. Втроем они отправились в министерство под видом делегации из Франции. Долиш был опытным и осторожным аврором. Думаю, он смог почувствовать силу противника и понять, что не справится с ним ни в одиночку, ни с помощью своих людей. Поэтому он старался просто тянуть время в надежде, что ты не придешь, а если и появишься, то, убедившись, что министр занят, обратишься за помощью к Ю и своим бывшим коллегам. Что случилось в моем кабинете, ты знаешь. Мы изучили заклятья, которые использовал Джон. Последними были медицинские чары, почти невидимые для противника, но именно они спасли жизнь мисс Грейнджер и братьям Уизли. Если бы не он, колдомедики не успели бы их исцелить. К сожалению, применение этого заклинания требовало большого количество сил. Поддерживая его до самого конца, Долиш просто не мог сражаться. Это был его выбор. — Вы потеряли друга, а я наставника. Мне искренне жаль. Кингсли покачал головой. — Сейчас не время для этого. Мы все снова на войне. Наш враг опасен. То, что за эти месяцы он не нанес нам нового удара, значит лишь одно: к нему тщательно готовятся. Возможно, формируют армию из тех, кто в состоянии использовать наследие Асов. Гарри, если мы хотим выстоять, то нам тоже нужны солдаты. Лучшие из лучших, способные сражаться с противником, сила которого непостижима. Короче, засунь свою гордость подальше и возвращайся. Моим войскам нужен не просто главнокомандующий, а символ того, что победа возможна даже в самой сложной ситуации. Я прошу тебя стать главой специального отдела с особыми полномочиями. Ю возглавил аврорат после смерти Джона и готов во всем тебе помогать. Решение о твоем назначении вчера одобрено Визенгамотом. Гарри, газеты нагнетают панику. Нам не удалось полностью перекрыть утечку информации, ведь бывший глава аврората убит, а многие из тех, кто отправился в поместье Руквудов, оказались в больнице. — В общем, вы приняли решение за меня. Кингсли достал из кармана пачку листков и кинул на стол. — Что это? — Анкеты людей, которые готовы стать сотрудниками нового отдела. Информация о твоем назначении появилась только вчера. Первыми свои заявления о переводе подали Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Думаю, это тебя не слишком удивит, как и то, что дальше лежат анкеты почти всех членов семьи Уизли. За ними подали заявку Луна Лавгуд, сестры Патил, Дин Томас, Симус Финниган и Лаванда Браун. В общем, почти полный состав Армии Дамблдора, включая Смита и Беддока. Но это еще не все, дальше ты удивишься. Сегодня, перед тем как я отправился к тебе, приходил Драко Малфой. Он был не один, а вместе с мисс Гринграсс. Их анкеты тоже здесь. Гарри не знал, что обрадуется, услышав о почти не знакомой ему девушке добрые вести. — Астория жива? — У нее нет руки, но она в порядке. Когда Нарцисса и Драко оказались в доме Долиша, мадам Малфой освободила меня. Я отправился в аврорат поднимать людей, а Малфои — к себе в поместье. Эта женщина не менее разумна, чем Снейп. Когда началось превращение девушки, она догадалась отсечь ей руку. Из всех захваченных сквибами Руквуд погиб только двоюродный брат девушки, которую Смит не смог спасти. У тех, чьи хозяева выжили, в крови обнаружена золотая пыль, но это оказалось не смертельно. — Ясно. Я рад. — Поттер, ты вернешься? — Мне нужно обсудить это с ним. Я не хочу уподобляться Снейпу и принимать решения за двоих. Ради его безопасности мне лучше бы просто ни во что не ввязываться, но я не уверен, что смогу принести ей в жертву мнения стольких людей. Хотя мне хочется это сделать. До одури хочется покоя для нас двоих. Серого лондонского неба, тишины, мытарств в поисках собственной души. Это было бы отлично… — Он мечтательно вздохнул. — Наверное, классно, когда тебе скучно. Кингсли хмыкнул и положил перед ним одну из анкет. Гарри взял ее и прочел имя. — Когда он только успел? Со мной даже говорить не хочет, ссылаясь на усталость. — Гермиона принесла. Сказала, что поймала его с бланком между ванной и кухней. Он сказал ей: «Нам не избежать всего этого, пока Поттер — чертов герой. Надеюсь только, что он не согласится просто так, а потребует достойную награду. Я поиздержался на покупку дома, а наше предприятие давно не приносит дохода». Так что мне тебе предложить, Гарри? — Есть одна мысль…
Admin: *** Гарри не сразу нашел их в толпе. Гойл заметил его первым и принялся махать рукой. Гарри помахал ему в ответ, но отчего-то не решился подойти, и Расмусу самому пришлось пробираться к нему через толпу на пристани. — Я знал! — Здоровяк стиснул Гарри в объятьях. — Ты просто обязан был выжить, после того как я столько за тебя молился. — Ты — что делал? — простонал Гарри. Все-таки рана давала о себе знать. Расмус, смутившись, выпустил его из своего медвежьего захвата, однако тут же хлопнул по плечу тяжелой ладонью. — Ну так сработало же! Мы, сквибы, способны не на многое. Новых лекарств нам за три часа не изобрести, вот я и решил, что если собираюсь жить, как маггл, должен взять от их мира все самое лучшее. Если не можешь ничем помочь другу, почему бы не поверить в того, кто способен сотворить чудо? Нас же, магов и сквибов, зачем-то при рождении крестят. Гарри даже смутился. Если честно, то о боге он вспоминал не слишком часто. — Я прочел в твоем письме, что ты все эти месяцы жил у Малфоев и часто ездил во Францию, чтобы выступать в суде по делам тех сквибов. — Точно. Леди Нарцисса сама предложила остановиться у них, когда мать и брат выгнали меня из дома. Они во всем винят меня, в том числе в смерти отца. Как будто забыли, что сами стремились запихнуть меня в эту школу или напомнить Руквуд о нашем дальнем родстве. — Он пожал плечами. — Впрочем, я никогда не был им по-настоящему дорог, так что ожидал чего-то подобного. — Мне жаль. — А мне не слишком. Идем. Сам он ни за что не подойдет. Чувствует себя виноватым. — Я тоже примерно так себя чувствую, — признался Гарри. С Расмусом ему было легко быть откровенным. Они через многое вместе прошли, но, наверное, причина их быстро возникшей близости была не в этом. Они оба знали, как сложно чувствовать себя отличающимся от других людей, знали цену одиночеству и не так давно поняли, что жизнь слишком хрупка, чтобы разменивать ее на сомнения и недомолвки. — Брось. Вам нужно заново познакомиться. Знаешь, после того как Руквуд умерла, ее ученики быстро повзрослели и их тела вернули себе настоящий возраст, потому что в них больше нет ни простой магии, ни способности сохранять молодость. Расмус потащил его через толпу. — Может, не стоит? — Гарри не мог понять, почему так отчаянно сопротивляется. Только ли стыд за опрометчивость был тому причиной? Или завидовал черной завистью Гойлу, которому так просто удавалось следовать пути, по которому Гарри только учился ходить. Может, поэтому он до последнего тянул с выбором, приходить ему провожать нового друга или сослаться на болезнь и ограничиться вежливым письмом. — Мне важно, чтобы вы друг другу понравились, — смутился Расмус и на всю пристань заорал: — Олли, я же сказал, что это он, а ты все твердил, что мне почудилось. — Рад, что это не так. — Оливье Делюс так и остался высоким худым парнем в элегантных очках. Его странное колдовское обаяние немного потускнело и стало почти приятным от того, что совершенно понятным. Делюс прибавил себе не слишком много лет и Гарри сначала этому удивился, а потом сообразил, что этот тип из второго поколения учеников Эглер и не мог быть намного взрослее его самого. Пустой рукав пальто француза был заправлен в карман. Увидев, что Гарри хмурится, глядя на его увечье, Оливье немного смутился. — До отправления еще час. Если вы хотите пообщаться, можете сходить в кафе, а я пока поднимусь на борт и прослежу за багажом. Гойл его обнял и звонко чмокнул в щеку. — Это вы поговорите, а я пока возьму нам всем пива и сосисок. Он умчался с такой скоростью, что Гарри даже возразить не успел. Оливье тоже чувствовал себя не в своей тарелке. — Простите. Я тоже должен был вам написать. Просто не знал, как вы к этому отнесетесь. Ваше выздоровление для всех нас подарок. — Извини. Я был слишком самонадеян, давая обещание, которое не смог выполнить, — признался Гарри. — Это я должен просить прощения. В том числе за то, что переложил свои проблемы на чужие плечи. Я был просто усталым трусом, который хотел жить, даже точно не зная, зачем существует. Суд не должен был меня оправдывать. Но те, кто сейчас в тюрьме, признали, что меня посвятили силой. Это не должно служить оправданием, как и то, что я почти никогда не пользовался полученной магией. — Неправда, Оливье. Вы сами сказали, что не хотели навредить своим родным, используя магию, а без нее у вас не было возможности сражаться. Просто постарайтесь быть счастливым. — Как бы то ни было, я покидаю мир волшебников. Не хочу доставлять еще больше неприятностей своему отцу, он ведь и так вынужден был из-за меня подать в отставку. Я уже нашел себе работу в обычном книжном магазине. Знаете, всегда любил читать. Может быть, на будущий год полуплю в колледж. Расмус говорит, что я просто обязан это сделать. Он сам уже подал документы в Сорбонну на факультет архитектуры. Ваш друг — очень амбициозный и талантливый парень. Он разослал свои проекты во все ведущие фирмы Парижа, пока две недели жил во Франции, выступая в суде, и получил приглашение на работу из половины из них. Я помогал ему с переводом его чертежей, и смею заверить, что они великолепны. Уверен, его ждет блестящее будущее. — Вас двоих. Если я правильно понял ту часть письма Расмуса, в которой он семь раз написал, что благодаря всему, что с нами произошло, он влюбился, как сумасшедший, и каким-то чудом его чувство оказалось взаимно. Оливье смутился. — Я действительно той же ориентации, что и вы. Просто мне не часто приходилось вспоминать об этом в последние годы. Мы не могли… — Из-за червей, — кивнул Гарри. — Я помню. — Да, это бы нас убило. Наварное, я повел себя некрасиво. Меня не стали сажать в тюрьму до суда и не было никакой уверенности, что после него я буду свободен. Как я уже сказал, Гойл попросил меня помочь с чертежами. Мы много разговаривали. Он человек искренний, поэтому довольно быстро признался в собственных пристрастиях. Даже рассказал мне, что ему очень нравитесь вы, но он понимает, что эта симпатия никогда ни к чему не приведет, потому что у вас уже есть любимый человек. Мне кажется, ему было плохо из-за того, что вы можете умереть. Но он понимал, что даже если вы выживете, то не сможете ответить на его чувства. Поэтому Расмус хотел уехать из Англии, думал, что, если окажется далеко, рано или поздно забудет о своих желаниях и не станет портить из-за них дружбу, которая для него не менее важна. Было некрасиво воспользоваться его грустью. Я калека и, возможно, единственное, на что я мог рассчитывать, это пьяный молодой человек, которому жалко себя и меня. Это не должно было стать романом. Когда я узнал, что не сяду в тюрьму, ужасно растерялся. Казалось, он этому радовался, а я не мог понять, почему. Расмус достоин большего. Может найти себе место даже в мире магов, если пожелает связаться с кем-то более достойным. Гарри хмыкнул. — Люди — идиоты, особенно, когда начинают думать, что будет лучше для других. Порвал с ним? Оливье кивнул. — Он был зол, орал на меня, что никогда не стал бы спать с тем, кто ему безразличен, даже будучи охренительно разочарованным в том, что вы достанетесь какому-то старому ублюдку. Потом он уехал. Его слова несколько дней не шли у меня из головы. Я все время думал о том, что больше его не увижу, и купил билет на самолет. Прилетел, чтобы сказать: «Может, я и не самый удачный выбор, но не уступлю его даже вам». Гарри улыбнулся. — Хорошее решение. Оливье угрюмо кивнул. Этот разговор определенно давался ему с трудом. — Я это понял, когда узнал, что он и не собирался отменять свой переезд, просто готовил нужные документы. А еще Расмус сказал, что все эти дни он думал только о том, что просто не может представить нас всего лишь друзьями. Ему этого мало. — Точно. — Гойл подкрался неожиданно. — Сосиски и пиво. Я только в кафе вспомнил, что тебе, Гарри, нельзя пока такую еду, и взял на двоих. Делюс поморщился. — Я тоже отказываюсь. Расмус вздохнул. — Он ненавидит фастфуд. Когда я заходил к нему в Париже, Олли постоянно пичкал меня кофе и какими-то салатами. Первым делом, как только мы снимем квартиру на двоих, накуплю нормального английского чая, а еще под завязку забью холодильник мясом. Что я, осел, чтобы целыми днями жевать траву? Оливье махнул рукой. — Ты сам хотел похудеть. — Точно. С таким красавцем, как ты, нужно быть в форме. А то еще променяешь меня на какого-нибудь худосочного любителя устриц. Гарри нравилась их перепалка. Он и в самом деле немного завидовал, потому что представить не мог, что когда-нибудь они со Снейпом будут такой же беззаботной голубой парочкой. Хотел ли он, чтобы в его жизни нашлось место жизнерадостному идиотизму? Ну, наверное, время от времени, было бы здорово чувствовать себя влюбленным идиотом. От смеха, по крайней мере, не хотелось курить. — Не санкционированный министерством митинг партии голубых магов и сквибов? Гарри обернулся. Черный цвет подчеркивал бледность Драко Малфоя. За его спиной стояла Астория Гринграсс, одетая в белую пушистую шубу. Она немного поправилась с момента их последней встречи и больше не выглядела истощенной. Только теперь Гарри заметил, как потрясающе красива эта девушка и как она похожа на своего несостоявшегося свекра. У Драко было больше общих черт с матерью, хотя линии его скул и были более резкими, мужскими, до уровня почти мистической привлекательности собственного родителя он не дотягивал. Гарри теперь было с чем сравнивать, он ведь видел коглдографию его отца в молодости и мог признать — Астория была так же великолепна. Со своими длинными белыми волосами и серыми глазами в окружении пушистых ресниц, она казалось самой зимой, холодной, величественной, но одновременно свежей и искрящейся. Когда девушка робко ему улыбнулась, Гарри не смог не улыбнуться в ответ. — Малфой, а что тебя на него привело? Драко подошел к Гойлу и сунул ему в руки толстый пакет. — На учебу. Мать вернула твоим родственничкам все их расписки, так что, если не наделают новых долгов, можешь о них не беспокоиться. Расмус проявил свойственное ему здравомыслие и сунул пакет в карман. — Спасибо. Малфой обернулся к Гарри. — Поттер, если ты закончил умиляться чужому счастью, пошли с нами. Есть дело. Он вопросительно взглянул на нового друга. Тот обнял его, на этот раз довольно деликатно. — Я напишу. Когда окончательно поправишься, приезжай к нам в гости. Делюс, наверное, был довольно ревнивым человеком, потому что, сжимая своей единственной рукой его ладонь, вежливо намекнул: — Вашего друга мы, разумеется, тоже рады будем видеть. Обязательно приезжайте вместе. — Хорошо. Удачи вам. — Он кивнул Малфою: — Идем. Тот сухо спросил: — Как твои раны? С аппарацией проблем нет? — А твои? — Ничего серьезного. Давай руку. У нас новый адрес, ты там еще не был. Гарри удивился, но взял Малфоя за запястье и тут же почувствовал знакомый рывок. Они оказались в огромном холле со сверкающей люстрой. Он был таким просторным, что казался больше всего дома, который купил Снейп. Рядом с ним тут же возник эльф: — Ваше пальто, сударь. Драко помог Астории снять шубу. Под ней на девушке оказалось дорогое платье с длинным рукавом. Тем, что удивило Поттера больше возможной цены наряда, было то, что мисс Гринграсс поправила прическу двумя руками. Конечно, на ней были перчатки, но подвижность суставов не оставляла сомнений в том, что обе конечности настоящие. — Магический протез, — сказала она, заметив его недоумение. — Драко заказал его месье Олливандеру. За основу взята моя собственная волшебная палочка. Ее сердцевина — волос единорога, а этот материал — прекрасный проводник магии. Из него этот кудесник воссоздал всю руку. Я придаю ей плотность и подвижность, постоянно используя немного колдовства. Тут главное — хорошо контролировать свою силу. — Вам это удается блестяще. Она снова улыбнулась. — Спасибо. Я распоряжусь насчет ужина. Вы ведь поужинаете с нами? — Боюсь, что нет. Я обещал, что отлучусь всего на пару часов. — Тогда легкие закуски. Мистер Снейп сказал, мне стоит выбрать что-то вареное и хорошо протертое. — Снейп? Малфой кивнул. — Мы были у вас. Хотели тебя увидеть. Драко снял свое пальто и, отдав его эльфу, жестом пригласил Гарри за собой. — В кабинете будет удобнее. Там еще немного пыльно, но эльфы уже сняли чехлы с мебели. — А где мы? — В лондонском особняке семьи Ферра. Я больше не хочу жить в доме с матерью. — Не вини ее, — попросил Гарри. — Эта женщина лгала мне. Она вернет мою любовь, когда смирится с мыслью, что ее сын повзрослел и больше не нуждается в спасении обманом. — Жестоко. — Я не похож на тебя, Поттер, в моей крови мало доброты. Драко распахнул перед ним дверь и подошел к столу. Этот кабинет, увешанный фамильными портретами, удивительно походил на тот, в котором Гарри принимал его отец. — Значит, ты теперь живешь у мисс Гринграсс? — С миссис Малфой. Мы поженились этим утром. Учитывая обстоятельства, церемония прошла без лишнего шума. Гарри удивился. — Ты не обязан был выполнять его волю. — Это было мое решение. Как только Асторию признали вменяемой, завещание матери перестало оберегать ее средства. Те, кто закончил нести за них ответственность, тут же превратились в жадных стервятников. Деньги, Поттер, вещь опасная. Большие деньги — опасны смертельно. Отец взял на себя обязанность ее защищать. Теперь это моя задача. Гарри сел в кресло, рядом с Малфоем ему было так же не по себе, как в обществе Оливье Делюса. — Зачем ты меня позвал? — Что я должен сделать, чтобы получить работу в специальном отделе? У меня подходящая квалификация. Я знаю несколько мертвых языков, знаком с темной магией и способен заниматься исследованиями. Возможно, у меня нет такого опыта сражений, как у твоих коллег, но я быстро учусь. — Почему ты этого хочешь? Тебе придется бороться против отца. Малфой нахмурился. — Я должен знать правду. Хочу выяснить все его мотивы. Если я не найду оправданий его предательству, убью сам. Никто другой не имеет на это права. Я — новый глава дома Малфоев. Мы живем по своим законам. — Не становись на этот путь, Драко, тебе не за что себя наказывать. — Гарри встал. — Приходи через неделю в аврорат, если хочешь спасти своего отца и защитить его. Возможно, такой мотив поставит под удар нас, твоих будущих коллег, но я его приму. Только его, а не какую-то херню о долге и мести. Признайся, что тебе больно не из-за его лжи, а потому что его нет рядом, чтобы ты мог немного позлиться, а потом все простить. — Я могу обмануть тебя, — удивился Малфой. Гарри пожал плечами. — Главное, себя не обмани. Больше ему нечего было делать в этом доме. Он встал и, не прощаясь, вышел из комнаты, а в коридоре наткнулся на Асторию с подносом в руках. — Вы действительно не можете остаться на чай? — Нет. У меня еще есть неотложные дела. — Как жаль. Надеюсь, мы еще увидимся, мистер Поттер. Драко тоже будет рад принять вас в нашем доме. Он сделал несколько шагов по коридору, а потом обернулся и спросил: — Почему вы остались с ним? После стольких лет мучений вы заслужили покой и могли бы просто уехать, обо всем позабыв. Жизнь с Малфоем не будет простой. Она беззаботно пожала плечами. — Его выбирал для меня папа. Я еще помню, как сильно он меня любил… Когда что-то делается с такой заботой, плохим решением это быть не может. Мы с Драко похожи. Оба теперь одиноки и нуждаемся в друзьях. — Этого мало, чтобы связать с человеком свою жизнь. — Вы можете так рассуждать, потому что вам есть на кого опереться. То, чем владеешь, всегда кажется менее ценным. Весь мой мир до этого состоял из боли и Клариссы. В таких обстоятельствах близкий человек — настоящее чудо, огромное сокровище. Если у вас есть немного времени, зайдите к леди Малфой, она хотела вам кое о чем рассказать, а я пойду, приглашу мужа к столу. Он сказал, что любит обедать ровно в полдень. — Астория улыбнулась. — Господи, мне еще столько интересного предстоит о нем узнать! Это будет захватывающее приключение. Гарри решил не притворяться, будто ее понимает. Ему даже на секунду показалось, что, признавая мисс Гринграсс вменяемой, колдомедики поторопились.
Admin: *** — Не снимайте пальто. Я велела слугам покинуть дом вместе с сыном, так что камины топить некому. — Леди Малфой, открывшая ему дверь, в подтверждение своих слов плотнее закуталась в шаль. — Но так даже лучше. Холод меня отрезвляет. Прошу. По темным коридорам она провела его в маленькую круглую комнату, служившую будуаром. Распахнутые окна открывали вид на заснеженный сад. Сейчас он выглядел мрачным, только черные остовы голых деревьев на белом фоне и ломаные линии скользких дорожек. Никогда еще этот дом так не напоминал склеп. — С вашего позволения, я закрою окно. Вы простудитесь. Нарцисса пожала плечами. Гарри решил все же разжечь камин, и она его не остановила. — Может, чаю сделать? — Не нужно. — Нарцисса села за стол, который был завален старыми пожелтевшими от времени колдографиями. — Я могу немного рассказать о своем муже. Министр надеется, что эти сведения будут полезны в ваших поисках. Даже вызывал меня на допрос и вел себя очень вежливо, но с ним я не могу говорить о Люциусе. Тогда он прислал сюда мисс Чанг, рассчитывая, что у меня сложится беседа с женщиной, но я на самом деле не могу быть откровенной. Голос мне изменяет. Даже когда Драко задавал свои вопросы, я только плакала. Наверное, это сильно его оскорбило. Он винит меня в обмане. Думает, я снова пытаюсь что-то от него скрыть. — Драко простит, — пообещал ей Гарри. Нарцисса кивнула. — Наверное, но я сама не могу себя простить. Мне стыдно перед всеми этими людьми за то, что я ничего не знаю о своем супруге. Не могу даже сказать своему ребенку, каким был его отец. Каждый день задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа. — Миссис Малфой, если вы не хотите об этом говорить… — Я выбрала вас в качестве собеседника, Поттер, потому что мне кажется, вы сможете меня понять. Прошу, не перебивайте. — Хорошо. — Вас, должно быть, больше всего интересует, как Люциус связан с Асвальдами и Руквудом. Я попробую восстановить события. Мы все познакомились в школе. Руквуд учился вместе с Беллатрикс, мой муж был на три года их младше, я пришла в школу на год позже него. В Слизерине люди дружат не в силу схожести возраста или общих интересов, а семьями и фамилиями. Руквуд пользовался популярностью и считал себя хозяином на факультете. Белла рассказывала, что он сразу предложил Малфою свое покровительство, но тот довольно невежливо отверг его, а когда старшеклассники во главе с Беллой решили проучить его за надменность, он блестяще дрался на магической дуэли. Это изменило их отношение к Люциусу. Руквуд из потенциального покровителя быстро превратился в слугу Малфоя. О семьях обоих ходили страшные слухи, оба были богаты, но друзьями так не стали. Люциус просто пользовался Августусом, тот выполнял все его капризы и считал за счастье угодить юному знакомому. Многие говорили, что причиной тому был его интерес к моему мужу. Я в это верила. Люциус никогда не демонстрировал интереса к собственному полу, но, несмотря на всю свою красоту и обаяние, не имел любовницы. По мнению сестры, это выглядело крайне противоестественным. — У него кто-то был? Парень с колдографии, которую вы прятали? Нарцисса кивнула. — В последний год перед окончанием школы Люциус вел себя странно. Он присоединился к Темному лорду, хотя до этого не высказывал таких желаний и даже высмеивал одержимость моей сестры. В то же время у него возникли серьезные конфликты с отцом. Покинув Хогвартс, он стал вести довольно сомнительный образ жизни, числился завсегдатаем вечеринок у Руквуда, о которых многое болтали шепотом. Белла догадывалась, что я влюблена в Малфоя. Знаете, мы, женщины, только рассуждаем о том, как привлекательны добродетельные ангелы в сияющих латах, а свои сердца все чаще уступаем бесам. Сестре нравилось причинять мне боль выпадами в адрес Люциуса, и она собирала сплетни о нем. Ее друг Руквуд признался, что Малфой действительно встречается в его доме с любовником или любовницей, но, как оказалось, никто не знал ни имени этого человека, ни того, сколько длилась их связь. Белла подговорила Августуса устроить разоблачение, итогом чего и стал тот проклятый снимок. — Кто на нем? — Я не знаю. Однажды спросила Люциуса, но тот сказал, что для нашей совместной жизни это не имеет никакого значения. Мне, как его жене, такой ответ понравился. — Кто-нибудь помнит этого человека? — Не думаю, что он вообще важен для вашего расследования. Этот мужчина давно умер. — Откуда вы знаете? — Руквуд однажды проговорился. Я точно не помню его слов, но они однозначно свидетельствовали, что этот человек исчез из наших жизней и больше не может ничего значить для Люциуса. — Кто это был? У вас есть догадки? Нарцисса пожала плечами. — Френсис Флинт узнал этого молодого человека и рассказал Августусу. Тот решил не удовлетворять любопытство Беллатрикс, а использовать эту информацию в своих целях. Каким-то образом ему удалось поссорить Люциуса с его любовником, и тот ему за это отомстил. Руквуд больше всего на свете трясся над своим наследием и древним происхождением. Примерно через год после тех событий его сестра стала иметь для Августуса огромное значение. Полагаю, все это время Малфой поддерживал с ним видимость дружбы и искал места, нанеся удар по которым, сможет максимально болезненно уязвить своего приятеля. Обмануть наивную Клариссу ему не составило большого труда. Уверив ее в своей симпатии, он устроил этой девице побег и даже довольно выгодно пристроил замуж за одного дурачка, который был способен защитить ее от брата. Августус был в бешенстве, вы удивитесь, но он злился не на Люциуса, а на свою сестру. Его тошнило от мысли, что та получила то, чего он так желал. Его одержимость моим мужем граничила с безумием, думаю, поняв это, Малфой испытал что-то похожее на скуку. Он оставил Августуса при себе, как верного пса. Тот работал в Отделе тайн и его связи могли быть полезны. Муж просто забавлялся с ним, посадив на крепкий поводок. То манил с фальшивой лаской, то жестоко отвергал, а Руквуд все терпел, желая заслужить прощение. Вскоре после тех событий Люциус сделал мне довольно спонтанное предложение. — Она вздохнула. — Даже не знаю, кому он этим мстил. Люциус всегда умел, не солгав, превратить болезненную правду в то, что вы хотите слышать. — Вы знали о маске Локи? — Знала, но муж никогда ее не использовал. Говорил, что в каждой семье наберется несколько родовых проклятий. Считал, что эта магия слишком опасна и без нее прекрасно можно обойтись. Он все так преподнес Лорду, что даже тот его способностями не слишком заинтересовался. О них в нашей семье вспоминать было как-то не принято. Из-за Драко. Люциус не хотел, чтобы на жизнь нашего сына повлияли ветхие предания. Единственным, кого восхищало наследие Асов, был Руквуд, моего мужа оно не интересовало. — Августус говорил с вами о нем? — Нет. Только постоянно интересовался происхождением магии Люциуса и восхвалял свои силы. Мне кажется, ему просто нравилось думать, что их с Малфоем хоть что-то объединяет. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать. — Ваш муж встречался с Флинтом, когда тот вернулся в Англию? — Он несколько раз был в «Логове». Не знаю, общались они или нет, просто Люциус однажды сказал, что у этой берлоги появился довольно любопытный хозяин. — Как он объяснил вам свой план с убийством? — Рассказал об этой девочке, Астории, и что пообещал отцу мисс Гринграсс ее спасти. Знает, как это сделать, но ему надо на некоторое время исчезнуть, так, чтобы даже Драко ни о чем не догадывался. Я поинтересовалась его планом, но он ответил, что ради сына мне лучше не вмешиваться. Люциус не хотел, чтобы наш мальчик пострадал, ввязавшись в его дела. Потом он позвал меня в склеп и велел привести эльфа. Там был мистер Смит, они взяли кровь слуги и что-то с ней делали. Вдруг Люциус сказал, что планы меняются, и резко аппарировал, схватив вашего коллегу. Мне не стоило этого делать, но я была насторожена и вцепилась в его руку. Так все мы оказались в том подвале. Я бросилась к сыну. Муж заковал Смита, вежливо поздоровался с Клариссой и велел мне ни во что не вмешиваться. Сказал, что на все вопросы ответит позже, тут появились вы. Дальше, надеюсь, рассказывать не нужно. — Вы что-то знаете о том, как он защитил Маркуса Флинта от обвинения в убийстве проститутки? Нарцисса устало улыбнулась. — Вот о шлюхах в жизни мужа я, к счастью, никогда не слышала. Гарри задал последний вопрос: — Как мне его найти? — Я не знаю, — призналась миссис Малфой. Поттер поднялся. — Спасибо за откровенность. Она действительно мало что прояснила, значит, нам придется начинать поиски с самого начала. — Есть одна вещь… — Нарцисса вздохнула. — Не знаю, действительно она была ему важна, или это очередное притворство, но вот. — Леди Малфой достала из кармана платья крохотную шкатулку и положила ее на стол. Гарри взял ее в руки. — Что в ней? — Не знаю. Никогда не могла ее открыть. Он всегда носил ее в нагрудном кармане. Оставил только в ту ночь, когда притворился мертвым. Может, боялся, что его магия ей навредит. — Она ценна? — Однажды эльф вынул ее, чтобы постирать сюртук, и куда-то сунул. Я думала, Люциус убьет бедную тварь. Он грозился, что снесет этот дом, но найдет шкатулку. Я думала, он вернется за ней, отпустила слуг и стала ждать. Только ничего не произошло. Должно быть, это еще одна моя иллюзия. Вы можете ее забрать. Мне она больше не понадобится. Я была наивна, полагая, что смогу убить этого человека. Скорее всего, я пошла бы за ним, куда бы он ни позвал: и на плаху, и на войну. Забирайте, вы должны спасти меня от самой себя.
Admin: *** Гарри поглаживал новую, еще ярко-розовую кожу на животе. — Наверное, даже шрама не останется? — предположила Гермиона. Он выругался и поспешно замотал бедра полотенцем, а затем вытолкал ее из ванной. — Ты совсем ошалела? — Сам виноват. Запирайся, когда занимаешься самолюбованием. Поттер нахмурился. — Милая Гермиона, а ты не загостилась? — Нахал. Кто заботился о тебе все эти дни? Готовил тебе еду, помогал ходить в туалет? — Кричер и миссис Молли? — Ладно, кто приносил тебе приветы от друзей? — Луна и Джордж. Ты спелась с Кингсли и все время спрашивала, когда моя ленивая задница поправится достаточно, чтобы приступить к работе. Я выйду на нее через неделю, а сейчас, будь так любезна, пойди, займись своей личной жизнью. Рон жаловался, что ты вообще не появляешься дома. — Ничего у тебя не выйдет. Он тоже считает, что ты придурок и, если одного из нас нет поблизости, то постоянно влипаешь в неприятности. Мы решили не выпускать тебя из виду ни на миг. — Замечательно, — сказал Гарри, садясь на корзину с бельем. — Только это создает нам некоторые проблемы. Я как-нибудь вытерплю твое присутствие в спальне, а вот Снейп, пожалуй, будет возражать. — О! — Гермиона немного смутилась. — Ты поэтому такой чистый и приятно пахнешь? — А когда не хочу секса, я что, все время грязный и воняю? — Я не об этом хотела сказать. — Гермиона пятерней причесала его волосы. — Выглядишь чудесно. Очень соблазнительно. Я, пожалуй, и впрямь сегодня вернусь к Рону. — Слушай, ты что, мамочка, отправляющая ребенка на первое свидание? — Прости, и удачи. Она уже шагнула к двери, когда он поймал ее за руку. — Что я должен сказать ему? Гермиона растерялась. — Ну откуда мне знать, Гарри? — Черт. — Он потер виски. — Знаешь, у меня в голове тоже как-то преступно пусто. Я просто хочу подняться наверх и сделать так, чтобы он больше никогда мне не лгал. — Он всегда будет так поступать, если станет думать, что таким образом тебя защищает. — Тогда я хочу, чтобы он сказал, что ко мне на самом деле испытывает. — Тут не обойтись без веритасерума. А лучше взять тиски и каленое железо. Без пыток Снейп не сдастся. Гарри разозлился. — Гермиона, какого хрена ты все портишь? — Потому что ты несешь чушь. Это Северус Снейп. Он готов умереть за тебя, но не обмениваться клятвами или делать пылкие признания. Он не впустит тебя в свою душу просто потому, что ты ему нравишься. На это нужно больше времени. Если хочешь дождаться этого часа, надень штаны и не морочь ему голову. Если уже не можешь без него, тогда иди наверх и ничего не говори, иначе в очередной раз найдешь причину отступить. Ее слова показались Гарри разумными, и он кивнул, чмокнув её в щеку. Гермиона поспешила сбежать, а он так и остался сидеть на корзине с бельем. Как все понятно было еще несколько месяцев назад. Он был влюблен в Снейпа, у него голова шла кругом от желания завалить его на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность и дать волю своим желаниям. А теперь Гарри чувствовал странную робость, как будто боялся, что его фантазии осуществятся, но даже этого ему окажется мало. Что должен был сделать Снейп, чтобы он почувствовал себя счастливым и довольным? Люциус Малфой назвал Гарри садистом. Сказал, что тот не отдает себе отчет в собственных желаниях, и, наверное, был прав. Но, может быть, причина не в том, что он не может определиться, просто, когда Северуса нет рядом, ему трудно себя понять. Ведь когда он смотрит в его глаза, то забывает обо всем, кроме собственной эрекции, и мир делается значительно проще. Он встал и, выйдя из ванной, прошлепал босыми ногами по полу. Дверь в спальню Снейпа была заперта. Пришлось постучать, потом снова и снова тарабанить в дверь, пока он не услышал знакомые шаги. — Какого черта, мисс Грейнджер? Я же велел не будить меня до утра, даже если министерство падет, атакованное сотней валькирий, — недовольно проворчал Снейп, прежде чем открыть. — А, это ты… Гарри заставил его посторониться и вошел в комнату. Снейп снова запер дверь и вернулся к кровати. Снял халат и, оставшись в своей уродливой викторианской ночной сорочке, упал на постель. — Гермиона ушла. — Что-то случилось? — Северус зевнул, прикрывая рот рукой, и повернулся на бок. Его темные волосы рассыпались по подушке, он попытался натянуть на себя одеяло, но Гарри не позволил ему это сделать, ухватив за край. Снейп предпочел его жест не заметить. — Поттер, если ничего срочного, прошу, оставьте меня. Во мне накопилось слишком много усталости. Гарри сел на кровать и взял Снейпа за запястье. То было знакомо худым, но непривычно горячим. Под тонкой кожей проступали голубые вены. Он заставил Северуса немного приподняться и прижал его ладонь к губам, потом провел ею по своей груди, спускаясь к животу. — Помолчи сейчас. Просто ничего не говори, не убегай от меня. Даже если этот дом атакует сотня сов или в комнату ворвется отряд авроров. — Будет немного проблематично… — растерянно начал говорить Снейп, но Гарри заставил его замолчать именно тем способом, которым желал это сделать. Прижавшись ртом к его губам, раздвигая их языком в своем желании сделать этот поцелуй глубже. Он не ошибся в своих предположениях, мир действительно стал намного проще, когда Северус ответил на поцелуй, не слишком уверенно позволяя опрокинуть себя на подушки, зато он освободил свою руку, зажатую между их телами, и обнял Гарри за плечи. Поцелуй стал жестче, они почти не позволяли себе дышать, будто один глоток воздуха мог снова развести их по разным углам комнаты. Гарри отстранился только тогда, когда короткие ногти Северуса принялись царапать его спину. Из его груди вырвался стон, но не боли, он просто был покорен тем, что видел. Губы его любовника порозовели, грудь резко вздымалась, а в его глазах искрился такой хмель, что Гарри прижался к тяжелым векам губами, желая им насытиться. В этот момент он впервые по-настоящему хотел, чтобы весь мир и дальше считал его свихнувшимся извращенцем. Чтобы никто больше никогда не захотел увидеть Северуса таким. Чтобы никакой другой рот не щекотали его колючие ресницы. Чтобы ничьи пальцы, лаская шрамы на его шее, не расписывались прикосновениями в собственной зрячести. В неумении пропускать недостатки любовника, которые какая-то странная магия превращала в сплошные достоинства. Легкие росчерки пера, которые оставила на их телах жизнь, описывая одну из самых странных историй. Всего лишь о «человеке и человеке». Может, она и была хреновым автором, который, если верить слухам, часто повторялся в сюжетах, но каждый герой ее повести имел полное право заблуждаться, считая себя особенным, вот и Гарри предпочитал не спорить с судьбой, доказывая свою индивидуальность, а просто с головой тонуть в собственных ощущениях. Он спустился ниже, повторяя движения собственных пальцев, проводя языком по вязи алых шрамов на длинной шее. Кончик его языка дрожал, словно горячая кожа Северуса была покрыта каким-то возбуждающим составом, из-за действия которого член Гарри ныл, требуя внимания, и истекал смазкой. Он прижался лбом к ключицам Северуса и усмехнулся. — Влюбленность — самое сильное приворотное зелье. Снейп молчал. Он только сильнее зажмурился и прижал руку к собственным губам, желая удержаться от каких-то фраз, не менее глупых, чем те, что крутились в голове у Гарри. Тот решил, что тоже вполне может помолчать, и скользнул губами еще ниже, с отвращением наткнувшись на серый хлопок. Тот был таким сухим и ненужным, что за Гарри приняли молниеносное решение от него избавиться его руки, которые вцепились в ткань и дернули ее в разные стороны. За последовавшим треском ему открылся новый способ выплеснуть свои чувства. Такое количество плоти, к которой нужно было прикоснуться, что он совсем ошалел от напряжения в паху и желания полностью раствориться в какофонии собственных чувств, которые блудливо орали о своих желаниях, как недогулявшие мартовские коты. Он гладил, мял, целовал, жалил укусами, не успевая замечать, к чему прикасаются его губы и руки. Стон, сорвавшийся с губ Северуса, когда пальцы Гарри сжимали его соски, а язык исследовал глубины пупка любовника, оказался достойной наградой его безумию. Гарри немного отстранился, срывая с себя полотенце. Он был нужен. Его хотели… Лучшим доказательством этому стал длинный член, который он сжал в руке, срывая с губ Снейпа очередной стон. Всего один последний барьер, но Гарри действительно нужно было подтверждение, что они перешагнут через него вместе. Он прижал пальцы к губам Северуса, их взгляды встретились лишь на мгновение, прежде чем язык любовника скользнул по его подушечкам, но Гарри казалось, что он продает свою душу этим глазам, позволяет им трахнуть собственное сердце, и больше они с Северусом не нуждаются ни в запретах, ни в последующих оправданиях. Конечно, он просто не мог все сделать идеально. Его движения были слишком поспешными и неумелыми, когда, проведя влажными пальцами по собственному члену, он, нащупав узкое отверстие в чужом теле, толкнулся в него и, преодолев тугое кольцо мышц, застыл, пытаясь справиться с острым удовольствием. Оно со всех сил ударило его, выбивая из груди остатки воздуха, растворяя в себе ставшие лишними мысли. Снейп зашипел от боли, но, резко притянув любовника к себе за волосы, утопил свое недовольство в поцелуях, заставив того продолжить. Сделав еще один толчок, Гарри окончательно поплыл, захлебываясь собственными ощущениями. Контролировать их стало невозможно, он стремительно взлетал, летел куда-то к вершинам собственного удовольствия, пока Северус кусал его за плечо, стараясь унять собственную дрожь. Эта боль Гарри отрезвила, он не позволил своему оргазму стать единственным. Когда его опавший член выскользнул из тела Снейпа, он опустился вниз и провел по его члену языком от основания яичек к головке и услышал тихий гортанный стон, которым поощрили его дальнейшие действия. Гарри продолжил свое занятие, чувствуя кончиком языка бешеную пульсацию вен, пока Северус не оттолкнул его, выгибая спину и кончая себе на живот. Он был таким возбуждающим в этот момент, что Гарри вынужден был рухнуть на него сверху и спрятать лицо в подушке, чтобы скрыть тот факт, что у него снова встает. — Хорошо… — прошептал он на ухо своему любовнику. Боже, как Гарри нравилось так думать о Снейпе. Как о «своем», но еще больше о любимом. — Почему я не взял тебя в первый же день, когда понял, что мне этого хочется? — Боюсь, тогда ты столкнулся бы с некоторыми последствиями своего безрассудства. — Ты бы убил меня? — По меньшей мере, кастрировал. — Снейп погладил его по волосам, но тут же отдернул руку. — Трогай меня, — попросил Гарри. — Не надо трезветь от этого, вспоминать, что мы чего-то там никогда не должны были делать. Я знаю, ты сейчас можешь выдумать миллион причин, чтобы оттолкнуть меня, но мне этого ужасно не хочется. Просто позволь мне еще немного тебя обнимать. — Боюсь, что это выльется для меня в неприятные последствия. Гарри нахмурился, целуя Снейпа в шею. — Я причинил тебе боль? — Мне солгать? — Нет. — Скажем так, если попытаюсь сесть, то упомяну тебя и черта в одном предложении. Хотя, приятно тоже было. Даже очень. — Снейп казался удивленным этим обстоятельством. Гарри поспешил его поцеловать, пока тот снова не начал отвлекаться на свои сожаления и мысли о том, чтобы приносить себя кому-то или чему-то в жертву. — Прости. В следующий раз я буду лучше. Тебе всегда должно быть хорошо со мной. Нам нужно купить смазку, а еще, кажется, есть подходящие чары… Надо достать мою подборку «Голубого единорога» и освежить их в памяти. Просто сегодня у меня все вылетело из головы. — Ты сейчас должен быть разочарован. Я наверняка не то, что ты себе выдумал, — сказал Северус. Гарри приподнялся на локтях и взглянул на него, как на идиота. — Угу. Ты в сто раз лучше. Снейп рассмеялся. Раньше он всегда старался спрятать от Поттера такое выражение лица, а сейчас даже подушкой не попытался его закрыть, так и лежал под ним, голый, утомленный и почти понятный. — Вот теперь мне даже страшно подумать, что ты себе воображал. — Пытаешься снова меня завести? — Гарри намотал на палец длинную прядь. Ту, единственную серебряную. Он прижал ее к губам. — Прости, что так тебя измучил. Снейп закрыл глаза. — Думаю, ты не за происходящее извиняешься? — Нет. — Я не буду говорить ничего столь же глупого. — А если бы Бруннакры действительно существовали? — Не начинай, — холодно попросил Снейп. Гарри не позволил ему выбраться из-под себя, перехватив узкие запястья. — Мне это важно. Ответь, если бы ты мог вернуть ее, что стало бы с нами? Скажи, что я больше, чем замена. Северус перестал вырываться. — Поттер, ты не захочешь этого слышать. — Прошу. Один раз будь со мной честен до конца. Не потому, что твои слова что-то изменят и я смогу от тебя уйти, просто хочу знать, с какими призраками мне нужно сразиться, чтобы ты теперь был только моим. Они ведь не только за твоей спиной стоят. Во мне тоже есть сомнения и страх. Я был слишком самоуверен и глуп, когда думал, что мне хватит твоей привязанности. Ничего не могу поделать с тем, что меня что-то так и тянет на бой с демонами и ветряными мельницами. Мне хочется свободы, Северус… Не от прошлого. Мы его не похороним. Просто я не хочу только из него строить свое будущее. Мы не должны чего-то стыдиться или, делая каждый новый шаг, прорываться вперед через сплошные сожаления. Я хочу, чтобы, трахаясь со мной, ты делал это, потому что я тебе нравлюсь, а не занимался благотворительностью с очередной обездоленной сироткой. Гермиона сейчас, наверное, придушила бы меня за то, что несу подобную херню, когда в моей жизни что-то, наконец, по-настоящему хорошо. Но я хочу знать: ты — мой? Снейп задумался. — Я не живу предположениями. Мне трудно сказать, как бы я поступил в ситуации, если знаю, что она невозможна. Мне не хватает Лили. Мне всегда будет ее чертовски недоставать... — Но? — Гарри нахмурился. — Скажи, что есть «но». — Я даже на миг не мог допустить мысль, что потеряю тебя. Я не ушел за ней, Поттер. Несмотря на все страстные проповеди Дамблдора, умереть — это единственное, чего я долгие годы по-настоящему хотел. Заботу о тебе я всегда называл притворством, но она давала надежду, что, если я смогу тебя уберечь, может, хотя бы на том свете она меня простит. Сможет взглянуть с когда-то утраченной мною нежностью. Голос Снейпа был хриплым, и Гарри отстранился. Ему стало слишком больно сейчас касаться кожи Северуса, но тот не позволил ему встать с кровати, поцеловав в плечо. — Есть одно «но». Я давно живу тобой. Мне нравилось это отрицать, я старался игнорировать правду, потому что ничего, кроме разочарования, это странное желание не расставаться с тобой мне не причиняло, но тогда… — Снейп прижался лбом к его лбу. — Когда я получил, наконец, то, чего заслуживал, и подумал, что это мой конец, глядя в твои глаза, я окончательно запутался. Совершенно потерялся где-то между жизнью и смертью и пожелал неосознанно, выбрал… Гарри поцеловал Снейпа в уголок рта. С какой-то особенной осторожностью погладил его высокий лоб. — Ты остался со мной. Северус кивнул. — Только потом, когда мое желание сбылось, я столкнулся с необходимостью что-то делать со своей жизнью, выдумывал себе все новые и новые цели, но ни одна меня больше не устраивала. Потом пришел ты, и я понял, что найти себе применение для меня довольно просто. Я существую ради тебя. Это уже давно стало моей довольно эгоистичной привычкой, потому что только она дает мне возможность злиться, чувствовать и дышать. — Снейпа взбесили собственные слова, и он его оттолкнул. — Когда ты сказал, что мы — жизнь друг друга, то не слишком ошибся в определениях. Для меня все именно так. Если бы колодцы Бруннакров существовали, я бы засыпал каждый из них, но не позволил бы воскреснуть покойникам, которые отняли бы у меня эту мою жизнь. Подобное я могу позволить только тебе. Доволен? Гарри кивнул. Наверное, он был немного напуган силой чувств, которые испытывал к нему Снейп, но это был приятный страх. Он наполнял его некоторым предвкушением их совместного будущего. Вот только с этим разговором стоило завязать. Закрыть тему, потому что по глазам Снейпа не трудно было понять, что тот исчерпал свой лимит откровенности на много месяцев вперед. — Я очень доволен. Хочешь чего-нибудь прямо сейчас? Северус, казалось, прислушался к собственным ощущениям. — Забыть обо всем, что я наговорил. Чего хочешь ты? Гарри улыбнулся. — Целую корзину яблок. Чтобы мы ели их, не покидая постели, и я слизывал бегущий по твоему подбородку сладкий сок. Признания давались Снейпу легче, чем разговоры о сексе. — Сейчас не сезон для яблок. И тебе их нельзя. Только вареные овощи еще шесть недель, не меньше. Гарри покладисто кивнул. — Черт с ними, с яблоками. Это дело закрыто. Конец
yana: С удовольствием прочитала! Спасибо большое!
elka21: Замечательная вещь, как, в принципе, всё у автора. Спасибо за возможность прочитать ее!
elka21: Замечательная вещь, как, в принципе, всё у автора. Спасибо за возможность прочитать ее!
Старина Ник: Спасибо огромное, что мы смогли прочесть это великолепие. Жаль только, что по такому нерадостному поводу...
zhita: Спасибо за фест и за выкладку этого текста целиком. Годы я думала, что продолжения не будет, и вот. Светлая память автору.
Avis rara: Спасибо Вам большое! Это было прекрасно.
полная версия страницы